[indent] Похороны всегда тяжело. Печальные лица людей, которые как будто понимают всю твою боль. Слова сожаления. Бесконечная жалость от которой начинает тошнить буквально после третьего рукопожатия. Ненатуральные слезы, ведь люди, которые действительно страдают вряд ли могут наигранно плакать, с надрывом и так... неестественно, словно в сцене из тупого сериала.
[indent] Я был в такой ситуации лишь однажды. И в тот момент не мог выдавить из себя ни слезинки. Наверное, родители моей погибшей жены были уверены в том, что мне не жаль. Что мне совершенно плевать, что несчастный случай - со слов полиции - унес мою молодую жену и ребенка, которого мне так и не удалось подержать на руках. Я овдовел слишком рано и в тот самый момент все эмоции внутри меня выключились. Будто кто-то решил пошутить и вместо света выключил во мне все живое, превратив не только лицо, но и внутренности в холодный камень. Непробиваемый, хладнокровный, безэмоциональный мешок с костями и потрохами. Таким я вижу себя уже десять лет. Каждое утро в зеркале, в отражении стекло в метро пока еду в скромный офис с единственной дорогостоящей вещью - вывеской на потрепанной двери. Даже старенький ноутбук и тот уже давно не понадобится даже самому оголодавшему и жадному до добычи вору. Я люблю комфорт, люблю чувствовать себя в безопасности и обладаю достаточным количеством финансов, чтобы полностью обновить мебель в офисе, нанять симпатичную секретаршу взять на работу пару амбициозных студентов, которые, как и я, вылетели из университета из-за неуспеваемости в силу сложившихся обстоятельств. Мог бы работать меньше и при этом не терять финансовую устойчивость. Но работа - единственное где я мог быть собой. Офис я давно хочу поменять, но из-за расположения и узнаваемости среди людей, чьи банковские счета буквально сочатся зелеными купюрами - до сих пор это не сделал. Я мог многое изменить в своей жизни. Завести роман с какой-нибудь печальной красоткой из бара напротив, где я бывал слишком часто. Выпить в конце рабочего дня - в такой радости жизни не откажет себе ни один мужчина: свободный или занятой, уставший или полный сил. Я мог жить иначе, но что-то тормозило все это время. А сейчас, стоя на кладбище, пряча лицо за высоким воротником своего пальто и сжимая в пальцах букет белых кустовых роз, я не мог сказать даже слова. Раньше я приходил сюда, чтобы поделиться своими мыслями, рассказать о том, как прошел мой очередной год. Я был здесь почти постоянно, но с каждым годом походы сюда становились все реже. Будто боль отступала, но никогда не отпускала до конца. Сегодня я будто знал заранее, что больше не приду. Пытался убедить самого себя в этом, крепче сжимая в пальцах хрупкие стебли цветов. Я пытался убедить не себя, а холодный камень надгробия, на которое смотрел также, как и всегда: с тоской в сердце и глубокой душевной болью. Я скучал по ней каждый день, но время лечило и боль постепенно отступила. Погрузившись в работу с головой мне удалось добраться до истины и найти людей, повинных в ее смерти. Легче не стало, но мысль о том, что в городе стало на пару ублюдков меньше - была основной моей мотивацией. Я достиг своей цели. Только ее уже не вернешь.
[indent] Бережно укладываю цветы возле надгробия, стряхиваю налипшие листья и ветки на землю. Родители давно здесь не были. Может быть, тоже уже не придутся потому что не могут или в силу возраста... не знаю. Я не поддерживал с ними связь, хоть и хотел этого. Огорченные, разбитые сердца родителей, переживших своего единственного ребенка... из можно было понять. Я не держал зла. Но в тоже время понимал, и даже немного завидовал им. Ведь им удалось подержать своего ребенка на руках. А мне нет. Этот обидный, совершенно несправедливый факт раздражал, заставляя глушить эмоции на корню, запирая их глубоко в душе под сотней замков без права вернуться к этой мысли еще хоть раз. Я запрещал себе тосковать, грустить. Не давал возможности расслабиться, чтобы не сорваться. Я перестал пить, потому что уверен, что алкоголь корень всех проблем и моего несчастья. Объяснить это было трудно, но это единственная причина, на которую я мог спихнуть проблему. На дурную привычку. А не на себя самого.
[indent] Возвращаюсь обратно к парковке, на мгновение задерживаясь на тропинке. Мой взгляд цепляется за похоронную делегацию, которая стоит полукругом и стенает в унисон над чьим-то гробом. Подавляю в себе желание пройти и посмотреть на усопшего. Цепляюсь взглядом за плачущие лица. Одно привлекает мое внимание особенно сильно. Я не могу рассмотреть его полноценно из-за больших солнцезащитных очков, прячущих глаза. Обращаю внимание на детали, как и положено любой ищейке: дорогие часы, пальто, шелковый платок. Люди вокруг, одетые как с иголочки. Наверное, хоронят кого-то особенно богатого. Но мне нет до этого никакого дела, поэтому продолжаю свой путь. - Мистер Прайс! - Замираю, слыша свою фамилию, оборачиваюсь на звук незнакомого голоса. От делегации, за которой я наблюдал непростительно долго, отделяется мужская фигура, которая быстрыми шагами направляется в мою сторону. Мужчина вскидывает руку, давая понять, что позвал меня именно он. Останавливаюсь, проявляя элементарное уважение к обращающемуся. - О, мистер Гомез, - мне достаточно нескольких секунд, чтобы сфокусировать взгляд и понять, что передо мной человек, который был в моем офисе буквально пару дней назад. - Вы пришли... или... - я оборачиваюсь по сторонам, чтобы понять, о чем именно он говорит. Понимаю, что он имеет в виду похороны его брата - последнее дело, которое я взял в силу множества интересных фактов, указывающих на преднамеренное убийство, а не неожиданная остановка сердца. Подобное действительно происходит неожиданно, но здесь есть слишком много факторов, которые указывают на обратные. И это явно не сумасшедшие в лице брата, который от горя тронулся умом буквально. - Э-э-э, нет, я был тут по другой причине. Решил, что посещать такие мероприятия не мой конек, да и привлекать лишнее внимание к своей персоне до официального начала расследования все же не хочется. Сами понимаете, нужно уточнить много деталей и факторов и о моем существовании, до нужного момента лучше вообще никому не знать, - Роберт, кажется именно так зовут мужчину, понимающе качает головой. Его взгляд пустой, но во мне гораздо больше хладнокровия, чтобы не придать этому особое значение. Да и зачем? Ведь все логично. - Единственное, я бы очень хотел попросить вас назначить мне встречу с вдовой, и... завещание ведь уже огласили, верно? - Роберт кивает головой, все также потерянно оглядываясь. Видимо боится, что его кто-то заметит в моей компании. Не то чтобы я был известной личностью. В моем послужном списке была парочка известных фамилий, людей, которых не нужно было представлять, чтобы знать, что это именно они, но все же я был известен в слишком узких кругах. В основном в них и работал, не занимаясь мелкими делами, которые вполне могут решить копы, опираясь на букву закона. В моем случае работали скелеты в шкафу, нестандартное мышление, которым я всегда отличался, и любовь к деталям. Например, я уже не первый раз замечаю максимально неопрятный вид брата усопшего. Сразу можно сделать вывод, что его до сих пор не подпустили к делам, а значит завещание, которое уже точно было оглашено, раз тело прямо сейчас опускают в землю, было не в его пользу. Отчасти. Либо он настолько не любит себя, что готов портить имидж бизнеса - или что там у его брата за дела, приносящие такой нехилый доход - своим внешним видом. - Да, конечно, без проблем..., - удовлетворенно киваю в ответ. - Как насчет следующей среды? - Роберт снова кивает, мямлит что-то нечленораздельное, а потом поспешно прощается и скрывается из виду, теряясь в толпе скорбящих друзей и родственников. Бросаю ему еще один взгляд на прощание, снова цепляясь взглядом за женщину, чье лицо мне так и не удалось рассмотреть, и убираюсь с кладбища к чертовой матери.
