[indent] Студенческие вечеринки – это лучшее, что могли придумать люди, которые еще не состоялись никак в жизни, кроме как в мелких достижениях, типа: выпиваю два литра водки за секунду или пью и не пьянею или танцую всю ночь до упаду или – мое любимое – трахаюсь со всеми, до кого дотянутся руки. По большей части последний вариант был именно обо мне, точнее, обо мне, Итане и Майкле – моих верных спутниках, помогающих мне бороздить эти просторы сочных задниц и упругой груди, которыми обладают почти все студентки нашего – бывшего – колледжа. Мы уже давно не студенты, но приглашения на вечеринки до сих пор поступают, и мы, не скрывая удовольствия и наслаждения, которые мы безусловно испытываем в момент прихода очередного сообщения о месте и времени, несомненно посещаем каждую из них, цепляя себе на ночь одну или две подружки, которым ну очень сильно хочется переспать с кем-нибудь более опытным. Те, кто когда-то был лишь первокурсником – сейчас уже на грани окончания колледжа – именно поэтому мы все еще взаимодействуем и имеем такую невероятную возможность: поглазеть на свежую кровь в виде первокурсниц, которые дай Бог только сейчас становятся совершеннолетними. В следующем году такой роскоши уже не будет, поэтому мы решили брать от жизни все, по крайней мере сейчас. И, я скорей буду говорить о твоего лица, нежели от лица моих закадычных друзей, потому что я точно знаю, что в недалеком будущем, возможно уже после этих рождественский каникул – я встану во главе одной из крупнейших компаний. Ладно, наверное, не так сразу, но кто помешает мне рассуждать именно в таком ключе? Мысли материальны – я в это верю, как и в то, что Земля крутится вокруг Солнца. И пусть второе доказано, а первое нет – это не умоляет моей веры в данную теорию.
[indent] Сообщение о грядущей вечеринке в честь начала учебного года приходит мне на телефон еще утром. Увидел я его после полудня, когда, потягиваясь на кровати, смахиваю ладонью остатки сна с глаз. Вчера был безумно скучный день – я почти все это время просидел дома, пытаясь развлечь себя хоть чем-нибудь, пока оба друга были заняты, но ничего, кроме того, как лежать на диване и листать ютуб на плазме – не придумал. Дальше пошли какие-то однодневные тупые комедии, потом сериалы Нетфликса и в целом на этом и закончился мой день. Каким чудом я оказался на кровати – я до сих пор не помню, зато помню свою радость от полученного сообщения, которое почти сразу отправляю в общий чат с Итаном, Майклом и моим любимым братцем, который в целом терпеть не мог все подобные вечеринки и чаще всего вел себя, как зануда. Первый находился в поисках работы и отчаянно пытался пробиться на местное телевидение, а второй почти большую часть времени где-то пропадал, а потом являлся нам, как Иисус. Только вместо вина у него был обычно целый пакет отборной дури. На вопрос: откуда? Майкл почти никогда не отвечал, а мы, уже приученные к тому, что никто из нас не любит неудобных вопросов – в конце концов просто оставили его в покое и наслаждались тем, что окажется в пакете у Лакруа на этот раз. Сообщение остается без ответа, но я не сильно переживаю, пытаясь пробить тех, кто окажется на вечеринке вечером, сколько будет свободных девчонок и какой, в конце концов, дресс-код? Никакой полезной информации я, конечно же, не получаю кроме какой-то нефильтрованной чуши и общей фотографии первокурсниц, в честь которых вся эта вечеринка и была устроена. Проходить она будет не в кампусе, а в доме одного из местных представителей золотой молодежи. Я знал его еще с детства. Отец золотой магнат, его сын – заносчивый и высокомерный. Он наверняка может потягаться со мной в своих сексуальных похождениях, но как бы ему не хотелось – я всегда буду лучше, как минимум потому, что я старше и мой опыт гораздо более разнообразный. Был и будет, конечно же. Я получил сообщение от него чуть позже, когда подтвердил свое присутствие. Этот парень никогда не умел держаться в стороне, его будто подмывало броситься под несущийся на всей скорости поезд, который непременно собьет его и разрежет пополам. Всю переписку с ним я отправлял друзьям, чтобы потом хоть у кого-то было доказательство моей невиновности, если вдруг я решу убить его на вечеринке. Парни молчали, а я также молча принял вызов от Тайлера, который сегодня вечером непременно получит по своему красивому, но от того очень омерзительному, лицу. Я получил ответ только от Лютера, который подобно курице-наседке уже в третий раз пытался дозвониться до меня, а я в ответ лишь сбрасывал его звонки, раздражая нервную систему старшего брата. В конце концов он получил то, что хотел, повергнув меня в шок своим желанием появиться на вечеринке. Возможно, дела настолько плохи, что он пошел на крайние меры. Потому что... Лютер и вечеринки – это вещи, которые никогда не будут совместимы.
[indent] Через несколько часов я, в компании своих лучших друзей, по-королевски вхожу в богато обставленный дом с гладко выстриженной лужайкой и кучей тачек, стоящих на огромной парковке за домом. В переднем дворе подсвечиваемый бассейн и девушки в бикини, которые привлекают мое внимание быстрее, чем я успеваю пересечь порог самого дома. Тайлер в их компании, держит в руках два коктейля, из одного потягивает губами, а второй предлагает пышногрудой блондинке. Она больше похожа на эскортницу, чем на студентку, ну, или хотя бы на старшую сестру какой-нибудь первокурсницы. Она знает себе цену и откровенно набивает ее, также откровенно насмехаясь над пустыми подкатами этого недоумка. – Отличная вечеринка, Тайлер, - говорю я, оказываясь за его спиной и, пользуясь эффектом неожиданности, забираю из его рук бокал с неизвестным мне коктейлем. Делаю первый глоток, наигранно смакую, задерживая взгляд на той самой блондинке. Я излучаю уверенность – и я точно знаю, что она чувствует это каждой клеточкой своего полуобнаженного тела. – Льюис, - протягиваю руку ей руку для рукопожатия, она в ответ смеется и протягивает руку в ответ. Никто не устоит перед моим томным обольстительным взглядом, хоть я и понятия не имею, как это происходит. – Элла, - представляется она, а я с видом победителя перевожу взгляд уже на Тайлера. – Папа тебе не говорил о том, как нужно общаться с девочками, сынок? – в моем голосе слышна нотка насмешки, которую я в целом и не пытаюсь скрывать. – Лью, - рычит он, точнее рычал бы, если бы мог. – Лютер, Итан, Майкл, - парни позади меня уже окучивают подружек той самой Элли, причем делают это так филигранно, что я им даже немного завидую. Все, кроме Лютера, конечно. Он стоял рядом, будто надеясь, что в его присутствии я буду более сдержанным. Черт, он сбивает всю мою амплитуду сексуальности и будто намеренно ведет себя, как зануда даже в том, что просто стоит рядом и дышит. Я сдерживаюсь, стараюсь вести себя более-менее адекватно, чтобы не терпеть нотации брата. – Лютер, пожалуйста, - он делает шаг назад и уходит куда-то в сторону, находя себе бутылку с чем-то алкогольным. Видимо мой брат и правда решил сегодня стать плохим парнем. Но я не должен об этом думать и уж тем более переживать на этот счет. У меня есть проблема поважнее. Ведь вместо того, чтобы нырнуть в буйки той длинноногой блондинки напротив – я доказываю что-то какому-то молокососу. – Хорошо вам повеселиться, парни, - слышу я в тот момент, когда хозяин вечеринки скрывается в следующей толпе девушек. Неужели он и правда думал, что я буду молча жрать все то дерьмо, что летело от него днем? Он не король ситуации, да и даже если бы хотел им быть – не смог бы. Королевское место одно, и оно непременно занято мной.
