[indent] С момента, как прошел суд, и я вернулся домой - кажется прошло совсем немного. Я до сих пор иногда вижу себя в том самом моменте, когда встретил Еву возле нашего - теперь общего - дома. До сих пор чувствую мокрую от слез рубашку и, честно говоря, не помню из-за кого. Из-за меня или из-за Евы. В тот момент жизнь будто замерла и вновь продолжилась, только цвета вокруг стали в тысячу раз ярче, а каждое мгновение стало сладким и тягучим, как карамель, в которое макаешь то самое яблоко на Хэллоуин. Иногда очень важно понять ценность этой самой жизни. Только для того, чтобы это сделать нужно пережить какую-то катастрофу. Первый раз, когда со мной случилось подобное, что-то пошло не так. После смерти отца я скатился на самое дно и никак не хотел возвращаться в прежнее состояние. Я забыл о том, что у меня есть младшая сестра, которой я нужен как никогда. Забыл о том, что должен взять свою жизнь в свои руки, под жесткий контроль и управлять ею, чтобы не оказаться также, где и мой отец. Я так злился на него, что отказаться от всего и стать худшей версией себя, казалось самым правильным решением. Я не мог остановиться, делал то, о чем сейчас очень жалею, но... если бы все было иначе, то вряд ли у меня хватило бы смелости подкатить к Еве, получить от нее отказ и выезжать на каком-то диком адреналине, обоюдной ненависти... химии, которую видели буквально все, кроме нас самих. До того стриптиза, до выстрела. До того, как все перевернулось с ног на голову, и я понял, что конкретно попал. Так глубоко увяз в эмоциях к ней, что при первой же возможности выплюнул их в неправильном направлении. Наркотики - классно, круто. Помогает на время, но как только ты остаешься один - а обычно я всегда был один - мысли начинают пожирать мозг изнутри, уничтожают тебя самого и съедают все, что было человеческое. Это отвратительное состояние, когда испытываешь отвращение даже к самому себе, особенно к самому себе. Но... как бы не хотелось быть идеальным, быть собой, превращая свою жизнь в кошмар или наоборот - рано или поздно все возвращается на круги своя и все происходит именно так, как и должно было произойти. Теперь я действительно жена вы человек и, как бы сложно не было в это поверить, я пиздец как счастлив.
[indent] - И? Ты что серьезно хочешь сказать, что вы поженились в Париже? Это же... в смысле блять, вы были прямо под носом у всех, у... черт, Итан, ты либо наебываешь меня, либо..., - меня максимально забавляет такая реакция Дьюка, который переглядывается с Кит, будто я действительно пытаюсь наебать их обоих сразу. Кольцо на пальце уже сидит как влитое, я иногда даже забываю о нем, потому что не чувствую «кольца», чувствую связь, и... это совсем другое ощущение. - Нет, - качаю головой, не скрывая удовлетворенной улыбки. - Я не пытаюсь вас наебать, это реально так, хотите верьте, хотите нет, - возвращаюсь к кофемашине, которая выплевывает в стакан остатки кофе, который разбавляю сливками и возвращаюсь к слегка оторопевшим друзьям-коллегам. - Ты хочешь сказать, что ты, ТЫ, черт возьми, человек, который говорил, что не женится никогда, потому что... я даже не знаю почему, ты никогда не говорил об этом, а сейчас ты хвастаешься кольцом и ходишь такой гордый, как будто женился на английской королеве, - Дьюк очень правдоподобно пародирует меня, показывая свой пустой безымянный палец, кривляется, будто я действительно хожу, как распоротая курица-гриль и возвращается обратно к кит, которая смотрит на меня так, будто я нашкодивший ребенок, который готовит ещё одну какую-то гадость. - О, иди к черту, - фыркаю в ответ, не скрывая своего неудовольствия от увиденного, но Дьюк не успокаивается. Ладно, тут я бессилен. В такое действительно сложно поверить, но, что есть, то есть и, как ни странно крупная ссора в Париже стала той самой точкой отправления нас с Евой, как ячейки общества. - Je m'apelle Ethan, marié à la meilleure fille, de Townsend*, - отличный французский, от которого у Дьюка кривится лицо, закатываются глаза почти театрально, а Кит открывает рот в тот самый момент, когда я разворачиваюсь, показывая им обоим средний палец, и иду в сторону кабинета. Если бы Ева видела это сейчас, уверен, она бы гордилась мной. Ну, отец, наверное, тоже, ведь его маниакальное желание, чтобы я владел этим языком в совершенстве тоже отчасти дает свои плоды.
Впрочем, говорить на французском языке, языке, который называют языком любви хотелось далеко не здесь и не с этими людьми. Пока собираюсь домой, набираю Еве сообщение, сообщая что совсем скоро буду рядом. Вряд ли ее это удивит, ведь я отправляю это сообщение каждый день в одно и тоже время. Для нее не новость - для меня маленькая традиция, которой придерживаюсь, создавая ритуал в собственной голове. В любом случае это лучше, чем, например, нюхать кокаин каждую субботу или каждый четверг отмечать, заливая в себя текилу и водку из горла одновременно. Цепляю ручку обдавала, закидываю его на плечо. Выхожу из кабинета, напоследок бросив взгляд назад. Вроде ничего не забыл. Хлопаю себя по карманам куртки, убеждаюсь в том, что самое главное не оставил в куче бумаг. Впрочем, еще важнее - сообщить об этом Еве, не забыть о том, что мы уезжаем на неделю вдвоем, подальше от штатов. У нас не было свадебного торжества, да и свадьбы как таковой не было, ведь позвать на нее кроме Лавли и парочки коллег, как те, что не поверили мне и моей женитьбе - было некого. Но свадебное путешествие будет. Даже если миссис Таунсенд будет против. На что я в принципе и не рассчитывал.
