[indent] Популярность довольно тяжёлая штука. Кто-то пребывает от этого в восторге. Конечно, когда тебя узнают на улице, просят сделать фото или дать автограф - это всегда льстит и естественно поднимает настроение. Но когда подобного становится слишком много, единственное, о чем ты мечтаешь - тишина. Спокойная размеренная жизнь, кофе с утра, пробежка по набережной, любимая музыка в конце концов и главное никто не пытается поймать тебя на камеру или просто на улице. Хочется стереть себя из жизни и побыть в одиночестве, хотя бы год. Но, для творческого человека, особенно для актера подобное - слишком дорогая роскошь. Если с гонорара ты можешь купить себе новую машину, квартиру или дом в стиле американской мечты, то купить спокойствие ты можешь только если чем-нибудь пожертвуешь. Я ушёл со съёмок на год. Просто понял, что дальше так продолжаться не может и мне нужен перерыв. Разобраться в себе, в своих отношениях с окружающими и главное с самим собой, потому что чем дальше, тем хуже.
[indent] Мёрфи никогда не отличался терпением. Он дал мне возможность передохнуть и, нет, не пытался заставить вернуться в проект - знал, что сделаю это сам рано или поздно, потому что... ну, откровенно говоря своей карьерой и известностью по большей части я обязан именно ему и его сериалу. Вряд ли подобную популярность мне дали бы съемки в проектах «Диснея», но все же с чего-то нужно начинать. Съемки «Мейр из Исстауна» только закончились. Мне нужно было время, чтобы завершить дела в городе и, да, безусловно мне поступило предложение об участии в сериале Райана. Времени на передышку не было. Через пару дней запланирована читка сценария - стандартная процедура, после которой появится хоть какая-то ясность в будущей задумке нашего гениального режиссера. А до этого момента - томительное ожидание и чем ближе день первой читки, тем дольше тянется время.
[indent] Находиться в моей квартире в Лос-Анджелесе с каждым днём становилось все более невыносимо. Я уже несколько раз успел пожалеть о том, что вообще завёл хоть какие-то отношения и что жить одному не такая уж и дурная затея, но, что сделано, то сделано и моя нынешняя девушка - не то чтобы отличалась умом, да и мордашкой не тянула на мисс вселенная, но все же скрашивала мое одиночество и хоть как-то помогала разнообразить серые будни. Они являлись таковыми слишком редко: вечные разъезды и съемки занимали большую часть моего свободного времени, но ведь приятно вернуться туда, где тебя ждут. А новости о том, что буквально все мои бывшие радостно понарожали детей и теперь счастливы в семейной жизни - почти сводили меня с ума. Я не завидовал, но что-то их счастье не особо прельщало мне. Ладно, возможно завидовал. Совсем чуть-чуть. Именно поэтому ушёл с головой в работу и свободное время сократилось почти до нуля, как и желание возвращаться домой к той самой девушке, которая с каждым днём раздражала все больше. Ее жажда до хайпа и попытка выделиться при помощи меня – вызывала тошнотворные порывы ещё сильнее, чем запах испорченного молока. Я ушёл из всех социальных сетей, но все же изредка успевал читать новости и да, отслеживал все через левый аккаунт - а лучше бы не делал этого совсем. То, что видел и читала вызывало раздражение, и открывало глаза, но... доказательств на руках не было, поэтому единственный выход для подобной ситуации был найден, но до сих пор никак не получалось его реализовать. Параллельный проект Мёрфи позволял мне реже появляться дома, но этого было недостаточно. Бесконечные смски, фотографии и звонки сводили с ума и доводили до отключенного на сутки мобильника. В конце концов была куплена новая сим-карта и найдена поддержка в съемочной группе, которая изо всех сил пыталась спрятать меня от навязчивой «почти» бывшей. Вряд ли меня спасёт это от разговора один на один, но я в свою очередь изо всех сил пытался оттянуть этот момент как можно дальше. Никогда не любил все эти разборки, да и вообще предпочитаю молчаливые расставания. С этой девушкой подобное вряд ли получится.
[indent] В день перед читкой мне все же пришлось доехать до дома. К счастью Френсис дома не было, а судя по последнему проигнорированному мной сообщению она уехала в ветеринарную клинику, чтобы проверить здоровье своего маленького дружка. В бардаке дома вряд ли получится найти хоть что-то чистое из ранее принадлежащих мне вещей. В спешке собранные футболки и две пары джинс сунутые в дорожную сумку спасут положение на время до съёмок, потому что возвращаться сюда я не планировал до тех пор, пока моя будущая бывшая не покинет пределы квартиры. Господи, она вообще умеет делать хоть что-то кроме съёмок историй для инстаграма и кормежки своего кролика? Видимо нет. А жаль. В холодильнике нет даже молока, о чем я разочарованно узнал в момент, когда сунулся туда. Кофе тоже выпить не удастся, но для этого есть кофейня на углу улицы, где меня знают и, слава богу, не беспокоят. Закрываю квартиру, ухожу из дома в весьма отвратительном расположении духа. Следующее смс уведомляет меня о том, что я уже нехило так опаздываю. Мёрфи неугомонно продолжает мне звонить, попутно отправляя смс за смс, а я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать - когда-нибудь я привыкну к его жажде донимать актеров, когда что-то идёт не так, как ему надо. Мёрфи царь и король на съёмочной площадке: все должны подчиняться его правилам, и все подчиняются, потому что работа с ним - единственное, о чем мечтает любой молодой начинающий актёр. Его проекты дают отличный старт любому, в том числе и мне. Поэтому спорить не буду, и несмотря ни на что, все-таки ускоряюсь, упрямо игнорируя своё дикое желание выпить кофе, и тороплюсь в сторону студии.