[indent] Я доказываю это снова и снова, проходясь по всем ботаникам, которых занесло сюда скорей всего случайно. Малышка Банни, видимо в рядах первокурсниц, тоже тут вместе со своей развратной спутницей, от которой опадала челюсть у каждого парня из нашего города. Сидни Марино была просто несбыточной мечтой, а Лола Банни на ее фоне выглядела не просто серой мышкой, но и вообще сливалась с окружающими предметами декора. – Крошка, где ты потеряла свои очки? Хочешь я доведу тебя до дороги и посажу в ближайшее такси, чтобы ты точно добралась до своей норки? – мой язык не дружит с мозгом, именно поэтому я говорю это в адрес Лолы и достаточно громко. Лютер, как местный супергерой появляется рядом в ту же секунду, переводя тему. Мне скучно, поэтому я переключаю свое внимание на обалденный образ Сидни. Но, черт возьми, взгляд от Лолы тоже оторвать сложно, даже несмотря на все те колкости, которые я успел отпустить в ее сторону. Ее слабость в лице моего брата была неизвестна разве что только слепому, ну, и Сидни, которая так глупо оставляет свою подружку в одиночку с моим старшим братом. Они оба тихушники, а как говорится: в тихом омуте черти водятся. В их омуте черти такие, что накрутят уши кому угодно, я был в этом уверен. И о том, что Лола была безответно влюблена в парня, который старше ее и, простите, намного – я знал еще с самого начала ее появления в поле моего зрения. И ладно, если бы это был просто какой-то зануда-студент. Это был мой старший брат. Человек, который по моему скромному мнению вообще в принципе не должен был обладать вниманием девушек. Просто потому, что мне так хотелось. А может потому, что в глубине души я ненавидел его за то, что прямо сейчас делает Лола и за то, как к нему относится мой отец. И вообще. За все. – Потянуло на опытных парней, Банни? Может когда-нибудь зайке хватит смелости признаться в своей любви к лису, а? – я ухмыляюсь, довольный своей шуткой. Но это длится всего секунду. Потому что в следующий момент я уже лечу в бассейн, роняя по пути свой коктейль на чье-то платье. Вода отрезвляет, ноги, упершись в каменную плитку на дне бассейна, отталкиваются, поднимая меня на поверхность. Я хватаю губами воздух, всматриваясь в лица зрителей, которым удалось застать мое грандиозное падение. Итан с Майклом открыли рты, Сидни в шоке, Лютер тоже, а Лола пропала без вести, как будто ее и вовсе не было здесь секунду назад. Сохранять спокойствие сложнее, чем я думал, но мне все же удается это сделать, чтобы с видом победителя выбраться из бассейна, воспользовавшись помощью брата и друзей. – Господа и дамы, конечно же, - мой голос сладкий, как карамель, обволакивает окружающих, привлекая внимание не только тех, кто и так пялится на меня во все глаза, но и тех, чье внимание я еще не успел заполучить. – Это все часть шоу, поэтому можете последовать моему примеру и те, кто еще не успел сменить свои шмотки на купальники и плавки – ныряйте, да-да, прямо в одежде! – я указываю ладонями на неровную гладь воды, приглашая всех последовать моему примеру. Скидываю мокрую футболку, неприятно липнущую к телу, какая-то девушка подает мне полотенце, позволяя мне вытереть волосы и лицо. Я возвращаю его обратно, окидывая взглядом ту самую блондинку. – Мой взгляд уже лежит на тебе, не боишься спровоцировать на продолжение? – она подмигивает мне, игриво улыбается, кусая зубами трубочку в своем стакане. – Намек принят, - щелкаю пальцами, - но сперва одно очень важное дело. Я найду тебя здесь, - наверное, - думаю я, но вслух не произношу. Оставляю своих спутников у бассейна, в несколько больших шагов достигаю порога дома, расспрашивая у всех, кто попадается мне под руку о том, куда пошла одна корейская девочка. Сомневаюсь, что таких как Лола тут много и есть хоть доля возможности ошибиться.

[indent] Я не чувствую себя униженным, как, наверное, должен был чувствовать по меркам Лолы Банни. Я в принципе никогда не чувствовал себя так, потому что точно знаю, что могу выкрутиться из любой ситуации, какой бы она ни была. Особенно, когда речь заходит о Лоле и ее выходках. Раньше мы ограничивались лишь словесной перепалкой. Ее присутствие в жизни нашей семьи было слишком частым явлением, в силу того, что мой брат хорошо общался с ней еще с тех пор, как Лола была мелкой соплячкой и училась в младших классах. Не знаю, что у него за любовь к малолеткам, но она появилась в нашей компании из-за него и до сих пор в ней остается. Как бы я ни старался исключить ее присутствие, она все равно, даже ненароком, но оказывалась рядом, прямо как сейчас. Я уверен, что Лютер не звал ее на вечеринку и, судя по тому, что появилась она тут с Сидни – последняя и была инициатором их общего прихода. Без Лолы Сидни была более сговорчивой и раскрепощенной, а Банни видимо играла роль ее якоря, который удерживал ее на одной точке и не позволял подниматься выше, как того хотела бы сама Сидни. Впрочем, уверен, что, если Марино захочет – она залезет в трусы даже к Лютеру и глазом не моргнет, наслаждаясь своим превосходством. Но на данный момент я не вижу ни ее, ни ее подружку. Они исчезли быстрее, чем я успел скинуть с себя приближающийся шлейф позора и сейчас, пребывая в бездумных пустых поисках, понимаю, что ни к чему хорошему это не приведет. Я привык добиваться своего, чего бы мне это ни стоило и месть Лоле – основное блюдо. А месть, как известно нужно подавать холодной. Желательно на большом блюде, чтобы в момент его поедания Лола видела свое недовольное выражение лица и ненависть, абсолютно пропорциональная той, что я испытываю к ней прямо сейчас. Я готов разорвать ее на кусочки, но в какой-то момент меня увлекает Майкл, предлагая закурить косячок и расслабиться. Я не могу отказаться от такого предложения, особенно, когда это предлагает мой лучший друг, а второй лучший друг уже сворачивает то, что мы раскурим в ближайшие несколько минут.
[indent] Едкий дым наполняет небольшую ванную комнату на втором этаже, которую мы заняли, выгнав отсюда двух целующихся подростков. Под гогот и откровенное обсуждение, как этот олух – тот, что только что вылетел за дверь – неуверенно совал руки в трусики своей подружки – мы раскуриваем косяк, не обращая внимания ни на то, как кто-то по ту сторону ломится к нам внутрь, ни на то, что мы на студенческой вечеринке и с вероятностью в девяносто процентов тут куча несовершеннолетних. А мы – самые взрослые, не считая Лютера, который опять пропал из поля моего зрения – и если вдруг нагрянут копы – нам достается больше всех. Особенно Майклу, который вытаскивает на крышку туалетного бочка все содержимое своих карманов. – Если бы копы это увидели, ты бы загремел на очень долгий срок, - говорю я, а Итан присвистывает, рассматривая с особым любопытством пакеты с таблетками. – Чувак, где ты все это нашел? - спрашиваю я и мы вдвоем переводим взгляд на Лакруа, который уже забрал из рук Итана косяк и делает очередную затяжку. Ответа на вопрос мы так и не получим, мы это знаем, поэтому и не задаем его повторно. Время в хорошей компании пролетает незаметно. Через четверть часа, напичканные всем чем только можно в весьма веселом настроении вы вываливаемся из гостевого туалета и еле держа ноги спускаемся вниз на первый этаж, почти сразу ныряя в толпу людей, которые качаются подобно волнам под музыкальные басы, которые стали гораздо громче. Или нет? Не знаю, я стараюсь не думать, потому что мой мозг просто не работоспособен. Мы уходим в сторону, но так, чтобы видеть всех присутствующих. Итан сует мне и Майклу в руки пластиковые стаканчики с алкоголем. Я принюхиваюсь, но так в моем состоянии сложно определить, что в стакане: виски или моча, а мне в принципе все равно – я залпом опрокидываю его внутрь себя и протягиваю обратно другу, который смотрит на меня округлившимися глазами. – Это из-за того, как тебя опустила, прости, - он откашливается демонстративно и поправляет себя, - окунула Лола? Чувак, ты слишком близко к сердцу воспринимаешь ее действия, - комментирует наш местный ловелас, у которого опыта не больше моего. Я закатываю глаза, забирая из его рук стаканчик, на этот раз его и опустошаю следом. Мне не нравится говорить о Лоле и ее выходках. Мне НЕ нравится, когда кто-то делает тонкие намеки на то, что я неровно дышу к этой... к этой... истеричке! Я чувствую, как раздуваются мои ноздри, глаза смотрят в одну определенную точку передо мной, а рука со всей силой сжимает пластиковый стаканчик, от чего его острые углы впиваются мне в руку. Но даже эта тупая боль не отрезвляет. Я слишком сильно злюсь. Возможно я зациклен на этой сучке и то, что она делает не просто выводит меня из себя. Кто-то трясет меня за плечо. Я поднимаю глаза, в том, чтобы найти виновного, но Итан и Майкл так и смотрят на меня краснеющего от злости, а мое плечо продолжает трястись. – Лютер, - рычу, звуком выделяя его последнюю букву в имени. Наверное, так мне станет лучше – думаю я, а на деле нихуя мне не лучше! – Льюис, выдохни, так на тебя стаканчиков не напасешься, - говорит он, расслабляя хватку своих пальцев на моем плече. Я перевожу взгляд с пострадавшего куска пластика на старшего брата, затем на друзей, которые моментально делают вид, что понятия не имеют из-за чего я так взбеленился. Хотя если вспомнить, как ведут себя порой они сами – все они прекрасно поняли и этот отвратительный факт меня не пугает. Он меня раздражает. Как и брат, чью руку я скидываю почти молниеносно, кидая на него самый недоброжелательный взгляд, на какой я только способен. – Не. Трогай. Меня, - рычу в ответ, заставляя брата сделать шаг назад. Но в этот раз по обе стороны моих плеч появляются руки друзей, удерживающие меня от необдуманных поступках, о которых я непременно буду жалеть. Лютер выставляет ладони вверх, в знаке, что сдается и больше не трогает меня и, развернувшись, уходит прочь.