[indent] До дома добираюсь, минуя пробки, достаточно быстро. Каждый раз, когда торможу возле дорожки, ведущей к гаражу: волнуюсь, как в первый раз. Будто приехал не домой, а на первое свидание и понятия не имеют что меня ждет внутри. Но подобное ощущение проходит, стоит мне лишь дернуть входную ручку, забыв, что Ева всегда закрывается изнутри, потратить кучу времени на поиск ключей и, оказавшись внутри, понять, почему жена не услышала, как кто-то ломится к нам домой. Музыка, встречающая меня на пороге - хороший знак, которому радуюсь как-то по-детски внутри. Решаю, что нарушить музыкальную идиллию будет очень некрасиво с моей стороны, хоть и очень хотелось, прохожу внутрь, прямиком на кухню, где меня встречает танцующая задница моей жены. Сложно не обратить на нее внимание, когда она так активно двигается в такт музыке и, кажется, даже еще быстрее. В надежде не напугать Еву до чертиков, подтираюсь сзади, даже не скрывая своего присутствия, но из-за громкой музыки она даже не обращает на это внимание. Нападаю со спины, разворачиваю к себе, слегка приподнимая над полом, и даже несмотря на активное сопротивление, нахожу возможность, впиваясь губами в ее губы. Больше похоже на отчаяние и попытку заглушить хотя бы словесное сопротивление, которое она просто не сможет не оказать, но даже при этом испытываю невероятные эмоции восторга, которые сложно передать словами. Ева отпирается, отстраняется, несколько раз бьет меня ладонью в плечо, заставляя сфокусировать взгляд на ней. - Так может в этом и была вся соль, чтобы ты как минимум научилась следить за дверью и наблюдать за тем что происходит у тебя за спиной, - пальцем касаюсь кончика ее носа, оставляю легкий поцелуй на губах и хочу потянуться снова за следующим, но Ева пресекает эту попытку, подталкивая меня в сторону стула. Надеюсь, что он там действительно есть, иначе я буду выглядеть очень глупо, если, наивно доверившись ей, упаду на задницу в пустоту. Микроинсульт мне точно будет обеспечен. Но Ева оправдывает мое доверие, мягко давит на плечи, заставляя все же сесть. - С этого и надо было начинать, - показательно облизываюсь в ответ на ее слова о десерте. - Безумно скучно, и Дьюк так достал меня, что под конец дня я заговорил на французском окончательно выбивая его мозги, если они вообще есть, из черепушки на прогулку, - начинаю рассказ о произошедшем сегодня на работе именно с этих слов. Пока рот работает, глаза внимательно наблюдают за каждым ее действием. - Пахнет... - втягиваю носом аромат еды, которая только что появилась прямо передо мной на столе, - очень вкусно, - это правда, и мой желудок, издающий звук умирающего кита тому наглядное подтверждение. Я бы съел целого слона, правда. Именно поэтому накладываю себе порцию, приступая к еде немедленно. Но что-то пошло не так, потому что мои рецепторы завопили от остроты, и это даже не сравнится с тем острым поцелуем с васаби, которым моя, на тот момент будущая, жена меня так дружелюбно - нет - угостила. Наши отношения всегда отличались какой-то необъяснимой странностью, но сейчас все это кажется в порядке нормы. За исключением изобилия остроты в нашем ужине и довольном - сначала - лице Евы, которая с таким удовольствием проглатывает почти половину тарелки, что, глядя на это, на глаза наворачиваются слезы. Я не хотел бы быть тем мудаком, что, придя домой будет умничать, или высказывать недовольство насчет того, что ему приготовили на ужин. Я благодарный, в этом плане. Как минимум потому, что Ева очень вкусно готовит, и самое главное, до нее для меня этого не делала ни одна девушка. Поэтому, чтобы окончательно ничего не испортить не нахожу ничего лучше того, чтобы опрокинуть в себя залпом стакан сока, принадлежавший Еве, затем свой стакан с ромом и запить это все снова соком из пакета, стоящего прямо под рукой. Что-то не так. Понимаю это почти сразу, но никак не могу понять, что конкретно во всей этой ситуации меня удивляет: изобилие специй или то с каким удовольствием Ева их поглощает прямо сейчас. Молча встаю из-за стола и направляюсь прямиком к мусорному ведру. Два пакетика специй, и чтобы мне провалиться - они такие острые, что были бы под стать оружию для самоубийцы, который фанатеет от вот таких вот вещей. Перевожу взгляд на жену, снова на мусорное ведро. Это очень странно. Такого просто не может быть и если вспомнить события последних несколько дней, то... Ну, нет. Не может быть. Если бы да, то она наверняка бы сказала мне ведь это, ну, типо, важно для нас обоих... Мотаю головой, скидывая мысли в сторону и отвечая на предыдущее высказывание Евы. Ну, слабенькие значит слабенькие, подумаешь... Если честно думать сейчас совсем не получается. Мозг больше похож на кашу, а рецепторы, которые до сих пор пылают огнем - только мешают сосредоточиться. Впрочем, зачем оно мне надо? Я пришел с работы. Не то чтобы уставший и замученный, но меньше всего я хочу забивать голову несуществующими выводами и домыслами, которые я сделал, основываясь лишь на двух пустых пакетиках из-под специй и своих собственных мыслях. Чушь ведь, да?
[indent] Ужин ограничиваю салатом, оставляя жене горячее блюдо, во всех смыслах этого слова, которое она уминает с такой скоростью, что не успеваю моргнуть, как сковородка почти чистая. Вздрагиваю от неожиданности, когда вилка с каким-то немым разочарованием падает на тарелку. Не на мою. Перевожу взгляд на Еву, которая изучает пустую тарелку и сковородку. Внимательно наблюдаю со стороны, еле сдерживая улыбку на губах, чтобы не обидеть. Со стороны она кажется такой простой, что хочется подойти и потрепать ее по голове - настолько милое зрелище. Но, что-то внутри подсказывало, что за этой простотой и невинностью прячется что-то более интересное. Не говоря уже о том, что я знаю, какая Ева если ее взбесить, и какая она, когда ее... завести. Не свожу глаз с нее даже когда она встает. Осознаю это лишь в тот момент, когда вижу свою жену прямо перед собой, а на своих губах чувствую ее губы с привкусом острых специй. - Я тоже люблю тебя, - тяну к себе ближе, не давая возможности отстраниться. Чувствую еще один поцелуй на губах, поддаюсь, когда притягивает к себе, тянет за шею, чтобы не отстранился. Да я и не собирался, но так даже лучше. Поцелуй на коже, поднимаю голову, чтобы встретиться с ней взглядами. Чувствую, как начинаю буквально полыхать изнутри, испытывая голод, но не тот, который можно утолить едой или чем-то съедобным. - Так что там насчет десерта? - с таким же подтекстом - нет, буквально напрямую - с какой она сообщила мне о том, что сестра все еще не вернулась домой. - Что-то она часто пропадает, тебе не кажется? - вопрос, которым отвлекаю ее внимание, когда помогаю перекинуть ногу через колени и усесться поудобнее. Притягиваю ближе к себе за талию также грубо, как она сжимает мою шею пальцами. Впиваюсь взглядом в ее лицо, сжимаю губы в тонкую полоску, будто злюсь или слишком сильно напряжен. На самом деле все немного не так. Просто не хочу порвать ее на кусочки прямо здесь - объясняться перед сестрой будет слишком долго, а искать новую жену еще дольше и мучительнее. Взгляд глаза в глаза. Встречаюсь с таким же голодом, с танцующими прямо в черных зрачках демонах, которые соблазнительно машут моим - диким, бешеным, сумасшедшим. Чувствую ее также остро, как и она меня. Шумно выдыхаю не способный сдержать воздух в легких, когда чувствую, как холодные пальцы тянут вниз полоску пуговиц, избавляя мою рубашку от них совсем. - Я перестану их носить иначе когда-нибудь у нас весь пол будет засыпан пуговицами, - со смешком в голосе, сменяющийся рыком, прижимаю Еву к себе еще ближе окончательно теряя терпение. Она опять играет в какие-то свои игры, о которых мне, конечно же, не сообщила, а я теряю самообладание. Ищу губами ее губы, кусаю за нижнюю, рычу, чувствуя, как она сопротивляется. Пытается что-то возразить, когда встаю на ноги, удерживая ее за бедра на себе. Не даю, снова затыкаю ее губы своими губами. В данном случае ей действительно лучше молчать иначе я начну злиться и ничем хорошим это не кончится. Ладно, кого я обманываю. Это всегда заканчивается хорошо для нас обоих в любом случае, в любой ситуации в которой бы мы не находились.
