[indent] Иногда мне кажется, что окружающие меня люди абсолютно ничего не понимают в жизни. Неважно, кто это будет: простой прохожий, с которым я даже не знаком, или ребята, которые называют меня дьяволом и думают, что мне это нравится. По началу да, нравилось, но сейчас я стал слышать это слишком часто. Они пытаются буквально все романтизировать, ну, знаете, дают прозвища, обсуждают самочувствие, делятся какими-то абсолютно не смешными шутками. Привыкают друг к другу. Привязываются. Страшное слово и ощутить его в себе, на себе - значит подписать себе смертный приговор. В нашей работе самое главное - это хладнокровие и расчет. Именно этих двух факторов я придерживаюсь, потому что иначе мясорубка жизни перемелет и выплюнет меня, и все труды, на которые положены буквально годы, пойдут прахом. Каждое задание, которое тщательно продумываю прежде чем встречусь с «проблемой» лицом к лицу. Я выбираю максимально изощренные пути решения этих самых проблем, наверное, именно поэтому Малоуни до сих пор работает со мной. Парни говорят - я его любимчик. Возможно. Но если бы они знали, как мне похуй, то заплакали бы. Каждый из них мечтает быть правой рукой, основным решалой мистера Малоуни, его приближенным, знающим все, каждую мелочь и каждую деталь дел и все его следующие шаги. Я был его живым щитом, и до сих пор не понимаю, что именно мне так нравилось в моей работе - свобода воли или эмоции, которые я испытывал в момент продумывания плана и в момент его реализации. В любом случае - это было что-то запредельное, максимально ненормальное. Следовало бы обратиться к психиатру, но, как вы себе это представляете? Лежу я значит на кушетке и рассказываю ему о том, как сильно меня раздражают люди, как я мечтаю буквально каждому, кто криво посмотрит в мою сторону, с широкой улыбкой на лице - перерезать глотку, вытирая окровавленные пальцы непременно самым белоснежным полотенцем, чтобы контраст бордового на белом доводил меня до состояния приближенного к экстазу. Иногда это весело - этим хочется наслаждаться. Уверен, что психиатр тут же набрал номер первой попавшейся психиатрической клиники, и уже через полчаса я был бы обездвижен не только потому, что меня бесцеремонно бы привязали к кушетке ремнями, но и смирительной рубашкой. Совершив первое убийство уже не станешь прежним. Мир меняет полярность, вставая с ног на голову. После того, как твои руки первый раз окропит кровь - уже не чувствуешь страха. Только адреналин, который стучит в ушах и заставляет кровь бурлить, словно вода в кипящем чайнике.
[indent] Социопат. Псих. Больной ублюдок. Часто слышишь это в свой адрес и начинаешь думать о том, что все именно так и никак иначе. Социопат. Именно. Выслеживающий свою главную цель прямо сейчас, сидя на лавочке с газетой в руке. Терпеть не могу прессу, ненавижу запах и даже сам материал современных газет. Но это лучшее прикрытие, и я не буду гнушаться использовать его до тех пор, пока моя цель не замаячит на горизонте. Идет навеселе, с парой друзей, которых сажает на такси. Время только четыре, а он уже надрался. Я не удивлен, ведь золотая молодежь буквально вся такая. Пользуются финансовыми благами родителей и в ус не дуют. Как жаль, что именно этот светловолосый мальчик, который наверняка двадцать лет назад еще накручивал на пальцы свои кудрявые волосы, вызывая восторг и восхищение у всех женщин, входящих в состав сливок общества. Так приторно мило, что начинает подташнивать от представления подобных картинок даже в голове. Выбеленный воротник, джемпер, наверняка сшитый на заказ у одного из местных модельеров, непременно известного если не на весь мир, то на территории Штатов уж точно. Идеальный представитель тех, от кого меня тошнит. Заходит прямиком в шатер с яркой бахромой на крыше, привлекающий внимание. Стоп, он же должен был пойти дальше, ведь его ждет пара шлюшек в клубе по соседству. Опускаю газету, встряхиваю ее, выпрямляя листы, чтобы дать себе буквально пару секунд на то, чтобы осмотреться. Возвращаю газету на прежнее место, достаю телефон и наспех вбиваю название шатра. Сложно разобрать криво написанные, но все же очень яркие буквы. Будто кто-то собрал всю кровь с места последнего моего визита. Где это было? А, неважно.. Карты рассказывают мне буквально обо всем, что таится за стенами шатра. Показывает мне две фотографии девушек, именующих себя чуть ли не потомственными гадалками, хотя ни одна ни вторая по прототипу не тянет даже на гадалку-шарлатанку. Слишком наивный взгляд. Наверное, именно этим они и привлекают. Сразу же, как только зевака оказывается на пороге их «гадальной». Как все таки хорошо, что на дворе двадцать первый век и не нужно тратить кучу времени, чтобы понять, куда именно и зачем двинулась моя цель. Впрочем, узнав конкретнее - вопросов у меня меньше не становится. На кой хрен ему понадобилось это место?
[indent] Фыркаю недовольно, складываю газету, оставляя ее на лавочке - вдруг пригодится кому-нибудь более любопытному, в конце концов место для слежки здесь самое лучшее. Неспешной походкой направляюсь в сторону шатра, стараясь не привлекать к себе внимание зевак. Ярмарка вокруг - лучшее место для отвода глаз. Каждый занят своим делом, никто даже не посмотрит в мою сторону и вряд ли запомнит мое лицо, что непременно играет мне на руку. Останавливаюсь в паре шагов от входа. Вряд ли у меня получится увидеть, что именно там происходит. Одно знаю точно - гадалка там лишь одна, ведь вторая за пару минут до прихода моей цели вышла куда-то. У меня есть примерно минут пятнадцать, ведь просчитать куда именно она направилась невозможно. Это женщины, непредсказуемые существа, которые в следующий момент могут оказаться прямо у тебя за спиной, улыбаясь мило и нежно, но держа за спиной нож, размером с собственную руку. Все же не решаюсь зайти следом. План превращается в нелепую импровизацию, а я закуриваю, стараясь отвести взгляд куда-то в сторону, сливаясь с толпой снующих зевак, которые так отлично маскируют меня, как охотника, превращая в такого же обывателя, решившего выйти на перекур. Тушу бычок мыском ботинка как раз в тот момент, когда полотно, заменяющее вход в шатер, открывается и моя цель оказывается ко мне лоб в лоб. Толкаю его в бок, так, чтобы сбить с ног, извиняюсь, шаря глазами по земле. Вылетел только телефон, а он настолько не в себе, что вряд ли сможет удержаться на ногах в ближайшие полчаса. - Где ключ? - рычу, дергая его на себя за грудки. Встряхиваю, чтобы привести в чувства хотя бы для того, чтобы услышать внятный ответ. Внятный, насколько это возможно в его состоянии. - Где чёртов ключ? Не заставляй меня отрывать тебе голову на глазах у всех, - голос срывается, превращаясь в шепот. Я становлюсь похожим на разъяренного льва, но в тоже время, голос подобен шипению змеи. Смотрю ему в глаза не видя в них ни сознания, ни разума. Встряхиваю еще раз, чтобы опустить на землю. Он едва держится на ногах, хлопает себя по карманам, рассеянно оглядывается по сторонам, видя понимая, что то, что ему нужно либо на земле, выпало в результате падения, либо... - Сука, - плююсь в его сторону, дергаю на себя полотно, ведущее внутрь шатра.