[indent] Лишь через некоторое время я слышу, как кто-то очень эмоционально доказывает другому, что она хорошая. В секунду, когда я поворачиваюсь на звук – я уже знаю, кому именно принадлежит этот голос и кому этот голос может что-то доказывать. Ухмыляюсь, глядя, как Лола держит моего брата почти что за грудки, орет на него, явно привлекая мое внимание. Мир замедляется, когда они идут в нашу сторону. Внутри меня что-то предательски ерзает, мне хочется выпить и вытащить эту дрянь из себя наружу, чтобы задушить голыми руками. Возможно, это зависть. Но точно не ревность. Определенно точно дело не в ней, ведь этому чувству просто нет места внутри меня и в спектре моих эмоций. Но Лола продолжает свой путь под ручку с моим старшим братом, а когда перед ней возникает Сидни – как черт возьми они так быстро перемещаются на таких каблуках?! – я замираю, наблюдая за ее пронзительным взглядом, который даже в темноте сияет красными оттенками, прямиком из глубин ада. Я вижу это и чувствую, как по спине пробегает холодок. Обычно я чувствую это, когда какая-то красивая девушка опускается передо мной на колени, попутно расстегивая мне ширинку, но сейчас... Что может произойти такого, от чего мой член в штанах начинает двигаться так, словно он сука змея в корзине, а каждое действие Лолы подобное мелодии, которую наигрывает заклинатель змей на своей ебучей дудке. Да я рот ебал этого всего, но ни слова не могу вымолвить. Когда остальные достают телефон, чтобы запечатлеть самый сексуальный поцелуй на этой вечеринке, я нервно дергаю рукой, чтобы спрятать стояк. Итан с Майклом стоят рядом, разинув рты. Мне кажется, что Итан покраснел, но в такой темноте хрен что разберешь. А вот их поцелуй я вижу отчетливо. Мне кажется я даже чувствую дыхание их обеих на своих губах сейчас, будто оказываюсь рядом с ними, между ними и жду, когда каждая насладится второй и они обе вернутся ко мне. Групповушки, конечно, очень классно, особенно со слов Итана и Майкла, но не когда одна из этих девушек та, которую ты ненавидишь, и это взаимно, а вторая та, которая ненавидит вообще всех, включая тебя самого. В данном случае минус на минус не дадут плюс. Хотя, черт его знает. Я вообще слабо теперь понимаю, что происходит у них в голове, особенно у Лолы, которая, наконец, расцепляет свои губы, Сидни отстраняется и вместо того, чтобы отвечать на вопросы, которые ей задает ее подруга – Лола смотрит на меня. Облизывает губы, будто смакует поцелуй. Если это вызов, что я не смогу сделать так же, то я его принимаю. Как жаль, что я не смогу поцеловать собственного брата, чтобы показать ей то, что она никогда не получит. Хотя могу предложить ему трахнуть ее вдвоём, впрочем, мой брат тот еще зануда и вряд ли согласится на подобного рода веселье.
[indent] В мой адрес летят два средних пальца в крайне неположительном ключе, а затем вопрос, который заставляет меня повернутся в ее сторону полностью, а не только головой. Я ухмыляюсь, ведь в моей голове уже все паззлы сложены. Это не просто так. Ее ненависть ко мне необоснованная, но все же подпитывается чем-то, не считая моих откровенных издевательств и подъебов. Есть что-то еще о чем никто из нас не скажет вслух. И все же – оно есть. – И что ты будешь делать? – звучит вопрос из-за моей спины. – Сначала я выпью, - отвечаю я и тянусь за еще одним стаканчиком с алкоголем, стоящем на небольшой барной стойке по правую руку от меня. Опрокидываю внутрь себя сразу несколько, чувствуя, как ноги внезапно приобретают легкость, голова кружится и каждое движение утягивает меня в невесомый полет. Алкоголь вперемешку с тем, чем угостил нас Майкл – гремучая смесь. Вряд ли я вспомню хоть что-нибудь из происходящего, но наверняка буду счастлив в момент, когда буду делать что-то грязное и развратное, как раз то, что в моем стиле. Оставляю парней в одиночестве, хотя, кажется, Майкл ушел уже давно вглубь дома, чего я, естественно не заметил, направляюсь прямиком к Сидни, чью макушку узнал бы из тысячи. Нахожу не откупоренную бутылку с текилой – что уже само по себе является каким-то чудом – и уверенным шагом иду к ней, подготавливая следующие реплики, от которых она точно будет без ума. На самом деле я понятия не имею, что скажу ей, но воспользуюсь тем, что Сидни никогда не могла устоять против моей улыбки и буду давить на слабые места. Она вряд ли согласится со мной поцеловаться, да и предлагать это было бы нелепо, но от кое чего более грязного – эта девчонка точно не откажется. – Я знаю, что лимит твоих поцелуев на сегодня уже исчерпан, но знаю точно, что ты еще недостаточно пьяна, чтобы согласиться на что-нибудь безумное, поэтому, - выставляю перед ней бутылку с текилой, но не разжимаю пальцев. Я знаю, что с вероятностью в сто двадцать процентов, стоит моей руке исчезнуть – бутылка исчезнет вместе с Сидни, а я на это не согласен. – Мне повезло найти кое-что, что тебе непременно понравится. За одно небольшое условие. Я знаю, как трепетно, - хмыкаю на этом слове, едва сдерживая смешок, - ты относишься к своей подружке. Но... Мы разопьем ее вдвоем. Наверху, - мои пальцы касаются ее руки, а мои слова превращаются в ласковое мурлыкание. Кто может противостоять этому? Никто! Я мягко перебираю костяшки ее пальцев, продолжая говорить. – А Лола пусть и дальше играет в свой детский сад, если ей не хватает смелости признаться в том, что она от меня без ума и все, на что она способна, это детские выходки по типу тех, что она сделала за последние пару часов. Ну, за исключением вашего поцелуя, конечно, и пусть я буду выглядеть, как озабоченный, но я просто в восторге от этого, - тяну ее руку ближе к себе, сжимая за запястья, чтобы доказать свое восхищение самым неприкрытым и очевидным способом. – Уверен, что у каждого второго сейчас такое же состояние, как и у меня, только них нет богатого опыта, они все твои ровесники и совершенно не умеют обращаться с девушками. А я – умею, - Лола исключение, конечно же. Сидни долго изучает меня, видимо оценивая насколько сильно я пьян, но соглашается, что повергает меня в шок. Она берется за бутылку и тянет ее на себя, заставляя меня последовать следом. Прямиком на второй этаж. Бросаю взгляд из-за спины, замечая в толпе растерянный взгляд Лолы. Ее глаза внезапно становятся злыми и холодными, как снежинки, а я отправляю ей самую гадкую ухмылку, которая только есть в моем обиходе. В моем заднем кармане два косяка с травой, в руке бутылка текилы, а член готов трахаться всю ночь напролет. Сидни – авантюристка и подобная авантюра ей точно придется по вкусу. Впрочем, я не собирался ее трахать. По крайней мере до настоящего момента. А дальше... как карта ляжет.