[indent] Мне на руку тот факт, что мы живем в моем доме. Там, где я провел всю свою жизнь и знаю каждую гребаную ступеньку, которые могу проходить буквально с закрытыми глазами. Это мне на руку, потому что прямо сейчас я максимально отвлечен губами жены, каждым ее поцелуем, которые она отдает мне, будто в них вся ее любовь и жизненная сила. Чувствую, как от нетерпения ногтя царапают кожу. От ощущения горящей кожи начинаю рычать, сжимая пальцами ее бедра. Последняя ступенька, поворот, толкаю от себя дверь в нашу спальню и захлопываю ее обратно. Только тут наконец отпускаю Еву, позволяя ей встать на пол, но все еще поддерживаю, потому что... не хочу, чтобы она упала. Думаю о ее безопасности даже в такие моменты, когда мозг полностью отключен и направлен прямиком на то, чтобы получить желаемое. Стягиваю с нее домашние штаны, футболку. Обнажаю почти моментально, будто годами готовился к тому, чтобы участвовать в соревнованиях по скорости раздевания женщин. Секундная пауза. Взгляд глаза в глаза и тут же ощущение напряжения в воздухе. Слишком томительное, тягучее, которое хочется как можно быстрее нарушить. Делаю шаг навстречу, еще один, заставляя ее пятиться назад. Мы же доверяем друг другу, да? Тогда тебе нечего бояться, стоит просто и дальше пятиться назад, слепо веря в то, что я делаю все правильно. В этом я уверен на все сто процентов. Давлю Еве на грудь, легко, чтобы толкнуть назад, на кровать, позволяя ей упасть спиной сверху на одеяло. Пятиться назад, пока я неустанно наступаю. Цепляюсь пальцами за нижнее белье, стягиваю его как раз в тот момент, когда Ева упирается в спинку кровати. Тихий выдох, белье летит мне за спину, а я ловлю остатки ее кислорода губами в следующем поцелуе. Все происходит так, будто мы репетировали этот момент годами. Пальцы тянутся к внутренней стороне бедра, слегка раздвигая ноги и позволяя мне оказаться между ними. Язык скользит навстречу ее языку, слышу тихий стон, стоит пальцам опуститься ниже, оказаться критически близко к горящей, влажной коже. Отстраняюсь на мгновение, чтобы прочитать все безумие в ее глазах. Облизываюсь, весьма вовремя вспомнив об обещанном десерте, потому что в следующий момент уже опускаюсь ниже, устраиваясь у нее между ног и забирая обещанное мне во всем его великолепии.

* зовите меня Итан, женатый на самой лучшей девушке в мире, Таунсенд

[indent]Можно вечно смотреть на три вещи: на то как течет вода, как горит огонь, и как моя жена сгорает в сумасшествии от того, что я делаю. Как мечется, словно загнанный в угол раненый закат, пытаясь найти выход или хотя бы один жалкий намек на него. Но выхода нет. Оказавшись со мной в одном помещении, даже если оно будет размером с самый большой замок в мире - ей не спрятаться и не скрыться. Рано или поздно все дороги, на какую бы из них она не решила встать и пойти - приведут ко мне. Главное, наверняка знать в каком я расположении духа, не то можно остаться с отбитой задницей, на которую потом будет сложно сесть. А вот я в любом случае буду наслаждаться отпечатком собственной ладони на светлой коже, аккуратно выводя ее силуэт и мечтая сделать его еще более ярким, чем на данный момент. Но сейчас, пока моя голова между ее ног - об этом остается только мечтать. Впрочем, думать о подобном сейчас не приходится от слова совсем, потому что все мои мысли направлены только на то, чтобы довести ее до состояния полной потери разума и рассудка, до оргазма, который непременно настигнет ее совсем скоро, ведь бедра с каждым движением языка сжимаются все сильнее, и кажется вот-вот сломать мне шею. Если честно, я буду рад даже этому раскладу. Потому что в любом случае буду в выигрыше, и даже в момент, когда буду умирать осознание того, что все это происходит только благодаря мне и цели, которой я добился - это будет лучшая смерть в моей жизни.
[indent]Но не сегодня. Дурацкая привычка Евы отползать от меня как можно дальше - мое навязчивое желание быть еще ближе к ней и пальцы, которые сжимают бедра сильнее, оставляя отметки на коже, но все же упрямо подтягивая непослушное тело к себе. До тех пор, пока она не задрожит от приближающегося оргазма, а стоны не превратятся в бесконечную мелодию, которую я с больным наслаждением слушаю и будто пытаюсь запомнить. Каждое ее движение, словно в замедленной съемке. Плавные и медленные за исключением руки, которая ногтями впивается в мою руку, будто в попытке удержаться на плаву и свихнуться окончательно. Выпрямляюсь, рассматривая ее сверху. Облизываю губы, еле сдерживаюсь, чтобы не накинуться снова. Знаю, что ей нужна небольшая передышка, чтобы впоследствии отдать мне все, что у нее есть и даже больше. Это бесконечная игра в поддавки, где среди нас никогда не будет ни победителя, ни проигравшего. Странная сложная игра с правилами, которые мы до сих пор не придумали и играем наугад. Реагирую на ее просьбу быстрее, чем она отцепиться от моей руки. Тянусь навстречу, чтобы поцеловать, приобнимаю за талию, чувствуя, как она подается навстречу моим рукам, в ответном желании быть ближе. Мягкое давление на плечи и через минуту показательной борьбы за «власть» я оказываюсь снизу, жадно изучая взглядом собственную жену. Это больше похоже на помешательство, ведь каждый раз, когда мы остаемся наедине, неважно где: дома, раньше на работе или еще где-нибудь - я теряю последние остатки разума и мозга, который, кажется, до сих пор не вернулся на место с тех пор, как мы стали вместе проводить время. Даже тот выстрел, который еще долгое время звучал в моей голове, отдаленно напоминая об ошибках, которые могут привести к непоправимым последствиям - постепенно стал стираться из памяти. Ева заполнила все мои мысли - не было ни минуты, чтобы я не думал о ней. На работе это было вообще невыносимо, потому что в моем собственном кабинете все напоминало мне о ней и о том, с чего все началось.