[indent] У меня никогда не было привычки опаздывать. Для меня подобное поведение - первый признак дурного воспитания и такого же дурного тона. Особенно опаздывать на встречу с клиентом, или с главным подозреваемым. Особенно, если это женщина. Мне было известно совсем немного об Аде Гомез. За короткий срок после того, как Роберту удалось найти возможность организовать нам встречу, удалось выяснить совсем немного. Где родилась, когда родилась, состав семьи, подробности из жизни, о которых никому не хотелось бы знать. Я чувствовал себя своего рода поисковой собакой, только вместо того, чтобы искать людей во спасение - я искал на них то, что раз и навсегда могло разрушить их жизнь. На встречу с этой женщиной я решил идти без каких-либо бумаг и документов. По короткой переписке, которая состоялась за несколько дней до встречи можно было понять, что раскусить ее - даже если она и виновна в скоропостижной кончине своего мужа и скорейшем получении статуса вдовы - уточнение: очень богатой вдовы - будет достаточно сложно. Она отлично умела манипулировать, видимо чувствуя силу своей внешности и умело орудуя целым набором качеств, которые присущи таким девушкам, как она: сексуальностью, умением навешать лапшу на уши, манипуляции и прочие не самые лицеприятные вещи. Меня это не трогало. Я сохранял ледяное спокойствие до тех пор, пока не оказался с ней лицом к лицу. - Миссис Гомез, - оказываюсь рядом со столиком, который она заняла. Киваю в знак приветствия и не спрашивая разрешения, даже не дождавшись момента, когда она действительно подтвердит, что это она, сажусь напротив. Она поняла, потому что почти сразу обращается ко мне по имени, наверное, думая, что я улыбнусь в ответ. Но мое лицо не выражает никаких эмоций. Совершенно. - Да, мы общались с вами не так давно, думаю... вы помните, - по глазам понимаю, что да. По тому, как губы растягиваются в улыбке, а я ловлю себя на мысли о том, что пялюсь на них в тот самый момент, когда она их облизывает. Лестный комментарий также не срабатывает. Как грустно. Наверное, сейчас ее самоуверенность, которую она даже не пытается прятать под наигранностью и маской скорбящей вдовы. - Удивительно, вы ведь совсем недавно потеряли мужа, а уже сейчас флиртуете с абсолютно незнакомым вам человеком. Возможно я ошибаюсь, но обычно - нет, - даю понять, что чувствую себя также уверенно в себе, как и она. И подобными фокусами с использованием красивых глаз, персиковой кожи и роскошных губ - меня не возьмешь. Я максимально осторожен в общении с женщинами, потому что они способны лишь на два состояния: разбивать сердца и убивать неугодных. Возможно на каждую модель поведения есть своя причина, но я даже не хочу вдаваться в их подробности. Я пришел сюда для того, чтобы разобраться в деле, исполнить волю своего клиента и указать ему на того, кто действительно повинен в смерти его брата. - Предлагаю все же пообщаться о вашем муже, - вытаскиваю из кармана пальто блокнот и ручку, вывожу лишь одно слово «Гомез» подчеркивая несколько раз, будто обозначая заголовок и возвращаю взгляд к своей собеседнице. - Ваш муж когда-нибудь увлекался психотропными веществами? У него были проблемы с сердцем? С контролем эмоций? Он поднимал на вас руку? - каждый вопрос непременно застанет врасплох. Стандартный набор, но на каждый из них у меня есть небольшой факт, который подкрепляет утвердительные и отрицательные ответы. Я знаю ответы, но хочу понять, насколько откровенным будет этот разговор. - Позволите, я закажу себе кофе? - не дожидаясь ответа, подзываю официантку и заказываю американо. - Странные стечения обстоятельств вызывают гораздо больше вопросов. Я пока не готов озвучить их все только потому, что не уверен, что ваша психика и разбитое сердце вдовы, утратившей любимого мужа сможет рассуждать и отвечать откровенно и честно. Это ведь... такое горе, - склоняю голову чуть набок, внимательно наблюдая за эмоциями на ее лице. Она не показывает ни одну из них. Будто лицо покрыто глиной или вообще фарфоровое, к чему я склоняюсь гораздо больше, потому что не могу избавиться от мысли, что уже давно не видел настолько красивых женщин. Наверное, это и было первопричиной ее замужества, точнее желанием ее почившего мужа стать ей таковым. Никто бы не отказался от подобного. А если она умная и умеет держать рот на замке когда ее не просят его открывать, то она вообще на вес золота. Если не дороже.

[indent]Я никогда не обращал внимания на то, как ведут себя подозреваемые или клиенты, которые ко мне приходят. Мне не интересно было, как они выглядят, пахнет ли от них алкоголем или насколько глубокое их постигло горе. Отвечал таким же отсутствием интереса к ним, каким они награждали меня. Им было плевать который сейчас час, как я выгляжу, позавтракал ли я или этот стакан с кофе единственное что я потреблял в пищу за последние сорок восемь часов. Им было плевать на меня - их интересовали только результаты. Меня - интересовала лишь сумма, которую они готовы были предложить за мою работу. И я ни разу не встречал людей, которые за мои услуги предлагали меньше, чем мне хотелось бы. Почти всегда больше, иногда и в несколько раз. Отказывать им после этого было не в моих интересах, даже если дела были не самыми интересными. Однажды мне пришлось несколько ночей гоняться за пропавшей сиамской кошкой, которая принадлежала одной достаточно известной в своих кругах женщине. Она разводила этих животных и неплохо зарабатывала на несчастных котятах. Мне было плевать. Кошку я нашел и, как ни странно, далеко не в чужих руках, а на ближайшей свалке, куда несчастное животное, видимо, сбежало, стараясь скрыться от своей обезумевшей хозяйки. Я находил людей, которые не хотели, чтобы их находили. Ловил мужчин с любовницами и любовников с богатыми женами. В моей практике было достаточно интересных моментов, о которых я бы рассказал, если хотел. Но таких женщин, как Ада Гомез я в своей жизни еще не встречал. Она заставляла прислушиваться к каждому слову, будто ее голос отволакивал мой слух и заставлял фокусировать все внимание только на ней. Люди и обстановка вокруг превратились в один сплошной шум, который меня не интересовал. Если бы прямо сейчас на противоположной улице ограбили банк или взорвали дом - вряд ли я бы заметил. Она будто использовала на мне гипноз, и в моих силах лишь моргать и облизывать губы, которые лучше было бы смочить кофе, который мне до сих пор не принесли.
[indent]Бросаю взгляд на наручные часы. Это дурной тон, но мне было важно узнать, сколько минут я просидел в гробовом молчании и рассчитать количество слов, и как много мог сказать их за этот короткий промежуток времени. Четыре минуты. Перед носом появляется чашка с кофе, аромат которого привлекает мое внимание. Не тороплюсь сделать первый глоток, ведь знаю, что первое впечатление бывает обманчивым, и скорей всего я непременно обожгусь. Перевожу взгляд на Аду, усмехаюсь собственной теории, которая как нельзя кстати может быть уместна в ситуации и с ней тоже. - Вы очень проницательны для той, кто позиционирует себя человеком с небольшим умом и человеком, который всего в своей жизни добился лишь благодаря своей внешности и... способностью давать и не давать в нужный момент, - ухмыляюсь в ответ на ее такой откровенный комментарий. Я ни на что не намекаю, лишь апеллируя тем, что она говорит. Уверен, что рано или поздно эта игра в «обмани меня если сможешь» закончится чьей-то победой. Непременно моей, потому что для такой сообразительной и очень красивой девушки, которая открыто говорит о том, что пользуется своим внешним превосходством, шансы ошибиться увеличиваются в разы, как только она включает все свое обаяние. Я бы сказал, что в теории эти шансы уравнялись, ведь я непременно клюнул на ее красоту - отрицать это нет смысла, да и весьма глупо - но желание докопаться до истины становится все сильнее, ведь она бьет четко по поставленным мной целям и будто намеренно пытается загнать меня в словесную ловушку. Я молчу, внимательно слушаю то, что она говорит и как грамотно рассуждает. - Я был прав насчет вас. Вы не такая простая и... глупая, какой вас наверняка считал ваш муж. Вы умеете быть расчетливой, возможно, делаете это не намеренно, но очень красиво. Заставляете слушать вас, хотя что-то мне подсказывает, что раньше вас подобными вещами не награждали. Ваш муж скорей всего не слушал вас и, судя по тому, как вы отзываетесь о ваших кругах: держал вас в виде красивого украшения. Это возмутимо и неприемлемо по отношению к любому человеку, особенно к девушкам. Но к сожалению людям, с которым вам пришлось общаться в силу статуса жены такого богатого человека, этого не понять. Как этого не понимал и ваш муж, - желаю небольшой глоток из своей чашки, стараясь не заострять внимание на том, как соблазнительно пропадает у нее во рту клубника, и как красиво выгибается бедро, будто приглашая его коснуться. В воздухе висит напряжение, внутри все сжимается, будто напряжение переходит в мое тело и каждую мышцу, нет, каждую клеточку тела. - Я отвечу на ваш вопрос, миссис Гомез, - ее лицо кривится каждый раз, когда она слышит это обращение, поэтому сперва решаю избавить ее от подобного казусного момента. - Могу я называть вас просто Ада? Мне кажется, вам не очень приятно слышать эти фамильярности и обращение к вам, как к супруге покойного. На основе чего я делаю вывод, что ваши отношения действительно сложно назвать теплыми, семейными. И дело не в его изменах и в том, что вы знали об этом. Далеко нет. И пока вы не расскажете мне, что именно случилось между вами - я буду продолжать задавать наводящие вопросы и рано или поздно я либо поймаю вас на лжи, либо заставлю сказать правду, - откладываю чайную ложку, которой моно оно размешивал сахар в своей чашке и перевожу взгляд на ее лицо. Им действительно хочется любоваться, но каждый раз приходится отводить глаза, чтобы не попасть под влияние гипноза снова. В конце концов мы должны говорить, а не пялиться друг на друга, как в романтической мелодраме о тех, кто никогда не сможет быть вместе в силу сложившихся обстоятельств, который по большей степени глупы и комичны, нежели представляют реальную угрозу или создают проблемы.