[indent] Если честно, то я до последнего не верил в то, что Сидни согласится пойти со мной хоть куда-нибудь. А тут: я, она, бутылка текилы и второй этаж. Какова вероятность залезть к ней в трусики? Думаю, что гораздо больше ста процентов. Но если честно, в моей голове не было ни одной подобной мысли. Единственное, о чем я думал – это сделать как можно больнее Лоле Банни, а забрать и увести из-под ее носа ее лучшую подругу – чем не идеальная месть? Особенно, когда ей приглашения не поступило, а сейчас картинка выглядит так, будто Сидни просто бросила свою лучшую подружку. Я видел растерянный взгляд Лолы, который она бросила нам в спины, пока мы с Сидни поднимались по первой лестнице, ведущей на второй этаж. Дальше я не смотрел, да и не интересно уже было. Первую эмоцию: ненависть я с ее лица уже считал, а все остальное – уже не то. – Может нам стоило взять какую-нибудь закуску? Хотя я сомневаюсь, что в этом цирке можно найти что-нибудь подходящее, - говорю я Сидни, пытаясь отвлечь собственные мысли от того, как страстно желаю обернуться снова. И снова. И снова. Увидеть, как бесится Банни – лучшее, что может произойти со мной сегодня вечером, а под воздействием нескольких косяков отличной конопли – все это выглядит еще более веселым. Мы с Сидни все же добираемся до второго этажа. Я подаю ей руку, стараясь вести себя галантно, чтобы та преодолела препятствие в виде последней ступеньки и в этот самый момент, как черт из табакерки появляется тот, кого я меньше всего хотел бы видеть именно сейчас. Лола. С пластиковым стаканчиком, внутри которого непременно какое-то пойло, ведь самый лучший алкоголь сейчас в бутылке под стражей Сидни. Она намеренно – я в этом уверен – сталкивается со мной и в следующую секунду я уже вижу на своей футболке и джинсах темное пятно, расползающееся в ширину по всей ткани, до которой напитку удалось добраться. Я рычу, чувствуя, как снова закипаю от злости на этого человека. Она делает это специально, в этом нет никаких сомнений. Но если я наслаждаюсь ее моральными унижениями и терзаниями, то она наслаждается тем, как я страдаю физически. Сначала бассейн, потом что-то, что должно было стать унижением, а в конечном итоге стало провокационным действием, повлекшим за собой все остальное. Сидни делает шаг назад – ее не задело. Шипит на Лолу, которая уже опускается на колени – надеюсь для того, чтобы засосать свои сегодняшние грехи, но вместо этого она прячет в салфетку кубик льда, которым потом возит по моей ширинке. Я молча наблюдаю за происходящим, чувствуя, как глаза начинает щипать. Не от слез, нет, а от злобы и от того, как моментально она застилает глаза. Мне приходится моргнуть несколько раз, для того, чтобы действительно убедиться в том, что происходящее сейчас реальность, а не шутка Всевышнего, который явно испытывает мое терпение сегодня. – Хватит! – рычу я, одергивая ее руку и выбивая из них злополучный кусок льда. – Ты не помогаешь, а делаешь только хуже, - добавляю я и почти сразу жалею об этом. Она думала, что это доставляет мне дискомфорт, ведь льдом она возила на вполне конкретном участке моего тела. – Если хочешь потрогать мой член, достаточно просто попросить об этом, - говорю это и понимаю, что звучу клишировано даже для себя. Лола замирает на месте, а стоит мне дернуться к ней – срывается и убегает куда-то в коридор. Недалеко хлопнула дверь, парочка влюбленных, решивших уединиться в комнате ото всех с разочарованием на лицах и красными от стыда щеками – хотя ничего постыдного в том, что у одной на губах размазанная помада, а у другого все губы в ней – нет. Слишком по-детски, уединяться в комнате, чтобы поцеловаться. Многие занимаются этим открыто, внизу, сидя на широких диванах, под прицелами камер смартфонов и улюлюканье всех присутствующих. Это как какое-то шоу, смысла которого я не понимаю. Видимо слишком вырос из этого.
[indent] Сидни все также стоит на месте, ошарашенно рассматривая меня с ног до головы. – Там есть ванная, можно... - предлагает она, но я обрываю девушку на полуслове. – Не надо, - дергаю рукой в знак отказа. – Я уже понял, что повеселиться спокойно она мне не даст. И если ты сейчас пойдешь к ней, скажи, что прятаться в комнатах этого дома максимально тупо, ведь внутри нее может зайти кто-то гораздо хуже меня. Кто-то, кто не будет терпеть вот это все, - обвожу рукой свое пятно на бывшей белоснежной футболке, - и просто трахнет ее, как это часто бывает на вечеринках. И пусть будет уверена, каждый второй тут не будет так хорош и так нежен в постели, как я, - я не могу не добавить это, почесывая свое эго хотя бы немного. В знак компенсации за тот ущерб, что мне пришлось сегодня пережить. – Я пошел, - дергаю рукой в знак прощания. Сидни так и остается стоять на месте, хлопая глазами. Она ничего не говорит, разворачивается и молча уходит дальше по коридору, видимо отыскивая свою горе-подружку. Я спускаюсь вниз по лестнице, чтобы найти друзей и брата. С первыми было гораздо проще, даже при том условии, что Майкл уже успел присунуть в рот какой-то девчонке, о которой он продолжает говорить всю дорогу без умолку. С Лютером сложнее, но я не хочу тратить время на пустые поиски и просто отправляю ему сообщение с текстом о том, где буду проводить остаток вечера. Я не приглашаю его с собой, ведь точно знаю, что он откажется, но предлагаю друзьям, которые охотно соглашаются и уже через десять минут мы садимся в вызванный мной убер и уезжаем с вечеринки.
[indent] Оставшаяся часть вечера прошла как в тумане. Мы оприходовали все, что было в заначке у Лакруа, попробовали даже таблетки, которым ни я, ни Итан откровенно говоря не доверяли. Наверное, именно из-за них я не помню, как оказался в чужой квартире, а в моих объятиях две девушки. Майкл и Итан почти в такой же комплектации в соседней комнате, только вдвоем, что меня поразило, но я не стал отпускать пошлые шуточки: по довольным лицам моих друзей все было и без слов понятно. На телефоне куча пропущенных звонков от брата и отца, но ни на каждый из них я не реагирую, как и на сотню сообщений с вопросами о моем местоположении от Лютера, который видимо не терял надежду выяснить куда пропал его младший брат. Я понятия не имею где я, мой телефон почти разряжен и попытка войти в гугл-карты увенчалась провалом. Интересно, я хотя бы в Майами или уже на другой стороне побережья, возможно даже не в Штатах? Это похоже на меня и мою любовь к сумасбродным поступкам, поэтому я позволяю себе растолкать одну из девушек, лежащую в той кровати, где я был пару минут назад. Она потягивается, сладко зевает и еле-еле разлепляет глаза. Только сейчас я понимаю, что девушка едва дотягивает до восемнадцать и возможно она одна из тех студенток с вечеринки, только вот я не помню, чтобы мы увозили кого-то с собой. – Мы в Майами? – она смеется в ответ на мой вопрос, называет меня идиотом и ныряет обратно на подушку, с головой укрывшись одеялом. Я с трудом нахожу провод, чтобы подзарядить телефон и отчаянно пытаюсь растолкать Итана и Майкла, которые выглядят еще куда более помятыми чем я и те две девушки в моей комнате. – Никто не хочет сказать где мы и какого хуя мы тут забыли? – они смотрят сначала на меня, затем друг на друга и на девушек, что лежат по обе стороны от них. Идиотские улыбки на их губах заставляют меня буквально закатить глаза. О, Боже, я становлюсь похожим на Лолу Банни и делаю это настолько похоже на нее, что меня начинает тошнить от самого себя. Но это – не самое страшное в сегодняшнем утре. Лютер, решив все же попытать удачи снова звонком в мой адрес, все же удостоился моего ответа.