[indent]Я проваливаюсь в собственные мысли, продолжая тем же затуманенным потерянным взглядом изучать ее, восседающую на мне сверху, будто на троне. Следующий поцелуй заставляет переключиться, а блуждающие по телу руки вызывает напряжение во всем теле. И чем ниже они скользят, тем сильнее напрягаюсь. Будто кто-то завязал крепкий узел внутри меня и затягивает его еще сильнее, вместе с оставшимся клочком нервов, на которых Ева так любит играть. Даже сейчас, когда дразнит и не дает большего, вырывая из глотки неестественное рычание. Дергаюсь, чтобы остановить ее и перейти к действиям. Мне не нравятся эти мучительные игры, ведь как только в них начинает играть она - я схожу с ума. И нет ни единой гарантии, что это не продлится целую вечность. Впрочем, нет, все же одна есть - наш брак, который подразумевает под собой что-то бесконечно долгое и невероятное. Как минимум страдания, которые, кажется, доставляют ей удовольствие. Ведь она сидит на мне и будто намеренно ерзает, чувствуя мое возбуждение, с которым, сука, я ничего не могу сделать. - Поиграть? - уверен, что в этот момент в моем голосе собралось вселенское удивление и такое же разочарование, перемешанное со злостью и раздражением. - Какое поиграть, Ева... - рычу, готовый в следующий момент разорвать ее на кусочки, но она слишком быстро соскакивает с меня, да и с кровати в принципе, уворачиваясь от моей руки, готовая схватить ее в последний момент. - Куда... - на выдохе, но Ева уже исчезает за дверью, оставляя меня одного. Я мог бы пойти следом и обломать все то, что она придумала, но, откровенно говоря, мне и самому было интересно, что именно такое она придумала. Ева всегда отличалась удивительной способностью взрывать мой мозг даже самыми очевидными вещами. Вылитый на голову кофе - тому живой пример. Наверное, именно с того момента я начал понимать, что в наших взаимоотношениях есть только две крайности: сжигающая дотла страсть и желание убить как можно более изощренным способом. Другого не дано. Не будет спокойного времяпрепровождения, потому что, оставшись вдвоем мы теряемся друг в друге и забываем о том, что вокруг нас все еще идет жизнь, есть люди, которые могут появиться в неожиданный момент - даже та же Лавли, которая слишком часто стала пропадать где-то вне стен нашего дома. Странно, ведь раньше сестра большую часть времени проводила как раз здесь, закрывшись в комнате и практически не проявляя интереса ни ко мне, ни к тому что происходит вокруг. А сейчас... Что-то изменилось, но я понятия не имею, что. Может, Ева знает? Стоило бы спросить об этом уже давно, но что-то постоянно мешает. Как, например, и сейчас, когда дверь в нашу спальню снова открывается и на пороге появляется моя обнаженная жена с... - Это что мороженое? Серьезно? - рычу снова, дергая ее на себя, стоит ей оказаться на критически близком расстоянии от меня. Усаживается сверху, будто не пропадала на все это время. Срывает упаковку с мороженым и начинает есть его, работая языком так, что мое возбуждение, слегка растерянное за время ее отсутствия, нарастает, только теперь в двойном размере. Фантазия подкидывает картинки, которые хочется воплотить в реальность, но вместо этого я продолжаю завороженно следить за тем, что она делает. С каждым движением языка - дышать становится труднее. Я облизываюсь, потому что губы пересохли. Мне безумно жарко и это самое мороженое сейчас мне очень помогло бы. Но только если внутрь, а не снаружи, обжигая холодом кожу. Черт, я завожусь уже даже от таких мыслей, а Ева, зная это, продолжает издеваться. - Я начинаю терять терпение, - дергаю ее на себя снова, приближая максимально близко к себе, чтобы чувствовать ее сбитое дыхание на собственной коже. Тянусь к губам, целую с каким-то животным остервенением, готовый откусить ей нижнюю губу, если не прекратит издеваться надо мной прямо сейчас. Она продолжает оказывать сопротивление, злит меня еще больше, и это чертово мороженое, которое до сих пор в ее руке - мешает нам быть на максимально близком расстоянии друг от друга. Не настолько, чтобы я не мог раздеться, не без помощи Евы, которая с бешенством с меня всю эту одежду срывала. Как будто ей мешает тот факт, что я все еще одет. А мне, может, мешает тот факт, что я все еще не в ней!
[indent]Она ведет себя безрассудно, как девчонка, которая сует руку с куском мяса в пасть к голодному тигру. Никто не давал гарантию, что он не отгрызет ей ее, как я не говорил Еве о том, что рано или поздно и мое терпение может лопнуть. Оно уже на грани, особенно когда кто-то очень желанный и горячий сидит сверху и ерзает, намеренно вызывая во мне чувство неконтролируемого бешенства. Руки прижаты к подушке - так становится еще хуже и мое положение стремительно катится в пизду, потому что сейчас я не могу ничего сделать. Остается только ждать. Рано или поздно она потеряет контроль и в этот самый момент я буду готов. Главное, чтобы не был готов разорвать ее на части. Впрочем, от этого никто не застрахован даже в те моменты, когда она просто готовит на кухне, виляя жопой. Каждый раз видя ее в таком положении - в моей голове что-то щелкает, будто срабатывает спусковой крючок. Дальше выстрел. И я уже не помню почему и каким вообще образом мы оказались на полу абсолютно голые. Вопрос ставит меня в тупик, однако эмоции на лице срабатывают гораздо быстрее, чем мозг, формулирующий ответ. Пока она так близко ко мне - вообще сложно соображать, но я стараюсь изо всех сил. - А ты не чувствуешь? Еще чуть-чуть и прямо в рай... Мне казалось, что ты быстрее меня соображаешь в этом плане, - ухмыляюсь как-то неестественно и дико. Чувствую, как эмоции меняются на моем лице, искажая его так, будто это вообще не я. - Хочу, - произношу на выдохе, перемешанным со стоном, когда чувствую очередное ее движение на мне. - Блять, Ева! - последняя капля только что упала в чашу моего терпения. Я дергаю руками, возвращая им подвижность, цепляюсь за ее лицо, сжимая подбородок сильнее и притягивая к себе, чтобы в очередной раз показать, кто из нас главный и кому следует подчиняться в такие моменты. Сопротивление бесполезно. Я сломаю твою оборону, и ты все равно сдашься, умоляя меня не останавливаться в момент, когда я все-таки окажусь внутри. - Ты хотела поиграть со мной или на моих нервах? Вопреки всему я выдержу, я смогу, - облизываюсь, чувствуя ее дыхание на своих губах. В глазах вызов, а не страх - это еще больше заводит, заставляя вести себя не так, как обычно. Эмоциональные качели разворачиваются в другую сторону и теперь я намерен покатать на них ее, а не раскачиваться самостоятельно. Хотя, наверное, в данном случае мы качаемся вдвоем, потому что невозможно быть абсолютно хладнокровным в момент, когда видишь, как в глазах любимого человека горит огонь, хуже, чем в адском котле.