[indent] Меня совсем не смущает интимная обстановка внутри. Вокруг почти ничего не видно, слышно лишь какое-то отдаленное движение. Кто-то прямо сейчас пытается растормошить свой улов, свою добычу, и в этом хламе находится то, что мне нужно. Еще несколько шагов, оказываюсь в паре сантиметров от девчонки, чью фотографию еще недавно видел на сайте гадалок. Цепляюсь за ее запястье, сжимаю сильно, чтобы ослабить хватку руки. На стол падает все, что в этот момент держали пальцы. Но главное - ключ, который ударяется о ровную поверхность стола. Забираю его и опустошенный кошелек, игнорируя отсутствие в нем всего остального. Мне не нужны эти вещи. Задача стояла вполне ясно - забрать ключ и то, где он его хранил. Остальное, как трофей, могу оставить себе. Только на кой хрен мне эти карточки, пин кода от которых я не знаю - хотя не удивился бы, если в кошельке хранится еще и записка с криво написанными цифрами. Наличка меня тоже не интересует. Смотрю на девчонку, которая не вовремя открывает рот, придумывая на ходу абсолютно абсурдные оправдания. Вскакивает на ноги, пока я с любопытством изучаю то, за чем меня сюда отправили. Честно говоря, я думал, что Энтони прикажет мне расчленить мальчишку и по кусочкам отправлять его в подарочных коробках горе-папаше. Но нет. Суть задания даже рядом не стояла с тем, что подкидывало мне больное воображение. Улыбаюсь про себя собственным мыслям, на мгновение забыв о том, что я здесь не один, а за пределами шатра вообще стоит истинный хозяин этих вещей и, кажется, до сих пор не додумался до того, где именно они могут находиться. - А вам принадлежит? - фыркаю в ответ. - Я оставил тебе все остальное, наслаждайся уловом и лучше побыстрее собирай вещички, потому что, если ты думаешь, что этот богатенький олух - действительно олух, то минут через двадцать сюда нагрянут копы и тебе не получится оправдаться абсурдными словами, которые ты прямо сейчас пытаешься втюхать мне, - надменная улыбка не сходит с моих губ, а голос режет напряженный воздух, как канцелярский нож бумагу. - Странно, почему карты не показывают тебе неминуемую гибель. Посмотри получше, а то мало ли, - киваю в сторону разложенный на столе в рандомном - наверное - порядке карты с необычными рисунками. Таро, вроде? Но мне без разницы. Я забираю то, что мне необходимо и выхожу наружу, не оглядываясь и не отвечая больше на ее бесполезные попытки обращаться ко мне.
[indent] Мальчишка, оставшийся снаружи, уже опорожнил половину своего желудка. Не то из-за сильной неоднократной встряски, не то из-за перенапряжения. Склонившись почти пополам, уперевшись рукой в фонарный столб он кряхтел что-то себе под нос и, кажется, плакал, видимо от бессилия. Как же мне плевать. Достаю мобильный, чтобы отписать боссу короткое сообщение, быстрым шагом, почти бегом, смешиваясь с толпой, чтобы выиграть фору. Ловлю такси на улице, игнорируя приложения, придуманные для удобства. Я не ищу легких путей, поэтому называю адрес нашего с парнями офиса, не рядом, а в паре километров, чтобы остаток пути пройти пешком. Нужно проветрить голову и перебить неприятную оскомину, которая осталась после такого вопиющего поведения.

[indent]Любопытные люди, те, что любят совать свой нос в чужие дела, обычно не живут дольше суток, после того, как увидели что-то такое, что им видеть не следовало. Именно поэтому власти придумали программу защиты свидетелей, хотя я, конечно, и знал, что она работает пожизненно и чаще всего реально спасает, но... Эта программа еще ни разу не имела дела со мной, а значит, еще была не до конца испытана, чтобы утверждать так громко о собственной эффективности.
[indent]Ситуация с девчонкой на ярмарке не давала мне покоя еще долгое время. Я понимал риски того, что она определенно точно видела больше, чем должна была, но уверенный в том, что у меня стопроцентное алиби, подготовленное заранее и ни одного свидетеля, кроме пьяной цели, которая не вспомнила о том что было на следующий день, иначе все столбы в городе уже были бы обклеены моей не самой лучшей фотографией из какой-нибудь папки, хранящейся в архиве полиции. Я уверен, что подобное дело точно есть, ведь я попадался на мелком хулиганстве, на шантаже и угрозах, чуть не убил человека по неосторожности и именно тогда попался на глаза Энтони, который забрал меня к себе. Надеюсь, вместе с моим делом, иначе у меня будет очень много вопросов касательно того, чем я занимаюсь и как часто подставлял свою жопу ради зарплаты и его благополучия. Мне нравится моя работа. Честно и без прикрас. Но мне действительно нравится моя работа. Нравится сам процесс слежки, нравится со размышлять о том, как лучше сделать то или иное действие, как добиться желаемой цели и что именно нужно сделать, что использовать, чтобы получить идеальный итоговый результат. Я был эксклюзивен в своей работе, всегда играл чисто и делал все, как положено. Кроме одного чертового раза и той девчонки, с большими глазами, необычной внешностью и, сука, слишком длинным носом. Фигурально, конечно же. Я больше не позволю себе так ошибиться и в следующие разы буду еще более внимательным и чистым в своей работе. Больше никаких следов и свидетелей. Мне совсем не хочется закончить свою жизнь на электрическом стуле.
