[indent]Где тот нулевой пациент, который заявил, что чтобы избавиться от искушения, нужно поддаться ему? Где он? Потому что я хочу найти его и плюнуть ему в лицо. Потому что это самая большая ложь, которая только существует в мире. Потому что это не работает. Стоит лишь один раз поддаться искушению, как ты подсаживаешься на него, как на что-то, без чего не сможешь дальше жить. Как на воздух. Да, точно! На воздух, которым дышишь! Именно поэтому я, честно говоря, понятия не имею, что делать с тем, что я стала одной из тех секретарш, которые с ума сходят по своему боссу. Текут, как бы сказал этот мерзавец, но я все еще отчаянно пытаюсь сохранить хоть на двадцать процентов образ хорошей девочки. Я же действительно хорошая. Меня отлично воспитали родители, я умело ладила с сёстрами, хотя обе были с крутыми нравом и постоянно вляпался в неприятности. Сажали ли меня хоть раз на домашний арест? Нет. А вот их постоянно! Мне просто нравилось, когда меня хвалили, я только больше стремилась к тому, чтобы добиться положительной оценки у окружающих. Временами мне безумно хотелось придушить себя за поступки, которые совсем не соответствовали образы отличницы, умницы, которая всегда придет на помощь. Когда я тайком сбежала из дома, потому что переживала за сестер и не хотела, чтобы они снова поругались с родителями. Вылазка была бесполезной, потому что меня совершенно не слушала ни одна, ни вторая, и в который раз я почувствовала свою маленкость в сравнении с их авторитетами. Я была слишком твердолоба, чтобы менять свои взгляды, научиться огрызаться, отстаивать себя и нападать первой, я хотела ко всем относиться хорошо и везде искать плюсы. И только один единственный человек на этой планете мог пошатнулось мою верю.
[indent]Льюис, сукин сын, Фокс. Это была как любовь с первого взгляда, только ненависть в первозданном её проявлении. Стоило ему открыть рот и извергать из него все гадости, как мне хотелось ударить его, толкнуть, на кричать - и все это я делала. Мы могли сцепиться просто потому что оказались на расстоянии десяти метров, да даже потому что живем на одной планете. Это ужасное чувство вспыхивало как спичка, сжигали все хорошее, правильное и воспитание во мне, чтобы наружу лезло что-то тёмное. Боже, звучит, конечно, так себе, но я реально думала, что у меня раздвоение личности. И что самое страшное: я до сих пор не излечилась от этого. Казалось, в рабочей обстановки это будет проще, потому что мне нравилось место, мне нравилось копаться в бумагах, все раскладывать по полочкам, чтобы у меня было все под рукой. Я приходила пораньше, чтобы сделать себе кофе и посидеть в тишине, смотря из панорамных окон на город. Говорила себе, что я молодец, у меня есть работа, у меня есть квартира, у меня есть друзья, и когда я буду более уверена, я найду себе место, где добьюсь высот и уже после посмотрю семью. Этот план с трепетом и любовью, я вынашивала много лет. Думала, как сделать так или иначе, на всякий случай придумывала запасные планы, отодвигала сроки, когда мне начать заниматься семьей и в какой области строить карьеру. К двадцати трем года у меня была работа, я заочно училась, сдавая экзамены, мой лучший друг помог мне с квартирой и, по сути, как только я закончу обучение, а именно через год, я могу смело искать себе работу с карьерным ростом. Возможно, с большей долей вероятности - это будет связано с финансами, в которых я стала все больше чувствовать себя комфортно. Просто идеальный план без единого изъяна, то, что продумано до мелочей на годы вперед, ровная дорога…
[indent]С большим таким ухабом, который постоянно пытается выбить меня на обочину и скинуть с обрыва. Пальцы сильнее сжимают кружку с кофе, а взгляд, до этого задумчиво смотревший на океан, становится все более осознанным. На часах без пятнадцати минут, я пришла на полчаса раньше, как делала это уже неделю или даже больше, просто потому что за эти полчаса я успеваю сделать все нужные дела, оставить свежий кофе на столе своего начальника и куда-нибудь смыться по делами на десять-пятнадцать минут, лишь бы не пересекаться с ним. Сегодня я не делаю ничего из своего нового, странного ритуала и просто пью кофе и смотрю на бушующие сегодня воды. Воды почти полностью смывали пляж, наглядно иллюстрируя то, что творится у меня на душе. Мне тоже неспокойно. Меня тоже накрывают волны голода, в котором я распознаю плохо скрываемое желание сесть на колени к своему боссу, которому ненавижу столько, сколько знаю. Делаю обжигающий глоток крепкого кофе, ставлю кружку на стол и сажусь в широкое кресло, руками опираясь о стол. Провожу по нему ладони, выпрямляюсь, и представляю, что это мой кабинет и я здесь начальник. Что меня будут слушать и не посмеют спорить, будут бояться, если накосячат, но знать, что я справедливая и могу дать второй шанс. Я буду во главе успешной компании, у меня будут в подчинении множество людей и личный секретарь. Может, даже два. Блестящая пиар-компания, сотрудники, довольные своей работой, находчивые деятели и… и все образы моих замов тают на глазах, когда дверь открывается и на пороге стоит Фокс.