[indent] Знакомая вывеска, такой же знакомый путь до павильона, огибая все съемочные помещения, в которых в этот раз, мы вероятней всего не окажемся. Но все это будет известно позже. В коридоре сталкиваюсь с героем сегодняшнего дня, не скрываю довольной улыбки, протягиваю руку для ответного рукопожатия. - Ты один из последних, Эван, - знакомый огонёк в глазах, я поджимаю губы, пожимаю плечами. - Но не последний, - говорю в ответ, замечая за спиной режиссера Финна. Мёрфи замечает мой пространственный взгляд, оборачивается в тот момент, когда Финн прячется за поворотом. - Куда ты смотришь? - я моргаю, чтобы, наконец, перевести взгляд, но боковым зрением наблюдаю за тем, как друг прокрадывается дальше, и по разочарованию на его лице понимаю, что пройти мимо режиссера не получится. - Последний тот, кто зайдёт внутрь, - секунда на осознание происходящего и то, как Уиттрок оказывается внутри большого зала для переговоров, а точнее, для нашей дальнейшей читки. Мы вместе с режиссером следим за происходящим. Его усталый вздох и покачивание головой, мое ничего не понимающее моргание, и все же я оказываюсь последним. Дёргаю ручку, чтобы оказаться внутри. Окидываю взглядом всех присутствующих, про себя обращаю внимание на то, что некоторых из них вижу впервые. Место возле Финна и какой-то новенькой свободно, поэтому я намеренно иду туда, чтобы поговорить с другом... по-взрослому. - Эван, дружище, - Финн в свойственной ему манере улыбается, машет мне рукой в знак приветствия, но кажется на моем лице идеально сидит маска вселенского недовольства. - Ты же понимаешь, что я ещё отыграюсь, - заговорчески тихо в его сторону. Привлекаю внимание всех остальных, почти сразу переключаюсь, оставляю Уиттрока в полном недопонимании. - Вы как всегда в своём репертуаре, - Сара в хорошем настроении что не может не радовать. Рядом с ней Френсис, Лили, Лесли и Билли. - Ты проиграла мне, Сара, - я перевожу взгляд с одной актрисы на другую и не очень понимаю, что именно происходит. Видимо сегодня весь день будет наполнен одним сплошным недопониманием. - Технически да, но фактически, - Полсон пожимает плечами, сует в руку актрисы свернутую купюру – не вижу ее, но почему-то уверен, что это именно купюра - и отворачивается, как будто все происходящее ранее ее не касалось. - Вы что спорили кто из нас придёт раньше? - голос Финна заставляет меня отвлечься от довольно интересного занятия - тщательного изучения всех тех новеньких, кого раньше мне видеть не приходилось. Особенно сильно меня заинтересовал ребёнок - давно не видел в нашем составе детей, но может быть за год моего отсутствия Мёрфи изменил собственные стандарты? Соседка рядом со мной в обзор не попадала, поэтому мысленно оставив себе пометку познакомиться с ней ближе чуть позже почти сразу иду наперекор собственному решению и решительно перечеркиваю эту самую мысленную заметку. Есть ещё время, пока Райан не появился среди нас с кипой бумаги. - Эван, - протягиваю руку для рукопожатия. - О, привет, - Финн оказывается рядом почти сразу и тоже протягивает руку. - Мальчики, нужно было раньше приходить, чтобы со всеми познакомиться, - голос режиссера заставляет меня вздрогнуть, а Уиттрока вернуть свой стул в прежнее положение - я только сейчас понял, что он едва не качался на нем под углом в девяносто градусов, только ради того, чтобы поприветствовать новенькую. - Друзья, я очень рад всех вас тут видеть. Надеюсь, наше сотрудничество будет как всегда максимально плодотворным. Прежде чем начать изучать основную ветвь сценария хочу представить вам наши новые лица - наша маленькая юная актриса, для которой этот проект не первый, надеюсь и не последний, но все же с нами она впервые - Райан Кира Армстронг, - Мёрфи подходит ближе к той самой девочке, что привлекла мое внимание. Кладёт руку ей на плечо, в ответ на что девочка весьма уверенно встаёт со своего места и выставляет ладошку в приветственном жесте. Все как один приветствуют ее, почти хором и не сговариваясь - именно поэтому мне и нравится тут работать, мы стали все, как одна семья и сложно игнорировать настроение и характер каждого из присутствующих. - И прямиком из солнечной Италии, актриса, которая вам вероятней всего известная - Бенедетта Гаргари, - девушка рядом со мной встаёт с места. Чувствуется некоторая неловкость в момент, когда ее приветствуют, и, не знаю зачем, но я оказываюсь буквально рядом в тот момент, когда она садится, чтобы помочь. Зачем? Я не знаю и вряд ли смогу ответить на этот вопрос хоть когда-нибудь. - Она не в идеале владеет английским языком, но все же понимает нас, мы понимаем ее - трудностей не должно возникнуть, верно? - обращается к девушке напрямую, приковывая к ней всеобщее внимание. Я отрицаю факт, что необходимо так откровенно пялиться на человека, поэтому бросаю едва заметный взгляд в сторону, чтобы подмигнуть.