[indent]Свою предыдущую задачу я выполнил, опустив небольшую деталь о присутствии в зоне объекта еще одного человека. Боссу не обязательно знать об этом, да и в конце концов - ее присутствие там было сугубо моей личной проблемой. Собачья верность Малоуни за то, что он сделал для меня когда-то, а я до сих пор за такой долгий срок работы на него не уверен, что смог сполна отплатить ему. Я бы не подставил его и уж точно не сказал о том, что вся моя работа заключалась в том, чтобы быть палачом, ищейкой и кем угодно для одного человека, молча исполняя его приказы, не вдаваясь в подробности и не выясняя, что именно и зачем ему нужно. Разве что те детали, которые помогут мне самому. Следующей моей целью была парочка наркоторговцев, решивших, что они могут варить свою химию дома в кастрюле, а затем продавать ее подросткам и прочим лохам, купившимся на низкую цену и потрясающий эффект. В этом городе, да и во всем штате - наркотики проходят только через одного человека, но, конечно же негласно. И продаются им же и его людьми, которых мы тоже привыкли жестоко наказывать за непослушание и оплошности. Однако, сейчас речь шла не об одном из дилеров Тони, а о том, кто решил выйти на чужой рынок не имея за душой ни гроша. И, как нельзя кстати, основная цель, за которой Малоуни охотился уже давно - покупала у этого недо дилера наркоту. Я надеялся, что благодаря дилеру или его подельнику смогу выйти на нужного мне человека, прикрыть лавочку и поймать того, кто им эту идею подкинул - тот, кто отошел от дел и вдруг решил, что кто-то позволит ему безнаказанно навариваться только на свой карман. Мне нужно было выяснить как именно его люди сбывают наркоту, и в идеале поймать сразу всех, но на подобную удачу я даже не смел надеяться. Каждый день я проходил один и тот же маршрут, следом за ним, оставаясь ужинать в том же ресторане, что и он. Заказывал другую еду, часто проваливался в телефон, будто действительно приходил сюда просто поужинать и в спокойной обстановке почитать новости и полистать социальные сети. Но мой острый слух улавливал нужную информацию. Я знал, что однажды этот гаденыш откроет свой рот и сболтнет лишнего, а я тем самым получу подтверждение и зеленый свет к своим будущим действиям, и будут они весьма радикальными. Но он молчал.
[indent]На второй день слежки я обратил внимание на девушку, идущую за мной след в след и обрывающая наш общий маршрут как раз в тот момент, когда я пересекал порог ресторана. Однажды мне все же удалось в отражение входной двери рассмотреть ее, точнее, увидеть силуэт и черты лица. Всего этого мне было достаточно, чтобы сложить два плюс два и вспомнить ту, из-за которой я чуть не попался. Свидетель, который не должен дышать уже несколько дней. Ей хватило наглости увязаться за мной хвостиком? Интересно, ума это девочке совсем не досталось или она просто любит острые ощущения и решила снова в полной мере испытать их? Я буквально подарил ей второй шанс, второй день рождения, если можно было так сказать, а она вот так бездумно решила его потратить, да еще и наступив на те же грабли? Господи! Складывается ощущение, будто даже если ей на голову внезапно упадет кирпич - это не оставит ее от слежки за мной. Что она хочет увидеть или узнать? Почему нельзя подойти и спросить? Зачем все это? Видимо действительно дело в адреналине, ну, или в отсутствии мозга и ее счастье, что мое любопытство не такое сильное, как у нее, ведь если я захочу спросить это у нее лично и если вдруг ее ответ мне не понравится - третьего шанса уже не будет. Но работу никто не отменял и даже наличие дополнительного сыщика, охотившегося уже на меня, не мешало мне наблюдать за целью и придерживаться все того же невозмутимого вида. Изо дня в день все повторялось, я вслушивался в его разговор и, поняв, что это идиотская идея - следить за ним, особенно, когда кто-то не менее любопытный следит и за тобой тоже - решил сменить свою модель поведения и, скинуть хвост, который мне совершенно был ни к месту. И именно в тот день, когда я в очередной раз следовал за своей целью и пришел к такому решению - я услышал важную деталь. Он говорил по телефону по пути к ресторану, договаривался о встрече. Забиваю адрес в телефон, понимая, что это здесь недалеко, а значит я все это время упускал возможность прошерстить каждый укромный уголок этого квартала и найти тех, кто под покровом ночи продают то, что продавать не должны. Сворачиваю в соседний переулок, на всякий случай делаю скриншот экрана с координатами. Я вернусь сюда через час в любом случае, а вот мышка, решившая, что в этой игре она кошка - будет приятно удивлена, когда потеряет меня из виду.
