[indent]С раннего детства я прививал собственной дочери уважение к окружающим, стараясь объяснить, что самоуважение тоже имеет место быть. Во всяком случае чаще всего жизненные ситуации складываются именно так: сначала происходит конфликт, затем взаимное унижение, где ты позволяешь себе унижать другого человека, и позволяешь ему делать тоже самое. Если бы подобные ситуации не складывались именно так, то вряд ли их называли бы «конфликтными», но порой случается, что оппонент в твоем споре совершено не уважает другого человека, выставляя его виноватым по всем фронтам, хотя на самом деле: первый начал все это.  Не знаю, чему я смог научить дочь, если по сути не могу защитить даже самого себя, наплевав на самоуважение в угоду какой-то хамке. И меня не задевал факт ее хамства больше, чем то, что причиной всему была она, точнее, одна неудачная цифра, которую ей дал ее какой-то знакомый, видимо решив проучить ее. Не знаю кто эта дамочка, но она наверняка не собиралась падать в грязь лицом, и уж тем более не собиралась извиняться, переходя на личности так быстро, что я не успевал даже моргнуть. В меня ворохом летели оскорбительное сообщения, хотя изначально я пытался быть дружелюбным, даже неплохо - хотя нет, просто отвратительно - пошутил. И что в итоге? Между прочим, я позволяю себе шутить в переписках только с дочерью и дорогого стоит услышать хотя бы одну из моих искрометных шуток. Но моей оппонент это явно не оценил, выворачивал ситуацию в свою сторону и выставляя себя несчастной жертвой.
[indent]Она настолько же несчастная, как я балерина.
[indent]Подобное даже звучит смешно, и я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос. Уже давно темно, и Лотти уже должна спать, но проверять я это, конечно же, не буду. Впрочем, стоило бы, ведь я достаточно сильно увлекся этой перепиской, что напрочь забыл о том, что я отец и у меня есть ребенок. Ладно, возможно я не такой уж и плохой отец, ведь мне удалось воспитать чудесного ребенка, основываясь лишь на тех законах морали, которые известны мне самому. Но вместо того, чтобы оценить это по достоинству, мадам, леди, фрау или кто она там, да хоть английская королева, продолжает мне хамить. А через несколько неотправленных сообщений я понял, что у меня сдают нервы и самое главное, чего бы мне хотелось - проучить эту высокомерную особу, которую я мысленно уже несколько раз назвал дрянью. На правду не обижаются, - так бы я ей сказал при встрече, сразу после того, как лично бросил бы в нее подобное оскорбление. Впрочем, что-то мне подсказывало, что мне просто не хватит духа на подобную выходку, поэтому я молча буду слушать, как меня в очередной раз безнаказанно и совершенно беспочвенно поливают отборным дерьмом, а потом молча развернусь на каблуках и свалю в закат, молясь господу Богу никогда больше не встречаться с подобными людьми и уберечь мою дочь от такого же кошмара. Мадам без имени в сообщениях продолжало нести куда-то в далекую степь ее безграничного хамства. Она явно не отдает отчет, что разговаривает с абсолютно незнакомым ей человеком. А вдруг я не фокусник-иллюзионист, а богатый наследный принц и уже завтра ее титула не будет, так как же и ее в принципе? Написать в социальных сетях можно что угодно, ведь проверить достоверность фактов практически невозможно. Она выкладывает почти все карты, выставляя себя особой королевских кровей, не меньше. Хотя что-то мне подсказывало, что подобные «дамы» вообще не имеют никакого отношения к графам, графиням, и прочей посуде - просто потому, что их воспитывают иначе. Они ведут себя грациозно, как лани в степи, и могут язвить и хихикать исключительно в своем кругу общения. Но это - переходило все грани возможного, и терпеть подобное обращение я был не намерен. К сожалению, в тот момент, когда внутри меня появилась решимость поставить точку в этом бесполезном, по большей части унизительном, разговоре - в моей голове мелькнула мысль. Я неоднократно проворачивал подобное с дочерью, когда она была маленькой и очень избалованной. Странно, ведь я такой ее не воспитывал, но что поделать: когда отец пытается заработать хоть какие-то деньги тем, что умеет лучше всего, не всегда остается время контролировать и следить за тем, чем занимается твой ребенок и в какой компании общается. Только потом выясняются ужасные подробности, произошедший по большей части по твоей же вине, и ты волен сам решать - исправлять это, или пустить на самотек. Я не хочу вдаваться в трогательные подробности наше крепкой доче-отцовской связи, но ее факт отрицать не буду. Вобщем суть этой мысли заключалась в том, чтобы проучить нахалку и поставить на место, раз до меня никому не пришло в голову это сделать. К сожалению, в тот момент я почему-то не подумал о том, что велика вероятность, что многие до меня уже пытались это сделать, но не смогли, по причине того, что эта девушка просто непрошибаемая. Но плевать. Попытка не пытка.