[indent]Свожу руки вместе, проведя еще раз по гладкой поверхности стола, удобнее сажусь в кресле и просто смотрю на него. Как и он на меня. Мы играем в гляделки ровно до того момента, пока дверь не закроется за его спиной. И что в нем такого? Что в нем находят абсолютно вся женская половина офиса? Почему к его ногам готовы броситься, лишь бы он их выебал? Впрочем, сложно судить с этой колокольни, когда сама невольно встала в один ряд с “этими”. Или все же в другой? Я видела, в каком предвкушении девицы ходили к нему, какими довольными они выходили после. Но ни в одной не было ничего такого темного, что было во мне, когда Фоксу стоило появиться в поле моего зрения. Когда он касался меня, я чувствовала как что-то запертое очень глубоко, тянулось к нему, будто кошка к руке хозяина, прося ласки. Он меня портит. Он делает меня развратной. Он пробуждает просто все худшее, что есть в каждом человеке, и что я годами так успешно подавляла себе, что, казалось, уже победила. Победила, чтобы сейчас проиграть с таким разрушительным поражением. Его самодовольная ухмылка становится сигналом к действию, пока он не открыл свой рот. Ненавижу, когда он его открывает и начинает говорить все те гадости, которыми так долго меня травил, я просто уже не представляю, что он может сказать мне что-то не обидное.
[indent]Медленно встаю на ноги, с неким сожалением покидая такое удобное кресло, и забираюсь на стол, вставая на четвереньки, замираю на несколько мгновений, чтобы попрощаться с той хорошей девочкой, которая еще трепыхалась на дне. О, эти вечера наполненные страстные, драматичными и романтичными фильмами! Сколько же идей я подчерпнула из них, одну из которых воплощаю прямо сейчас, когда медленно ползу по длинному столу на четвереньках в сторону своего начальника. Белая обтягивая блузка натягивалась при каждом движении, демонстрируя мое тело, будто на мне вообще не было тряпок, школьная свободная юбка двигалась при каждом движении бедер, не скрывая чулки, которые я сомневалась одевать до последнего. Да, я хочу привлечь внимание Фокса, я хочу вообще всего его внимание на себе и чтобы он трахнул меня на каждой поверхности своего кабинета, поэтому я была во всеоружии, но все же… чулки… офис… Впервые, я нарушаю собственный деловой стиль. Добираюсь до другого края стола, не опуская ног сажусь на стол и задираю голову, чтобы продемонстрировать ему кружевной чокер и то, что несколько пуговиц расстегнуты на рубашке. Я продаю себя, как будто я лучший, нет!.. как будто я единственный и желанный товар, я хочу продать себя так, чтобы он меня точно купил. - В японской культуре есть такой тренд, называется “ахегао”, которое означает как наивысшее получение удовольствия, когда девушка с открытым ртом, высунутым языком и закатывает глаза от удовольствия, - начинаю говорить медленно, протяжно, сладко-сладко, - он сейчас бешено популярен, уверена, ты такое видел и не раз, но не думаю, что кто-то может это сделать лучше, чем я на том видео, - опускаю руки на стол, представляя, как снова оказалась в туалете клуба и отсасывала ему и как мне это, блять, чертовски нравилось. Высовываю язык, откидывая назад голову и изображаю то, что чувствовала в тот момент, какое удовольствие получала. Быстро прерываюсь, чтобы не позволить ему насладиться этим, будто кинула приманку и хочу, чтобы он клюнул на нее. Облизываю пересохшие губы, тяну к нему руки, касаюсь пиджака и притягиваю медленно, не спеша, ближе к себе. На миг чувствую себя настоящим охотником, заманивающим добычу. - Я хочу тебя, - шепотом, поднимаю глаза, встречаясь с его потемневшим взглядом. Руками расстегиваю ремень, пуговицу, тяну брюки вниз и выпрямляюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Смотрю прямо в глаза, когда мои руки лезут ему в боксеры и касаются возбужденного члена, провожу по ним, облизываюсь, когда сокращаю