[indent]Ухожу в переулок, сливаюсь с толпой, выуживая взглядом какого-то мальчишку, который так удачно попался мне под руку. - Снимай куртку, - дергаю его за рукав, не отвечая на кучу его вопросов. - Снимай ебаную куртку, - рычу снова, выводя мальчишку из состояния оцепенения. Он начинает медленно стягивать с плеч куртку. - Я отдаю тебе пиджак, а ты делаешь вид, что меня не знаешь. Пиджак в четыре раза дороже твоей куртки - захочешь, сдай в комиссионный и получишь с него денег на шесть таких курток, - сую ему в руки свой пиджак, предварительно опустошив внутренний карманы и забрав все то, что может выдать меня с головой. - Все, иди, - толкаю его в бок, заставляя двигаться, - быстрее, пока я не передумал и не отрезал тебе язык. И иди, а не беги, - мальчишка хлопает глазами, а затем резко дергается с места, вспоминая мое последнее указание и уходит в ту сторону, куда мне и надо было. Я натягиваю капюшон куртки на голову, стараясь скрыть лицо и следую за ним. Он не оборачивается, и это неплохо играет мне на руку, потому что незнакомка из шатра теряет меня из виду и следует по пятам за тем, кого приняла за меня. Отлично. Расправляю плечи, чувствуя себя победителем в этой ситуации, сворачиваю в соседний переулок и возвращаюсь к координатам встречи, на которой я должен быть через полчаса. Я уверен, что доберусь туда еще быстрее, но не хочу рисковать. Мне нужны неопровержимые доказательства того, что эти люди занимаются тем, в чем их подозревают, а значит мне нужно появиться неожиданно и еще некоторое время побыть в засаде, чтобы успеть записать все то, что будут говорить о товаре. Медленно двигаюсь в сторону места встречи и только после того, как появится первая часть нужных мне людей - замираю в тени старого шатра и еще какой-то ерунды, хранящейся здесь видимо с прошлых ярмарок. Вряд ли кто-то из тех, кто сейчас развлекает людей на главной площади знает о таком дорогом реквизите, иначе его бы тут уже давно не было. Но и эти двое тут уже все знают: понимаю это по тому, как один из них сдвигает в сторону мусорный бак, размером почти с него самого, предоставляя себе доступ к небольшому контейнеру, который ловко открывает и что-то прячет внутри. Делаю несколько снимков на телефон, на одном из них отчетливо видны лица двух мужчин, среднего возраста, больше смахивающих на подростков-переростков. Они говорят о наркоте, о новой партии какой-то сумасшедшей штуки, затем раскуривают косячок. Они живо обсуждают новый товар, заинтересовывая меня еще больше. Время идет, а того парня все еще не видно. Бросаю взгляд на экран мобильного. Время встречи уже давно прошло, а значит клиент их кинул, и мне нужно не упустить хотя бы этих двоих. Гогот двух укурышей нарастает, и внезапно даже для меня - появляется еще один человек. Видимо тот, кого ждали не только они, но и я. К сожалению, все последующее происходит уже в моменте, ведь я весьма не вовремя поддался эмоциям и успел сделать уверенный шаг вперед. В темноте меня сложно было заметить - темная куртка оттеняла белоснежную рубашку. Я уже, если честно пожалел, что надел именно ее. Меня как будто принципиально никто не замечает, но мне это только на руку. Делаю еще один шаг вперед, окликая бывшего компаньона Тони по имени. Тот оборачивается. Лицо его внезапно меняет цвет - это заметно даже в темноте. Я сую руку в карман куртки, чтобы достать нож и делаю шаг вперед, едва не просовывая его между ребер предателю. Но не успеваю. Я только представлял это в своей голове. Кто-то лишний успел отвлечь нужных мне людей, привлекая внимание всех вокруге двух кварталов. Такое простое «пожар», а реакция всегда лучше всего. Вся компания срывается на бег, я теряю их из виду, однако продолжаю по волчьи впиваться взглядом в ту, что опять все испортила.
[indent]Я давал себе слово больше не спускать ей это с рук. Я дал себе слово, и я его больше не нарушу. Она срывается с места, переходя на бег, но надолго такую не готовую к страшным жизненным ситуациям девушку, не хватит. Она бежит вперед не оглядываясь, я бегу следом. Представляю куда она может залечь, точно зная расположение всех крупных объектов в округе. Ярмарка - слишком много народу, но там я напугал ее первый раз и вряд ли она сунется туда, подставляя под удар всех остальных. Раз она кричала, пытаясь уберечь чьи-то жалкие жизни - знала бы она кого они травят своей дрянью, вряд ли встала бы у меня на пути - значит слишком сердобольная и не станет подставлять всех остальных. Значит пойдет туда, где меньше народу, но есть где спрятаться. Стоянка. Там не много народу, ведь ярмарка в самом разгаре, а шумная подготовка к будущему фейерверку сегодня вечером не позволила никому услышать всю ту чушь, что она орала. Даже соседские окна остались нетронутыми светом - акустика в этих домах чересчур дерьмовая. Я бы не сунулся сюда, если бы не знал этого наверняка. Замедляю ход, чтобы отдышаться, загоняя свою добычу в угол. она уверена, что ей это поможет. А я уверен, что сегодняшняя ночь станет для нее последней. И я не буду играться с ней, как это обычно делают антагонисты всех голливудских фильмов. Я видел, под какую машину она нырнула, поэтому сажусь на бампер машины напротив и жду. Она шевелится, почти не дышит, затыкая рот рукой. А я уже тебя нашел и теперь жду, когда же ты решишь, что сумела меня обыграть и вылезешь из своей норки. Нож утыкается острием в бампер чьей-то машины. Мне было бы искренне жаль эту железку, как и ее водителя, но сейчас мне куда больше жалко себя и свой потерянный улов, за которым я слишком долго охотился. Она должна мне, даже дважды, и оба раза за то, что я не зарезал ее тогда и когда первый раз заметил слежку. Кручу ручку ножа, прижимая острие к металлу машины. Мое терпение почти закончилось, особенно когда, острие ножа скрипит по машине, выдавая мое присутствие. - Я думал ты куда умнее, чем показалась при первой встрече, но видимо Господь и правда обделил тебя умом, раз ты продолжаешь совать свой нос туда, куда не следовало бы, - нож переходит в мою руку полноценно, перекатываясь между пальцами, но не касаясь их острием. - Вылезай. Или мне придется вытащить тебя силой, - спрыгиваю с бампера, сокращая расстояние между мной и машиной, под которой спрятался мой хвостик. Наклоняюсь, находя ее на асфальте. - Вылезай или я тебе помогу, - рычу, показывая все свое недовольство и барабаню пальцами по чужому капоту, расслабляясь, но все также удерживая в волнительном напряжении свою новую знакомую. С которой я  бы все же предпочел не знакомиться.

[indent]Убийство - это самое настоящее искусство. Я привык делать это с особенной грацией и расчетом, ведь каждый раз это доставляло мне невероятное удовольствие. Иногда это была больше вынужденная мера, как например сегодня. Я не собирался убивать того парня, но что-то пошло не так, точнее кто-то решил поиграть в альтруизм и влезть туда куда не нужно было. Как следствие - невероятно грязное убийство по классике дилетантов - темная подворотня, сырок переулок, мусорные баки. Все, как в кино. Только в жизни все это несколько иначе и сейчас убийца - то есть я - чувствует дискомфорт. Что вообще по логике жанра несопоставимо. И вместо того, чтобы пойти и принять душ, чтобы смыть с рук его кровь, я лишь могу позволить себе нервно вытирать пальцы о внутренний карман куртки, одолженной у левого парня. Я знаю точно, где именно находится моя цель и прямо сейчас из последних сил сдерживаюсь, чтобы не вытащить ее за волосы наружу и не перерезать горло. Это будет еще одно космическое убийство, только на парковке. А я терпеть не могу такую банальщино. Наверное, именно это, как и ощущение грязи на руках, останавливает меня. Я не могу совершить еще одну такую оплошность. Я буду играть, чтобы загнать мышку в угол, а лучше в ее собственную норку, заранее перекрыв все пути к отступлению.