[indent] – Что? – никакого приветствия, будто мы вообще не братья, а абсолютно неродные друг другу люди. Ну, и пожалуйста! Он в детстве не особо тянулся к тому, чтобы быть мне братом, тогда почему я должен делать это сейчас? – Льюис, где ты? – я снова закатываю глаза, почти моментально прикладываю ладонь к лицу, чтобы не позволить себе довести это действие до конца. – Я понятия не имею, но где-то в окружении друзей и красивых девушек, - мурлыкаю я в ответ, явно для того, чтобы позлить старшего брата. – Уже все Штаты в курсе твоих любовных утех. Ты вообще открывал социальные сети сегодня? – я качаю головой, запоздало понимая, что брат не увидит мое действие. – Нет, - отрезаю я. – Ну, тогда глянь. Я скинул тебе ссылку. Это видели все, ЭТО мне прислали из группы ребят, которые вчера были на тусовке. Ты видимо хорошо оттянулся прошлой ночью и свидетелями этому стали буквально все, кто владеют английским языком, - мне не нравится его интонация, поэтому я просто сбрасываю звонок и спешу открыть последнее сообщение от брата. Перехожу по ссылке и вижу, как кто-то очень похожий на меня, говорящий моим голосом, одетый точно также как я – черт даже пятно на футболке тоже, в чем я убеждаюсь, бросив взгляд на одежду, в которой сейчас нахожусь – в пьяном угаре двигается по танцполу, выкрикивая что-то нечленораздельное. – Твою мать, - бормочу я себе под нос, потому что то, что я вижу дальше – не лезет вообще ни в какие рамки приличия. Следующие видео в видеоряде моей групповушки с двумя девушками. Теми самыми, что сейчас лежат на кровати где я и проснулся. – Кто это выложил? – реву я, кидаясь на блондинок, вскочивших на кровати от моего звериного крика. – Кто, блять, это выложил?! – я едва не кидаюсь на них с кулаками, выбивая признание. Одна из них мямлит признание, а я едва не выдергиваю волосы на своей голове. Мне точно не светит место директора в компании отца, особенно после такого. Черт возьми, я не мог так влипнуть, и сейчас не радуют даже миллионы просмотров, лайков и комментариев, подтверждающих мой успех. Отцу я это не объясню, да и вряд ли он стал бы гордиться таким успехом сына. Не верю свои глазам, листаю видео снова и снова, чтобы убедиться в том, что это действительно я. Но, даже если это и не так, и все это просто чья-то жестокая шутка – я отмечен на этих видео и опровергнуть подобное у меня точно не получится. Видео выложены в студенческом паблике сплетен, с подписью «Лисичка вышла на охоту! Бойтесь его, милые зайки и прячьте ваши хвостики подальше от его когтистых лап!». – Это пиздец, - только и могу сказать я, осознавая, что в один момент вся моя жизнь пошла под откос. И что с этим делать я понятия не имею.

[indent]Иногда случается кое-что такое, что раз и навсегда меняет твою гребаную жизнь. У кого-то это рождение первого ребенка, у кого-то сердечный приступ или тяжелая болезнь. У меня это – сегодняшний день, когда с буквально трясущимися коленками я еду домой к отцу, уже примерно разложив весь наш будущий диалог, в конце которого он наверняка скажет, что разочарован во мне и отодвинет от всех дел, к которым я так стремился. Я отчаянно пытался выяснить истинную суть выкладки этого злополучного видео, пытался достучаться до редактора этой социальной сети, указывая на нарушение личных границ и вторжение в частную жизнь. Мне обещали подумать на эту тему, но результата так и не последовало. Еще вчера я разговаривал с адвокатом, обрисовав ему ситуацию и надеясь, что он сможет помочь мне в решение моей очень деликатной проблемы. В конце концов, я уверен, что многие дети очень богатых и знаменитых родителей попадали в подобного рода нелепые ситуации и… о них ничего не говорят, никто их не обсуждает и ничего подобного ни в социальных сетях, ни в прессе не проскакивает. Значит лазейка все же есть, просто для этого – нужна куча зеленых бумажек, которые мы все зовем просто: деньги. Естественно я не мог пообещать своему, точнее отцовскому, адвокату золотых гор, но уверил, что непременно смогу расплатиться с ним, как только выдастся такая возможность. Что-то мне подсказывает, что он не поверил, но я все же положил трубку и постарался начать дышать – впервые за эти несколько дней. Перед смертью не надышишься, потому что чем ближе я был к родовому гнезду Фоксов, тем тяжелее было выполнять это, казалось бы, абсолютно естественную для организма функцию. Переступив порог отцовского дома – внутри меня все сжалось. Ничего не предвещало беды: меня как обычно встретила гувернантка, забрав мое пальто и узнав, что именно я хочу выпить, пока буду находиться с отцом. Мой ответ был весьма очевидным – виски. Потому что рядом с Фоксом-старшим что-то другое пить просто невозможно. Я до сих пор не понимаю, почему самый старший брат Леон выходил сухим из воды, а мне вечно прилетало. У нас местная звезда – это Лютер. Он идеален во всем. Так почему бы просто не оставить остальных детей в покое и не заняться средним сыном, который в целом уже дал понять всем, что его не интересует ни бизнес отца, ни даже его самочувствие. Я постоянно бился за это чертово звание «лучшего сына», но в конечном итоге мне достаются лишь тумаки и именно я сейчас сижу в кабинете на стуле, и жду пока отец договорит по телефону.
[indent]Он явно в плохом расположении духа, потому что орет на кого-то так, что у меня внутри все сжимается. Я чувствую себя неопытным котенком, который только что сделал лужу на полу, хотя его уже давно приучали ходить в лоток. И даже несмотря на то, что я уже достаточно взрослый и самостоятельный – все это происходило всегда по одному сценарию: кабинет отца, я в кресле, он орет, я пытаюсь доказать и объяснить ему хоть что-то, но вместо того, чтобы выслушать меня он стучит кулаком по столу, заставляя меня вздрагивать и каждый раз смеется, будто это действительно смешная шутка: то, как твой сын дрожит от страха. Он упивался этим чувством, я уверен и, если бы ему предложили что-то поменять в жизни, он скорей бы прервал беременность моей матери, чтобы я не родился, нежели хоть немного изменил курс своего воспитания. «Но Лютер же вырос нормальным» - говорил он из раза в раз, воспитывая во мне такую агрессию и негатив по отношению к старшему брату, что сейчас в теле взрослого мужчины ей просто некуда деться. Отец сбрасывает звонок и впервые за десять минут моего нахождения в его кабинете – обращает на меня внимание. – Я видел видео, читал все, что о тебе говорят. Видимо я воспитывал тебя недостаточно строго, что ты просчитался и ЭТО, - он швыряет на стол свой мобильный, показывая мне на экране то злополучное видео, заранее прибавив звук, - попало во все социальные сети. Благо мне удалось отбиться от газет, чтобы это не стало новостью номер один для всей желтой прессы, - он недовольно фыркает, наблюдая за тем, как я смотрю в экран его же мобильника. Вышло неплохо, но вряд ли это кино для взрослых – подойдет таким взрослым, как мой отец. – Что? Нравится любоваться собственными утехами? Тебе член некуда деть или ты намеренно чешешь свое крошечное эго для того, чтобы на тебя обратили внимание? – это было... неприятно. Я сжимаю кулаки, чувствуя, как закипаю, потому что то, что он говорит абсолютно противоположно истинным причинам этого видео, в которых виноват, блять, даже не я. Но вряд ли мне поверят, ведь почти всегда виноват именно я. – Это не так, - рычу я, сквозь сильно сжатые зубы. – Я взрослый человек, который прекрасно понимает, что значит для тебя бизнес и наша фамилия не последняя в списках главных людей этого города и в других городах тоже. Я не настолько идиот, чтобы допустить подобное, так еще и стать зачинщиком подобного, - голос выравнивается, но вместо того, чтобы продолжать спокойную беседу – отца прорывает на оскорбления и его истинные эмоции будто вылезают наружу. Я всегда знал, что он слишком эмоциональный и почти никогда не фильтрует то, что говорит, но сегодня – это было уже перебором. Я молчал достаточно долго, давая ему возможность проораться. И лишь спустя полчаса, а может и больше, смог все же перебить его, чтобы рассказать о разговоре с адвокатом. – Этого видео нет на моем телефоне. Мне нет смысла пиариться через какой-то засранный канал, на который подписаны только студенты и малолетки из старшей школы. Зачем мне нужна ТАКАЯ слава? – рычу я, в конце концов теряя самообладание и ударяя рукой по экрану его мобильника. От прикосновения со столом он внезапно замолкает, прямо как я сам. Заебало это слушать, сколько можно постоянно меня во всем обвинять? – Если тебе нужно найти виноватого, вместо того, чтобы помочь разобраться с истинным зачинщиком этого – пожалуйста. Мне плевать. Не поможешь, похуй, я разберусь сам, - я встаю со своего места и не реагирую на его приказ – буквально – сесть обратно. – Я не намерен больше продолжать этот разговор. Позвони Лютеру и пообщайся со своим лучшим сыном, потому что двух других для тебя просто не существует. Как, кстати, ты для него, - говорю на эмоциях, от злобы и обиды и выхожу из кабинета, показательно громко хлопнув дверью.