расстояние и касаюсь губами его шеи. Вена так отчетливо бьется, что не могу отказать себе в желании прикусить ее, а свободной рукой расстегиваю пуговицы на рубашке, губами покрывая открывшиеся участки коже. Отодвигаюсь на столе, снова встаю на четвереньки, выгнув спину. Как самая настоящая кошка, добравшаяся до лакомства. Ниже, ниже, и ниже, двигаясь в таком естественном направлении, в таком желанном, очевидном, убирая руку, которой дрочила ему, чтобы заменить ее на язык. Поднимаю глаза, высунув язык, показывая ему, потом касаюсь им члена и медленно облизываю по все длине, не сдержав стона наслаждения. Блять, я могла бы так делать каждый день…
[indent]Чувствую, как его пальцы вцепились в мои волосы, и тут же отстраняюсь. Резко, скидывая его пальцы со своей макушки. Сажусь перед ним на столе, свесив ноги, действую теперь гораздо быстрее. Откидывая назад волосы эффектным движением руки, и только потом демонстративно застегиваю пуговицы на свой блузке. – В следующий раз, когда захочешь вот так трахнуть меня, - опускаю глаза на его совсем неприкрытое возбуждение, и потом поднимаю, ухмыляюсь, в точности копируя его ухмылку. Боже, я перестала быть хорошей вообще… и как же мне это нравится! Он был прав, мне это нравится! Очень, - и разложить на своем столе – хотя бы напиши, - задираю голову, выпрямляюсь и обхожу его, чтобы покинуть этот кабинет. В этот раз я, а не он, выйду отсюда победительницей.

[indent]Я всегда считала себя умнее, хитрее и гораздо более изворотливой, когда речь заходит о ситуациях, из которых, казалось, не было выхода. Я была уверена, что смогу провернуть даже собственный проигрыш на свою пользу. Будучи постоянно под насмешками и нападками за то, что отличаюсь от других, я училась давать сдачи. Огрызаться, хамить, умудрилась ввязываться в драки, когда чесались руки, а благодаря одному гаду чесались они постоянно. Но это так и осталось незакрытым гештальтом: дать Льюису кулаком в лицо. Не то, чтобы момента не было или мешал страх, я просто хотела отомстить ему за все свои мучения и страдания, и сполна насладиться выражением лица, когда он увидит, что ему врезала девчонка. Шли годы, одни желания сменялись другими, и каким-то образом все это обнулилось, когда я попала в подчинение… кто бы только мог подумать, что отличница попадется к “известному гаду тире засранцу тире ловеласу тире ублюдку тир до бесконечности”, где я могу использовать все нелестные эпитеты. Я не могла отказаться от помощи Лютера, потому что это было как минимум невежливо, к тому же мне реально нужна была работа, чтобы оплачивать квартиру, покупки и себя баловать. Неопределенность с тем, чего я хочу вообще от этой жизни, здорово мешала мне двигаться вперед. С первого рабочего дня этой проблемы, как и всех остальных, просто не стало. Все мои цели, все мои желания, все то, что я когда-то хотела воплотить в жизнь сосредоточилось на том, чтобы изрядно потрепать жизнь среднему Фоксу. Все еще было непривычно, что их было трое, потому что старший брат словно растворился в воздухе и его не существовало вовсе, и о нем не говорили, да и вообще мало, кто знал. Мои воспоминания о нем слишком расплывчаты, немного помню голос, что похож на Лютера и Льюиса одновременно, хотя они все между собой похожи. Впрочем, какая разница - если я снова вляпалась по самое не хочу в своего начальника, которому не только теперь делаю мелкие пакости, слишком дерзко отвечаю, но отлично выполняю свою работу не только руками, но и своим гребанным ртом. Я была уверена, что войдя в кабинет, оставив его в возбужденном состоянии, своеобразным образом отомщу и все встанет на круги своя. Будто не было того, что я ему отсосала в клубе, что позволила разложить себя на столе и отлизать мне (хотя будто я могла бы быть против или его вообще ебало мое мнение), и вообще всего, что связывало бы нас еще как-то, кроме как врагов.