[indent] В следующий момент помощник режиссера вместе с самим режиссером раздают бумаги с содержанием первых двух серий. Я погружаюсь в чтение, игнорирую первую часть, потому что моего имени нет на титульном листе и хочу переключиться на вторую часть, но ловлю взглядом новые имена и все же углубляюсь в текст. Задумка интересная, естественно, иначе быть просто не может, это ведь Мёрфи. Но вот моя соседка, кажется, не очень понимает, что именно читает - обращаю внимание на то, что она уже несколько минут водит пальцем по одному и тому же диалогу и, кажется, не понимает о чем он. - Помощь нужна? - прикрываюсь листами бумаги, чтобы не привлекать внимание Мёрфи и его помощников, которые тоже увлечённо читают сценарий, словно видят его впервые. - Я конечно совсем не знаю итальянский, но возможно помогу разобраться с разговорным американским, а наши сценаристы очень любят совать в тексты всякие мелкие вещи, которые поймет только местный, - голос понижаю до шепота, наклоняюсь ещё ближе, потому что не хочу, чтобы была нарушена общая атмосфера, да и Мёрфи может быть очень злым на меня за опоздание. Не рискую. И так слишком много проблем за сегодняшнее утро.

[indent] Стараюсь вести себя максимально сдержанно. Не навязываю помощь, но оно все равно как-то происходит, само. Ловлю себя на мысли, что возможно обидел новую коллегу своим замечанием насчет знания языка, и теперь, даже в момент, когда она тычет пальцем в непонимающую фразу – думаю далеко не об этом. Скольжу взглядом по словам, читаю их снова и снова и не могу никак уловить смысл. Просто потому что мозги полностью переключаются, а у нас катастрофически мало времени и... Соберись, Эван, не веди себя, как ребенок, у которого собранности меньше ноля. Переключаюсь полностью, откидываю все лишние мысли подальше от себя и пытаюсь объяснить фразу, которая даже для местного покажется странной на первый взгляд, если только забыть о существовании ранее написанного контекста. Но, путем несложных примеров и вполне логичных параллелей нам все же удается прийти к понимаю, и, честно говоря, я невероятно горжусь тем, что смог это сделать, без чьей-либо помощи. Возвращаю все свое внимание обратно к сценарию, но честно говоря, мозги почему-то не работают от слова совсем. Слишком много разных событий произошло за несколько дней: эти переезды, съемки, роли, девушка, которую девушкой сложно назвать. Все накручивается, как снежный шар и, честно говоря, я просто не понимаю, как именно справиться с подобными происшествиями. Отпустить и забить? Этот выход из ситуаций мне не нравится. А любой другой просто не приходит на ум. Цепляюсь глазами за вторую часть сценария, нахожу свое имя и моему удивлению нет предела, потому что буквально рядом появляется имя моей новой знакомой. – Ты видела? У нас общие сцены, - улыбаюсь так, словно выиграл Оскар, не могу скрыть радости, потому что... Да я люблю играть с новыми актерами. У них есть чему поучиться. Не могу сказать, что мне нечего перенять из актерской игры Сары Полсон или того же Финна Уиттрока, но все же тут опыт иностранный и, даже если это был какой-то простой (или не очень) сериал, это был опыт и актерское мастерство, а если Райан ее заметил и предложил роль – значит безусловно в ней есть талант. – И, судя по всему они... весьма интересные, - качаю головой, скольжу взглядом по репликам и коротким текстовым вставкам. Мёрфи всегда отличался необычными идеями, а его сценаристы идеально подбирали сцены, писали реплики и вообще работа с таким режиссером – ничто иное, как слаженный механизм. Он требует большой отдачи, больших трудов, съемок в любое время дня и ночи, а взамен дает такое чувство, будто ты – единственный на планете актер и, безусловно самый лучший. Наверное, поэтому все мы, люди, присутствующие на этой площадке, не раздумывая даем согласие на любой, даже самый без башенный проект. Если только это проект Райана Мёрфи.