[indent]Внизу меня ловит гувернантка, которая пытается успокоить и притормозить меня, но я не слушаю ее, сжимаю кулаки сильнее, чтобы ненароком не махнуть рукой и не навредить ей. Забираю из ее рук пальто, накидываю на плечи и выхожу наружу, на улицу, жадно глотая воздух. Я чувствую, как от обиды из-за всего этого на глаза наворачиваются слезы, а злости внутри меня так много, что ее просто некуда деть. Хочется орать, крушить и ломать, разбивая костяшки рук в кровь, чтобы хоть немного ощутить боль и отрезветь. Не получается. Мне нечего ломать здесь, потому что потом я не хочу выслушивать еще сотню обвинений – но на этот раз заслуженных- о порче городского имущества. Желтая пресса всегда охотилась за нашей семьей. Не знаю, чем мы им так насолили, но они просочились даже на мой выпускной в средней школе, чтобы сделать парочку компрометирующих снимков пьяного среднего сына Фоксов. Отец после этого не разговаривал со мной почти год, пока в какой-то момент мы вынужденно не столкнулись на званом ужине, который устраивала его компания. С силой ударю по колесу, чувствуя ноющую боль в колене. Я готов начать орать просто в кулак, лишь бы разрядиться от этих эмоций, если бы не одно «но»...
[indent]Поворачиваю голову на звук знакомого голоса. Я настолько возмущен, что сейчас могу легко вцепиться ей в горло и разорвать, как это делают дикие звери с глупыми ланями, которые бегают не там, где положено. Какого черта Банни вообще тут забыла? – Ты следишь за мной? – вопрос тупой, но я хотел бы его задать, чисто для того, чтобы зарядиться на продолжение. Ведь ее гадкие рот продолжает изрыгать неприятные слова, а ее гадкую улыбку с лица хочется стереть кулаком. И плевать, что она девушка. – Вали отсюда, Банни, иначе следующей жертвой лиса станешь ты и тебе не будет так хорошо, как им, даже если будешь симулировать, - я не шучу, и она понимает это по интонации моего голоса, ведь в одночасье с ее лица слетает улыбка, и она делает шаг от меня, когда я делаю один к ней навстречу. – Вали нахер отсюда или я переломаю тебе кости, - повторяю еще раз, но она не останавливается. Думает, что если увидела меня в таком взвинченном состоянии, то я как маленький мальчик кинусь к ней на грудь и буду плакать, мечтая, чтобы меня пожалели? Вообще это работает обычно наоборот, но я и Лола – жаловаться?  Я лучше брошусь под машину. А лучше брошу ее, потому что последняя, сказанная ей фраза, переходит все дозволенные границы. Я в один большой шаг настигаю девушку, цепляясь пальцами за ее шею. Прикладываю ее к забору собственного дома и так сильно, что металлические прутья его начинают дрожать. – Закрой свой поганый рот и исчезни нахуй, или следующее что ты увидишь – это подошву моего ботинка, который втаптывает твою мордашку в этот асфальт. Если ты думаешь, что я этого не сделаю, то ты ошибаешься, - рычу это ей в лицо, чувствуя, как бешено бьется мое сердце. Она очень близко ко мне и эти эмоции, которые рвутся наружу – я им не хозяин. Это не мое обычное состояние, и оно пугает и нравится мне одновременно. То, что я делаю в следующий момент идет в разрез со всем, что я говорил раньше. Я целую ее, агрессивно и грубо, заставляя ее заткнуться и не сказать то, что она готова была сказать. Мои пальцы так же сжимают ее шею, сдавливают так сильно, что она цепляется за мою руку пальцами и карябает кожу ногтями, но я не ослабляю хватку. Я продолжаю целовать ее, грубо проникая языком в ее рот. Встречаюсь с ее – наверное, она делает это больше инстинктивно, а может и нет – кусаю за нижнюю губу, заставляя ее пискнуть от боли, как мышку. Веду себя как самый настоящий мудак, именно такой, каким все меня и выставляют, пока не почувствую, как ее ноги становятся слабее. В этот момент я отпускаю ее шею, позволяя ей скатиться вниз по прутьям забора на асфальт, а сам залезаю в машину на водительское сиденье и даю по газам, как только в моей тачке зарычит мотор. Я мастер спонтанных и тупых поступков, но этот – безусловно стал вишенкой на торте.

[indent] Я не знаю, что может быть хуже: терпеть унижение со стороны отца или целовать Лолу Банни. Уверен, что обе эти вещи аналогично ужасны, но за несколько дней, которые я провел в изоляции от своей семьи и девушки, которую я терпеть не могу – прийти к общему решению я так и не смог. Мне хотелось отмыться от ощущения слабости и «повиновении», которого так добивался мой отец и от вкуса губ Лолы. Зачем я ее поцеловал? Черт ее знает, но я был в таком замешательстве и так зол, что вряд ли мог контролировать то, что делал. Конечно, списать это все на отсутствие контроля – мне, как взрослому человеку, который планирует совсем скоро управлять одной из крупнейших организаций в Штатах и Европе – совершенно непростительно. Но мне, как парню которого все, буквально, жирно подчеркнуто – ВСЕ – заебало – это простительно. В любом случае я старался меньше думать обо всем этом. Ситуация со слитым видео в конце концов сошла на нет, потому что никому не интересно смотреть на видео где трахается Льюис Фокс. Всем гораздо интереснее трахнуться с ним. Мой директ был переполнен сообщениями, от некоторых из которых мне слегка подташнивало, потому что каждая девица, у которой есть хоть грамм уверенности в себе сочла своим долгом мне написать, от чего социальные сети для меня были закрыты на некоторое время. В любом случае если эта ситуация утихла, но наши взаимоотношения с отцом, которыми вообще сложно назвать хоть чем-то по смыслу похожим на «отношения» становились все более натянутыми и вот-вот треснут по швам. Холодный нейтралитет и жестокий игнор, взаимный, кстати говоря. Наверное, мы никогда не сможем общаться, как отец и сын, потому что каждый из нас непременно найдет с кем сравнить второго и поставить в пример, от которого кривится лицо и зубы сжимаются непроизвольно сильно. Всегда был Лютер, который во всем и всегда был лучше меня. Мне сравнивать отца было не с кем, разве что с матерью, но это глупые сравнения, поэтому чаще всего я просто отмалчивался, предвкушая, как буду отмываться от очередного потока дерьма, выливающегося из его рта в мой адрес. В любом случае я ничего не собирался с этим делать. Просто принять, как должное, и жить дальше, хоть это и не в моем стиле жизни.
[indent] К счастью, моим друзьям не обязательно объяснять причины моего паршивого настроения, ведь желание потусить у них перманентное, а на каждой тусовке, в независимости от настроения, наша троица должна быть всегда вместе. Лютер вновь увязался следом – понятия не имею кто его пригласил, но судя по кривой улыбочке Итана – это был именно он. Я не собирался веселиться или предпринимать попытки найти очередное «тело», которое согреет мою постель сегодня вечером, плавно перетекающий в ночь. Я даже пропустил танцы, о которых болтал весь дом – именно тут проходила вечеринка, самую интересную часть которой я благополучно пропустил, обнимаясь с бутылкой виски в самой отдаленной спальне на втором этаже. Сообщение, пришедшее от отца – не позволяло веселиться. Меня ждал очередной «серьезный разговор», и, если честно, меня уже подташнивало от ореола серьезности, который постоянно кружился вокруг нашего общения. В любом случае в голове закрались нехорошие мысли, которые я, как подобает любому сильно выпившему и расстроенному человеку начал раскручивать совсем не в позитивном русле. Я слышал, как за дверью бродят люди, как с низу раздаются басы и чем ближе к полуночи, тем они громче, как будто хозяин дома намеренно добивался приезда полиции, чтобы избавиться от всех гостей одним махом. В любом случае мой покой никто не тревожила, а если кто-то и осмеливался – вылетал из комнаты быстрее, чем я успевал сфокусироваться на фигурах зашедших. Всем нужно было уединиться, но я вел себя, как последний эгоист, видимо заняв единственную свободную спальню. Мне плевать, именно поэтому я и продолжаю сидеть тут, в чертовом кресле, присосавшись к бутылке виски и лакая из нее алкоголь, как котенок лакающий молоко из бутылочки. Мне было противно от самого себя, но сделать с этим я ничего не хотел, да и в целом не собирался. Я просто залипал в одну точку и как будто чего-то ждал. Манны небесной? Кары? Возможно. Мысли о суициде меня никогда не посещали, а сейчас я почему-то решил об этом подумать. Было бы, наверное, очень просто оборвать жизнь. Раз и все. Но в силу такого какой я неудачник – для себя, конечно, ведь в глазах других я суперкрутой парень – я скорее переломаю себе ноги или чего хуже позвоночник и на всю жизнь останусь в инвалидном кресле. Притягиваю горлышко бутылки к губам снова, пью, но на этот раз уже как-то нехотя. Руки слабеют, веки становятся тяжелыми, и я был бы напрочь вздремнуть, чтобы сбить с себя повышенное опьянение.