[indent]Набираю сообщение, соглашаясь на встречу. Кажется, она уже и забыла о том, что сама предложила встретиться и посмотреть мне в лицо или что она там еще писала в подобном стиле? Плевать. Договариваемся о месте и времени, я отписываю последнее сообщение и блокирую телефон, зарывая его в подушках, чтобы лишний раз не позволить себе взять его в руки и прочитать очередное оскорбление - которое непременно будет - в свой адрес. Я до сих пор не понимаю, почему вообще продолжаю общаться с ней, потому что после всего этого есть дикое желание помыться и так, чтобы содрать всю кожу в надежде, что рано или поздно вырастет новая. Именно так и поступаю, направляясь в душ. Лотти сегодня ночует у подруги, значит у меня есть полностью свободный вечер и много энтузиазма, которым я собираюсь непременно воспользоваться. После недолгих сборов, бросаю взгляд на наручные часы. У меня есть время зайти в кофейню рядом с парком и взять себе любимый кофе. На улице уже прохладно, а значит горячий напиток будет как раз кстати. У выхода цепляю джинсовую куртку, закидывая ее на плечо, выходу наружу и закрываю за собой дверь. Спускаюсь пешком вниз по лестнице, как делал всегда, толкаю входную дверь и оказываются на улице. Тут действительно очень свежо, а значит все мои решения, принятые незадолго до выхода оказались верными. И речь сейчас не об этой встрече. Уверен, что это будет именно то, о чем я сильно пожалею.
[indent]До парка я добрался не спеша, прогулочным шагом, зайдя по пути в кофейню, где и решил остаться до тех пор, пока не наступит время встречи. Я пришел намного раньше, чем хотел и мерзнуть на улице до тех пор пока не появится моя «спутница». Написал сообщение о том, что уже жду ее в назначенном месте, слегка слукавил, но ничего страшного. Вряд ли она об этом узнает. Попутно проверил электронную почту на наличие новых заказов по работе. Вызовов последнее время было действительно много и мне получилось даже оплатить достаточно большую для нас двоих квартиру без вреда для бюджета. Первое время после переезда было тяжело. После крупных городов всегда тяжело, но мне хотелось вернуться в Майами снова. Не знаю почему, но кажется и Лотти сюда тянуло. Наверное, потому что где-то в подсознании она понимала, что родной город тут. Я не говорил ей о ее матери, да и вообще в принципе о том, почему мы одни. А она никогда не спрашивала, будто с самого детства понимала, что это вопросы, на которые ни она ни я не захотим услышать и уж тем более давать ответы, соответственно. Пишу ей сообщение, интересуясь, все ли хорошо. Почти сразу же получаю ответ, отправляю смайлик и убираю телефон. А время все тянется. Мучительно долго, просто невыносимо. После ее хамского ответа залезать обратно в телефон уже не хотелось. Но когда время ожидания уже превышало больше получаса из положенных для «каждой уважающей себя девушки десяти минут» я попросил у официантки в кофейне листок бумаги и написал там все, что о ней думал. Надеюсь, что она это запомнит и каждый раз, когда будет читать - будет плакать от осознания того, насколько она ужасна. Помимо откровенного хамства, она еще и не уважает незнакомых ей людей, что собственно я понял почти сразу. Да и плевать.
[indent]Разозленный выхожу из кофейни, перехожу дорогу там, где вышел, абсолютно наплевав на правила дорожного движения. Мечусь в парке, решаясь дождаться и передать письмо лично. Но я слишком зол, чтобы думать адекватно, поэтому вместо того, чтобы вести себя как взрослый человек, но главное - умный человек - веду себя, как импульсивный ребенок, вбивая перочинным ножом листок бумаги к дереву, возле того самого фонарного столба с вывеской, где мы и должны были встретиться. Выплеснуть пар не помогло, поэтому не менее рассерженный возвращаюсь в кофейню, заказываю еще одну порцию кофе и сажусь в самый дальний угол, из которого отлично видно и парк и то дерево, где я оставил записку. И жду. Сижу в засаде и жду, ведь совсем скоро прямо на моих глазах произойдет атомный взрыв, который вряд ли зацепит меня хотя бы на дюйм. Мне кристаллически плевать на ее мнение, главное - на ее мнение о себе. Еще со школы я приучен ставить выскочек на место и если ее в детстве и в юности этому не научили, но давно пора. Учителем я не нанимался, конечно, но грех упускать такую возможность, ведь второго раза уже может и не быть. Внимательно слежу за горизонтом, стараюсь даже не моргать, чтобы не упустить ни одной детали ее лица (насколько это видно мне издалека) и ее реакции, которые непременно оправдают все мои ожидания. Через некоторое время - честно, я давно потерял счет времени, поэтому даже не знаю точно сколько прошло минут или часов - на горизонте появилась роскошная блондинка, одетая в свое самое лучшее - ну, или худшее - платье, на огромных каблуках, стук которых я слышал даже со своего места, несмотря на шум машин на улице и разговоров местных посетителей. Я с первого взгляда был уверен, что это именно она и убедился в этом, лишь когда она с особым остервенением смяла мою записку и через несколько секунд посыпались сотни гневных сообщений. Я ухмылялся, не тратя время на пустые ответы, не давая ей лишний раз зацепиться со мной языками. В итоге оказался в черном списке и пусть это слегка задело мое самолюбие - я все равно чувствовал себя на коне.