[indent]Но она продолжает играть в свою странную игру, видимо решив, что я полный идиот, который не может сложить два плюс два. Я бы рассказал ей о своих способностях, но не буду. Я отлично запоминаю лица. Я могу определить человека, который находился в том месте, где я совершил акт правосудия - ну, или проще говоря, убийство - по запаху. Если среди толпы людей я почую того, кто был рядом - я убью его не раздумывая. Сейчас что-то меня останавливало. Возможно тот факт, что она уже не первый раз меня видит. Хотя это наоборот должно подталкивать к решительным действиям. Поэтому я цепляюсь за воротник ее толстовки и дергаю наверх, вынуждая встать на ноги и покинуть свое убежище. Я просил по-хорошему, причем уже не первый раз. Еще тогда в шатре - я просил ее путаться под моими ногами и не попадаться мне на глаза. Но она ослушалась и решила сделать по своему. Сунула свой длинный нос в мои дела. Уже дважды за последние несколько недель. Это сокращает ее шансы на то, чтобы пережить сегодняшнюю ночь. Но меня все равно что-то тормозит. Я никогда не даю поблажек, не отпускаю свидетелей, только если они мне не нужны для чего-нибудь в дальнейшем и уж тем более не позволяю им следить за мной и нарушать правила моей игры, сука, уже дважды. - Я тебя предупреждал, - рычу, наблюдая за тем, как она пытается вырваться из моих рук и лопочет что-то про ключи от машины. - Да что ты? Еще пару недель назад ты уходила ножками, а теперь у тебя своя тачка? Давно гадалки-аферистки так много зарабатывать стали? Не подскажешь, где найти объявление о наборе на работу? Может на хэд-хантере? - ухмыляюсь, наслаждаясь собственной шуткой. Но это мимолетное состояние, которое почти сразу превращается в неконтролируемую агрессию. Я активно подавляю ее внутри себя, стараясь сохранять полное хладнокровие. Когда не знаешь, что у человека в голове и не можешь просчитать его по эмоциям - становится еще страшнее. Именно этим я всегда и пользовался, запугивая своих жертв до такого состояния, что они чаще всего в себя просто не приходили. Ну, или не оставались в живых. Что с ней делать - ума не приложу. Мне не нужна еще одна случайная жертва в моем и без того длинном списке. Босс будет недоволен, если узнает, что я убил постороннего человека. Он же будет недоволен, если узнает, что я оставил ее в живых и подставил самого себя. Через сколько за мной явятся копы? И куда? К нему домой или в наше убежище, где я с упоением буду пытать очередного клоуна, который вдруг решил, что он может ставить условия Малоуни и делать то, что ему заблагорассудится? Наблюдаю за тем, как меняются эмоции на ее лице. Взгляд тухнет, а затем загорается, будто ее глаза прямо сейчас облили бензином и подожгли, ну, или сам Дьявол решил устроить румбу со своими знойными демонами. Я наблюдаю за ней и теряю терпение. А еще теряю время и вместо того, чтобы запугать ее до усрачки, наблюдаю за тем, как она меняется в лице. - О чем ты там думаешь? - возмущенно пытаюсь прервать ее мысленные фантазии и рассуждения, едва не разжимая пальцы. Я чуть не упустил ее, но видимо привел мозг своей игрушки в чувства, дав ей фору. В виде удара по моим несчастным яйцам.
[indent]От боли разжимаю пальцы и сворачиваюсь пополам, чувствуя острую боль, которую невозможно сравнить ни с чем другим. Из глаз вот-вот брызнут слезы и мне бы дать сдачи и встряхнуть ее за шкирку, в этот раз не сомневаясь в том, что напугаю ее до психической травмы, но вместо этого я сжимаюсь и едва не падаю на колени на мокрый асфальт. Только сейчас понимаю, что пошел дождь и такой сильный, будто кто-то вспорол ножом тучи и выпустил все, что в них копилось так долго. Мне потребовалось еще несколько секунд, чтобы собрать остатки сил и терпения в кулак, поднять себя на ноги, проклиная всех небесных существ и в первую очередь эту сучку, возомнившую себя умнее меня. Срываюсь с места и бегу за ней, думая на опережение. Я знаю куда она побежит. На улице не души. Нигде она не найдет помощи кроме места, где мы с ней познакомились. Ярмарка кишит людьми даже в нерабочие часы. Обслуживающий персонал, хозяева шатров, которые часто остаются ночевать внутри, чтобы не дай Бог какие-то мальчишки не решили ночью разграбить все ими честно заработанное, если это таковым можно было назвать. Реквизит не продашь, по крайней мере не за большие деньги, но даже такая прибыль все равно прибыль и любому нуждающемуся в деньгах человеку ничего не стоит залезть в чужое имущество. Она сможет найти там помощь и поддержку, а дальше что? Дальше даже рассуждать не хотелось. Первоочередная цель - поймать ее, а дальше... будет видно. Оббегаю жилой дом с другой стороны, сокращая путь до ярмарки. Оглядываюсь по сторонам, взглядом ищу ее и нахожу - в тот самый момент, когда параллельно мне она врезается в указатель. Никогда бы не поверил, что такое бывает, пока не увидел собственными глазами. Блондинка падает на мокрый асфальт, успев вовремя скооперироваться - иначе ей точно понадобилась скорая потому что сотрясение мозга было бы гарантировано. Впрочем, если бы и так - это сыграло бы мне на руку. Вряд ли копы поверили бы хоть одному ее слову, после поставленного диагноза. Хохотнув, срываюсь с места, но подтираясь ближе перехожу на спокойный ход. Я бы порассуждал вслух и поиздевался над ее беспомощностью, но я не настолько глуп, чтобы терять драгоценное время. За тот удар по яйцам - я бы мог приложить ее головой об асфальт, оставив пару грязных, смешанных с бурой кровью, которая непременно выступила бы, пятен на ее красивом лице. Она смотрит на меня, но взгляд проходит сквозь и буквально через пару секунд, под мой раскатистый смешок - теряет сознание.