[indent] Первая часть читки заканчивается. Большую часть команды отпускают на перекур и перекус, а я все еще увлеченно читаю последние реплики одной из последних сцен серии. – Не ожидал, конечно, но Мёрфи, как всегда превосходит все ожидания, - откладываю, наконец, листы сценария в сторону. Обращаю внимания, что в зале остались только мы вдвоем, но меня это ничуть не смущает. Мне не впервые общаться с малознакомыми людьми, особенно с актерами, но редко с такими, с кем комфортно даже просто помолчать. От нынешней своей... пассии подобного комфорта не исходило, наверное, поэтому мне все чаще хотелось сбежать из дома в момент, когда в моем графике появлялись свободные дни. Редкое явление и, честно, лучше бы съездил домой к семье, нежели... Из собственных размышлений меня вырывает движение справа. На столе появляется контейнер, и моя новая знакомая расплывается в довольной улыбке. – В долгу? Передо мной? Ну, нет, - качаю головой в знак отрицания подобного ее решения, - в этом ничего такого нет, и пусть это не является моей прямой работой, но мне было приятно помочь кому-то, - да, вот такой я альтруист, даже улыбаюсь как-то застенчиво. Как изменить свое выражение лица и перестать быть настолько застенчивым не знаю, но вроде бы держусь неплохо и это единственная мысль, за которую сейчас могу держаться. – Нет, я не из брезгливых, наша работа не позволяет быть такими, ну, я думаю ты понимаешь, - разворачиваю стул так, чтобы можно было смотреть ей в лицо напрямую. Не люблю общаться через плечо, или как-то еще, не видя лица своего собеседника. Это странно и попахивает каким-то неуважением, а я не хочу, чтобы кто-то думал, будто мы, американцы, такие невоспитанные. – Спасибо, - забираю вилку из ее рук, дожидаюсь момента, когда она откроет крышку контейнера. Вдыхаю грудью приятный аромат выпечки и чувствую, как неприятно скручивается желудок – будучи пустым уже несколько дней не удивительно. – Я сейчас готов съесть слона, но это так вкусно пахнет, что я боюсь не удержусь и съем все сам, - не смотрю ей в глаза, просто озвучиваю собственные мысли вслух и отламываю вилкой первый кусочек. Уплетаю его с нескрываемым наслаждением, мычу что-то нечленораздельное, потому что не рассчитал размер съедаемого и сунул в рот все целиком. Так, главное не заржать, иначе вся эта вкуснятина окажется прямиком на столе. – Это очень кусно, - прикрываю глаза, продолжаю жевать, говорю и, лучше бы прожевал сперва, но этот фонтан уже не остановиться. Передаю вилку своей соседке. – Ты тоже ешь пожалуйста, - на этот раз говорю куда более разборчиво. Мы меняемся вилкой с каждым съеденным кусочком, и странно, но молчим, каждый погруженный в собственные мысли. Я – честно – полностью погружен в сходящие с ума от наслаждения вкусовые рецепторы, которые почти умоляют меня доесть все в одного и не делиться подобной вкуснятиной. Но, такт, уважение и воспитанность не дают мне это сделать.
[indent] Бенедетта вырывает меня из очередного потока мыслей в момент, когда обращается по имени. Киваю ей в ответ, поворачиваю голову, чтобы посмотреть в глаза и не разрывать контакта глаза в глаза. Странная привычка, но я знаю точно, что это – одна из лучших моих привычек. Так замечаешь все детали и обращаешь внимание на мелкие подробности и эмоции, которые меняются на лице. Жует губы, кажется, думает, пытается подобрать слова. Задает вопрос, который не ставит меня в неловкое положение. Не первый раз слышу это: фанаты и интервьюеры часто спрашивают меня о том, кем бы я стал, если бы не актером. Поэтому я уже заранее знаю ответ. – Не знаю, я всегда мечтал об этом, тешил себя надеждами, а потом просто раз и все, моя мечта сбылась и, сколько бы я не пытался взять перерывов – я каждый раз буду возвращаться сюда, к Райану или в какие-то другие проекты. Мне нравится сниматься, нравится играть разные роли, изучать моих персонажей, быть кем-то другим и каждый раз это получается все лучше и лучше, ну, по крайней мере мне так кажется, - пожимаю плечами, вытираю рот тыльной стороной ладони, теперь полностью поворачиваюсь к ней лицом. Опираюсь рукой о стол, так удобнее и проще держаться в одном положении. – Ветеринаром, - весьма необычный ответ для актера, но, кажется так говорит каждый третий. Мне все равно – я говорю честно, так, как думал когда-то давно, не уподобляясь собственным кумирам, а просто следуя своим желаниям. – Да, я люблю животных и, наверное, был бы отличным врачом. Хотя я ни разу не играл подобных ролей, но мне кажется, мне бы пошло, - да, скромность мое второе имя и эти странные качели от «господи, какой я смущенный», до «господи, какой я чертовский ахуенный» меня немного напрягают. Но, я ведь в первую очередь актер, а значит, могу пребывать в разных состояниях одновременно. – А ты? И вообще, к чему такие вопросы? Боишься не справиться или не уверена, что выбрала правильный путь, согласившись на предложение Мёрфи, - внимательно изучаю ее лицо, вижу ее смятение, мысли, которые молниеносно меняются вместе с эмоциями на лице. – Эй, тебе нечего бояться. У нас отличная команда. Тебе понравится тут работать и, даже если ты слышала много плохого о нас, американцах, поверь, поработав с этой командой ты навсегда будешь уверена в том, какие мы клевые. Мы, значит команда, а не мы – американцы, - кажется, я противоречу самому себе, да и плевать. Главное, что она улыбается и чувство раздрая постепенно отпускает. – Очень вкусный пирог, ты сама его делала? – пытаюсь перевести тему, потому что не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко.