[indent]После этого инцидента наше общение, как и следовало ожидать, полностью прекратилось. Если честно, я даже забыл об этом своем не самом лучшем поступке - для меня бросить девушку посреди ночного парка вообще кощунство, но все же я это сделал - если бы не одно большое «но». На длинных каблуках, которые теперь слышно в каждой комнате дорого обставленного дома, куда меня пригласили в качестве развлекающего персонала Фокусников любят даже взрослые, а пьяные взрослые - это отличная возможность заработать и наработать себе клиентуру, ведь почти у каждого из них есть дети, которые также сильно любят фокусы. У всех, кроме одного человека в этом здании.
[indent]Я узнал ее почти сразу же, как только увидел светлую макушку выпрямленных волос, со слегка накрученными концами. Ее каблуки постукивали где-то в моем затылке, а после того, как я представил, что она со мной сделает стоит ей только узнать мое имя - в голове  сразу отчетливо появилась картинка, как эти самые каблуки дробят мой череп. Она вела себя сдержанно, но во взгляде видно все высокомерие, которое только может быть в человеке. А мое желание слинять отсюда как можно быстрее только растет. - Ты чего залип? - Лотти толкает меня в бок, передавая в руки колоду карт, которую я просил. - Да так, ничего особенного, - отмахиваюсь, стараясь перевести взгляд с того места, куда только что пялился. Точнее, там где стояла эта блондинка. - Слушай, а сколько часов у нас оплачено? - бросаю беглый взгляд на дочь, которая прямо сейчас разбирает все необходимые атрибуты для моего следующего фокуса. - О, ну, где-то часов на шесть, - я нервно сглатываю, но стараюсь не подавать вида. Черт возьми, целых шесть часов скрываться и стараться вообще не попадаться ей на глаза, чтобы не испортить свою репутацию и не остаться без работы, в очередной раз подталкивая нашу семью к очередному переезду. - Ладно, давай будем делать свою работу и если вдруг что - держи рот на замке, - дочь поджимает губы и прищуривается, будто пытается таким образом понять, что именно меня так нервирует. Я снова отвожу взгляд, разрывая зрительный контакт. Уверен: она бы точно что-то просекла, даже при условии, что о том случае с «графиней» я ей просто не стал рассказывать. Принимаюсь за свою работу, стараясь переключиться с негативных мыслей и отвлекаюсь так, что даже не замечаю, как передо мной возникает виновник торжества в компании с... Сегодня явно не мой день. Оборачиваюсь, понимая, что Лотти отошла куда-то в сторону и вряд ли услышит наш диалог, если она действительно узнает, что я это я. Фальшиво и очень криво улыбаюсь, стараясь придать себе дружелюбный вид, хоть и чувствую, как по спине ползет капля пота от напряжения в воздухе, которое я, между прочим, сам и создаю. Надежда на то, что все пройдет мимо меня и никому не хватит ума нас представить разлетается вдребезги, как только я слышу собственное имя, прозвучавшее в воздухе. Смотрю на Серену - кажется так ее представили - она смотрит на меня. Искра, буря, безумие и все такое и только в негативном ключе, потому что выражение ее лица из высокомерного превращается в супер-высокомерное, будто я прямо сейчас должен упасть ниц и вылизывать ее туфли. От этих мыслей лицо кривится. Надеюсь она приняла это на свой счет и просто уйдет, не показывая свою ущемленную гордость. Но вместо этого она бросает мне вызов.
[indent]ОНА??? ВЫЗОВ??? МНЕ???
[indent]Это что, какая-то шутка?