[indent]Заставляю Еву слезть с меня, чтобы поменять нас местами. Чертово мороженое все еще в ее руке. До того момента, пока я не заберу его, чтобы воспользоваться им против нее. Разворачиваю Еву к себе спиной, давлю на поясницу, заставляя выгнуться настолько, насколько может сейчас. Уверен, что внутри у нее все скрутилось точно также, как и у меня от такого зрелища. Мороженое в руке прельщает продолжать, но я тяну, аккуратно исследуя свободной рукой ее кожу. Любовно вывожу узоры по бедрам, сползая к ягодицам. Обманчиво ласковый прием, который заставляет ее завизжать, когда оставляю на ягодице первый звонкий шлепок. - Я тоже люблю играть, - провожу пальцами по отпечатку собственной руки, чтобы в следующий момент оставить еще один шлепок. Ева выгибается, стон смешивается со вскриком, вызывающий на моем лице дикую улыбку. Мороженое в руке перемещается по коже, оставляя сливочный цвет следом за собой. Наверное, ей было бы еще лучше, если бы приятный холод коснулся горячей кожи на месте шлепка, но подобной радости я доставлять не буду. Слизываю дорожку, оставленную от мороженого с ее кожи, чувствуя, как тело выгибается мне навстречу, кажется, готовое к тому, чтобы его трахнули. - М-м-м, нет, слишком просто, - говорю себе под нос, будто прямо сейчас принимаю важное решение. В следующий раз, надеюсь, у нее не появится желание доводить меня до такого состояния снова. Хотя, уверен, что она не остановится и ни одного урока из происходящего для себя не вынесет. Мороженое снова ползет по коже, ниже, там, где она снова непростительно горячая и мокрая. Уверен, так будет еще вкуснее, поэтому опускаюсь ниже, чтобы провести языком и услышать еще один стон в награду за свои действия. - Я могу делать так бесконечно долго, - мурлыкаю себе под нос, продолжая выводить на ее коже узоры уже подтаявшим мороженым. - Хотя, конечно, я хотел бы, чтобы и ты поработала своим красивым ртом, но... - слизываю остатки мороженого с ее кожи снова, на этот раз освобождая руки полностью. Плевать, что возможно потом, наступив в это самое мороженое, я очень пожалею о том, что сделал так, но сейчас - мне кристаллически поебать. - Сейчас я хочу тебя, а не мороженое, - цепляюсь пальцами за бедра, оставляю еще один звучный шлепок, чтобы под ее протяжный красивый стон оказаться внутри с первым толчком. По коже волна мурашек, первый стон, срывающийся с моих губ звучит так, будто я получил свободу и наслаждение одновременно. Самое ахуенное ощущение, которое только может быть, а если оставлять на коже отпечатки своей ладони вместе с каждым шлепком - можно вообще сойти с ума.

[indent] Кажется, что с каждым днём мое помешательство на ней становится все сильнее. Платонический и эмоциональный голод внутри меня становится больше, злее, пробуждая внутри самые темные желания и самые грязные мысли. Даже сейчас - если бы посмотрел на себя со стороны понял бы, что здесь на моем месте совершенно другой человек. Я становлюсь все меньше похожим на себя, агрессивным, даже злым, как будто что-то поистине темное в моей голове отчаянно ищет выхода наружу. Наверное, именно это двигает моей рукой, превращая красный отпечаток ладони на светлой коже в более яркий и насыщенный. Такой четкий, что хочется бить по нему снова и снова, заставляя Еву вскрикивать и выгибаться мне навстречу. Все то темное во мне находит отклик в ее темноте. И это нравится мне с момента нашей первой встречи. С момента, когда она отбрила меня, хотя никто и никогда не позволял себе подобного. Она взбесила меня, задела и будто дала направление всему, что между нами есть на данный момент. Она заставляла меня быть самим собой, узнавать самого себя же совсем, с другой стороны. Я так злился на нее, на отказ, на обстоятельства, на буквально все, что было связано с ней. Тот стриптиз забыть не могу до сих пор...
[indent] Рычу, впиваясь пальцами в кожу, дергаю на себя с рывком, заставляя Еву заскулить от неожиданности и, судя по всему, удовольствия, ведь она все также выгибается мне навстречу, будто хочет еще. Больше, чем даю сейчас. Но дать больше - означает отдать вообще все. И если честно, я даже не задумываюсь о последствиях этого. Тяну не за волосы, таким простым действием запрещая ей затыкать собственный рот и заглушать стоны, от которых теряю рассудок окончательно. Не могу остановится, даже чувствуя приближающийся оргазм. Рваное дыхание, воздух раскален до предела и в воздухе висит знакомое напряжение, когда любое неправильно совершенное действие может закончиться чьим-то убийством. Уверен, что именно моим, ведь Ева ведет себя как самая послушная девочка на свете. Это временно. Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы выучить все повадки и видеть закономерности в действиях. Могу просчитать каждый ее дальнейший шаг, но, буду откровенен - не всегда. Каждый раз ей удается удивить меня и застать врасплох. Как с этим же мороженым. Мне бы и в голову не пришло подумать, что Ева рискнет лишить саму себя желаемого ради какой-то докукой прихоти или желания поесть. Это можно сделать позже, плюс мы же только что поужинали и сейчас положен десерт. И речь далеко не о мороженом. Пальцы снова крепче сжимают кожу. Я замираю? Вспоминая о той выходке, когда она ушла, оставив меня один на один со своим возбуждение и дикими желанием. И нет, совсем не играет роли тот факт, что это было буквально на пару минут. Я замираю прямо сейчас, чувствуя, как готов был кончить от следующей пары толчков. Ева скулит подо мной, поворачивается в сторону моих рук, возникающих рядом с ее головой и находящих опору в кровати. Не двигаюсь, ведь чувствую ее так остро, что одно неловкое движение и я сорвусь. Чувствую, как Ева теряет терпение, едва не начинает рычать, ерзает подо мной… еще чуть-чуть и с губ сорвутся мольбы и просьбы прекратить эти пытки, но... знала бы ты, как многого мне стоит сейчас не закончить начатое. Растягивать удовольствие куда приятнее, особенно, когда кто-то такой же больной на голову продолжает играть по правилам твоей игры. И ты даже не замечаешь, как начинаешь играть дальше. Но уже по ее правилам. Рычит, пытается вырваться и перехватить инициативу. Кусаю ее, в очередной раз напоминая о том, что не стоит со мной спорить, особенно сейчас, когда мои злость и возбуждение слиты воедино. Одно неловкое движение или слово - разорву на части и вряд ли осознаю это в ближайшие несколько минут. Я на грани и чем дольше оттягиваю момент, тем хуже чувствую контроль над собой и собственным телом. Несколько толчков, мой хриплый стон, смешанный с ее таким же. Расслабленное тело падает на кровать, оказывается полностью прижатым моим сверху. Касаюсь губами ее плеча, оставляя влажный след на том месте, куда еще недавно укусил ее. Она что-то бормочет под нос совсем тихо, недостаточно для того, чтобы млн рассеянное внимание и слабый слух смогли разобрать в этом что-то важное. Падал рядом на кровать и чувствую, как тело, получившее полное расслабление тяжелеет, вместе с веками, закрывающимися так быстро, что я не успеваю даже осознать, как быстро провалился в сон.