[indent]Вскрикиваю больше от неожиданности, чем от крепкой хватки на руке, через секунду оказываюсь прижата лицом к столу. В силах лишь выдохнуть, чтобы выпустить оставшийся воздух, юбка оказывается задрана, по бедрам проходит холодок. Дергаюсь, рычу что-то нечленораздельное и оскорбительное, пытаюсь вырваться из его крепкой хватки. Разгоняюсь от лапочки до бычары за секунду, перестаю быть той милой девочкой, что сидела на столе и становлюсь самой настоящей фурией. Мои попытки похожи на мышиную возню, не приводящую к нужному мне эффекту, зато от души веселящему Лью. Свободной рукой ударяю его по той, что держит меня и прижимает к столу, но толку просто никакого. Зато он перехватыет ее и обездвиживает, заводя за спину. - Не называй меня… - кусаю нижнюю губу до крови, чтобы сдержаться и не застонать от его пальцев, водящих по внутренней стороне бедра, - зайка, - заканчиваю предложение и крепко зажмуриваюсь. Думай, думай, думай. От такого знакомого звука пряжки ремня вздрагиваю, чувствуя предательское возбуждение. Он был слишком хорошо. Слишком. Он точно знал, что мне нравится грубее, как и то, что я могу перехватить контроль и попробовать навязать что-то свое. Что я люблю подчиняться, что фантазирую о том, что мне могут связать руки или как-то обездвижить, Господи, да я грешу тем, что иногда представляла, как бы смотрелась напротив зеркала, когда меня будут грубо трахать сзади или на хоум видео. Это были настолько грязные, порочные и запретные мысли, что я не могла их озвучить вслух ни одному из своих партнеров. Просто не могла и не думала, что смогу. Несмотря на то, что я крепко держала язык за зубами, издавая звуки похожие на рычание, Льюис будто читает все эти мыслишки в моей голове и своим ремнем связывает мне руки. Замираю, чувствуя как обездвижена и сглатываю ком в горле, пока остатки моего мозга утекают куда-то по столу на пол. Блять, Лола, включись, ну!..
[indent]Его голос звучит как какая-то молитва, которая утягивает меня в свою веру. Сейчас он может попросить меня о чем угодно. Дресскод? Да, легко, у меня много подобной одежды, потому что частенько остается ночевать Сидни и ее бесят все скучные вещи, поэтому она бессовестно их выкидывает и заменяет на свои. Трахать на работе вместе обеденного перерыва? Почему бы и нет? Я вполне могу перекусывать на ходу и качество моей работы не станет хуже. Я совершенно точно схожу с ума. Или уже сошла. Проклинаю Фокса всеми грубыми словами, которые остались в моей голове, пытаюсь подобрать к ним эпитеты, но вместо того, чтобы обидеть Льюиса, я больше веселю его. Он избавляется от моего нижнего белья, я упрямлюсь, пытаюсь сдвинуть ноги, дергаюсь, как будто смогу выбраться и освободиться. - Льюис, пожалуйста… - умоляю его продолжать или остановиться по собственной глупости, потому что потом начну умолять снова. От первого прикосновения языка по телу проходит волна удовольствия, размазывающая меня тонким слоем по столу. Не могу сдержать стона, последний раз ударяю себя руками по спине, наконец, сдаюсь окончательно и не сдерживаю себя. Я же именного этого и хотела. Именно за этим и пришла сюда, спровоцировала его, наивно полагая, что смогу победить в этой битве, которая длится уже не один год, заканчиваясь моим поражением каждый гребанный раз.