[indent]К сожалению нет. А так как я не привык сдаваться, то, натянув на свое лицо дежурную улыбку, оглядываюсь по сторонам в поисках дочери, которая должна будет мне помочь. Она реагирует мгновенно, оказываясь рядом почти сразу же. - Если мы ее не сделаем, то я очень расстроюсь и скорей всего мы вылетим из города как пробка из бутылки, - говорю так быстро, что проглатываю половину слов, как делаю каждый раз, когда волнуюсь. Но Лотти поняла меня и без этого. Наше маленькое представление начинается прямо сейчас, и ее угрозы меня совсем не напугали. Наоборот, держат в тонусе и заставляют быть лучше, чем когда-либо, чтобы показать, как жалко и отвратительно она выглядит на моем фоне. Даже в своем платье от Веры Вэнг или кто там еще один кутюрье или дизайнер, который делал это платье «специально для нее». Только к сожалению мой фокус удивил всех: не каждый может спрятать несколько колод карт в рукавах и вытащить их в разобранном состоянии масть к масти, значение к значению. Я смог, но по недовольному лицу главного зрителя - и наверное совсем не удивительно, что речь идет даже не об имениннике - вижу, что недостаточно хорош. Лотти тоже замечает этот взгляд, ретируется, произнося свою коронную фразу о магии. - Я даже не удивился, что такой ханже ничего не нравится, - говорю я, сразу, как только именинник, и мой работодатель в одном лице, скрылся за горизонтом, оставив нас наедине. - Вас удивить также сложно, как и вам удивить кого-нибудь еще, - я старался быть вежливым, но сейчас, после угроз, которые я услышал, сдерживаться очень трудно. - Поэтому, советую не трогать меня и мы забудем об этом неприятном инциденте, как и я забуду о том, что вы встречаетесь с мужчинами тут только из-за денег и что-то мне подсказывает, что не гнушаетесь даже женатыми партнерами, - гаденько улыбаюсь, не сводя взгляда с ее лица. - Ой, пап я тут... - Лотти оказывается рядом с нами быстрее, чем я ожидал, выливая на нашу общую новую знакомую ядреного цвета унш. Платье золотого оттенка превращается в платье цвета «бордо» почти моментально доказывая мою правоту насчет красителей и, что самое неприятное, выставляя Серену в самом отвратительном виде. Ее тут же облепляет куча мужчин, давая мне фору на то, чтобы спрятать дочь подальше от злых языков и остаться дорабатывать смену одному. Я уверен, что она еще вернется ,ведь у таких людей всегда в запасе есть пара трюков, ой, точнее, пара платьев.

[indent] Я бы закричал от восторга, если бы мог. Все произошло слишком быстро, с такой же скоростью бордовое пятно на платье расплывается в разные стороны, а на лице моей младшей дочери появляется эмоция, которую боится любой родитель – испуг. Ужас, который она испытывает мне понятен, но для. быстро ретируется с места преступления, оставляя на расправу этой акуле всех тех мужчин, которые в ту же секунду облепили «герцогиню», как мухи налетают на свежую ложку с джемом. Я выхватываю Лею из толпы. Она дергается, не сразу понимая, что за руку ее держу именно я, но это длится всего секунду. Уже в следующий момент мы попадаем под ширму нашей небольшой сцены и готовим реквизит для следующего выступления, стараясь вообще не обсуждать произошедшее. Я чувствовал вину за то, что сделал пару дней назад: некрасиво поступил даже с такой избалованной дамочкой, что теперь нечестно отражается на моей дочери, которая вообще никоим образом не виновата в том, что произошло между нами, а особенно в том, какой характер сформировался у этой… дамы. Я не могу назвать ее даже девушкой – язык не поворачивается. Не потому что она плохо выглядит или выглядит старше чем ей есть на самом деле – совсем нет, а потому, что она преподносит себя в обществе так, будто она и впрямь герцогиня, голубых кровей и вообще живет в замке с сотней слуг и стражников, а не в Майами, где насколько я знаю, замков нет даже в виде музеев. Бросаю взгляд на Лею, которая уже несколько минут перебирает реквизит, будто сама не знает, что из этого нам нужно. Подхожу к ней, выгружая все из небольшого пакета, беру несколько тряпок для будущего фокуса и искусственные цветы. – Если что, ты ни в чем не виновата. Я бы даже сказал, что все получилось, как нельзя хорошо, но тогда я буду не самым лучшим отцом, – толкаю е в бок, заставляя улыбнуться. – Но, если что я ничего не говорил и очень осуждаю! – говорю чуть громче, будто нас кто-то подслушивает. Лея кивает, я целую ее в макушку, слегка потрепав по волосам. – Пойдем, у нас еще один номер, потом перерыв. В рюкзаке есть, что перекусить, если вдруг не захочешь выходить туда обратно, – предупреждаю предусмотрительно, надеясь, что хорошо знаю свою дочь. Надеюсь, что поступаю правильно. Потому что иначе – отец из меня правда никудышный.