[indent]Довезти ее до убежища не составило труда. Вызывая убер, я уже придумал историю о том, как моя девушка наклюкалась в баре с подругами и только и успела, что позвонить мне, прежде чем потерять сознание. Да, прямо на улице. Но таксист был максимально равнодушен. Неудивительно. Уже давно за полночь и, я уверен, он хочет домой так же сильно, как и я, и вряд ли будет задаваться вопросом: почему у девушки такой небрежный внешний вид и в воздухе даже не пахнет алкоголем. Я открыл все окна на проветривание, чтобы сбить водителя с толку окончательно и прикрыл глаза, сильно сдерживая руки незнакомки на случай, если она решит прийти в себя до момента, как мы доберемся до конечной остановки. Машина остановилась гораздо раньше того места, куда мне пришлось буквально тащить девушку. К счастью она оказалась гораздо легче, чем все те клоуны, которых я обычно таскал на своем горбу, и в силу моей более чем хорошей физической формы - мы, точнее я, добрался с ней на руках довольно быстро. Толкнул дверь, убедился в том, что она закрыта. Внутри никого нет, что было мне на руку. Комната, куда я обычно притаскивать своих жертв тоже пустует - ведь все мои ближайшие цели мертвы, а значит есть вакантное место для одной очень любопытный и невероятно навязчивой особы. Дверь я открыл своим ключом и не без труда закрыл ее, не запирая на замок. На это, честно, не было времени. В первую очередь мне нужно скинуть лишний груз с себя, чтобы освободить руки и, пока она не пришла в себя, зафиксировать ее, обеспечив себе пару часов тишины и, если повезет, сна и позднего ужина. И если последнее было более правдоподобным, то про сон - это я уже погорячился.
[indent]Я привязал ее к стулу, предварительно заклеив рот скотчем. Вряд ли она разбудит хоть кого-нибудь или, даже если попытается, сможет позвать на помощь - вокруг на несколько десятков километров ни души. Мы на отшибе города - вокруг только лес и где-то вдалеке есть озеро. Больше ничего. И в ближайшее время сюда никто не явится, а значит проблема только в одном - в ее родственниках, которые наверняка начнут ее искать. Займусь этим вопросом позже. Освободив руки и зафиксировав свою добычу на стуле, я проверил насколько надежно затянуты ее руки, установил ее вместе со стулом в углу комнаты, отрезав возможность упасть на пол и хоть как-то сдвинуться с места, там самым обеспечив себе уверенность в том, что она точно не сбежит и точно не сломает несчастный стул. В комнате как и всегда пахло запекшейся кровью и сыростью, но было достаточно тепло, чтобы не подцепить какую-нибудь болячку. У меня было совсем немного времени для того, чтобы запереть дверь и сунуть в рот уже давно засохший кусок пиццы, который я, откусив, решил все же разогреть в микроволновке на кухне. Меня смутило подозрительное мычание из комнаты, но, проверив, я убедился в том, что девушка все еще в бессознательном состоянии. Микроволновка пропищала, уведомляя меня о том, что мой скудный ужин более менее горячий. Я забрал тарелку с едой, сунув и продолжив жевать уже начатый мной кусок пиццы. На этот раз она была более вкусная, но я, кажется не ел, почти сутки и вряд ли буду рассуждать о том, насколько довольны мои вкусовые рецепторы. Вернувшись в комнату, я обнаружил свою добычу уже в сознании. - Доброе утро, солнышко, - не скрывая своего превосходства я скидываю тарелку с пиццей на ближайший стол, подбирая свой любимый охотничий нож. Ставлю свободный стул напротив и сажусь на него, опираясь о спинку перед собой. Кручу в руках нож, провожу пальцем по лезвию, едва нажимая им на кожу. Он туповат, но этого достаточно, для того чтобы резать человеческую плоть. И веревки, но этот вариант я даже не рассматривал. - Ты правда думаешь, что после того, что ты сделала, я тебя вот так просто отпущу? - не смотрю на нее, жадно продолжаю изучать холодное оружие в своих руках. И Бог или черт меня знает о чем именно я сейчас говорю: об ударе по яйцам или о том, что она видела. - Серьезно? Это, наверное, твои карты тебе так нашептали, да? Ты знакома с Дьяволом лично? Я всегда знал, что такие как ты - либо лгуньи и аферистки, либо, вот что я верю меньше всего, имеют связь с потусторонними силами. А такие таланты может дать только Сатана. Вот у меня тоже есть отличный талант - убивать людей, не оставляя от них ничего живого. Предпочитаешь, оказаться дома? - она кивает, наивно веря, что я отпущу ее. Ну, либо она совсем идиотка, либо слишком сильно ударилась головой. - Тебя на сколько частей разделить? На пять? Шесть? Может начать с твоих красивых пальцев? Или с твоего длинного носа, который ты суешь куда тебе не нужно, причем уже дважды, - я едва не начинаю рычать, вспоминая о собственной оплошности. Я сам виноват в том, что она влезла. Тогда и сейчас. Но ей об этом знать не обязательно. - Ты ударила меня и попыталась сбежать и сейчас думаешь, что я наивно поверю в твое «я никому ничего не скажу»? - передразниваю ее, делая голос писклявым, будто женским. Ухмыляюсь собственной остроте ума, но наверняка выгляжу как отбитый на голову ублюдок. Ах да, я ведь таковой и есть. - Думаю тебе нужно время подумать над своим поведением, - встаю со стула, заклеиваю ее рот скотчем снова, не обращая внимание на ее активное сопротивление. - На этот раз сбежать не получится, - нож с грохотом врезается в стол напротив нее, поблескивая при лунном свете. Я забираю тарелку с пиццей, отправляя все тот же недоеденный кусок в рот. - До утра. Можешь поспать, поплакать, делать что угодно. Тебя никто не услышит. Ты тут одна, не считая меня и помощи не будет. Можешь подумать еще над вариантами, как уговорить меня отпустить тебя, только, о Боже, какая жалость. Ни один из них тебе не поможет, - провожу пальцем от глаза вниз по щеке, издевательски демонстрируя слезы. Меня все это забавляет. А на самом деле: я в душе не ебу, что буду с ней делать дальше. Убивать ее все же не хотелось, но видимо так того потребуют обстоятельства. - До завтра, сладких снов, - снова издеваюсь и выхожу из комнаты, хлопнув дверью и прокрутив ключ в замке. Из окон не выберется, даже если соскочит со стула, потому что они слишком маленькие и больше похожи на окна в карцере. Ну, а через дверь выхода у нее нет. Только если она все же сможет придумать более веский повод отпустить ее и сможет доказать, что реально ничего никому не расскажет. Сделать это можно только про отсутствии языка, памяти и всех пальцев, в том числе на ноге. Но я очень сомневаюсь, что она об этом задумается.