[indent] – Как насчет того, чтобы выпить кофе где-нибудь или поужинать и, ну, прогнать наши общие реплики? - ловко выкручиваешься, молодец, Эван. Господи, почему я такой идиот? Ах да, я же вроде как до сих пор в отношениях и мои руки завязаны до тех пор, пока я не наберусь смелости и не скажу этой мадам то, что решил уже давно. Не стоило вообще все это начинать, до сих пор не понимаю, как черт меня дернул начать отношения с ней, да еще и такие близкие. Наверное, по моему лицу сейчас видно столько неприязни, что девушка подумает, будто это по отношению к ней. – Прости, я просто вспомнил кое-что не очень приятное, и мне хочется стереть себе память, чтобы больше это не видеть, но процесс, кажется необратим и тут либо «да», либо «нет», - говорю вслух, говорю запутанно и непонятно. Осекаюсь тут же. – Прости, это просто мысли вслух, не знаю, зачем я это вообще произнес, - да, теперь я чувствую отчетливое смущение, мне хочется бежать так далеко, как даже глаза не увидят, но я все также продолжаю сидеть в надежде, что моя новая знакомая не примет меня за сумасшедшего. – Скажи, у тебя были такие ситуации, когда ты вот вроде допустила ошибку, и в тоже время понимаешь, что на тот период твоей жизни это было единственное верное решение, а потом, спустя время – все уже совсем не так, - встречаюсь глазами с ее любопытным взглядом. Не хочу углубляться в подробности и уж тем более не хочу забивать ее голову своими личными проблемами. Ответ не успевает поступить – внезапное появление людей в помещении и смска, пришедшая на мой телефон естественно прекращает всю эту интимную идиллию. Интимную? Ну, да, в условиях того что мы общались один на один и... Господи, куда мои мысли несут меня?
[indent] Настроение исчезает тут же, когда на экране вижу весьма смазливое сообщение. Видимо мое лицо изменилось так сильно, что даже Сара, которая сидела напротив меня обратила на это внимание. Как, впрочем, и все, рядом сидящие. – Только не говори, что это она и ты до сих пор с ней не порвал? – внимательный женский взгляд чувствую на себе также отчетливо, как если бы кто-то ударил меня по затылку. Отрицательно качаю головой, поднимаю взгляд и встречаюсь с ее закатанными глазами. – Сейчас тебя кто-нибудь ударит, так и останешься, - шутка от Френсис разряжает обстановку. Финн хлопает меня по плечу, а я, оставляю смс без ответа и убираю телефон как можно дальше. С глаз долой из сердца вон. Все вопросы буду решать позже и, только тогда, когда они станут весомой проблемой.
[indent] Вторая часть читки проходит без эксцессов. Большую часть времени команда уже активно обсуждает начало будущего сезона, все наши преображения и весьма колоритные роли. Я не остаюсь в стороне, как и моя соседка. Обсуждения кипят и единственный, кто доволен происходящим Мёрфи, наблюдающий со стороны. На мгновение я вообще забыл о его существовании, когда в воздухе все чаще стало произноситься имя моего персонажа – кровь начинала бурлить, как сумасшедшая. Наш будущий тандем с Френсис и Бенедеттой невероятно радовал меня. Это опытная актриса в самом расцвете сил, которая в нашей команде с первого сезона и я, безусловно знаю уровень ее игры и все ее таланты – отличный шанс научиться чему-то новому. И наша новая колоритная подруга, эмоциональная и очень красивая – идеальная пассия для моего такого же колоритного, очень эмоционального и главное, творческого персонажа.