[indent]- Ваши рассуждения банальны и логичны. Я не буду отрицать, что думал именно так, ведь это стандартный способ таким эффектным девушкам как вы отхватить и женить на себе мужчину побогаче. Не вижу в этом ничего постыдного. Каждый выживает так, как может. Кто-то убивает ради наживы в виде пары баксов, кто-то лишается любви всей своей жизни или идет наперекор собственной семье ради того, чтобы жить в комфорте и быть обладателем всех финансовых богатств на планете, какие им могут предоставить те или иные люди, конечно же, - отставляю чашку с кофе чуть в сторону, чтобы предоставить самому себе возможность положить руки на стол и придвинуться на стуле чуть ближе к столу, а значит, оказаться к ней чуть ближе. Это было какое-то глубокое подсознательное желание, которому я просто не мог воспротивиться. Я и без того делал это уже достаточно долго, чтобы не дать себе слабину и не позволить такую мелочь. Ее, кажется, это ничуть не смущает, ведь она делает абсолютно тоже самое - придвигается ближе, сокращая расстояние между нами еще сильнее. Я не против. Ведь так я отчетливо чувствую аромат ее духов, чьи ноты до сих пор не могу разобрать. - Каждый выбирает тот стиль жизни, который ему подходит. Но не каждая девушка будет готова терпеть измены - если речь идет о любви - вообще ни одна. Вами двигали явно не деньги и не жажда наживы или попытка получить все его состояние. Вы могли с легкостью сделать это в момент первой измены, ведь, как мне известно, между вами был заключен брачный договор, один из пунктов которого вполне ясно обрисовывает ситуации с изменами в этом браке, - опускаю глаза ниже, ведь сложно не обратить внимание, как чужие пальцы, которые еще минуту назад с типичной расслабленностью перебирали виноград на фруктовой тарелке, теперь пытаются проткнуть его насквозь. Что-то меняется в воздухе, как будто из ниоткуда появляется напряжение, которое вызвано далеко не сокращенными между нами расстоянием. Совсем нет. Я уверен, что нащупал что-то невероятно важное и сейчас могу сделать еще одно предположение, которое ее красиво лицо либо подтвердит, либо опровергнет. Но что-то мне подсказывало, что первый вариант здесь гораздо более точный, нежели все остальные. - Значит проблема далеко не в этом, - выдыхаю, создавая иллюзорное «хм» будто задумываюсь над вопросом всей своей жизни. Я знал, что сказать дальше, знал, как именно это сказать, ведь максимально чувствовал ее состояние. Читал ее как открытую книгу и все же - некоторые строчки этого произведения так и оставались для меня пустыми, будто писатель забыл опустить кончик ручки и дописать важные слова. - Вы боялись его. Вами двигал страх, поэтому вы всегда молчали. Гении преступного мира считали, что если запугать человечество или группу людей, какую-то конкретную, то ими можно управлять, словно стадом овец. Те, кто создавали культы - действовали по другим тактикам, но суть управлением человеческим мозгом в любом случае строится на психологии. Я не психолог, но многое знаю и видел за свою жизнь. Вы боялись своего мужа. Именно поэтому спускали ему измены. Такая горячая девушка, а как я понял, вы из Бразилии - уверен, подобного не увидишь в своей семье или в окне соседского дома, - не станет терпеть измены. Это опускает достоинство женщины ниже, чем если бы кто-то осмелился сказать ей прямо о том, что она плохая мать. А если измены происходят на глазах у других людей, кхм, - качаю головой, выражение моего лица показывает иронию ситуации и то, что я прекрасно понимаю, пусть и не на собственном опыте, как это обидно и унизительно. - Чего вы боялись, Ада? Почему смерть вашего мужа для вас будто освобождение? Вы ведете себя так свободно и спокойно. В вашу голову даже не закрадывается мысль о том, что его могли убрать конкуренты и все, что происходит сейчас в вашей жизни - череда не просто совпадения, а спланированный сценарий, в котором вы можете стать следующей жертвой. Нет, вас это не пугает. Вы просто не подпускаете к себе эту мысль. Свято верите в то, что он умер своей смертью? Результаты вскрытия говорят об обратном. Подкупленный криминалист - это, конечно, хорошо и отчасти даже удобно - ведь всегда можно свалить вину на него. Но в таком случае у меня появляется еще больше вопросов. Если криминалист подкуплен - почему вас это не пугает? Ответ напрашивается сам собой: либо это сделали вы сами, удачно подстроив свое алиби, либо это сделал кто-то по вашей просьбе. И все же. Неужели страх в его лице был таким сильным, что кто-то решился убрать лишнюю фигуру из этой шахматной партии? - облизываю губы, пересохшие после длительного монолога.
[indent]Пальцы руки, спокойно лежавшей на столе, дрогнули. Рука инстинктивно дергается в сторону, чтобы накрыть ее руку. Я не знаю зачем именно сделал это, но мне хотелось бы, чтобы она чувствовала себя в безопасности - если невиновна. Либо доверилась мне, чтобы я мог эгоистично копнуть глубже. - Вам нечего бояться. С любой ситуацией можно разобраться и убийство - это не последняя инстанция. Впрочем, в данном случае - уже последняя, - пальцы мягко касаются кожи ее рук. В очередной раз для себя убеждаюсь в том, какая нежная и теплая у нее кожа. Но я не стремлюсь убирать руку. Пусть сделает это сама, если мое мнение ошибочно. Ну, либо пусть скажет, что ей неприятно, если это действительно так. Впрочем, пальцы, сдавливающие виноград, заметно успокоились. А это все-таки что-то, да значит.

[indent] Женщины очень странные существа. Они могут жаловаться тебе на свою жизнь, и уже через секунду открыто флиртовать с тобой или другим парнем, одиноко сидящий за барной стойкой. А могут создавать впечатление горюющей вдовы и одновременно с этим представлять себя вполне доступной женщиной - главное лишь размер твоего кошелька, а остальное дело времени - и уже через несколько минут оставить тебя один на один со счетом. Очень ловко, как будто все так и было задумано изначально, а подобный исход лишь результат моего пассивного давления и, видимо, чье-то очень живое любопытство - хватит ли мне финансовых сил потянуть такую женщину, как Ада. Маленькое импровизированное испытание. Впрочем, я все же надеюсь, что это была не спланированная акция, и ей действительно нужно было идти. Хотя… кого я обманываю? Невозможно быть таким наивным в моем возрасте и сдепотвепить во все, что говорят женщины. Особенно, в то, что говорят такие женщины как ада. В любом случае: сколько бы рассуждений и мыслей сейчас не появлялась в моей голове - счет нужно оплатить прямо сейчас, поэтому я достаю бумажник и вытаскиваю несколько купюр, вкладывая их в узенькую книжечку. Мысли целиком и полностью заняты последними нашими совместными минутами, и я так отчетливо чувствую аромат ее духов, будто он не только приятным шлейфом тянется следом из-за того что осел на ткани пальто и рубашке, но и впитался мне под кожу.
[indent] Следующие несколько часов я провел в изучении личного дела умершего. Что-то мне подсказывало, что с этим человеком не все так просто, как и то, что я уже был знаком с ним и, кажется, копал под него когда-то очень давно. Или недавно. Количество личных дел, изобилие папок с подписанными корешками - сбивали с толку. Я ходил вокруг да около и будто упускал какую-то невероятно важную деталь. Эмильен был тем человеком, которых я обычно называл «волк в овечьей шкуре» и не то чтобы я представлялся великим сыщиком или самым умным детективом, но я точно знал, что если копнуть еще глубже - заберусь в такое болото, что выбраться потом вряд ли смогу. Собранная на скорую руку информация давала не много. Недостаточно для того, чтобы понять мотив. Впрочем, он был и так понятен: измены жене, публичные унижения и показательные выступления, аля, «я классный, а вы все дерьмо». Таких ситуаций в обществе, где крутились эти двое - классика, от которой слегка подташнивало. Упираться в это, как в мотив, не было смысла, но все складывалось одно к другому. Я изначально знал, что наше общение с Адой не закончится одной встречей в кафе, как минимум потому, что внутри меня все тянулось к ней навстречу. Я подсознательно желал следующего «свидания», а судьба учтиво подкидывала мне тысячу и одну возможность сделать это как можно быстрее. Наш диалог путем переписки сам подвел черту, а я даже не стал сопротивляться, согласившись на следующую встречу и посвятив остаток времени подготовке к ней. Мне не нужно было выбирать платье или туфли, как, наверное, пришлось делать ей, но морально подготовиться - непременно.