[indent]Взглядом цепляюсь за окно, любуясь видами, как он и посоветовал, пока взгляд не расплывается и не становится абсолютно пофиг на то, что там вообще где-то происходит. Упираюсь лбом о стол, оставляя на нем отпечатки своих губ и огненного дыхания. Он слишком хорош во всем, что касается языка. Не только умело болтать им или очаровывать очередную даму, сколько отлизывать так, чтобы подкашивались ноги, чтобы тело горело огнем, чтобы не осталось ни единой мысли в голове. Колени дрогнули, я почти сползаю на пол, но его пальцы с силой впиваются в мои бедра, удерживая на месте. Не могу больше. Не могу терпеть. Прижимаюсь щекой, другой, лбом к прохладной поверхности стола, хоть это и мало помогает. Если он поставил перед собой цель свести меня с ума, то ему это слишком хорошо удается. Громкий, хриплый и протяжный стон раздается по кабинету, когда от оргазма во мне вышибает последние крохи адекватности и ясности мозга. Искусанными губами до крови хватаю воздух, начинаю сползать по столу вниз, когда руки Льюиса подхватывают меня и… Божегосподимой, он реально взял меня на руки? Если бы я могла, я бы точно рассмеялась. Потому что такого просто не может быть. Потому что так не бывает. Потому что я на его руках могу быть только в том случае, если он захочет меня закопать на своем заднем дворе.
[indent]Фокс опускает меня на кожаный диван, окидывает взглядом, словно проверяя степень моей адекватности, а потом медленно облизывает губы и не может сдержать ухмылки. О, как бы я ему ответила, если бы могла хотя бы пошевелиться. Зато я могу смотреть. За тем, как чересчур медленно и аккуратно, он расстегивает пуговицу за пуговицей. Как снимает пиджак, за ним рубашку, аккуратно бросаю их на ближайшее кресло. Чувствую, как покалывает в пальцах от того, что хочется сделать это самой. Не пытаюсь даже сделать вид, что не пялюсь на него, потому что просто не в состоянии думать о том, что следует сохранить имидж Лолы, которая ненавидит Льюиса. Что-то совсем не похоже на это, особенно когда начинаю елозить по дивану от нетерпения, что не ускользает от его глаз. - Заткнись!.. - хриплым голосом, не узнаю его совершенно, и говорю это прежде, чем он скажет хоть слово или вообще откроет рот. Эмоция ненависти придает мне силы, чтобы попытаться как-то освободить руки, безуспешно, но сдаваться совершенно не хочется. Он замечает мои попытки и не сдерживает смешка, который приводит меня в самую настоящую ярость. Пытаюсь сесть на диване, пока мне мешает слабость в теле, дрожь от недавнего оргазма, и моя абсолютная неспособность противостоять голодному мужчины, к которому я испытываю противоречивые чувства с подросткового возраста. Льюис впечатывает меня в диван, безошибочно находя мои губы своими. Хотела бы я сказать самой себе, что сопротивлялась, но на самом деле сама подставляю свои губы под его и с силой прикусываю нижнюю. Жалобно стону от того, что не могу прикоснуться к нему, впиться ногтями в спину и оставить несколько следов на спине как свои отметины. - Развяжи… - но Льюис никогда не делал и не будет делать то, о чем я прошу его. Глупо было просить, когда я понимаю его на интуитивном уровне, но почему-то все равно продолжаю просить его: - Развяжи…
[indent]Выгибаю шею, чтобы подставить по его губы, откидываю голову и не могу сдержать тихие стоны. Одежды становится все меньше, скрепленные ремне руки мешают от нее избавиться насовсем, поэтому в какой-то момент Льюис просто разрезает ее на части и оставляет меня лишь в слабо завязанном галстуке, плюшевой юбке и чулках. Если у него не было раньше аниме фетишей или чего-то подобного, то я в жизни не поверю в это, так как сейчас являюсь живым воплощением одного из них. От первого толчка выгибаюсь дугой, обхватываю его ногами и прижимаю ближе к себе, чтобы почувствовать его еще глубже. Трахаться с Фоксом должно быть запрещено законом, потому что слишком хорошо, слишком приятно, слишком охуенно. Будто после уже никогда не будет и близко к тому, что я испытываю с ним. Он не сдержан, подгоняемый моими стонами и тем, что уже во второй раз с моих губ срывается проклятое: - Льюис!