[indent] Каждый день проведенный с Евой для меня был как глоток свежего воздуха. Не знаю почему, но складывалось ощущение, будто после всего того, что мы пережили вместе мы стали относиться к друг другу как-то иначе. Не в том плане, что отношения между нами стали менее то пресными, скучными или пропала прежняя страсть. Нет, в этом плане все было как раз замечательно. Но внутри что-то изменилось. Мы будто стали старше, сделав огромный шаг во внутреннем развитии. Между нами осталась все та же искра, которая будто никогда не сможет погаснуть. На работе все тоже дикое желание, как и в самом начале наших отношений, оказаться один на один друг с другом, лишний раз прикоснуться, чтобы почувствовать тепло любимого тела или бархат кожи. Ева будто не могла насытиться мной. Она пользовалась любой возможностью заставить меня злиться и рычать, ведь получить желаемое в виде ее обнаженного тела было практически невозможно. Я видел, как растет ее голод и на секунду поймал себя на мысли о том, что не удовлетворяю ее в достаточной форме, поэтому она всеми правдами и неправдами пытается восполнить недостаток моего внимания и количества оргазмов собственного тела. В тоже время ее специфические вкусы в еде стали напрягать даже меня. И если сперва я не обращал внимания на безумное количество специй, от которых сводит челюсть или из глаз брызжут слезы, то теперь, когда привкус карри и специй для курицы стали чувствоваться даже в тех блюдах где они не нужны по законам даже извращенных гурманов - я стал более пристально наблюдать за ней. Это было странно. Объяснимо лишь одной единственной причиной, в которую я не мог поверить. Отчаянно убеждая самого себя в том, что все это лишь последствия стресса и ее дикое «скучаю», которое я слышал так часто, что стал чувствовать себя некомфортно, если не чувствовал ее горячее дыхание возле своего уха в течении получаса - это не что иное, как результат моего последнего слушания в суде, где, слава богу все решилось в мою пользу. Вспоминать об этом не хотелось, как и обсуждать, но видимо в каком-то молчаливом понимании друг друга мы пришли к общему решению даже не разговаривая. Тщательно избегали эту тему, даже если кому-то из общих друзей или знакомых хватало ума затронуть ее хотя бы косвенно. Мне было стыдно, а Ева, кажется злилась, причем вспыхивала так же моментально, как и затухала.
[indent] Сегодня вечером я снова пребывал в очередном мысленном рассуждении, после того, как Дьюк решил снова не вовремя открыть свой рот в мою сторону и чуть не оформил себе полугодовой абонемент к стоматологу. Ева молчала, не став даже спорить со мной, когда я настоял на том, чтобы она ехала пристегнутой. Попасться копам на этом мне хотелось меньше всего, хотя, наверное, меньше всего я хотел бы вообще с кем-либо из них пересекаться. Обыденный разговор об испорченных пельменях - кажется, у меня дежавю, потому что я уже слышал что-то подобное от нее совсем недавно - я бросаю заинтересованный взгляд в сторону девушки, сидящей справа от меня, пока она опустошает бутылку с водой, кажется, одним глотком. - Не пробовала вообще не есть их на работе? Сомневаюсь, что они проходят по параметрам необходимых специй, которые ты употребляешь последние несколько недель, - я не замечаю, как произношу это вслух, снова подталкивая себя и свой мозг к мыслям о том, из-за чего именно у Евы такие пристрастия и почему они так стремительно быстро изменились. Чувствую прикосновение ее ладони к своему лицу, реагирую почти сразу же, прижимаясь к ней сильнее, перехватывают пальцы, чтобы коснуться их губами. Стараюсь следить за дорогой, но черт возьми, как же сложно это делать, когда она рядом. - На самом деле планы грандиозные. Я хотел поделиться ими с тобой немного в другой обстановке и при других обстоятельствах, но... так как большую часть времени мы проводим дома либо на кухне, либо голые, либо возле телевизора, то, сама понимаешь, обстановка так себе для того, чтобы сказать, что в субботу у нас самолет и впереди несколько стран Европы, которые я хотел бы посетить именно с тобой, - ответ на вопрос превращается в какой-то странный монолог. Повисает тишина, чувствую на себе вопросительный взгляд Евы. - Если ты не забыла, то со следующей недели у нас отпуск и, если честно, судя по твоему состоянию и вечным дискомфортом в желудке, я бы отложил все это, но, если честно, кажется, я догадываюсь почему это происходит. Это всего лишь моя теория, не знаю, так это или нет, тебе в любом случае виднее, но ты бы, наверное, сказала мне, если бы знала, да? - кажется говорю загадками, но стараюсь не отвлекаться от дороги до тех пор, пока не приторможу на светофоре. Бросаю взгляд на Еву, которую, кажется удивили мои слова. Не просто так ведь она замолчала и внимательно смотрит на дорогу, как будто за рулем она, а не я. Наверное, обдумывает то, что я сказал. Хотя из всего вышесказанного, я бы в здравом уме не понял ни слова. Называть вещи своими именами я все еще не хочу, так как вероятность того, что все это лишь мои мысли и, возможно, просто мечты, которым не суждено сбыться - очень велика. Тот разговор в моем кабинете все еще отпечатан в памяти. Я боялся не стать отцом из-за своего не самого лучшего образа жизни. Даже не так. Я боялся не из-за того, что не смогу им стать, а больше из-за того, какими могут быть мои дети после этого. Но на вершине страхов был конечно же один, самый главный - каким отцом я буду? С моим не самым лучшим примером перед глазами, с тем, что я видел, слышал и, к сожалению, до сих пор помню - багаж знаний слишком мал. Мне повезло, наверное, что воспитание близняшек было исключительно на мне. Гордиться нечем, конечно, но я справился со своей задачей. Сестры были примером для подражания. Ладно, только Лавли, но это не исключает того факта, что я молодец. Успокаивай себя, Итан. В любом случае это никак не поможет тебе в будущем, потому что воспитывать сестер не тоже самое, что воспитывать собственного ребенка. - Ладно, это просто мои домыслы. Это же легко можно проверить, верно? - бросаю взгляд на Еву, которая кажется все еще пребывает в состоянии какого-то молчаливого транса. - Все хорошо? Ты как будто позеленела, - о, нет... - нам до дома совсем чуть-чуть. Хочешь я остановлюсь возле заправки? - глазами ищу путь к отъезду, чтобы нырнуть на ближайший переулок, поближе к заправке, до которой, кажется пару минут езды. Но это не точно. Ева отмахивается, я пожимаю плечами, все еще с подозрением рассматривая ее лицо. Вроде получше, но внутри что-то предательски жужжало, подговаривая вжать в пол педаль газа сильнее. - Я бы сейчас обсудил то, что мы закажем на ужин, но судя по всему ты не очень готова к подобным обсуждениям, поэтому я лучше сделаю это мысленно, выбор же все равно за мной, - замечаю на ее губах едва заметную улыбку. Кажется, она боится даже пошевелиться, поэтому принимаю решение не мучать ее своей болтовней, а лучше как можно быстрее добраться до дома.