[indent] В назначенное место приезжаю немного раньше. Выбираю столик, спрятанный от посторонних глаз. Вряд ли местному контингенту есть хоть какое-то дело до меня и женщины, которую я жду, но все же... Не хочется создавать ситуации, в которых ей или мне будет некомфортно. В конце концов это не свидание, а дружеская - а может деловая? - встреча. Друзьями нас вряд ли назовешь, скорей хорошими знакомыми, потому что... она главная подозревая в убийстве - именно убийстве, в чем я уже ни на секунду не сомневаюсь - а я это самое убийство расследую. После результатов вскрытия от независимого судмедэксперта - сомнений в том, что все произошедшее подстроено - у меня уже не было. Кто-то очень хитро и грамотно подстроил, и моя главная задача понять, кто именно. Сомневаюсь, что Ада Гомез стала бы пачкать свои красивые руки смертью своего мужа. Сомневаюсь, что ее интересует наследство, ведь она не улетела с молодым любовником сразу после похорон куда-нибудь на Бали, а ведь могла. Интуиция подсказывала, что тут кроется что-то еще, что-то такое, что лежит на поверхности, но я упорно игнорирую это, отметая в сторону, как какую-то абсолютно незначительную деталь. Ада не создавала о себе впечатление бизнес-львицы, готовая убить ради семи нулей на своем банковском счете. У нее все это было, и можно было потерпеть и измены и унижения, разве что только... Не знаю. Все это просто мои догадки, которые не подкреплены ни одним доказательством, а для меня это непрофессионально. Я уверен, что рано или поздно кто-то допустит ошибку и в этот самый момент я окажусь рядом, чтобы найти для себя то, что ищу. Уверен, что Ада расколется и покажет свое истинное отношение к умершему мужу, что объяснит или даст мне хотя бы крошечную зацепку в своем истинном отношении к изменам Эмильена и причине их терпеть. Даже самый искусный преступник рано или поздно ошибается. Чаще всего они возвращаются на место преступления, чтобы осознать произошедшее или стать частью этого, впрочем, по большей степени они делают это для того, чтобы подпитаться эмоциями случившегося от родственников. В данном случае эмоции можно получить только от моего заказчика - брата Эмильена, имя которого я снова забыл - но даже если смерть произошла по вине Ады - возвращаться к истокам нет смысла. Ведь она там живет. Каково это жить в доме, где умер твой муж? Если ты виновата в его смерти - каково это просыпаться по утрам и знать, что твои руки в крови, даже если этот человек заслуживал смерти? Она не похожа на совестливого человека, но уверен, что в ней человеческого гораздо больше, нежели в ее муже. Пусть измены для таких мужчин - это норма, но все же... Публичные унижения, о которых писали в желтой прессе - доказательств написанному нет, но поверить в подобное очень легко. Мужчины из этих кругов любит самоутверждаться за счет своих жен и любовниц или даже за счет обеих одновременно. Впрочем, женщины, которые обладают огромными счетами в банках, бизнесом и прочими признаками финансовой роскоши - поступают точно также по отношению к своим мужьям и любовникам. Это круговорот обстоятельств, который можно нарушить только одним способ - выйти из круга и перестать быть его частью, шестеренкой в этом механизме, который рано или поздно надоест любому.
[indent] - Добрый вечер, - поднимаю голову, когда слышу знакомый голос. Сначала неуверенно, будто пытаюсь понять, действительно ли вижу ее перед собой или это уже галлюцинации от переизбытка кофеина в моем организме. - Сложилась судьба, а я немного ей помог, - отвечаю сразу же, все еще не до конца осознав происходящее. Встаю, чтобы помочь ей сесть на стул, но она останавливает меня, чем застает врасплох. Как-то нелепо мнусь на одном месте, откашливаюсь, будто пытаюсь скинуть с себя непонимание и ощущение, что меня обвели вокруг пальца. Ухмыляюсь в ответ на ее слова и возвращаюсь на свое место, расправив плечи на мгновение, чтобы скинуть напряжение еще и с них. Ощущение, будто с ее появлением в ресторане - все вокруг зашевелилось и задвигалось, словно она тот самый двигатель, заставляющий окружающих работать и существовать только ради ее комфорта. Передаю ей меню, ведь свой заказ я уже сделал, но попросил дождаться подачи обоих блюд. Совсем не хотелось есть в одиночку, пусть я и привык к подобному уже давно. Сегодня вечером все должно измениться, по крайней мере, мне так казалось до момента, пока Ада не появилась на горизонте. И после этого желание ее допрашивать как-то значительно поубавилось. Мы разговариваем на темы, которые совершенно не помогут мне в деле, но в тоже время испытываю какое-то безумное наслаждение от того, что узнаю этого человека лучше. Она будто раскрывается с другой стороны, когда с такой нежностью рассказывает о своей далекой родине. Если честно, на момент мне показалось, что я сам был там или нахожусь прямо сейчас и чувствую аромат апельсиновых деревьев и то, как бразильское солнце обжигает плечи. И совсем неважно, что я сейчас здесь, в китайском ресторанчике на отшибе города, за окном далеко не солнечная погода, и не только потому что солнце уже давно село. Ада не рассказывает мне о том, что скучает по дому, наоборот, дает понять, что возвращаться туда не хочет. Это заставляет меня на секунду задуматься и пропустить какую-то важную деталь в нашем диалоге, точнее, монологе, ведь почти все это время говорила именно она, а я лишь задавал интересующие меня вопросы по теме. Мы не касались ее умершего мужа, его брата или бизнеса. Все это казалось совершенно не важным прямо сейчас. Со стороны может показаться, что мы действительно на свидании и инициатором этой встречи была она, а не я - еще пару часов назад уверенный в том, что за бокалом красного сухого она расколется быстрее. - Естественно. Просто я думал, что подобные разговоры выматывают. Особенно, когда оказываешься в роли вдовы, а не засранца, который пытается испортить ей жизнь своими попытками докопаться до правды, - ухмыляюсь собственным словам. Смотрю на ее лицо внимательно, замечая как дергаются уголки ее губ в ответной усмешке. - Считайте, что я пытаюсь создать ту самую комфортную обстановку, где вы сможете расслабиться, а я не буду чувствовать себя таким засранцем, каким чувствовал себя вчера утром. Впрочем, оплаченный счет оправдал меня и добавил звездочку к рейтингу, - это не намек, а констатация факта. Мне ничего не стоило оплатить счет, правда, но в следующий раз, надеюсь, со мной не распрощаются по-английски. - Это взаимно, - чувствую, как собственный язык становится абсолютно бескостным, а легкая слабость в руках и коленях дает понять, что с вином лучше приостановиться, иначе жди беды. Но, подобная проблема видимо не у меня одного, и, вино напоминает о себе и Аде, только в другом направлении, подталкивая ее к неразумным поступкам.
[indent] Мне ведь не показалось и прямо сейчас я чувствую мысок ее ноги на своем колене? Быстро же вы изменили свое мнение, Ада, ведь еще вчера утром вы сбежали, даже не удосужившись взглянуть мне в глаза на прощание. И если бы меня спросили - задел ли меня ее поступок? - я бы определенно точно стал бы все отрицать, в глубине души осознавая, что так сильно меня еще ничто не задевало. И с каких пор я стал таким сентиментальным? Будто кто-то поливает кипятком мое ледяное сердце, которое обещало никогда больше ничего не чувствовать. Похоть это или желание обладать? Попытка быть кому-то нужным, ощутить теплые прикосновения рук на плечах и горячие губы на своих? Облизываюсь, впиваясь взглядом в ее лицо. Облизываюсь снова и будто чувствую привкус вина на своих губах, и неважно, что глоток сейчас делает именно она. Тяжело выдыхаю., прикрываю глаза, сетуя на жизнь за то, что мы встретились именно при таких обстоятельствах и никак иначе. Это не работает так, это неправильно и  чувствовать желание, размером с целую вселенную - по определению неправильно. Ее вопрос не ставит меня в тупик. Я будто был готов к тому, что она спросит у меня что-нибудь подобное. - Думаю, что да, - отвечаю сразу же, даже не дав себе времени поразмышлять. - Но это в Бразилии, и, любовь? Вы действительно верите, что она существует? Совсем не похоже на девушку, которая вышла замуж... по расчету, ну, или типо того, - пожимаю плечами, чувствуя, как чужая нога продолжает перемещаться вверх по моему колену. Еще чуть-чуть и она поймет, что мне это нравится. Именно поэтому цепляюсь за ее щиколотку и убираю ногу в сторону. - Не стоит. В конце концов мы здесь по другому делу, вы помните? Конечно, помните, ведь совсем недавно сами напомнили мне об этом, - улыбаюсь наигранно, потому что мне не нравится то, что я сделал, как и не нравится ее разочарованное выражение лица в ответ на мои действия. Мне не стыдно, но я чувствую себя полным идиотом, потому что прямо сейчас отказываюсь от того, что мне предложили и главное, от того, чего я сам хотел.
[indent] Остаток вечера проводим за перекидыванием вопросов друг к другу. Они не касались вопросов дела, не касались ее жизни в Майами и всего того, что каким-либо образом было связано с Эмильеном. Оплачиваю счет сам, на этот раз, не провожая ее взглядом. На выходе из ресторана заказываю такси - для нее, второе для себя. Не думаю, что это хорошая идея - провожать ее до дома, тем более, что это можно сделать, отследив поездку. На улице холодно, что несвойственно для этого города и его климата в целом. Не замечаю, как начинаю кутаться в собственный пиджак, стараясь спрятаться от промозглого ветра. А Ада в это время молча смотрит куда-то вдаль, наблюдая за тем, как проносятся мимо машины. Она молчит - я не хочу нарушать эту тишину, потому что... мне кажется она удивительная даже когда молчит и портить атмосферу задумчивости совсем не хочется. Мне хочется сказать что-нибудь напоследок, прежде, чем на сядет на заднее сиденье такси, остановившегося прямо перед нами. Моей машины еще не видно и, кажется, будет она нескоро. Я закрываю за Адой дверь, но прежде, чем таксист успеет двинуться с места, открываю ее снова и засовываю самого себя к ней на сиденье сзади. - Я не знаю зачем я это делаю, но если ты против - я выйду, дождусь свое такси и уеду домой. И буду жалеть об этом до конца жизни, пусть даже если осталось недолго. Мне понравилось то, что было в ресторане, но я абсолютно точно не хочу выходить за рамки закона и действовать не по правилам, - что мне совершенно несвойственно, - это никаким образом не связано с тем, чем я занимаюсь в рабочее время. Никак от слова совсем. И все же. Я уверен, что мне не показалось то, что было там, а значит, есть вероятность, что у нас это все взаимно... Поэтому: одно слово - и я выметаюсь отсюда к чертовой матери. Либо я меняю маршрут и мы едем куда-нибудь еще. Ко мне, отель, другой ресторан, клуб, бар, мне все равно, - говорю это на одном дыхании, не различая в темноте эмоций на ее лице. Чувствую лишь, как вспыхивает мое лицо и начинает дико гореть от переизбытка собственных чувств и капельки стыда, ведь только что я разыграл какую-то странную сцену драмы прямо на глазах у ни в чем неповинного таксиста, который также, как и я ждет решения Ады. На этот раз я молчу, потому что мне и самому нужно время, чтобы осознать что именно только что произошло и на что я себя подписал.