[indent] Не в моих интересах оставлять свидетелей, но эта девушку мне было искренне жаль. В принципе чувство жалости мне тоже не знакомо, но что-то пошло не так. В целом перспектива меня устраивала. Она была под постоянным контролем, и мне можно было не переживать касательно того, что она сделает и кому что расскажет. Вопрос: что с ней делать дальше до сих пор висел в воздухе, и я решил найти ответ на него чуть позже, вытягивая ноги на импровизированной кровати на втором этаже. День был слишком утомительным и насыщенным даже для меня. Я не ожидал, что он будет разбавлен такой забавной погоней и лепетанием блондинки, которая в целом ничего путного и не сказала, а сейчас ноет где-то внизу, отвлекая меня от сна. Я проворочался большую часть ночи, утром проснулся не выспавшимся и разбитым, что непременно повлияло на мое отвратительное настроение. В комнату, где находилась моя пленница, я не заглядывал, избавляя себя от нытья, которое непременно последует сразу же, как только приоткроется дверь. Иду на кухню, попутно делаю звонок боссу, ставя его на громкую связь. Ответ поступает не сразу, поэтому мне приходится переключиться с громкой связи и зажать телефон между ухом и плечом, заваривая утренний кофе. Ощущение, будто меня переехало несколько грузовиков и выкинули с двадцать первого этаже, еще разочек для уверенности переехав каким-нибудь грузоперевозчиком. Дико болела голова – результат плохо сна – а долгий ответ начальства раздражал еще сильнее. Из соседней комнаты не было слышно ни звука, поэтому спустя какое-то время, заварив себе лапшу быстрого приготовления и, так и не дозвонившись до босса, я все же решаюсь заглянуть к своей пленнице.
[indent] Толкаю дверь ногой, предварительно надавив локтем на ручку, оставляю свою лапшу завариваться дальше на столе напротив. – Ты мне ночью спать не давала, – как бы дико это не звучало в нынешних обстоятельствах, – а я не дам спать тебе сейчас. Доброе утро, Вьетнам! Если ты думаешь, что попала в санаторий закрытого типа, то я пришел, чтобы тебя разочаровать, – в целом все это одно сплошное разочарование. Я знал об этом, но мне доставляло какое-то болезненное удовольствие таким наглым образом подстегивать ее, тыкая носом в ее жалкое положение. Девушка не откликнулась. Она даже голову не подняла, но по вздымающейся вверх–вниз груди я точно знал, что она жива. Я не буду будить ее как-то еще, поэтому не нахожу ничего лучше, чем плеснуть водой из стакана, который, кстати, приготовил для нее. – Избавь меня от этого нытья. Я пришел сюда не для того, чтобы сопереживать тебе и жалеть, – намеренно опускаю тот момент, что будил ее водой из стакана, который предназначался для нее. Не обязательно знать, что я в целом могу чувствовать хоть какую-то жалость по отношению к ней. Жалость вообще уродское чувство, а показать ее – значит показать собственную ничтожность. Для киллера – это недопустимая роскошь. – О, ты хочешь есть? Какая жалость, – ставлю на ее колени свою лапшу, уже успевшую напитаться кипятком и остыть. Я не люблю есть горячую пищу – из–за этого насладиться вкусом почти невозможно. – Ну, возможно, если бы твое собственное любопытство вчера не сгубило – ты смогла бы позавтракать у себя дома. Но, я так понимаю, ты не ищешь легких путей и спокойная жизнь – это не для тебя, – фыркаю, выставляя перед ней табуретку. Я чувствую запах специй, исходящий от лапши, и у самого невольно текут слюни. Я не ел со вчерашнего утра, а вечером был так взвинчен, что есть просто не хотелось. Накручиваю лапшу на вилку, выжидающе смотрю на нее и ее голодный взгляд, который буквально проглатывает всю тарелку целиком. Меня это только забавляет. С нескрываемым интересом наблюдаю за тем, как она провожает взглядом вилку с лапшой, пропадающую в моем рту. Столько разочарования в глазах я не видел уже давно. Это заставляет мои губы дрогнуть в улыбке, больше смахивающую на психическое расстройство, нежели на проявление каких–либо положительных эмоций. – Ого, у кого-то прорезался голос, – фыркаю в ответ на ее неприятное оскорбление. А он что думала? Что здесь пятизвездочный отель по системе «все включено», и я буду бегать вокруг нее и подтирать ей задницу по мере необходимости? Видимо нужно объяснить девочке, куда она попала и что от моего настроения сейчас, как никогда, видимо в ее жизни, зависит ее жизнь. – Я бы на твоем месте закрыл рот, потому что в следующий раз я могу его зашить. Буквально, – ухмыляюсь собственной остроте и наклоняюсь, чтобы намотать на вилку еще немного лапши. Реакция приторможенная, и я не сразу понимаю, что лапша летит в мою сторону из–за того, что у кого-то видимо и силы на разные махинации появились. Перевожу взгляд с нее на тарелку лапши, лежащей вверх ногами. Все ее содержимое расплескалось по полу, запах все такой же пленительный приятный, но естественно я не буду унижаться перед собственной же пленницей, показывая размер своего истинного голода. На самом деле я чувствую, как желание свернуть ей шею растет в геометрической прогрессии, но и это я ей показывать не буду, дабы не тешить самолюбие и эго. – Я так понимаю, что ты действительно на голову отбитая, раз думаешь, что после этого я поставлю тебе стол со свечками и накормлю сытным ужином? Крошка, ты видимо не до конца понимаешь где ты находишься и что тебя ждет. Я вообще не обязан тебя кормить, тратиться на твое содержание, потому что ты в любом случае… умрешь, – пожимаю плечами, будто говорю о погоде, а не о жизни человека. Для меня это все – расходный материал, как для шахтера, что ищет в шахтах драгоценные камни, копаясь в пыли и ненужных каменных породах. Ее жизнь – для меня такая же ненужная каменная порода. – Чем хуже твое поведение, тем короче твоя жизнь. Сколько тебе лет? Двадцать? Думаю, что около того, ведь по умственной деятельности ты на большее и не тянешь, – смеюсь над собственной шуткой, замечая, как загораются от гнева ее глаза. Ее явно это задело. Но мне все равно. Нужно было начинать думать в момент, как открываешь рот, а не когда уже случилось то, что случилось. – Знаешь фразу: не сри там, где ешь? Вот ты сейчас неплохо так насрала, оттянув момент своего освобождения и приблизив его к сроку примерно… – задумываюсь, – никогда? Советую тебе подумать над своим поведением. В конце концов, повторюсь, я не просил следить за мной, не просил лезть не в свое дело и уж точно не просил вести себя так, будто это я сижу с перевязанными руками и ногами, а не ты. Твое положение требует уважения, как минимум потому, что я могу убить тебя прямо сейчас, – достаю пистолет из–за спины, снимаю его с предохранителя и направляю ей в лицо. – Бам! И твои мозги стекают по противоположной стенке, а потом все тут обливается бензином и долго–долго горит. Соседей в округе нет, никто не вызовет даже пожарных и твои кости, дай Бог, найду только потомки на раскопках, – говорю об этом так спокойно, пожимаю плечами, будто снова говорю о погоде, а не о ее жизни.