[indent] И не просто так. Потому что дома я не видел Еву почти полчаса. Она не пускала меня к себе в туалет, даже отказалась от помощи подержать волосы. Внутри все предательски сжималось и скручивалось. Кажется, мне сейчас тоже понадобиться туалет, так как мой желудок на фоне нервов и переживаний уже просто не выдерживает. Упершись спиной о стену, я стою возле входа и жду, когда же прозвучит победный звук слива туалета, и Ева выйдет наружу. В руках стакан с водой и бутылка. Уверен, что ей это сейчас будет просто необходимо. В проблемах подобного формата я был лучшим, ведь столько раз травиться дешевым алкоголем на вечеринках, ловить приходы от паленых дешевых наркотиков - в этом я лучший. Противно самому себе от себя. Морщу лоб, едва не фыркаю себе под нос, возмущений собственными мыслями о себе, но меня отвлекает Ева, появившаяся в коридоре и цепляющаяся за стакан с водой. - Я так полагаю сегодня без ужина? Или может мороженое с курицей? - шутка настолько идиотская, что как в дешевой комедии где-то на заднем фоне сейчас должен звучать закадровый смех. Его нет, а лицо Евы с таким вожделением смотрящее на меня - немного пугает. - Курица с мороженым или мне раздеваться?

[indent]Я не понимаю, что именно происходит, но судя по выражению ее лица - что-то определенно точно произошло. Я чувствую, как подкашиваются ноги, как животный страх сковывает все в районе живота и, кажется, сегодня мне не нужен будет ни обед, ни ужин, потому что скорей всего все это выйдет наружу буквально через несколько секунд. Слова застряли в горле, хочется выкрикнуть что-нибудь, чтобы нарушить гробовую тишину, которая повисла слишком внезапно. Я слышу вдалеке шум проезжающей машины, слышу, как капает чертов кран в ванной, хотя буквально утром я его закручивал. Я думаю о чем угодно, только не о том, что происходит прямо сейчас. - Что? - прокашливаюсь, чтобы выдавить из себя единственное слово, на которое способен. Совершенно тупой вопрос, но он единственный, который был у меня в голове. Ева отвечает на мой вопрос, но я не слышу ответа Будто кто-то выключил звук, уши перестали функционировать и просто не воспринимают то, что мне говорят. - Что? - повторяю еще раз, чувствую, как сердце пропускает первый удар и проваливается куда-то в желудок. Я сглатываю, чтобы протолкнуть ком в горле. Не выходит. Кашляю снова, чтобы в моменте осознать услышанное ранее. Занавес падает, все вокруг приходит в движение, вместе со мной, когда подхватывают Еву на руки. Она вскрикивает, почти инстинктивно хватает меня за плечи, отвечая на мои объятия ответными.
[indent]Не верю собственным ушам. Может они реально перестали правильно функционировать и выдают мне то, что я так сильно хотел услышать? Даже если так я все равно радуюсь, не скрывая искренних эмоций. Я так долго сомневался в себе, что чуть не сошел с ума и сейчас, когда это реально произошло - веду себя, как сумасшедший. Она беременна! Беременна, черт возьми! Нам все таки удалось это сделать и теперь все сомнения насчет всех моих репродуктивных функций ушли окончательно. Больше не будет мыслей о том, что проблема во мне и в моем совершенно нездоровом прошлом, которое рано или поздно должно было напомнить о себе. Надеюсь, что это будет только в старости: в боли в костях или в головных болях, я готов даже на отвалившуюся почку или печень, но только не на это. Мы часто обсуждали с Евой наше будущее, особенно то, где мы родители, но до момента, пока не услышишь это вот так четко - осознание что это возможно не приходит. Я никогда не представлял себя в роли отца. Когда росли близняшки я был слишком юным, чтобы понять, что это такое. Я чувствовал ответственность и желание защищать и оберегать, до сих пор чувствую, но когда это твое - именно твое - все эти чувства и эмоции увеличиваются в сто крат. Я стану отцом. Черт возьми, я стану отцом! Не на словах, а на самом деле. Хочу увидеть тест. Не то чтобы я не верил, но кажется будто увидеть это воочию - будет тем самым неопровержимым доказательством действительности. Но кажется у Евы свои планы на меня и я не имеют права им сопротивляться.