[indent] Но в самый неудачный момент дверь открывается. Быстро, как и почти сразу же закрывается. Сперва я подумал мне показалось, пока в комнате не пропал свет – кто-то закрыл шторы. Осталось лишь одно, возле меня, которое не позволяет вошедшему увидеть мое лицо, зато мне показывает пару стройных ног напротив. Сердце пропускает удар, я чувствую, как внутри все обдает жаром, а тело произвольно дергается вперед. Но этот порыв слишком быстрый и пропадает почти сразу же, толкая меня обратно к спинке кресла. – Советую тебе проваливать или я за себя не ручаюсь. Какого хуя тут вообще все забыли, медом намазано что ли? – рычу недовольно, прикрывая ладонью лицо. Не хочу даже знать, что за обладательница таких ножек стоит передо мной. Ей же лучше. А меня спасет от необдуманного – как сказал бы отец, очередного – поступка. Снова зажмуриваюсь, прикрывая лицо рукой в надежде, что моих слов было достаточно для того, чтобы свалить отсюда без оглядки. Но вместо этого незнакомка прыгает ко мне, завязывая мне лицо чем-то прохладным. Какой-то тканью, но я понятия не имею какой, а мое опьянение вообще перекрывает мне возможность думать. Руки прижимаются к подлокотникам кресла, я сопротивляюсь, потому что какого хуя она продолжает делать? Я же просто попросил уйти, что за...? Мои мысли прерываются, когда кто-то вторгается в мое личное пространство окончательно и чьи-то мягкие губы прижимаются к моим. В мозгу где-то очень далеко крутится мысль что все это было сделано специально, но я не прислушиваюсь к ней, потому что... Кто угодно мог знать, что я тут и прислать кого-то конкретного или кого угодно – кому это вообще нужно? Мои губы послушно приоткрываются, позволяя чужому языку скользнуть внутрь. Я вообще в целом сейчас способен на что угодно, правда мое тело, конечно, со мной не очень согласится, но на это мне тоже плевать. Хватка чужих рук ослабевает, но я не предпринимаю попыток избавиться от повязки на своих глазах. Губы отстраняются, я секунду хватаю воздух губами, в надежде почувствовать вкус чужих губ снова. Меня обдает холодом и пряным ароматом чужого тела, от которого завожусь быстрее чем когда-либо. Все мое нутро тянется к этой незнакомке, но скорей всего это алкоголь и желание разрядиться после дерьмовой недели. Поэтому я совсем не против, когда она прижимается ко мне снова, забираясь с ногами на мои колени. Пальцы блуждают по бедрам, приподнимая ткань короткой юбки. Пальцами перебираю шелк ее волос, рассыпанных по спине и плечам, изучая ее силуэт и в голове вырисовывая детали, которые мне недоступны. Цвет ее волос, цвет глаз, тон кожи. Почему-то воображение упрямо подкидывает мне образ Лолы, и я хочу избавиться от него как можно быстрее, но не могу. Вижу ее снова и снова, чувствуя, как завожусь только сильнее, сопротивляясь собственному желанию. Кажется, незнакомка на мне тоже чувствует мое возбуждение и не торопится слезть даже когда мои пальцы скользят по внутренней стороне ее бедер, в надежде найти то, что хотят. Она не произносит ни слова и сдавленно стонет мне в плечо, не позволяя мне услышать тон ее голоса, когда пальцы достигают конечно точки. Минуя ткань нижнего белья, касаются влажной кожи, заставляя ее тело вздрогнуть. Я ухмыляюсь, забывая, что она видит выражение моего лица, в отличии от меня. Но мне плевать. Чужие губы снова находят мои, прикусывают до крови, когда мои пальцы небрежно проскальзывают дальше и аккуратно проникают внутрь нее. Она очень тугая, как будто передо мной там вообще никого не было. И эта мысль обдает меня холодом. Неприятное ощущение, особенно когда чувствуешь, как все твое тело буквально на пределе. – Ты девственница? – мысли вслух, но они заставляют меня действовать снова. Я буквально смакую ее влагу и чувствую, как она сжимает меня изнутри, становясь еще более узкой. Я бы завизжал от восторга, но меня сковывает страх и до воспаленного алкоголем мозга постепенно начинает доходить мысль, смысл которой я пока не понял. В какой-то момент незнакомка сжимает мои плечи пальцами, слишком сильно, будто хочет, чтобы я остановился. Я в душе не ебу зачем она это делает, раз сама заварила эту кашу. Я на пределе, мозг вообще перестает отвечать, теряя окончательно связь между ним и всеми остальными органами. – Если нужно я могу остановиться, если ты этого захочешь, - хриплю ей в ухо, касаясь языком кожи ее шеи. Веду влажную дорожку вниз до ключиц, прикусывая тонкую кожу. Пальцы внутри нее замирают, чтобы через мгновение выскользнуть наружу, вырывая с ее губ стон недовольства. Я не хочу заниматься изнасилованиями – хотя по сути все было совершенно наоборот, и я мог бы притвориться жертвой и отдать незнакомке бразды правления собой, но я не хочу – чтобы потом не нажить себе еще кучу проблем. Вряд ли парням забираются на коленки если чего-то не хотят, а на пьяной вечеринке одними поцелуями дело обычно не обходится. Пальцы скользят снова по влажной коже, выбираются окончательно между ног, перебираясь к бедрам. Сжимаю их, прижимая к себе ближе. Хочу, чтобы она поняла, как сильно я возбужден, но не знаю, как лучше это сделать, ведь я так и не получил е согласие на продолжение. Спонтанный секс – хорошо. Но не когда он потом заканчивается заявлением об изнасиловании. Плюс я не уверен, что смогу вытащить вовремя, мозг слишком сильно расслаблен, а я слишком возбужден. Слишком. Наверное, поэтому до сих пор не отпускаю ее бедра из своей хватки и в глубине души надеюсь, что она не откажется, а мои подозрения просто обманчивы.

[indent] Я понятия не имею, что делаю. Взрослый, казалось бы, человек, а веду себя как подросток, который впервые оказался на подобного рода вечеринок. До пьяного мозга вся информация доходит с сильным запозданием и в момент, когда я начинаю что-то понимать – я теряю нить того самого понимания, потому что не помню даже о чем думал минуту назад. Я полностью отдаюсь ощущениям: влаги на кончиках моих пальцев и запаху секса, который буквально живет в этом наэлектризованном воздухе. Повязка на глазах лишь обостряет все эти ощущения. Мое сбитое дыхание отпечатывается на ее губах, когда она приближается к ним ближе. Чувствую прикосновение чужих пальцев на губах, облизываюсь, потому что нуждаюсь хоть в толике охлаждения. Незнакомка выдыхает мне ответ в губы, окончательно разрушая границы между нами. Я даже не задумываюсь о том, почему на моих глазах повязка, а я предлагаю лишить девственности девушку, которую даже не вижу. Вряд ли я вспомню об этом, но сейчас мне просто жизненно необходимо оказаться в чьих-то теплых объятиях, желательно выдыхающих мое имя со стоном. Хотя, вспоминая то несчастное видео, выложенное в интернет совсем недавно – из-за чего я собственно говоря и оказался в этом кресле в достаточно пьяном состоянии... Паранойя закладывает семя сомнения в моей голове. Вдруг это очередная подстава, которую приготовили, чтобы в очередной раз выставить меня ебливым козлом? А какая собственно говоря уже разница? Отцу ничего не докажешь. Сомневаюсь, что он подложил бы под меня девственницу, хотя... чтобы дискредитировать меня окончательно – мысли о последующих обвинениях в изнасиловании кажутся уже не такими бредовыми. Но мне плевать. Ее пальцы скользят по моим губам снова, но я прерываю это нелепое действие. Теперь мои губы скользят по ее коже, нащупывая эрогенные точки. Это как играть в квест – никогда не знаешь, что тебя ждет с новой девушкой, но во многом они похожи, однако – находятся исключения, над которыми приходится потрудиться, прежде, чем вызвать такое обилие влажности между ног. В данном случае я превзошел самого себя, но в любом случае: раз мне досталась такая важная роль на сегодняшний вечер и для этого не обязательно вести девушку в ресторан, то нужно сделать все, чтобы максимально уменьшить ее болевые ощущения. Они ведь не миф? Уверен, что нет, особенно уже заранее зная какая она узкая внутри. Я уже с безумием представляю, как окажусь внутри нее, и в ответ на эти мысли мой член реагирует быстрее, чем затуманенный мозг. – Не думаю, что тебе хотелось бы провести свой первый раз на кресле, - шепчу еле слышно, жирно намекая на необходимость перебраться на кровать и помощь в этом. – Я надеюсь ты действительно закрыла дверь, иначе нам не избежать зрителей. И я не уверен, что тебе они понравятся, - добавляю вскользь, вновь возвращая свои губы на ее шею. Ползу ниже к ключицам, приподнимая ее на руках. Ноги меня самого держат еле-еле, поэтому, осознавая риски уронить ее по дороге, опускаю ее на пол, сжимая задницу и еле сдерживаясь, чтобы не шлепнуть по ней. Она пищит, заставляя меня довольно ухмыльнуться. Веди меня моя безликая нимфа. Подведи к краю и толкни – я все равно не узнаю кто ты. Я просто умру, и никто не вспомнит обо мне ничего хорошего.