[indent] Я до сих пор не понимаю, как оказался в салоне такси. Смотрю на Аду и понимаю, что происходящее сейчас далеко не сон, а самая настоящая реальность. Я действительно сказал все то, что сейчас прокручиваю в голове, еле сдерживаясь, чтобы не ударить себя по лицу. Черт возьми, зачем? Как моим собственным желаниям и эмоциям удалось пробиться сквозь каменную уверенность в том, что все это не для меня, не мое. Это неправильно - основной аргумент, который твердит мне вылезти нахер из машины и ехать домой. А лучше пройтись пешком, чтобы выветрить всю дурь из собственной головы. Ада молчит, смотрит на меня удивленно, но в тоже время задумчиво, будто решает принимать ли мое приглашение или нет. Эта молчаливая пауза слишком затянулась. Я начинаю нервничать и это чувство мне абсолютно не нравится. Потому что непривычное. Я не получал отказов и, возможно, получив его сейчас, стал бы умнее и гораздо более продуманным. Она подозреваемая, Эден! А ты частный детектив, которому платят за раскрытие достаточно громкого преступления. Я не поверю в смерть по неосторожности, потому что хитрый взгляд Ады, которым она смотрит на меня даже сейчас - говорит мне об обратном, а интуиция кричит бежать как можно дальше, ведь следующие похороны могут быть посвящены именно мне. Как жаль, что на них никто не придет. Разве что она сама, чтобы в последний раз насладиться моей тупостью и безалаберностью и полному отсутствию правил и инстинкта самосохранения.  Впрочем, признаюсь честно: откажи она мне сейчас, я бы уже пошел заказывать себе место на кладбище. Но она начинает говорить и в этот самый момент я позволяю себе впервые за эти несколько минут выдохнуть и вдохнуть с новыми силами. Я не слышу большую часть из того, что она говорит, но кажется, если считывать по губам - что дается очень сложно - она не отправила меня за пределы этого такси. Наверное, это уже хорошо, а значит не все потеряно. Мысли путаются, меня рвет на две части, каждая из которых конфликтует с другой по всем правилам. Есть какое-то место - и именно туда мы сейчас и отправимся. Называю таксисту адрес, меняя его в приложении. Машина трогается с места, а мы замолкаем, проводя в гробовой тишине, нарушаемой лишь звуком автомобильного мотора и шумом улицы, попадающий через приоткрытое окно. Я пытаюсь собраться с силами, с мыслями, собрать себя в единого человека, прекратив эту бесполезную внутреннюю борьбу. Я хочу провести с ней чуть больше времени и узнать ее поближе. И не для того, чтобы понять способна ли она на заказное убийство собственного мужа, или все гораздо сложнее и глубже, да и искать надо бы в другом месте. Я смогу понять это только завтра, а сегодня - я просто человек. Мужчина, который хочет провести время в приятной компании, с женщиной, которая ему понравилась. По всем параметрам. Она умная, не похожа на одну из тех пустышек, которые частые гости на светских приемах. Женщины-украшения. Она - бриллиант, которая оказалась в золотой клетке. На нее можно было смотреть, но никому нельзя было прикасаться. А мне выдалась такая возможность. И я не могу просто так отпустить ее. Не сегодня.
[indent] Неожиданно для нас двоих мы прибываем к указанной точке. Водитель обращается к нам минимум дважды, потому что первый раз, видимо и я, и Ада находились в каком-то коматозе и, видимо, далеко отсюда. Каждый в своих мыслях. Выхожу из машины первым, хочу помочь ей выйти, как и полагается помогать женщинам ее статуса в обществе. Но Ада делает это гораздо быстрее и в момент, когда я оказываюсь рядом, уже захлопывает заднюю дверь автомобиля. Смотрю на нее, словно вижу в первый раз. Изучаю с ног до головы, до сих пор не веря в то, что мы действительно здесь, вдвоем, а не по одиночке. Не могу в это поверить, но приходится, когда она тянет мне руку, приглашая пойти следом. Молча подчиняюсь, успев лишь кивнуть в знак согласия. Не хочу, чтобы она думала, будто я планировал на другое наше месторасположение. Идем в сторону входной двери, ведущей в бар с названием, которое не сразу раскрывать всю суть и колорит заведения. Это делает Ада, рассказывая мне совсем немного, но не так, чтобы я понял, куда именно мы попали. «Пирата бар» звучит, как название для тематической вечеринки в честь дня рождения какого-нибудь мальчишки. Я заинтригован. Мне интересно, и это подталкивает меня быть чуть смелее в момент, когда открывается дверь в бар. На входе нет привычных вышибал, музыку слышно даже на улице, а жар, который бьет в лицо, стоит нам оказаться внутри - вызывает чувство детского восторга. Мне кажется, будто я мальчишка, который оказался виновником торжества, наверное, того же дня рождения, в тематическом пиратском стиле. Подобных праздников в моей жизни никогда не было - родители были достаточно бедными, чтобы позволить себе подобное, но все же, никогда не отказывались придумать что-то более бюджетное, чтобы порадовать единственного сына. Я проваливаюсь в какие-то меланхоличные воспоминания. Стресс после произошедшего недавно сильно сказывается на мне, как и хронический недосып. Потерянное внимание возвращается сразу же, как мы с Адой оказываемся внутри, в самой настоящей Бразилии. Именно в ней, расположенной в самом сердце Майами. Если рядом окажется еще и океан, честно, я не удивлюсь, потому что, выходя отсюда, уверен, захочется оказаться именно на побережье. Само заведение изнутри пленительно обволакивает тебя всего, с ног до головы. Под звуки музыки хочется двигаться, но вместо этого, чувствуя небольшую нервозность, я просто молча следую за Адой, жадно оглядываясь по сторонам. Бармен за стойкой уже поймал мой удивленный взгляд и что-то в его широкой улыбке стало для меня внутренним успокоением. Ада делает заказ, демонстративно выкладывая на стойку купюру. Шум и гам вокруг, яркая колоритная музыка отвлекает меня от мыслей, а громогласное приветствие бармена - как будто хозяин этого места никто иной, как он сам - окончательно приковывает мое внимание. Его махинации руками, предшествующие появлению на стойке двух стопок с текилой завораживают, а я ловлю себя на мысли о том, что всегда хотел делать также. Но вместо этого пью скучный виски и вино, которое терпеть не могу, вместо того, чтобы пробовать все, что может предложить жизнь. Я как будто заложник собственной судьбы. И самое грустное, что я даже не пытаюсь бороться - просто плыву по течению и даже не сопротивляюсь. Молодость закончилась именно этим - опущенными руками и осознанием того, что в этой жизни ты не в силах что-либо изменить. А сейчас, что-то внутри меня менялось, как будто мир внутри меня переворачивался с ног на голову. Бросаю взгляд на Аду, которая с упоением проглатывает первую порцию текилы и в следующий момент уже кривит лицом, впиваясь в дольку лайма. Повторяю все тоже самое, а когда моя спутница просит повторить прошу бармена выставить соль отдельно. Я точно знаю, что слизывать ее с собственной руки будет гораздо вкуснее. Не с чьего-либо тела, конечно, но тоже сойдет. Бросаю еще один беглый взгляд на Аду, которая, наконец, садится за стул рядом со мной, не смущаясь длинного платья, задравшегося совсем чуть-чуть и немного оголенные ноги. Текила бьет по голове, а может внезапное осознание того факта, что рядом со мной находится просто восхитительная женщина, по всем параметрам подходящая под того самого человека, которого я мог бы сопровождать всегда. Так, стоп, Эден, тебя куда-то уже конкретно несет. Человек-человеком, всего лишь один вечер, да, но не будем забывать о том, что она жена мертвого мужчины, брат которого мой клиент. Запутанная арифметика семьи, но все прозрачно и понятно без намеков. Нельзя нарушать личные границы и самому лезть туда, куда меня не приглашали. Однако... никто не может запретить мне смотреть на ее обнаженные колени и слушать красивый голос, который чарует каждым словом. Боже, она просто невероятная...