[indent] Читка заканчивается на приятной ноте. Райан благодарит всех присутствующих за то, что порадовали глаз и душу обсуждениями. Он наверняка почувствовал наш нескрываемый восторг и предвкушение, и именно поэтому остался в добром расположении духа. Команда постепенно расходилась – завтра нас ждал первый, весьма тяжелый, съемочный день и переезд из теплого Лос-Анжелеса в места проведения съемок. Провинстаун показался мне весьма серым, мрачным и очень холодным городом, поэтому, стоило бы заехать домой и собрать теплые вещи. Но даже одна мысль о том, что мне придется возвращаться туда – сводила с ума и заставляла поджилки трястись. Я не ответил ни на одно из сотни сообщений, а в конце концов вообще выключил телефон. Поймал на выходе из зала свою коллегу, под руку, неожиданно, заставив ее подпрыгнуть на месте. – Ты не ответила на мое предложение? Тут неподалеку есть очень крутое место, там очень вкусно, но, это, конечно не сравнится с тем шедевром из контейнера, а у нас завтра трудный день и пусть наши общие сцены еще не скоро, нам все же стоит над ними поработать, - тяну за собой в сторону выхода из павильона. – Ты же ни разу не была в Лос-Анджелесе? О, тебе тут понравится, - излучаю уверенность и спокойствие, веду за собой на улицу, а сам изредка ловлю себя на мысли о том, что... веду себя очень странно. Кому какая разница? Я веду себя так, как хочу, и никто меня не исправит. А если я – отличаюсь повышенной харизмой и жаждой изучать что-то новое, теперь выяснилось, что еще и жаждой обучать кого-то чему-то новому, то почему бы этим не воспользоваться? Хочу понять, какая она в обычной жизни, чтобы быть готовому к тому, что меня ждет на съёмочной площадке в будущем.

[indent] Наверное, я все-таки ошибся с выбором профессии в параллельной реальности или при условии, если бы не оказался там, где оказался сейчас. Я отличный слушатель и скорей всего стал бы одним из тех, кто выслушивает чужие проблемы, не принимая все близко к сердцу. Просто внимание, участие в разговоре и ничего лишнего. Но в данный момент – звучал ответ на мой такой важный вопрос – важный от того, что мучил меня на протяжении нескольких недель, а может уже и месяцев. Я потерял счет времени и теперь поставил и себя и ее в неловкое положение. Не тороплюсь перебивать, слушаю и в каждом предложении отчасти узнаю себя. Нет, у меня не было такого маниакального преследования, но попытка контролировать меня, словно я какая-то вещь, чья-то собственность, бесила и раздражала. В конце концов я взрослый человек и могу делать все, что пожелаю, и я не обязан отчитываться за каждый свой поступок. Захочу буду курить, захочу не буду спать по ночам дома. Я в силах сделать что угодно, просто иногда для этого нужна небольшая мотивация, а лучше нехилый такой пинок под задницу. Вырваться из паразитических отношений сложнее, чем кажется. Хочу поинтересоваться, как ей удалось так быстро расправить со своим навязчивым бывшим, возможно нашел бы выход из своей ситуации, но не усеваю.
[indent] Тормозим возле места, куда я упрямо ее вел. Любимое место, где точно не будет лишних глаз и глупых вопросов, и чего еще похуже, например, повышенное внимание, несколько пар глаз, которые готовые сожрать тебя на месте или опорочить имя – атмосфера достойная, спокойная обстановка, те самые условия, необходимые для хорошего отдыха и прогона некоторых реплик. Впрочем, делать это в общественном месте – дурная идея, но, посмотрим по обстоятельствам.
[indent] Садимся за один из дальних столиков, на который нам учтиво указывает администратор. Бенни садится напротив, не отрывая взгляда от огромных аквариумов, в тени которых мы находимся. Ее комментарии вызывают на моем лице улыбку, но все же сдерживаю комментарии, которыми могу ненароком обидеть. Не хочется портить отношения с самого начала, если все пока что идет весьма неплохо. Нам предстоит длительный съемочный процесс и нарушение налаживающейся связи, которую аккуратно создаем вместе, безусловно приведет к ужасным последствиям. Ее вопрос вырывает меня из моих глубоких размышлений. Обращаю внимание на то, что уже несколько минут бездумно изучаю меню, которое знаю, кажется вдоль и поперек. Делаю заказ, дожидаюсь момента, когда останемся один на один – так проще и чувство комфорта для меня определенно на первом месте. – Если из жизни, то таких моментов просто куча, - я улыбаюсь, потому что... это правда и нет смысла ее скрывать, - я ходячая катастрофа, со мной с самого детства происходит что-то такое, о чем потом бы снимать комедии о подростках, нет, серьезно, - пожимаю плечами, обращая внимание на то, как она улыбается в ответ и опять чувствую, сковывающее тело чувство смущения. Дергаю плечами снова, чтобы скинуть это ощущение с себя, но не выходит. Потому я продолжаю говорить, в надежде, что это спасет меня от позора, с которым выставляю себя сейчас. – А если съемки, то... - задумываюсь на секунду, - не знаю, мне кажется там тоже полно всяких моментов, из-за которых ты сперва нервничаешь и чувствуешь неловкость, а потом привыкаешь и это уже не кажется трагедией мирового масштаба, но, когда ты бегаешь по съемочной площадке абсолютно голый – такое себе представление, конечно, и ощущения не очень. К этому, наверное, никогда не привыкнешь, - опускаю глаза в пустую тарелку перед собой, набираю полную грудь воздуха, чтобы хотя бы частично помочь себе собраться и не выглядеть кисейной барышней рядом с девушкой, которая на моем фоне сейчас выглядит гораздо увереннее, чем я. Но насколько она уверенная, настолько ловко сбивает с меня смущение в момент, когда начинает рассказывать какие-то забавные истории из своей жизни и своей карьеры. Я, наконец, чувствую расслабленность, выдыхаю и кажется даже позвоночник расслабляется – от этого напряжения в теле уже болит каждая кость, но я упрямо игнорирую это дискомфортное ощущение.