[indent]Кусаю его за нижнюю губу, это единственное, что мне доступно, потому что иначе царапать и кусать я его не могу. Мне чертовски хочется укусить его за плечо, чтобы потом зализывать рану и во время грубого и глубокого толчка, я глушу крик в его коже, кусаю и тут же облизываю. Я хочу его. Я становлюсь зависима от того, что он прикасается, целует, трахает меня. От всех его попыток задеть меня. От всего, что он делает и плевать, насколько это плохим может быть. Я всегда его хотела, хочу и сейчас и буду хотеть. Это как карма. Моя собственная.

[indent] Любовь не самое худшее чувство на земле. Влюбленность гораздо коварнее и опаснее, она пользуется тем, что ее недооценивают, считают чем-то быстрым, легкомысленным. Ее не воспринимают всерьез. Отмахиваются рукой, все реже произносят это слово вслух, оставляя лишь два понятия - люблю и ненавижу. Забывая о том, что всегда будет что-то третье. Черное, белое и между ними серое. Земля, небо и между ними пространство. Рождение, смерть и между ними жизнь. Любовь, ненависть и между ними влюбленность. Самое смертоносное средство для того, чтобы сойти с ума и навсегда остаться в ловушке своих собственных демонов. От этого чувства невозможно избавиться. Его не содрать ни скрабом, ни мочалкой, ни выжечь изнутри, глотая раскаленные угли. Вырванное сердце будет биться в руках, давно отравив не только голову, но и весь организм… этим.
[indent] Этими мыслями, когда смотришь на него и понимаешь, что не можешь получить. Что для него будешь всегда заучкой Лолой, бывшей девушкой брата, кем-то мелким и незначительным, кого он даже не заметит. Длинные ноги, светлые волосы, глубокое декольте, соблазнительная улыбка и похотливый взгляд. Все то, чего у Лолы Банни никогда не было.
[indent] Этими чувствами, когда ласкаешь себя, представляя, как это делает он. Редкие минуты слабости, подарок самой себе на день рождения. Слабость, позволительная не за одной закрытой дверью, нарушаемая учащенным дыханием и едва слышными стонами.
[indent] Этими запахами. Виски, табак и хвоя. Это въедается в кожу и разъедает изнутри, вытесняя все другие запахи. Я больше не пахну собой, я пахну им. Сочетанием ароматов, которые вместе не укладывались в умной голове.
[indent] Этими желаниями. Порочными. Грешными. Грязными. Такими откровенными, что щеки вспыхивают от стыда и азарта, какой ты можешь быть рядом с ним. На что ты способна, чтобы удивить его. Экскурсия в азиатское порно? Проползти по столу как кошка в чулках? Показать, как без него могу удовлетворить себя, где он будет в первых рядах? На что еще будет способна такая Лола Банни, отравленная Льюисом Фоксом?
[indent] На слишком многое.
[indent] Даже на то, чтобы позволить ему нацепить на себя поводок, именуемой влюбленностью и превратить в вечную рабыню этого чувства. Я не люблю тебя, Льюис, но я все еще влюблена в тебя со школы и не знаю, что делать с этим проклятым чувством. Оно хуже никотиновой зависимости. Оно не лечится романами с другими мужчинами. Оно единственное, навсегда и чем дольше ты его не получаешь, тем сильнее ты его хочешь. Тем сильнее хочется содрать кожу, за ним мясо и добраться до самых костей. Просто, чтобы перестать чувствовать его.
[indent] А ты всегда рядом, Льюис, как мой гребанный тюремщик, до которого я никогда не доберусь сквозь толстые прутья решетки.
[indent] Его рука на моей шее сжимается сильнее. Держит еще на этой земле, чтобы я окончательно не потеряла сознание от того, как мне ахуенно хорошо с ним. Под ним, над ним, когда он во мне - как угодно. Моя личная жизнь не такая насыщенная, но ни одна близость, ни один поцелуй, ни одно прикосновение не ощущалось ни с кем так остро, как с Льюисом. Это было выше простых нежности, грубости. Он будто точно знал, где прикоснуться, чтобы я горела как на медленно огне и сходила с ума от того, что это никогда не заканчивается. Он знал… знает мое тело лучше меня самой. Рычу бешено от шлепка по заднице, от незнакомого грубого языка скулю, как будто получила наказание и поняла - где мое место. На коленях перед ним с открытым ртом, высунутым языком и смотрящими в упор глазами. Я не понимаю ни слова. Только звуки, похожие на удар ремнем по заднице, когда в чем-то провинился. Хлецкие, хриплые. Греховные. Льюис Фокс был самым настоящим воплощением греха во плоти.