[indent] Но судя по выражению ее лица мне кажется, будто все мои слова не воспринимаются всерьез. Даже не знаю: мне обидеться или рассмеяться? – О, ты действительно думаешь, что я шучу? Мне кажется только идиотка думала бы, что я шучу, особенно если видела то, что видела ты в том переулке. Или ты настолько ярый борец за справедливость, что ждешь доказательств? Может проведем эксперимент? – взвожу курок, слышу, как приятно звучит металл. Она молчит, смотря на меня с прежним вызовом, будто только что приняла решение покончить жизнь самоубийством, при помощи меня, конечно же. Ее руки до сих пор связаны, она пытается дергаться на стуле, чтобы предпринять что-то – вопросы «что именно?» и «зачем?» все еще остаются открытыми – но все попытки тщетны. Я выжидаю, считая про себя до десяти. Прикидываю куда именно выстрелить, чтобы для начала напугать ее, а потом, если что-то пойдет не так, убить быстро и без мучений – не хочется слушать кряхтение и нытье, пока ее будут корчить предсмертные муки. От моих мысленных рассуждений отвлекает вибрация телефона, оставленного на столе. Вибрация настойчивая, значит это звонок, а не сообщение. – Да блять, – ругаюсь себе под нос, опускаю пистолет и поворачиваюсь к столу, где вижу имя звонившего. Отвечаю на звонок вместе с тем, как ухожу из комнаты, захлопнув за собой дверь и провернув ключ в скважине. – Босс? – голос на том конце провода холодный, как и всегда, но чувствуются нотки тревоги. Я обрисовываю ситуация вчерашнего вечера, упуская момент, в котором говорю ему о наличии в моем укрытии заложника. Он дает распоряжение оставаться на месте и ждать дальнейших указаний. Вечером должен приехать водитель и привезти пачку документов, которые нужно будет изучить и, соответственно, предпринимать какие-то дальнейшие действия. Киваю, затем вспоминаю, что мой кивок он вряд ли определит по телефонному разговору, отвечаю вслух, что все принял и сбрасываю звонок. Только после этого демонстративно повышая голос устраиваю маленький спектакль для своей «гостьи». – Убить ее? Естественно, я не собираюсь оставлять ее в живых. Зачем мне этот непрошенный свидетель, который может разболтать все, что ей заблагорассудится, – замолкаю, будто слушаю кого-то на том конце провода. – Естественно. В ближайшее время. Ее точно не найдут, ага, – замираю на несколько минут, будто сбрасываю звонок, дослушивая «указания», открываю дверь и вновь оказываюсь в комнате. – Так на чем мы остановились? Ах да! – достаю оружие из–за спины, на этот раз уже револьвер, забранный из тайника в коридоре. – Итак. У меня для тебя есть веселая игра, которая называется «русская рулетка», – вытаскиваю магазин из револьвера, демонстративно вытаскиваю все пули и показываю ей пустой магазин. – Одна пуля. Одна смерть. Посмотрим, как распорядится судьба. И, конечно же…, – она заметно задергалась, но я останавливаю ее телодвижения знаком руки. – Играем честно. Один выстрел за тобой, следующий за мной, – просчитать это практически невозможно, от того будет еще веселее.
[indent] – Я начну первым, – дикая улыбка сопровождает все последующие действия. Она внимательно наблюдает за тем, как я пальцем раскручиваю барабан револьвера, возвращая его в исходную позицию. Подставляю к собственному виску. Жду мгновение, заставляя незнакомку напрячься. Как ей хочется, чтобы пуля прямо сейчас оказалась у выхода. Я вижу по ее надежде в глазах, которая исчезает почти сразу, после того, как жму курок и звучит победный щелчок. Пули там не оказалось. – Твоя очередь, – повторяю все те же махинации, но на этот раз подставляя холодное дуло оружия к ее лбу. Щелчок. – Играть можно до бесконечности, пока один из нас не поседеет или не сдохнет, – не сдерживаю нервный смешок, снова раскручивая барабан. Снова щелчок. – Не хочешь попробовать сама? Это уморительно весело, – подначиваю, протягивая револьвер. – Ах да, ты же не можешь. Но, ради этого я готов даже развязать тебе руку,– ножом освобождаю ей левую руку, ведь скорей всего правая у нее ведущая, а значит она без промедления может пустить пулю в меня, и кто знает на каком месте у выхода она окажется. Протягиваю револьвер девушке. – Твой выстрел следующий. В себя разумеется, – не выпуская нож из руки, готовый всадить ей в ногу в момент любого неловкого движения в свою сторону. Она в любом случае будет в минусе, ведь я знаю, что патроны холостые, а она-то нет.