[indent] К концу нашего импровизированного ужина мы обсуждаем уже даже самые абсурдные вещи и, естественно, забываем о том, зачем пришли сюда изначально. Я не напоминаю о том, что свои реплики мы так и не прогнали, уверенный в том, что у нас еще будет полно времени перед съемками, тем более, что наш выход не в самом начале и в первую очередь будут пытать Финна и Лили. Разберемся по ходу дела, в конце концов мы актеры и умеем импровизировать, верно? Поэтому я никуда не тороплюсь, ловя себя на мысли о том, что можно было бы заказать решающий десерт, который окончательно придавит меня к стулу и не позволит с него встать. Но веселье и спокойствие заканчивается также резко, как и началось. Вспышки фотоаппаратов заставляют меня почти машинально прикрыть лицо рукой, сперва закатив глаза так, что они сделали оборот вокруг собственной оси. Я, конечно, не выгляжу сейчас так, словно не мылся четыре недели, но мой уставший вид потом будет обсуждаться в каждом уголке земного шара, где я хоть частично кому-то известен. Сейчас, выйдя из тени и вернувшись к карьере – совсем не хочется быть обсуждаемым или того хуже, опозоренным. Поэтому я соглашаюсь на предложение Бенни буквально сразу, не задумывая, не взвешивая «за» и «против». Утвердительный кивок головы, и под столом ко мне тянут толстовку. Бросаю удивленный взгляд на девушку, получаю буквально тут же объяснение и... у меня разве был выбор? Если эта схема работает, то я ей воспользуюсь, без разницы во что я буду одет в балетную пачку или в толстовку с ее бедер. Так, Эван, соберись и беги, иначе последнее, что тебе удастся увидеть твое ошалевшее лицо на следующих фотография в justjared. Остается лишь забрать толстовку из ее рук, что и делаю. Встаю со своего места, не обращаю внимания на вспышки, которые продолжают слепить глаза, но, где наша не пропадала? Ныряю в дверь уборной, натягиваю толстовку, про себя обращая внимание, что она весьма прикольная и очень даже к лицу, особенно если обратить внимание на принт Микки Мауса и мое тридцатичетырехлетнее лицо, но это ничего. Не задерживаюсь внутри, натягиваю капюшон и выскакиваю наружу. Подзываю первого попавшегося служителя ресторана, кажется, это был администратор, но я не обратил внимания. – Мне бы выйти через черный выход, - едва различимо киваю в сторону окон, и мой собеседник, остающийся молчаливым, понимает все без лишних движений. Тянет меня под локоть в сторону черного выхода. Я успеваю сунуть ему купюру за помощь и выскакиваю на улицу. Бенни все еще нет, поэтому я остаюсь неподвижно, спрятав руки в большом кармане толстовки и лишь изредка бросаю взгляд в сторону людей, которые проходят мимо. Лишь бы они не раскусили нашу подмену!
[indent] Бенни появляется рядом совсем скоро. Заставляет меня вздрогнуть – капюшон закрывает обзор и пока не повернешь голову, не сможешь увидеть подходящего к тебе человека – и с восторгом в голосе сообщает о том, что наша затея удалась. Я выдыхаю, не сдерживая улыбки в ответ на ее комментарий. – Надо будет пользоваться подобной штукой чаще, потому что это... они как насекомые, от них просто невозможно избавиться. Я не имею ничего против фанатов, которые могут подойти к тебе и попросить сфоткаться, но когда сталкиваешься вот с такими навязчивыми – хочется вырубить каждого и бежать куда глаза глядят, потому что рядом обязательно окажется еще кто-нибудь не менее навязчивый, - пожимаю плечами, - а насчет десерта не расстраивайся, можно купить вкусное мороженое или пирожное, не знаю, что ты любишь больше, по дороге, я как раз хотел тебя проводить, - так ведь положено делать нормальному мужчине? Даже если ты актер – в твоей голове не должны нарушаться порядки поведения и не обязаны отключаться мужской, иногда моментально превращающийся в животный, инстинкт. – Честно говоря, я был бы очень рад, - трудно признаться в таком отвратительном положении дел, но, наверное, я могу ей доверять? Пока не решил, но все происходящее сегодня прямо навязывает мне это доверие, и я не хочу этому чувству сопротивляться. – Но все же, я думаю, что сниму номер поблизости, чтобы не мешать тебе... и не отбирать одеяло, - смущенно улыбаюсь, еле сдерживаюсь, чтобы не почесать затылок в свойственной мне манере – дурацкая привычка, от которой стараюсь отучаться. – Ну, только если две комнаты, и я действительно не буду мешать, - согласиться на подобную авантюру сложнее, чем кажется. Смотря на себя со стороны в некоторые моменты своей жизни думаешь, что вот в той или иной ситуации можно было бы сказать или сделать все совсем иначе: дать сдачи, ответить колкостью на колкость, приблизиться, взять за руку, поцеловать. А потом... это ведь так просто, когда не оказываешься с ситуацией лицом к лицу. Как сейчас. Не хочу обидеть, не хочу навязываться, а мой организм, мозг и голосовые связки видимо сговариваются моментально, и как будто не хотят давать мне возможность говорить хоть что-то связно. Но ничего, иногда лучше помолчать, чем нарушать тишину бестолковой болтовней.