[indent] - Удивительно слышать от такой девушки, как ты, - вовремя поправляю себя, чтобы избежать этого прилипшего ко мне «вы», - о том, что текила - это нормальная выпивка. Впрочем, я уже ничему не удивляюсь, - и это правда, потому что, как уже понял: Ада девушка удивление, совершенно не подходящая под шаблоны всех остальных женщин. Наверное, именно это мне в ней и нравится. То, что она не такая, как все. - Не обязательно танцевать именно румбу. Я честно говоря, вообще сомневаюсь, что большая часть людей на танцполе танцует именно ее, - оборачиваюсь, бросая взгляд через плечо на разношерстную и очень пеструю публику на танцполе. Кто-то танцует похоже, кто-то двигается в хаотичных движениях, едва попадая под ритмы музыки. Да и какая к черту разница, главное, что им весело. Никто не думает о чужом мнении, каждый из находящихся тут людей просто наслаждается жизнью, делая то, что им захочется. Кажется, мы пришли сюда именно за этим: чтобы быть собой и не бояться осуждения. - Уверен, что души раскрываются не только в румбе, - вставляю свои несколько копеек между словами Ады и бармена. Я мог бы поспорить с ними и даже провести эксперимент, но пока недостаточно уверенно себя чувствую, да и одной стопки текилы явно маловато. На столе уже появилась пепельница, а перед моей спутницей раскрытый портсигар, на который я смотрю с нескрываемым удивлением. Такое же удивление во взгляде, когда перевожу его на Аду, закуривающую сигару, да так умело, как будто только что потушила свою собственную. Впрочем, после такого яркого кашля, доказывающего отсутствие длительного опыта в курении - все встает на свои места. - Я бы еще больше удивился, если бы ты действительно закурила сейчас, как Че Гевара, - еле сдерживаю смешок, забирая из ее рук подожженную сигару, давая возможность мисс Гомез прокашляться. Делаю затяжку, после приглашения - наверное, было бы очень неправильно делать это самовольно - аккуратно держу дым во рту, не пропуская его в легкие. Затем выпускаю облако дыма, смакуя его остатки, оседающие на губах. - Все просто, - я делал это впервые, а ощущение, будто курил не просто сигареты, а эти самые сигары с момента своего рождения. - Этот дым нельзя вдыхать. Его просто смакуют, держат во рту и выпускают, не как сигаретный, - бармен ухмыляясь кивает в подтверждение моих слов. Ада не чувствует себя смущенной, забирает из моих рук сигару и повторяет все в точности за мной. - Да, вот так, - не могу сдержать нервного смешка, тянусь к своей стопке с текилой, приподнимая ее чуть на стойкой. - За людей, которые могут быть свободными, когда захотят. За нас, - сложный тост, очень глубокий смысл. Не совсем то, что я хотел озвучить, но уже поздно что-либо менять. Стенка стопки Ады бьется о мою и в следующий момент я опрокидываю в себя все ее содержимое, слизывая соль с большого пальца руки и закусывая лаймом. Так гораздо лучше. Но еще лучше, когда бутылка текилы пустеет, а разговоры становятся более откровенными. Бармен оставляет нас один на один, видимо убедившись в том, что в его помощи сводника мы больше не нуждаемся. Обнаженное колено девушки почти прижато к моим ногам. Я двигаюсь ближе, не замечая, как сжимаю уже своими коленями ее. Встречаемся взглядами, тут же меняем тему для разговора. Неловкость, возникшая в воздухе, исчезает вместе со следующей стопкой текилы. Голова абсолютно свежая, но я уверен, что это временно, ведь стоит встать и пойти - весь окружающий мир пойдет следом за мной. - Кстати, ты вроде бы хотела потанцевать. Можно попробовать сейчас. Уверен, что уже всем, в том числе и нам, параллельно что будут думать другие, - встаю с трудом с высокого стула, еле держа равновесие в внезапно ослабевших ногах. Протягиваю Аде руку, приглашая пойти за мной - почти также, как это сделала она перед тем, как мы оказались тут. Я был бы очень огорчен, откажи она мне прямо сейчас, но Ада не из тех людей, что боятся чьего-то мнения. Не после половины выпитой бутылки текилы.
[indent] Чувствую ее руку в своей руке, тяну за собой, едва не сбивая на ходу какого-то танцующего бедолагу, которого слегка вынесло за пределы танцпола. Толкаю Аду вперед, меняясь с ней местами. Понятия не имею, как и что делать, поэтому просто начинаю двигаться, цепляясь пальцами за женскую талию. Слишком близко. Настолько, что чувствую аромат ее духов, и он так прочно впитывается в меня, что, я уверен, буду пахнуть им еще очень долгое время. Она горячая, как и атмосфера вокруг. Заставляет буквально пылать от одного своего присутствия. Туманит рассудок, не текила, а именно она, а я совершенно не в силах сопротивляться ее чарующей магии. И чем ближе она ко мне - тем больше шансов окончательно и бесповоротно пропасть в ней. Я невероятно боюсь этого, но кажется, судьбе в очередной раз абсолютно плевать на это.

[indent]У меня всегда было золотое правило: не иметь никаких личных отношений с клиентами. Никаких, в том числе интимных. Особенно интимных. Это портило ход дела, сбивало с правильных мыслей, да и вообще нарушало все правила моего обета, данного мною же самому себе уже довольно давно. Все мои интрижки заканчивались всегда одинаково: обиженные, обделенные вниманием женщины, которые всегда уходили первыми, и я, по голову погрязший в работе. Моя жизнь пошла под откос уже давно и в первую очередь я выделил для себя приоритетом работу. Она помогала мне оплачивать жилье, покупать продукты, одеваться и обеспечивала все мои запросы, какими бы они ни были. Если честно, запросы были невелики, наверное, поэтому мне всегда на все хватало и даже оставалось. В любом случае работа помогала все это время чувствовать себя человеком. Стабильно. Не женщины, а именно работа. Возможно, мне попадались не те женщины, и это слова просто повернутого на своей работе человека, который решил, что целью его жизни - раскрытие преступлений - с которыми по сути должны разбираться профессионалы, а именно полиция - и ни на что другое он больше не способен. Какие-то эмоции, чувства. Это пыль по сравнению со словами благодарности человека, или людей, которым я действительно помог. Но все это к слову об отношениях с клиентами.
[indent]Никогда бы не подумал, что что-то подобное может произойти с главной подозреваемой.
[indent]Чаще всего виновными во всех преступлениях, которыми я занимался - были мужчины. Возможно это звучит очень по сексистки и многие бы заклевали меня за подобные высказывания, но это факт. Женщины, способные на убийство - это люди, обиженные своими мужьями, партнерами и прочими персонажами в их истории. Да, не всегда. Но чаще всего я занимался именно такими вопросами. Измены, попытки отсудить все совместно нажитое и прочие дела, которые не вызывали во мне никакого энтузиазма. Это было тоже самое, как ежедневно утром покупать один и тот же кофе и читать одну и ту же газету, только свежий выпуск, по пути на работу в серый офис. Обыденно. Скучно. Не интересно. Дела, такие как это, попадались крайне редко. Да и с такими девушками, как Ада, я не работал уже очень давно. С такими, которые сносят голову, проникают под кожу и пьянят ароматом собственной кожи. От нее за километр пахло похотью и страстью, ее хотелось трогать, чтобы убедиться в том, что она действительно настоящая, а не плод моего больного воображения. Такая горячая, излучающая сексуальность сильнее, чем сотня огней в этом баре. Неоновая вывеска меркнет на ее фоне, особенно когда она выходит на танцпол, извиваясь подобно змее. Я хочу дотронуться до нее, прижаться к талии, вдохнуть аромат ее кожи, но останавливаю себя. Я не достаточно пьян для этого, разве что совсем немного, но даже в таком положении разум преобладает, и я ничего не могу с ним сделать. Только ждать, когда под флюидами этой горячей женщины он будет усыплен вместе с совестью и всеми правилами, которых я придерживался. Я никогда их не нарушал. Для меня рабочая этика всегда на первом месте, но, как говорится, все когда-то случается впервые. Видимо сегодня тот самый день, когда по одному месту пойдет вообще все.
[indent]Двигаюсь ей в такт, даже не музыке, а именно ей. Наблюдаю затуманенным взглядом за каждым ее движением, стараюсь не контактировать с ней кожа к коже, но Аде кристаллически все равно, что я там решил и думаю - она делает все по своему. Прижимается ко мне задом, открыто вынуждая прикоснуться к ней. Пальцы уверенно ложатся на талию, ниже по бедрам, которые двигаются в такт музыке. В затылке сейчас произойдет взрыв, потому что мозг не выдержит такого напряжения и спустит все... ниже. Я чувствую свое возбуждение, поэтому очень быстро меняю нас местами, чтобы не позволить ей ощутить и понять это. Я не должен сдаваться до последнего, авось мне повезет и моя пьяная спутница вообще забудет о том, с кем именно была сегодня вечером, точнее, уже ночью. Вопрос ставит меня в тупик. Как она поняла, что я именно этим сейчас занимался? Фантазировал так грязно, как никогда еще себе не позволял. Буквально на языке чувствовал вкус ее кожи, в голове вспышками мелькают горячие образы, которые я себе выстроил, представляя ее обнаженной, стонущей на мне, подо мной. Волосы распущены и рассыпаны по плечам. Она пахнет страстью. Она есть сама страсть и если бы был такой Бог - он бы определенно был с ее лицом. Киваю, не способный сказать ни слова. Текила ударила по голове сильнее, чем я мог себе подумать. Не удивительно. Я никогда ее не пил, поэтому результат был просто непредсказуемым. Но танец продолжается и пока у меня еще есть немного времени, чтобы спрятать свою взаимную похоть и страсть в движениях, избегая контакта ее задницы и моего члена. Пока что. Она озвучивает свою фантазию вслух. Голос надрывается, а в моей голове снова мелькают картинки. Воображение слишком сильное, оно иллюстрирует каждое ее слово, подкидывая мне все новые варианты того, чем мы могли бы заниматься еще в ее фантазиях. Или уже в моих? Она слишком много говорит для той, кто так много выпил, но предложение отвезти ее домой принимаю не задумываясь. Я сам еле стою на ногах, алкоголь - зло, и я об этом точно вспомню утром, ругая себя за то, что позволил себе подобную вольность.