[indent] Он играет со мной, дразнит, игнорирует мои попытки привлечь его внимание и сделать так, как хочу я, в очередной раз демонстрируя, что между нами все будет так, как он этого хочет. С губы срывается скулеж, я теку как сука и так сильно его хочу, что готова умолять трахнуть меня взамен на все, что он захочет. Абсолютно. Он снова что-то говорит и входит так резко, что я закричала бы, не перекрой он кислород полностью. Вытягиваюсь всем телом, руками, перетянутыми ремнем пытаюсь найти опору. Кислород интересует в последнюю очередь. Я хочу по настоящему задохнуться от чувств. Ты нарушила свое собственное обещание, Лола. Ты обещала, ты дала слово, ты клялась, стоя твердо ногами на земле, высоко задрав голову и с ненавистью смотря в небо, заставляя богов поежиться под твоим взглядом, что ты никогда не позволишь ему притронуться к себе. Что ты с корнями вырвешь свою влюбленность, растопчешь ее, сожжешь и развеешь по ветру. Что ты сможешь пережить его. Что никогда вы не будете существовать вместе. Ни в одном из миров, ни в одном из времен. А сейчас ты задыхаешься от стонов и послушно открываешь рот, облизывая его пальцы. Тщательно, стараться, вылизываешь каждый, словно продаешь себя на аукционе и доказываешь, что ты стоишь своих денег. До последнего цента.
[indent] Это не было ни на что похоже, что у нас было. Мы словно не трахались, а пытались свести с ума друг друга. Или убить, чтобы избавиться от всего недосказанного между нами. Его было много. С моей стороны так точно. Провожу языком по его пальцам, всасываю их, подстраиваюсь под заданный темп. Не пытаюсь быть главной, показываю, что могу быть потрясающим парнем и точно улавливать, что и как нужно делать. Хорошая помощница на вес золота. Вместо немецкого, переводящего меня в режим полной неадекватности, он говорит на слишком понятном английском языке. И лучше бы он молчал. Лучше бы закрыл свой рот и не пытался взбесить меня, когда его пальцы у меня во рту.
[indent] Мамочкой?
[indent] МАМОЧКОЙ?
[indent] Ты хочешь, чтобы эта планета превратилась в один огромный филиал ада? Чтобы вселенная схлопнулась?
[indent] Влюбленность не распространяется на мысли жили долго и счастливо. А я была слишком в своем уме, чтобы ни разу не думать в этом направлении. Потому у Льюиса и Лолы не будет и жили они долго и счастливо. У нас будет - они убили друг друга в один день с сумасшедшими улыбками на лице.
[indent] Кусаю его за пальце изо все силы, чувствую привкус крови, когда Льюис резко убирает свою руку и отталкивает меня. Резко поворачиваю к нему голову, чувствуя бешеный прилив адреналина. Темные волосы метнулись и хлестнули меня по обнаженной спине, ну губах капля крови - его крови - глаза почернели чуть ли не больше, чем я. Я бы посмотрела на себя со стороны, какой могу быть настоящей фурией, когда все вокруг считают меня милой и доброй. Его слова так сильно зацепили меня, что мне хочется ударить его. Сказать что-то очень гадкое и мерзкое. Руки дергаются, им мешает ремень и все что я могу - это стоять вот так спиной к Фоксу, стреляя в него молниями из глаз. Только подойти. Только попробуй. И под моими зубами окажется твоя шея.
[indent] Но ему срать на все мои невысказанные вслух угрозы. Он облизывает свои пальцы, демонстративно слизывает кровь с одного из них, смотря на меня, и все то, что было адекватное и разумное покидает его глаза. Они стали черными. Шаг ко мне, еще один… мимо? Нет, обманка. Уловка, на которую я ведусь. Его пальцы наматывают галстук на моей шее и со всей силы дергают на себя, вырывая крик и тут же превращая его в хрип. Безжалостная и показательная экзекуция. Он подтягивает мое лицо к своему, приближая к себе на расстояние жалких миллиметров. Галстук тянется все выше, заставляя меня встать на носочки и тяжело дышать. А он смотрит. Прямо в глаза. Молчит и смотрит, выдирая всех моих внутренних демонов и знакомясь с ними лично. Всех тех, что я так глубоко прятала и отказывалась признаваться самой себе, что они у меня есть. Дикие, неприрученные, жаждущие внимания.