[indent] С Леей всегда было очень комфортно. В отличии от старшей дочери – с младшей мы были всегда заодно с самого детства и понимали друг друга с полуслова. Нам не нужно было обсуждать какие-то физические вещи в жизни девушки – для этого была Пэнси – старшая сестра, с которой я обсудил это когда-то очень давно и больше подобный опыт повторять не хочу, если, конечно, это не потребуется. Но Лея понимала все и без этого и поддерживала меня в моменты, когда я чувствовал себя более чем нелепо и глупо, как например сейчас. Молчание – тоже своего рода поддержка. – Если тебе это необходимо, я могу дать немного времени, чтобы ты ну, очистила совесть, – тонкий намек, но лея прекрасно понимает меня. Откладывает реквизит в сторону и исчезает в зале. Я очень долго еще прокручивал свои собственные слова, думая над тем: а стоило ли отпускать ее в этот вольер с гиенами, но уверенность в том, что Лея в состоянии за себя постоять – подтверждало правильность моих слов. Она вернулась через пару минут, покрывшаяся красными пятнами, видимо из-за стыда. [b]– Я так понимаю, мисс Бомон опять высказала свое «фи»? – задаю вопрос, в ответ на который получаю закатанные глаза и кивок головы. – Ну, ничего. Ты молодец, – треплю ее по плечу, сгребая в охапку нужный реквизит. – Пойдем и покажем этим снобам то, чего у них никогда не будет, – намек на магию или на здоровые отношения между родителем и ребенком – сказать сложно, но подразумевал я сперва первое, а после выступления понял, что подтекст был больше вторым. Мы идеально слаженная команда, как механизм, который работает четко и без перебоев. Лея всегда тянулась к тому, чем я увлекался. Ну, а кто я такой, чтобы не позволить ребенку заниматься то, чем нравится. Особенно, если это нравится и мне самому. После выступления мы задерживаемся на вечеринке, ожидая обещанный гонорар, а еще для того, чтобы естественно закрыть пару нерешенных вопросов. Во–первых, я все еще не был уверен, что получу оплату за свою работу в счет того, что Лея испортила этой мадаме ее платье, цена которому явно гораздо больше моего гонорара. Хозяин вечеринки сгладил все углы и при личном разговоре со мной уверил, что все в силе, нужно просто подождать. – Можете перекусить, пообщаться с кем-нибудь. Кстати на балконе отличный вид на сад, если вам конечно же нравятся красивые виды, – это он сейчас намекнул на мою неотесанность или что? Выгибаю бровь, сдерживаюсь, чтобы не сказать, что-нибудь дерзкое в ответ – в конце концов мы нехило так накосячили сегодня, и лучше не провоцировать никого, чтобы в конечном итоге остаться без оплаты. Мы расходимся по разным сторонам, но в силу слишком сильного нервного напряжения – есть мне совсем не хотелось. Я все же решил пройтись до балкона и покурить – редкая привычка, которую я себе позволяю в крайних ситуациях. В такой как эта, например.
[indent] На балконе практически никого нет, за исключением какой-то блондинка. Со спины, на первый взгляд показалось, что это Серена и чем ближе я к ней оказывался, тем сильнее убеждался в своих догадках. Она была уже в новом платье – наверное, поэтому я не сразу ее узнал и, кажется, даже как-то иначе подобрала волосы. Закуриваю, пока иду в ее сторону. Кажется, она нуждается в огне. Ну, в смысле в зажигалке. Не вижу ничего плохого в том, чтобы ей помочь хотя бы в этом, раз вокруг нет ни одного мужчины, способного сделать хоть что-то полезно. Подношу зажигалку к кончику ее сигареты, делаю шаг в сторону, стараясь не нарушать личное пространство, а то знаю я таких умных – через минуту скажет, что я попытался ее изнасиловать. Я молчу, искоса наблюдая за тем, как она делает затяжку. И сам делаю тоже самое, выпуская дым в другую сторону. Она начинает разговор первой, сразу выражая свою обиду. Я молчу, ухмыляясь тому, как она называет меня. Я бы назвал это милым, но страшно хоть что-то, связанное с ней, назвать милым. Она показательно выпускает дым в мою сторону, будто в очередной раз доказывая мне мое никчемное положение, а на деле лишь выставляет дурой себя. – Можно просто Илай, – отрезаю ее обиженную речь, не поворачиваясь в ее сторону даже тогда, когда она стоит слишком близко. Смотрит на меня, будто пытается прожечь во мне взглядом дыру, а я так и продолжаю делать вид будто не замечаю этого. Пока она не окажется ко мне буквально лицом к лицу. – Зачем мне сбегать оттуда, где мне не заплатили, так еще и тратить свое презрение на людей, которые каждый день, видя себя в зеркало, презирают сами себя, – поворачиваюсь к ней лицом, чувствуя ее дыхание на своих губах. Она слишком близко. Настолько, что я чувствую, как лацканы моего пиджака соприкасаются с ее платьем. – Кстати, милое платье… – говорю, но не успеваю закончить свою абсолютно неискреннюю тираду. Она приближается слишком быстро, выдыхая сигаретный дым прямо мне в губы. Проводит по ним языком, слишком откровенно, вынуждая меня замереть так, словно меня только что облили ледяной водой и сделали это так неожиданно, что даже слов не нашлось для возмущения. Делаю шаг назад, чтобы отстраниться, но чужие пальцы слишком сильно цепляются за лацкан моего пиджака, притягивая к себе. В голове слишком много смешанных чувств и эмоций. Я чувствую себя дураком в игре, итог которой заранее известен всем, кроме