[indent]Помогаю Аде добраться до барной стойки, даю ей небольшую опору, чтобы девушка не свалилась с высоты собственного роста. Цепляю пальцами ее туфли, попутно заказываю такси. Адреса я не знаю, поэтому Ада набирает его сама. едва попадая пальцами по экрану телефона. Надеюсь, мы все же доедем до места назначения, а не заблудимся где-нибудь посреди дороги. Ну, это уже дело таксиста, а не мое. Моя главная задача довести Аду до машины и помочь ей сесть, с чем справляюсь просто идеально. Даже пьяной она не теряет прежнюю грацию. Ведет себя так, будто еще вчера была на балу английской королевы: утонченная, ухоженная, двигается плавно и размеренно, смеется сдержанно и красиво. Она умеет соблазнить, доведя до состояния невменоза всех мужчин в радиусе километра, а может и всего города. Облизываю губы, бросая мельком взгляд на нее, сидящую рядом с такси. Она слишком близко ко мне. Я снова чувствую крышесносный аромат ее кожи, чувствую, как горят кончики пальцев, соблазненные идеей коснуться ее. Я уверен, что от одного моего движения она загорится еще сильнее, будет гореть бесконечно долго, поджигая меня следом, вырывая из головы все мысли, какие только могут быть там, за исключением мыслей о ней самой. Остаться с ней один на один и ни разу не прикоснуться - это то еще испытание, которое я с треском проваливаю едва выхожу из такси и беру ее на руки. Она едва держится на ногах, а впереди длинная дорожка ведущая к высотке. Подхватываю ее на руки, понимая, что она самостоятельно просто не дойдет и через пару шагов рухнет на асфальт. Этого мне бы не хотелось. Как и того, что я делаю дальше, касаясь пальцами внутренней стороны ее бедер. Дыхание спирает, внутри все органы уже давно скручены в тугой узел. Я так напряжен, что еще чуть-чуть и потеряю контроль, над которым так долго работал. Я хочу ее. Даже сейчас, здесь, несмотря на посторонних, на любого возможного зеваку, который тут же вооружится телефоном, если увидит что-то из ряда вон выходящее. Я бы поставил ее к стене ее же дома и трахнул сзади. Уверен, нам хватило бы и десяти минут, чтобы кончить в унисон, сгорая в страсти и желая больше, чем то, что есть на данный момент. Но мои фантазии остаются фантазиями. Я опускаю ее на ноги возле двери, молчу, наблюдая за тем, как она упирается спиной и смотрит мне в глаза. Хочу отвести взгляд, чтобы не сталкиваться с ее - знаю точно, что наверняка сдамся под ее натиском, просто не смогу сопротивляться и погибну. Определенно точно погибну. Буду похоронен под руинами собственных принципов и ее взгляда, от которого внутри все скручивает еще сильнее. Ее предложение остаться звучит на заднем фоне, как выстрел перед началом забега. Сердце пропускает первый удар, а когда ее губы касаются моих - я уже не отдаю отчет собственным действиям. Встречаюсь языком с ее языком, отвечаю на поцелуй, не сдерживая в себе тот самый порыв, который мастерски маскировал под принципами и прочей ерундой. Я знал, что этот бой мной проигран уже давно. Еще в тот момент, когда мы только оказались в ресторане и выпили по глотку вина. Все было предрешено заранее, а ее кружевное красное, которое я видел под платьем пока нес сюда на руках - подействовала, как тряпка на разъяренного быка.
[indent]Больше не могу сдерживаться. Становлюсь настойчивей, рычу, кусая ее за нижнюю губу и требуя продолжение поцелуя. Она уворачивается, дышит рвано и тяжело, пытаясь открыть дверь в квартиру. Ключ ерзает по скважине, но не попадает. Страсть сносит голову, разгоняет адреналин по крови, заставляя действовать более решительно. Моя рука ложится поверх ее, вставляя несчастный ключ в скважину и проворачивая его внутри. Дверь открывается и почти сразу с грохотом закрывается. Я подпираю ее к стенке в коридоре или прихожей - я даже не знаю, расположения ее комнат и понятия не имеют, куда идти дальше, но надеюсь страсть, снесла крышу нам обоим, и Ада гостеприимно мне покажет свою спальню, раз уж я все же решился остаться. Губы к губам, поцелуи жадные, агрессивные, до крови. Сталкиваемся зубами, будто готовы поглотить друг друга в следующую секунду. Рычу, легким движением руки распускаю ее волосы, убранные в элегантную прическу. Шпильки летят на пол, я чувствую аромат ее волос и запускаю в них пальцы, ощущая кожей их шелк. Первый пункт из моей фантазии выполнен, но это еще не все, что я хотел бы увидеть сегодня. Воспоминания о том, как двигались ее бедра, явно пробуждая во мне возбуждение - там в баре - всплывают сейчас очень некстати, когда свободная рука ползет вниз по талии к бедрам. Узкое платье мешает ей двигаться, но не мешает мне оказаться под его кромкой и подняться выше, исследуя нежную кожу бедер. Она рвано стонет, дышит так горячо мне на ухо, будоража фантазия и сводя с ума. Губы ползут ниже по шее, я всем телом прижимаю ее к стене, пока ее руки не толкнут меня в другом направлении. Мы не разделяемся, просто перемещаемся в другое место, куда я иду спиной, не разбирая дороги. Я очень занят, думаю, она это прекрасно понимает, поэтому берет контроль над ситуацией в свои руки, пока мои ласкают ее между ног, уже проникнув под ткань нижнего белья. Она мокрая, я возбужден и член уже некомфортно чувствует себя в узких штанах. Ада тоже это поняла, поэтому расправляется с моим ремнем и расстегивает пуговицу на поясе быстрее, чем я задираю подол ее платья. Оно слишком, сука, узкое, поэтому прежде, чем позволить ей обнажить хотя бы часть меня - я разворачиваю ее к себе спиной, дергаю молнию платья вниз, обнажая спину. Замираю, касаюсь пальцами позвоночника, веду кривую линию вниз по коже, вызывая за собой следом волну мурашек. Она смотрит на меня через плечо - и даже сейчас выглядит так соблазнительно, что я не могу даже сглотнуть, чтобы протолкнуть внутрь себя весь свой чарующий восторг. Платье падает вниз к ее ногам, оставляя ее передо мной в одном белье. Действительно красное кружевное. Тянусь рукой, чтобы убедиться в этом, но действую слишком медленно - Ада соображает гораздо быстрее для того, кто очень пьян. С ее плеча падает лишь одна бретелька, а с меня стягиваю штаны, оставляя в одном белье. Дыхание перехватывает, я стараюсь разобраться с пуговицами на манжетах рукавов, но пальцы не слушаются, зато у Ады получается это гораздо лучше - пуговицы на груди летят в разные стороны под ее резким движением. Я молча наблюдаю за этой дикостью и чувствую, как возбуждения становится еще больше. Она действительно дикая, будто только что приехала из Бразилии, горячая, неприступная, такая... даже слов не хватает, чтобы описать мой восторг. Цепляюсь за ее шею, тяну к себе, чтобы коснуться губами губ. Влажный поцелуй, пока ее пальцы нагло изучают мой член в боксерах. Она ухмыляется, ей нравится - мне тоже. Взаимный ласки - мои пальцы снова под тканью ее белья, проникают внутрь, заставляя ее прижаться ко мне еще ближе. Кровать за нами, мне нужно лишь развернуть ее к ней спиной, чтобы продолжить свою сладкую пытку. Так и делаю. Ада летит спиной на кровать, я стягиваю с нее белье, не дав возможности опомниться, оказываюсь между ее ног, касаясь языком влажной кожи. Отстраняюсь, смакуя ее вкус и давая ей возможность прийти в себя. Потому что через мгновение, разорвав гробовую тишину своим сладким стоном, она откидывается на кровати снова и снова сгорая вместе со стонами под моими ласками и языком, поставивший себе цель вылизать ее всю до последней капли.