[indent]Правила этой игры менялись быстрее, чем я успевал моргать. Обычно, я не позволял ей подобного, потому что мне нравится когда она играет исключительно по моим правилам, но сейчас - это как минимум нечестно. Она воспользовалась моей растерянностью от сказанного ранее, и сейчас наглым образом доказывает мне, что мой хвалебный контроль давно не в моих руках, а как раз таки наоборот. Я не злился. Я вообще сейчас не способен на такие эмоции, ведь все они ушли на восторг от услышанной новости. Сердце стучало еще быстрее, чем после самого быстрого бега. Я куда-то торопился, будто опаздывал, вместе с Евой, которая но ова прямо сейчас разорвать на мне последние джинсы и оставить меня в одних трусах. Я успеваю одернуть себя прежде, чем сообщу об этом своей жене, теряю драгоценные секунды вместе с тем, как Ева теряет свое терпение. Никогда не видел ее такой возбужденной. Точнее видел, но не думал, что она сможет повторить это еще раз. Эта женщина не перестает меня удивлять, особенно сейчас, когда уже стоит на коленях и с каким-то безумием тянется к моему члену. Рычу от недовольства, чувствую, как спирает дыхание, когда она касается холодными руками моей горячей кожи. Я будто готовлюсь к прыжку в бездну - долго топчусь на месте, прежде чем шагну в неизвестность с закрытыми глазами. Ева решает все за меня, касается языком возбужденной кожи, понимая, что я совершенно не против, а если и да, то вся моя физиология твердит об обратном. Доказать ей это я не в силах, и мне черт возьми нравится то, что она делает. Первый рваный стон, стоит ей взять в рот, пальцы сжимаются в кулаки непроизвольно, ищу опору, но ничего кроме стен в узком коридоре у меня нет. Хочется спросить, что она черт возьми делает, но слова застревают в горле и превращаются в еще один стон. Она будто повторяет за мной, чувствуя мое возбуждение в собственных руках. Ей тоже нравится все контролировать, наверное, поэтому мы вместе. Мы оба любим играть по своим правилам и по правилам друг друга и терпеть не можем, когда нам указывают, что делать. Всегда сделаем наоборот и по возможности - вдвоём, чтобы запрещающему было еще более досадно. Именно поэтому нас так заводил секс на работе. Мы знали, что это неправильно и, если кто-нибудь из начальства узнает - нас уволят. Это и заводило. А сейчас гарантий что одна из сестер вернется домой нет. Сердце пропускает еще один удар, по коже пробегает холодок от этой мысли, но это еще больше заводит. Ева ухмыляется, а я цепляюсь пальцами за ее затылок, чтобы насадить на себя и на этот раз не выпускать контроль из своих рук до тех пор, пока не кончу. Она наслаждается этим, зная наверняка, что корона сейчас в любом случае на ее голове, даже если мои пальцы путаются в ее волосах. Она делает что-то невероятное своим языком и ртом, доводит меня до искупления и оргазма, заставляет рычать, как животное, загнанное в угол. Никогда не разлюблю то, что происходит между нами. Эту безумную химию, когда понимаешь, чего хочет другой по одному только взгляду.
[indent]Ева облизывается, глядя мне в глаза и высовывает язык, показывая что проглотила все до последней капли, а я чувствую новую волну возбуждения. Она делает это потому что знает, что я схожу с ума от подобных вещей. Делает так, потому что хочет получить свою награду. Это негласное правило, которому следуем мы оба в любой ситуации, в какой бы мы ни были. Я тоже хочу, чтобы она кончила, даже если инициатива исходила от нее. - Я так понимаю ты уже поужинала, - ухмыляюсь, облизываю губы, будто повторяя за женой. Дергаю ее за руки, заставляя встать на ноги под вскрик неожиданности. Разворачиваю к себе спиной, прижимаю так, чтобы она чувствовала меня каждой клеточкой тела. Она полностью одета в отличии от меня. Это немедленно нужно исправить, иначе я за себя не ручаюсь. Пальцы скользят по телу, будто снова и снова запоминая каждый его изгиб. Рычу, когда натыкаюсь на пояс джинс. Терпеть их не могу, ведь куда удобнее трахать ее, когда она в юбке. Это выглядит безумно и сексуально, когда Ева, упершись руками в стену, царапает ее ногтями, пока я трахаю ее сзади, задрав юбку. Пальцы расправляются с пуговицей джинс, стягиваю их одним рывком вместе с бельем. Она выгибается навстречу моей руки, как только чувствует ее на своей обнаженной коже. Хочет почувствовать меня еще ближе, а я просто не могу отказать ни ей ни себе в таком удовольствии. Скольжу между ног, задевая вощьужденную кожу, касаюсь губами шеи, увеличивая давление на ее тело, буквально вдавливая ее в стену. Легкий шлепок, задница вновь тянется навстречу к моей руке, пока я дразню ее между ног, заставляя недовольно рычать в ответ на мои действия. Она уже мокрая. Я не удивлен. Ведь она почти всегда такая, стоит мне оказаться в поле ее зрения. А сейчас... судя по всему возбуждение будет расти со скоростью света в геометрической прогрессии, и если честно я совсем не против. Готов дать ей что угодно, лишь бы она была довольна. Моя ладонь вновь обжигает кожу ягодиц в шлепке. Ева стонет, выгибаясь мне навстречу, чтобы предоставить мне возможность оказаться внутри нее с глухим стоном. Она такая горячая и мокрая, что я не могу остановиться, начинаю двигаться внутри, мягко вдалбливая ее в стену. Почему мы делаем это здесь, а не в спальне за закрытой дверью? Да какая в жопу разница. Сейчас это как завершающий аккорд, подтверждающий наши сегодняшние события. Мы скоро станем родителями и скорей всего подобный секс прекратится раз и навсегда. И не буду скрывать, но мне хотелось пометить ее снова самым грязным способом, показывая ей свою зависимость от ее тела, от каждого звука, который она издает, стоит мне замереть или вновь начать двигаться в ней. Я еще не до конца осознал, что скоро вся наша жизнь изменится и, наверное, до последнего буду отказываться в это верить. Но рано или поздно это все равно произойдет. И... ничего не изменится. Я буду также хотеть ее как и сейчас, буду также искать любой способ оказаться между ее ног, губами коснуться губ, раздвинуть их, чтобы встретиться языком с ее во влажном поцелуе. Как и сейчас, когда она оборачивается, ища губами мои губы, будто слепой котенок. Сжимаю пальцами ее бедра, прижимаю к себе ближе, ощущая ее так остро, что вот-вот кончу снова. Но нет, слишком рано.
[indent]Не замечаю, как сам ударяю кулаком в стену. Она вскрикивает, я пользуюсь моментом, чтобы выйти из нее и развернуть к себе лицом. Сейчас вижу, как она обезумела. Смотрит на меня, на мои губы, кидается, как голодный зверь, кусая за нижнюю и заставляет снова набирать темп, на этот раз упираясь ее же спиной в стену. Рычу, еще один удар в стену, пальцы ложатся на бедра, удерживая ее на весу, пока я продолжаю впечатывать ее в стену снова и снова, доводя до оглушительного оргазма, который ознаменовывается ее рваным стоном, больше похожим на крик. Ногти царапают плечи, ведут кровавую линию по спине, снова и снова заставляя меня рычать. - Ты нарываешься, юная леди, - хриплю, предупреждающе сжимаю ее бедра. Ева не останавливается и ведет еще одну кривую линию ногтями по моей спине. Я не выдерживаю, рывком оттаскиваю ее от стены под еще один громкий вскрик. До спальни несколько шагов, до кровати еще столько же, чтобы кинуть ее сверху и добраться до своей самой главной жертвы на сегодня. Да и вообще-то на долгое, бесконечно долгое, всегда.