[indent] Его внимания. Его ласки. Протяни руку, Льюис, погладь их, и они с радостью будут тебе подчиняться, как самая преданная собака, виляющая хвостом.
[indent] Они ждали только тебя.
[indent] Опора в виде галстука вдруг исчезает, я падаю на колени, больно стукнувшись ими о ковер. Я не успела ни понять, что произошло, ни как-то сгруппироваться. Льюис садится точно напротив на диван, хватает пальцами за подбородок и заставляет смотреть на себя. Ласки, нежности, прелюдий не будет. Мы вытащили наружу всех наших демонов. Он познакомился с моими, теперь моя очередь познакомиться с его. Легкая пощечина на моей щеке приводит в чувство, заставляет зарычать так утробно, что я не думала, что могу издавать такие звуки. Одновременно с ней по телу прокатывает волна больного возбуждения. От его внимательных глаз не укрывается, как по моему телу пошли мурашки, как я начала ерзать, потому что я хочу его. Я хочу его слишком сильно, что это ненормально. Нам нельзя было начинать эту связь. Теперь мы просто не успокоимся, пока либо не затрахаем друг друга до полного удовлетворения, либо пока не сдохнем где-нибудь в процессе. Ставлю на первое. Или второе.
[indent] Ухмылка на его губах выдает неприкрытое превосходство над моим положением. Пальцы впиваются в подбородок, тянут на себя, чтобы расположить между раздвинутых ног. Большим пальцем он проводит по нижней линии зубов, намекая на то, что в следующий раз эти зубы мне выбьют, если я додумаюсь еще раз их использовать. А я, конечно, это сделаю. Но не сейчас. И никогда в будущем, когда буду послушно открывать рот и вбирать его член, тщательно вылизывая. Обильно смачиваю своей собственной слюной, наращиваю темп, чтобы с каждым разом, как опускается моя голова, взять его глубже. Еще глубже. Пока не упрется в стенки горла, пока не почувствую, что могу взять целиком. Я всегда была прилежной ученицей. Я стараюсь доставить ему удовольствие, кайфуя от того, как он теряет свой хвалебной контроль. Как стонет, как с силой стискивает пальцы в волосах и давит на макушку. Как сейчас все подчиняется полностью его желаниям, которые я лишь могу удовлетворять. Тебе стоит только попросить, и такая поза станет одной из моих любимых. Он двигается мне навстречу, сильнее давит на макушку, задает темп, трахая мой рот и кончая в него с несдержанным стоном. Господи, я бы часами слушала это и смотрела на то, каким довольным и расслабленным он выглядит после.
[indent] Слишком довольным. Откинулся на спинку дивана, рвано дышит, лениво скользит взглядом по моему лицу, пока тянет руку к лицу, чтобы большим пальцем коснуться языка. Высовываю его навстречу и показываю, что все проглотила. Как будто могло быть иначе. Знакомство демонов произошло. Плевать уже на последствия.
[indent] В приличия я буду играть в другом месте и с другими людьми, которым не интересно, что творится у меня внутри. Мне начинает нравится, какая я могу быть с ним - свободная, смелая, страстная. Поддаюсь вперед, губами касаюсь косых мышц живота, провожу по ним языком, добираясь до солнечного сплетения. Выше по коже, как можно больше оставляя своих поцелуев. Я хочу уделить внимание каждому миллиметру его кожи. Добираюсь до подбородка, радуясь, что он совершенно не пытается мне препятствовать. Вообще ничего не делает, только наблюдает. И ждем. Ловлю на себе взгляд темных глаз. Отвечаю ему своими черными. Все пошло не так, как я планировала. Но так даже лучше. - Давай уберемся отсюда туда, где я смогу еще ближе познакомить тебя со своими демонами? - хриплым шепотом предлагаю ему сделку, от которой невозможно отказаться.