меня самого. Насколько я помню, она на этом вечере была не одна, но ведет себя абсолютно противоположно. Отстраняюсь снова, но не выходит. Я хочу оттолкнуть ее, но что-то внутри меня как будто действует в обратном направлении, и пальцы, которые минуту назад сложились в кулаки, уже касаются ее талии, а губы целуют так, будто все это – происходит по моей воле. Как будто я был инициатором. Отстраняюсь, когда делаем это взаимно. – Не думал, что шампанское может ударить в голову так сильно. Я про вас, а не про себя. Смотрите, мисс Бомон, а то будете жалеть, что на таком прекрасном вечере целовали какого-то Динамо, не любителя богачей, а не какого-нибудь богача из сливок общества, – язык мой враг мой. Об этом мне говорила еще моя приемная мать, но мне было кристаллически все равно на ее мнение, поэтому подобное выражение не несло для мен никакого смысла, кроме оскорбительного. В целом, по выражению лица Серены мне кажется, что она думает тоже, что и говорила моя приемная мать, но вместо того, чтобы сказать что-то в ответ, она – мне кажется впервые, что на удивление не только мне, но и ей, – приближается ко мне снова, касаясь губами моих губ, но в этот раз в более мягком поцелуе. Я бы предложил переместиться куда-нибудь с более отдаленное место, но серена действует гораздо быстрее меня, разрывая наш поцелуй, цепляет меня за руку и ведет, как нашкодившего школьника куда-то в сторону – не в большой зал, где мы были ранее, а в едва заметную дверь, ведущую в темную комнату – совершенно неосвещенную. Видимо доступа сюда нет ни у кого, даже у хозяина дома. По изобилию тут тряпок и прочих средств для уборки делаю вывод, что это комната для обслуживающего персонала.
[indent] Все происходит гораздо быстрее, чем я думал. Мой пиджак уже на полу, пуговицы на рубашке расстегнуты почти до пупка, а ее ногти царапают мою кожу, призывая сделать что-нибудь не менее болезненное в ответ. Поцелуи становятся животными, все происходит действительно слишком быстро, и я только успеваю отрезать моменты из того, что происходит. Она уже прижата к стене, я держу ее на весу и пару минут назад предательски лопнула ткань ее платья. Я точно до конца жизни не расплачусь с ней за порчу ее одежды, но постараюсь максимально смягчить разрушения, приносимые ей моей семьей. Дыхание сбивается, поцелуи становятся дольше и глубже, влажные и горячие настолько, что горят губы до тех пор, пока я не сползу ими ниже по ее шее. Я практически не слышу ее стонов, как будто она вообще перестала дышать, лишь цепляясь пальцами за мои плечи. Мне несвойственен быстрый секс, особенно без свиданий, но соблазн трахнуть ее слишком велик. Однако… все может измениться еще несколько раз, ведь кто знает, что в ее голове мелькнет на этот раз и чем в итоге может закончиться импровизация, которую она сама же и начала.

[indent] Я уверен на все сто тысяч процентов, что все, что происходит прямо сейчас – обернется катастрофой. Самой настоящей, мать ее, катастрофой. Потому что я и Серена. Серьезно? Я и Серена? Это как огонь и вода, один потушит другого быстрее, чем кто-то из нас откроет рот. Это невозможно, нелогично и просто ужасно. Но тогда почему я не оттолкнул ее или хотя бы в свойственной себе манере не поставил ее на место, четко обозначив границы между нами, которые, между прочим, она сама же и проводила каждую нашу встречу или общение по смс. Все это неправильно и не должно больше продолжаться, но оно продолжается, а одежда постепенно становится невыносимой лишней. Хочется избавиться от нее, чтобы обнажить тело и почувствовать прохладный воздух, потому что горит сейчас каждая клеточка моего тела. Особенно, когда она дышит со стонами, с придыханием, будто боится спугнуть меня или этот момент страсти между нами. Пальцы безостановочно блуждают по ее телу, намереваясь забраться еще дальше, прямиком к ее коже. Я кажется схожу с ума, потому что такое сильное притяжение просто не могу объяснить никак иначе. И чем дальше мы заходим, тем меньше я соображаю. Она не отталкивает меня, да и с чего вдруг, если она сама притащила меня сюда. Только сейчас до крох, оставшихся от моего мозга, начинает доходить, что мы в доме, наполненном огромным количеством людей и среди них есть моя дочь. Ведь кто знает, кто сюда может зайти. Но со спущенными штанами вряд ли будешь задумываться об этом. Основная задача поскорее сбросить напряжение и избавиться от излишнего возбуждения, которое впервые в жизни меня пугает и одновременно завораживает. Все это странно. И очень неправильно. Совершенно неправильно. Но и об этом я не думаю. Как и в целом о происходящем. Ведь как минимум мы не подумали о том, чтобы обезопасить свое личное пространство – которое на недолгий срок стало общим – и это сыграло с нами злую шутку. Потому что происходит то, что по сути и должно было произойти. Господь есть, ведь именно он в лице горничной, сейчас ворвался в подсобку – которая по сути и принадлежит ей, ведь тут куча предметов для уборки и мытья полов. И как черт возьми я мог быть таким беспечным и вести себя так тупо. Мы с Сереной замираем, как по команде оборачиваясь на стоящую посреди комнаты девушку с распахнутыми, как у куклы глазами и ртом. Она смотрит на нас, мы на нее. Я забываю, как дышать, потому что... Я черт