[indent] Она держит меня за локоть, тянет за собой, пока свободная моя рука тянет ее юбку вниз. Ей даже не пришлось перешагивать через нее – упав на кровать, юбка сама осталась на полу, не создавая препятствий. Топ исчезает вслед за ним – спасибо, она любезно помогла мне от нее избавиться, ведь я понятия не имею что там еще. Набрасываюсь на нее поцелуями, не стесняясь кусать кожу и заставлять ее действовать не менее агрессивно. Ногти впиваются в мои плечи, будто сдерживая порывы – на деле же, раздражая только больше. Пальцы изучающе скользят вдоль ее тела, замечая отсутствие бюстгальтера и в конечном итоге натыкаясь на кромку нижнего белья. Она вздрагивает, едва окажусь в критически близком расстоянии, поэтому не тороплюсь обнажать ее полностью. Расстегиваю пуговицы на рубашке, избавляясь от нее совсем. Я чувствую ее взгляд на себе и не могу сдержать довольной улыбки. Она смотрит на меня, обжигая взглядом. Это осязаемо, это приятно и невероятно возбуждает. Ощущение, будто она думает, что я какой-то идол в человеческом обличье, но нет. Я всего лишь Льюис – парень который сделает всю грязную работу и даже не узнает с кем провел сегодняшнюю ночь. Как эта ситуация мне знакома. Расстегиваю ремень, пуговицу на джинсах, не торопясь избавляться от них совсем. Нависаю над незнакомкой снова, не скрывая наслаждения от сложившихся обстоятельства. Губы изучающе касаются кожи живота, ползут выше, когда рука перехватывает ее запястья, а вторая накрывает грудь. Шумно втягиваю носом воздух, чувствуя, как меняется воздух в комнате. Пахнет возбуждением, пахнет сексом и страстью. Она нервно дышит, наблюдая за каждым моим действием. Она слишком много думает, надо помешать ей это делать или она не сможет полноценно расслабиться. – Прекрати следить за мной, - рычу где-то рядом с ее ухом. Она вздрагивает, видимо не готовая услышать мой голос снова. Губы впиваются в кожу на ее шее, втягивая ее с силой и оставляя заметный отпечаток. Еще один ниже. Может это далекая надежда все же рано или поздно узнать кто была эта незнакомка. Но эта мысль так и не доходит до моего мозга, чтобы отпечататься там с пометкой «важное». Я продолжаю терзать ее шею, заставляя ее оказывать жалкое сопротивление. Его недостаточно, поэтому я продолжаю, пока мне окончательно не надоедает, и я не перехожу к следующему шагу: вынести мозг, не оставить в нем ничего живого. Касаюсь губами ее губ, почти сразу углубляя поцелуй, стоит ей лишь немного отвлечься и потерять бдительность. Язык встречается с кончиком ее языка, который будто не готов к такому агрессивному вторжению, но мне плевать. Мои руки снова касаются возбужденных участков ее тела, подзадоривая расслабиться и сделать хоть что-то в ответ. Я отпускаю ее руки из плена своих рук, ложусь на кровать рядом, оставаясь на спине, как и лежит моя незнакомка рядом со мной, но все же лицом к лицу, глаза к повязанным повязкой моим глазам. Пальцы очерчивают силуэт ее тела, натыкаясь на кромку белья. Ползу ниже, минуя контур ткани, оказываюсь у нее между ног. Мое лицо все также направлено на ее. Уверен, что может показаться будто я вижу выражение ее лица, но лишь смутными очертаниями. Она тяжело вздыхает, стоит мне скользнуть между ее ног. Моя свободная рука, тянет ее свободное запястье к себе и зависает где-то в воздухе. Стягиваю с нее трусики, показательно отправляя их куда-то себе за спину. Ее зависшая в воздухе рука тянется ниже, между ее ног. Направляю ее пальцы, помогая погрузиться внутрь, аккуратно, выжидающе. Я знаю, что делать дальше. Чувствую, как от каждого движения она тяжелее дышит, но сам, лавируя на грани безумия, продолжаю демонстрировать железную выдержку. Тяну ее руку к себе, позволяя прикоснуться к себе. Она сжимает пальцами мой член, и от этого действия я не могу сдержать развязный стон. Дыхание сбивается. Я перевожу все свое внимание между ее ног, пока ее рука ласкает меня. Тянусь губами к ее губам наощупь, но она помогает мне, затыкая еще один стон в поцелуе. Язык скользит по ее, встречаясь с ним уже более открыто. Она расслабляется, я чувствую, как меняются ее движения, как становится раскрепощённой та, что еще пару минут назад боялась посмотреть на меня без рубашки. Внизу слышится возня и грохот, но меня они ничуть не смущают. Ее рука становится более настойчивой, видимо чувствуя свою близкую разрядку. Лишаю ее такого удовольствия, разрывая контакт тел и рук.
[indent] Нависаю над ней снова. Подбираю бедра рукой, развожу ее ноги, чтобы оказаться между ними. От нее пышет жаром, ее дыхание на моих губах прерывается, предвкушая следующие мои движения. Я аккуратно двигаюсь ей навстречу, стараясь не нарушить гармонию между возбуждением и наслаждением. Она предвкушает меня. Прикусывает губу, готовясь к боли и неприятным ощущениям. Я не тороплюсь, дразня и себя и ее. Губы к губам, снова во влажном поцелуе. Она прижимается ко мне сама, впиваясь пальцами в плечи, царапает кожу ногтями, оставляя кровавые отпечатки. Рычу, едва сдерживаясь от резких движений. Она специально дразнит меня, испытывает мое терпение, даже не представляя, что будет потом. Держать себя в руках в такой критической близости к ней – просто невозможно, но я из последних сил стараюсь, раздражая ее терпение. Она нервничает, она двигается мне на встречу становясь еще более влажной. Я чувствую это. Чувствую, как член скользит по ней, едва не оказываясь внутри. Мышцы напряжены до предела. Мой мозг моментально отрезвел и больше нет ни одной лишней мышцы. Я вхожу в нее, медленно, чувствуя, как она принимает меня с грязным стоном на губах. Ногти вновь выписывают кровавые узоры на моих плечах и спине, но я уже не замечаю этого. Замираю внутри нее, не двигаясь. Чувствую какая она узкая – прямо как я себе и представлял, и боюсь двинуться, чтобы не нарушить это приятное мгновение. Оттягиваю его как можно дольше, пока резкая боль на плечах не станет совсем невыносимой. Плавное движение назад и почти сразу вперед, заставляя ее рвано выдохнуть. Упираюсь рукой в подушку над ее головой. Губы в критической близости от ее губ, но не дают желаемого поцелуя, заставляя злиться. Гнев – отличная эмоция, отвлекающая от всего. Я не знаю, так ли я все делаю, но судя по тому, как она скулит и тает в моих руках – я на верном пути.