[indent] Я видимо выпил слишком много текилы. Понятия не имею, как так произошло и почему именно сейчас я позволил себе пойти против себя же, отправив к черту все свои правила и принципы, наплевав на них с самой высокой башни, какая только есть в этом жалком мире. Это реально помешательство или я слишком пьян? Ответа на вопрос точно не будет, потому что свидетели скажут – мне показалось, а Ада не ответит ничего, потому что сейчас находится в таком же обезумевшем состоянии, что и я. Это какое-то тягучее наслаждение, больше похожее на карамель, которую можно растянуть на километры и желать облизать, но не позволить себе такую роскошь. А я могу себе позволить. Вылизывать каждый миллиметр ее кожи, забирая все соки возбуждения, которые она отдает мне. Сейчас они мои по праву. Я довел ее до этого состояния: ласками или одним своим присутствием – ответа на этот вопрос я никогда не узнаю, да и не буду узнавать, желая сохранить эту тайну для нее и ее личных воспоминаний и ощущений. Она так красива, что каждый раз, когда она выгибается мне навстречу, пытается отползти или стонет, нарушая тишину, мне хочется отстраниться, чтобы посмотреть на нее, запечатлеть момент этой эстетики, забить под корку головного мозга. Моргаю медленно, опьяненный ее вкусом и текилой, действую все также медленно, чувствуя, как сам почти достигаю пика наслаждения и стоит ей ко мне только прикоснуться, как я кончу. Но это непозволительная роскошь в данном случае. Я хочу, чтобы она стонала подо мной, под тем, что я делаю, выводя ее каждый раз на какой-то новый уровень наслаждения. Добавляю пальцы, сначала один, потом второй, стимулируя ее снова и снова. Она вырывается, точнее хочет, но не может это сделать. Я сдерживаю ее свободной рукой, позволяю цепляться за мои волосы, царапать шею и кожу головы, делать что угодно, лишь бы не остановила и не прервала нашу связь. Мы будто подключились друг к другу на каких-то невидимых волнах, и я считываю ее и ее желания так легко, будто кто-то положил передо мной азбуку или книжку для малышей. Она слишком предсказуема и этим притягивает к себе еще больше. Хочется проверить каждую свою догадку, но больше всего мне хочется услышать, как она стонет, когда оргазм накрывает с головой. Как она ведет себя, закусывает ли губу, шепчет имя своего любовника, а может просто становится дикой и рвет ногтями простыни? Так много вариаций, что уже начинаешь сомневаться в том, что она действительно «предсказуема». Рваный стон сменяется вскриком, она цепляется пальцами за мои волосы, когда я ускоряюсь, доводя ее до оргазма. Шлепаю ее, чтобы вернуть в реальность, ведь ее дыхание сбилось окончательно и на секунду мне показалось, что она перестала дышать. Вскрик прочистил легкие, стоны стали вновь громкими, будто кто-то минутой ранее приглушил звук. А теперь я слышу его так четко, будто звук вдруг стал осязаемым, и я могу прикоснуться к нему. В теории да, ведь именно этим я сейчас и занимаюсь, изучая ее тело, как полотно известного художника, вдыхая аромат красок, которым оно было написано и пытаюсь наощупь увидеть то, что никому никогда не было видно. Ее тело дрожит, покрывается мурашками и дрожит снова, ведь я не прекращаю эту пытку до тех пор, пока она не придет в себя. Ада слишком своевольная и очень своенравная. Она не сможет спустить мне с рук такую вольность, ведь я позволил ей кончить, и уверен, что обязательно отыграется за это. За то, как нагло и медленно я сделал это.
[indent] Поцелуем ползу вверх, касаясь губами и выводя влажную дорожку языком вверх по животу. Останавливаюсь у груди, уделяя ей особое внимание. Поцелуй за поцелуем, прикусываю, заставляя снова вскрикнуть, но еще до того, как она поймет, что произошло – ползу выше, к ключицам и шее. Еще несколько влажных поцелуев, добираюсь до ее губ во влажном поцелуе, позволяя нашим языкам встретиться. Пальцы ложатся на ее бедра, приподнимая чуть выше, для того, чтобы я мог беспрепятственно оказаться внутри нее. Рваный стон мой, смешанный с ее, плавные движения, такие же медленные, как и до этого. Двигаюсь в ней, ощущая ее изнутри так четко, что кажется будто знаю ее наизусть. Сложно в это поверить, но видимо такое бывает. В исключительных случаях. Когда несмотря на обстоятельства понимаешь, что человек будто создан для тебя. Но естественно, я никогда не признаюсь в этом, ни ей, ни самому себе. Двигаюсь медленно, пытаясь растянуть этот момент удовольствия на как можно более длительное время. Изучаю ее, будто единственное, чего я хочу – это впитать ее образ, то как она двигается, как прикрываются глаза при каждом моем движении вперед, как приоткрываются губы, прежде чем она снова так красиво застонет, будто из какой-то кинокартины. Я не могу насладиться этим, будто губка впитываю каждое мгновение, не позволяя себе увеличить темп только ради этого. Хотя все мое существо давно говорит об обратном. Я сдерживаю себя и стоит это мне каких-то титанических усилий. Касаюсь ее губ снова, затягивая в поцелуй, пока она не разорвет его и тишину звуком моего имени. Даже оно из ее красивого рта звучит как-то по–особенному. Поднимаю взгляд, встречаясь с ее. Она смотрит на меня, будто решается на что-то, как минимум на прыжок с высоты в неизвестность. Поддается вперед, впиваясь в мои губы. Кусает меня за нижнюю, пользуется моментом моего отвлечения и меняет нас местами, лишая нас близкого контакта. Усаживается сверху, продолжая плавно двигаться, но теперь она на мне, а не наоборот. Говорит что-то – я понимаю это лишь по движению ее губ, киваю на все, что она говорит, едва не приоткрывая рот, самозабвенно повторяя каждое ее слово. Как будто мне подсыпали какое-то психотропное вещество, которое замедляет мир в тысячу раз и как ни старайся – ускорить его не получится. До меня доходят лишь ощущения, особенно, когда она приподнимается и резко садится обратно, срывая на стоны, как меня, так и ее. Продолжает говорить, но теперь я слышу ее вполне четко, а не так, будто нахожусь под толстым слоем воды. Но я не могу ничего ответить. Ее пальцы соблазнительно скользят к моим губам, а я не нахожу ничего лучше, чем облизать их, явно вызывая этим какой-то бешеный восторг. Я видел, как изменился ее взгляд, как в нем начали танцевать аргентинское танго все черти, какие только есть внутри нее, порождая все больше и больше дьявольских отродий. Чувствую, как по телу проходит дрожь, смешанная с приятной волной удовольствия. Она двигается на мне – от чего становится и хорошо и плохо одновременно. Я хочу кончить, но она не позволяет, продолжая издеваться надо мной своими плавными движениями. Я молчу, потом что знаю – эту игру затеял я сам, значит мне по любому за это расплачиваться.
[indent] Не сразу замечаю, как на моем запястье оказывается холодный металл наручников. Это вызывает во мне злость и восторг одновременно. Смешанные чувства, которые не позволяют выбрать сторону – мне одновременно хорошо и так, и так. Стреляю в нее недовольным взглядом, чувствую себя обманутым, будто кто-то только что воспользовался моим доверием и так некрасиво плюнул мне в лицо. Почти также и было, кроме последнего, но она знает на что идет, именно поэтому и поступает так, а не иначе. Начинает двигаться на мне, как сумасшедшая, ласкает себя пальцами, демонстрируя всю сексуальность, какую только может показать такая женщина. Она будто продает себя, несмотря на то, что я уже готов купить ее за любые деньги, лишь бы она не останавливалась. Но ее пальцы и дальше скользят по телу, будто дразня меня, намеренно показывая, как может делать она, и как не могу сделать я. Она слишком увлекается. Откидывает голову назад, забывая о том, что оставила ключи от наручников рядом на кровати. Мне не составило никакого труда раскрыть замок, ведь одна рука у меня и так была свободной. Не знаю насколько это был продуманный ход, но мне понравилось движение ее мыслей. Думать правда все сложнее, ведь прямо сейчас она доводит и меня и себя до оргазма, вынуждая вцепиться в е бедра так сильно, что на них наверняка останутся отпечатки моих пальцев. Тяжелое дыхание мое, ее горячее, вызывающее новую волну мурашек на моем теле. Обнимаю ее, выводя кривую линию по влажному телу. Меняю нас местами снова, оказываясь сверху и на этот раз обещая самому себе быть не таким, как прежде. Показать ей другую сторону медали, которую никому и никогда не стоит переворачивать, чтобы не ужаснуться. Я могу быть хитрым и коварным, как змей–искуситель, а она будет моей «Евой», которая съесть не только запретный плод, но и отдаст мне душу лишь быть я побыл с ней рядом еще пару секунд. Она сумасшедшая. Ей нравятся острые ощущения и такие же яркие эмоции. Она показывала это с момента нашего знакомства, ведя себя очень экстравагантно и в тоже время сдержанно, будто давая мне возможность самому просчитать ее. Цепляюсь пальцами за ее подбородок, сжимаю его чуть сильнее, направляя лицо в свою сторону. Давлю большим пальцем на ее губу, чтобы приоткрыла рот и приняла его в себя. Облизывает послушно, прикрывает глаза, показывая истинное удовольствие от того, что делает. Свободной рукой изучаю ее тело, сжимаю ягодицу, оставляя хлесткий шлепок и проталкивая палец еще глубже в ее рот. Она принимает его, и это пьянящее чувство власти начинает постепенно сводить меня с ума. Тяну ее голову за собой, меняя ее позу, а она послушно подчиняется, вставая передо мной на четвереньки. Шлепаю ее по заднице, чувствуя, как зубы прикусывают палец и потому шлепаю ее еще раз, как показательный урок о том, как делать точно не надо. Она бросает на меня удивленный взгляд, но я не позволяю смотреть на меня так дольше нескольких секунд, возвращая ее в прежнее положение. Укладываю ее на свои колени, приподнимая задницу, палец исчезает из ее рта, а я шлепаю ее как непослушную школьницу, оставляя красные следы своих ладоней на бронзовой коже. Я даже в самой грязной эротической фантазии не смог бы представить себе такое, а ее стоны, от того, что испытывает – звучат как призыв к действию. Но я тоже хочу получать удовольствие, поэтому мини–порка прерывается лишь на мгновение. Пальцем вновь пропадает у нее во рту, я подтягиваю ее к себе, возвращаю в позу на четвереньки. Одна моя рука шлепает ее, изредка проталкивая пальцы внутрь нее, собирая влагу, от которой я буквально схожу с ума. Другая рука тянет ее голову ниже, меняя палец на член, что она понимает почти моментально, беря в рот. А я снова шлепаю ее по заднице и почти сразу оказываюсь пальцами внутри, медленно двигая ими внутри нее и стимулируя ее послушание и желание действительно получать удовольствие от того, что сосет мне. Хотя я уверен, она и без того сходит с ума, потому что контраста этих ощущений вполне хватит.