возьми еще никогда не чувствовал себя таким глупым, таким опозоренным, даже когда Серена Де Бомон выставила меня перед всеми гостями каким-то бедным идиотом и бедность в данном случае не мое внутреннее состояние, а мое финансовое состояние. Я поворачиваюсь к ней лицом, она смотрит на меня, и мы как по команде делаем шаг назад друг от друга, будто кто-то невидимый ударил нас обоих током, напоминая о том, кто мы и чем мы НЕ должны заниматься ни под каким углом и ни в каких обстоятельствах. Но какая к черту разница, если можно просто забыть об этом и сделать вид, что все нормально, но нет же. Она филигранно выставила меня идиотом даже сейчас, когда отвесила такую звонкую пощечину, что у меня зазвенело в ушах. Дергаю рукой к щеке, которая неприятно горит, чувствую, как внутри разгорается огромный очаг злобы на нее, и я скриплю зубами, сдерживая себя, чтобы не ответить ей что-нибудь не менее едкое и злое, похожее на то, что она сказала мне только что, выставив каким-то извращенцем в глазах и без того напуганной горничной. Мои пуговицы рассыпаны по полу, пряжка ремня предательски гремит и мне приходится застегнуть ее, чтобы не нарушать гробовую тишину таким неприятным звуком. Я запахиваю рубашку, накидываю на плечи пиджак, уходя тем же путем, что и Серена, но предварительно извинившись перед горничной и вручив ей в руки рассыпанные по полу полотенца. – Мне очень жаль, - бормочу я и выскакиваю в коридор.
[indent] Мечусь, как напуганный зверек, загнанный в ловушку. Бросаю взгляд по сторонам чтобы понять куда именно бежать. Нужно убираться отсюда как можно быстрее, чтобы больше не пересекаться с ней и не давать лишнего повода позорить меня перед возможно будущими клиентами. Добираюсь до конца коридора, спускаюсь вниз по широкой лестнице. Взглядом ищу нашу с Леей подсобку, где должна быть дочь и весь реквизит и, когда нахожу его, срываюсь на бег, расталкивая расслабленную толпу каких-то богатеньких идиотов. Лею я нахожу за ширмой, с удовольствием поедающей свой сэндвич. – Уходим, срочно, - она смотрит на меня с удивлением и слегка напугано. Хлопает глазами, как та горничная, из-за чего мне приходится повысить голос и повторить свою «приказ-просьбу» еще раз. – Лея, мы уходим домой! – почти рычу, глядя на нее. – Это из-за того, что у тебя...? – она обводит пальцем вокруг своего рта, еле сдерживая улыбку. Я дергаю рукой, чтобы вытереть рот, даже не подозревая что там может быть. Помада что ли? Черт возьми. Я едва не хватаюсь за волосы и не начинаю выдергивать их из головы. Бросаю на дочь недовольный взгляд. – Можно было бы и промолчать! – я изо всех сил пытаюсь сдерживаться, но после пережитых последних десяти минут – сделать это практически невозможно. Дочь вскакивает на ноги и уже через пять минут мы выскакиваем на улицу, покидая стены этого огромного дома. Я завожу машину, закидывая большую сумку с реквизитом на заднее сидение, и мы уезжаем к чертовой матери подальше от этого массового позора.
[indent] Несколько дней спокойствия в тишине дома в обществе телевизора и социальных сетей, и я был готов выйти в люди снова. В тот вечер, по приезду домой, я отчаянно пытался отмыться от ощущения, которое прилипло ко мне с того момента, как я пересек порог злополучного дома. Все дошло до того, что я чуть не затопил первый этаж, потому что слишком много думал, а в этом состоянии я моментально превращаюсь в человека-катастрофу. Я правда старался не думать об этом, но та пощечина все еще ныла, хоть и не отдавала болезненными ощущениями. Я чувствовал себя униженным и использованным, как целлофановый пакет, который просто выбросили в урну сразу после того, как он перестал быть нужным. Нужно перестать об этом думать! – сказал я себе, но все равно продолжал это, агрессивно отмывая рот и все части тела, куда только добирались руки или губы Серены Де Бомон. Я чувствовал себя прокаженным, испорченным, а хитрый взгляд мой дочери и улыбка, которая говорила за нее больше, чем ее рот в целом – только подстегивали меня как можно быстрее спрятаться в спальне и не выходить оттуда до тех пор, пока не проголодаюсь. В целом так и получилось. Мы с леей практически не пересекались, потому что большую часть времени я спал, а когда просыпался – дочь была на занятиях. Меня устраивало подобное развитие событий, до тех пор, пока в холодильнике не закончились все продукты, а на полках в кухонном шкафу не осталось даже хлопьев. Я все же выбрался на улицу, ну, потому что в этом была необходимость. Возможно, мне нужен был этот самый пинок под зад и, оказавшись вне стен дома я на удивление чувствовал себя более чем расслабленным. Добравшись до самого крупного гипермаркета в городе, я припарковал машину поближе ко входу. Отправляю Лее сообщение с вопросом о ее предпочтениях на сегодняшний ужин и чего-нибудь на перекус в виде сладостей, не устояв перед тем, чтобы уточнить, что я сам, без чьей-либо помощи отправился в магазин. Уверен, что она оценит эту самоиронию, но чуть позже. Убираю телефон во внутренний карман куртки и направляюсь ко входу в магазин. Главная задача – найти то, в чем я смогу перевозить все товары по этому огромному магазину, и чем больше, тем лучше, потому что я планирую основательно закупиться сегодня, а значит мне нужна супербольшая тележка.
[indent] Я несколько минут стою возле огромной кучи тележек, которые кто-то очень небрежно поставил в угол и пытаюсь выбрать ту, где хотя бы три колесика из четырех в более-менее нормальном состоянии. Когда поиски увенчались успехом – хоть и не на том уровне, что я планировал – я с довольным видом отхожу в сторону, обхватив руками тележку. Разворачиваюсь и врезаюсь в человека, которого я меньше всего хотел видеть сейчас. Все же идея переехать на Марс уже не кажется такой глупой и нереальной. Там я хотя бы не буду сталкиваться с ней на каждом шагу. Ее сухое приветствие заставляет мое лицо скорчиться в самой некрасивой гримасе. Я хочу ответить что-нибудь в стиле «взаимно», но вместо этого просто стою на месте и пялюсь на нее, как на какое-то приведение. Но это лишь мимолетная слабость. Я почти сразу исправляюсь, закапывая себя еще глубже в нелепое положение, нежели я был тогда в том доме, тем злополучным вечером. – Решили снизойти до простолюдин и порадовать их своим присутствием? Или все курьеры города отказываются возить к вам доставки, чтобы лишний раз не портить своими обычными ботинками ваш необычный и безусловно дорогой пол? – Боже, Илай, закрой свой рот и займись своими делами. Какого хрена? Я вижу, как меняется ее лицо, как на нем почти моментально вспыхивает злость, будто злость всего мира сейчас сосредоточена в этих чертах. Мне кажется я сказал что-то явно лишнее и возможно неуместное. Я никогда не позволял себе подобного общения с дамами, но эта дама просто вынуждала хамить ей и настолько виртуозно, насколько она преподносит себя окружающим. – Ладно, это не самое лучшее приветствие, - говорю я вслух, хотя прекрасно понимаю, что меня уже вряд ли кто-то слышит. Мне категорически не хочется вспоминать то, что было между нами тогда, да и ей, судя по ее виду и тому, как она начала общение, тоже. Поэтому я буду избегать этой темы до тех пор, пока этот слон в крошечной комнате не станет максимально очевидным, ну, хотя бы для нее. – Сломалось приложение для доставки? – очередная шутка, очередной ее не оценивший мой юмор взгляд. – Если что могу поделиться своей, – и хоть мне не хочется отдавать лучшую среди этого говна тележку, я все же толкаю ее в ее сторону. – Единственная, где работают три колеса, а не два или одно, - хмыкаю себе под нос, замечая, как она забирает тележку и с видом королевы – хотя какой у нее еще может быть вид? – уходит в магазин. Я хватаю первую попавшуюся тележку, уверенный в том, что уже проверял ее работоспособность и иду следом за ней, упрямо пытаясь сбиться с общего пути и вывернуть куда-нибудь еще лишь бы не продолжать этот весьма неуместный разговор. Но ничего не получается, поэтому я решаю обмануть судьбу и начать действовать на опережение ее идиотских планов на меня и Серену. Судя по всему – это Божий замысел, рок судьбы или что-то там еще, что просто намеренно сталкивает нас лбами... и не только ими. Я намеренно вылавливаю ее в рядах гипермаркета, подхожу к ней со своей наполовину наполненной тележкой практически всеми товарами по акции. – Как насчет просто выпить кофе и ни о чем не говорить? Мне не нравится это напряжение и, судя по тому, что мы часто будем пересекаться в ближайшее время, пока не изобрели билеты на Марс, - откашливаюсь, стараясь не привлекать к этим словам слишком много внимания, - мне бы не хотелось, чтобы все это выглядело вот так. По-уродски. Я закину покупки в машину, и мы встретимся на третьем этаже, окей? – я даже не жду согласия. Если она не придет – это будет продолжением нашей игре в «кто кого унизит», если придет – значит попробуем наладить контакт. В любом случае я ничего не потеряю ни в первом варианте, ни во втором. И именно это дает мне какую-то толику спокойствия, потому что... кого я обманываю? В обоих случаях меня ждет тотальная катастрофа и никак иначе я это назвать не могу.