[indent] Двигаемся в сторону отеля, каждый погруженный в свои мысли. Я уже не обращаю внимания на разрывающийся телефон, хотя, кажется, еще чуть-чуть и я выкину его в первую попавшуюся помойку. Прячу его в кармане джинс, полностью отключив все навязчивые звонки, которые безусловно будут продолжаться – об этом говорит изображение на экране во время звонка. – Как мягко избавиться от навязывания чужого внимания? – задаю вопрос в воздух, следом бросаю взгляд в сторону девушки, идущей рядом со мной, чтобы дать понять – вопрос обращен именно к ней. – Ну, знаешь, когда происходит вот что-то подобное и единственный выход сменить номер телефона или бросить его в воду, чтобы избавиться от любой связи, ну, хотя бы от мобильной, - настроение меняется, лицо становится мрачным, и шаг ускоряется, потому что хочу идти, бежать куда-нибудь далеко, лишь бы не домой. – Проще всего, наверное, сжечь дом, но, тогда мне придется получить постоянную прописку в одном из отелей или вернуться домой, к родителям, а это последнее, о чем я мечтаю, - пытаюсь шутить и лавировать собственным настроением. Получается весьма дерьмово. Отвлекаюсь на ее ответ, и чуть не врезаюсь в книжный шкаф, который какой-то умник выставил на улице. – Черт, - хочу продолжить ругаться, бросаю взгляд по сторонам, понимаю, что тормозим возле книжного магазина, а шкаф – способ бесплатного обмена прочитанными кем-то книгами с тем, кто их раньше не читал. Неплохое нововведение, но можно было убрать его чуть подальше. – Сейчас бы получить томиком Толстого в лоб, - отшучиваюсь, по крайней мере пытаюсь, - что ты там спрашивала про неловкие ситуации? – киваю в сторону шкафа, на этот раз улыбаюсь гораздо более открыто, и отхожу в сторону. До отеля осталось пару сотен метров, вот уже вижу вывеску, киваю в ее сторону, не решаясь указать пальцем в ту сторону – все-таки меня правильно воспитывали, а не как какого-то деревенского паренька. – Он? – получаю утвердительный кивок, увеличиваю темп, но вовремя останавливаюсь. Кто-то особо опаздывающий вот-вот влетит лоб в лоб в Гаргари, от чего я дергаю ее за руку в сторону. Заставляю взять себя под руку, беру чуть правее. – С днем неловкостей, - заявляю восторженно, не чувствуя прежнего смущения от ситуации с шкафом. Теперь мы наравне и, кажется, в ее жизни тоже полно всяких неловкостей, глупых и, возможно, постыдных, о которых она решила не рассказывать. Ничего страшного, все видно и без лишних слов. – А я думал, я один такой счастливчик на лобовые столкновения, - бросаю в сторону, продолжая путь.
[indent] Чем ближе подходим, тем тревожнее становится. Внутри все сжимается, как будто готовится к скандалу или неминуемой беде, которая безусловно случится вот-вот. И, я бы не поверил в существование интуиции, если бы не произошло то, что произошло...
[indent] - То есть я пытаюсь дозвониться до тебя уже битый час, а ты прогуливаешься с какой-то шлюхой? – я не успеваю обернуться на голос, как следующее, что вижу: моя нынешняя девушка цепляется пальцами за волосы Бенедетты и с силой тянет на себя. Происходит какая-то потасовка, я чувствую себя максимально по-идиотски, но благодаря опыту прошлых отношений прекрасно знаю, как себя нужно вести. Научен жизнью, так сказать. Девушки становятся похожими на двух кошек, которые шипят и рычат друг на друга не понятно по какой причине. В момент, когда пальцы Фрэнсис, наконец, теряют хватку и отпускают волосы Гаргари, продолжается размахивание руками. Моя новая знакомая делает шаг назад с характерным глухим звуком. Фрэнсис не останавливается и готовиться к следующей попытке напасть. – Стой, остановись, - нахожу в себе силы оторвать ноги от земли и вмешаться, чтобы не оставаться безмолвным зрителем всей этой какофонии. – Убери руки, Питерс, - грубо, злобно, на грани разорвать меня на куски, но – мне не страшно. Я не раз видел Эмму в подобном состоянии гнева и прекрасно знаю, что нужно делать, чтобы все обошлось без лишних жертв. Но она все никак не успокаивается. Ведет себя так, будто я ее вещь, думает, что может вытирать об меня ноги до конца жизни? Как бы ни так. Пользуется моим отвлечением, дергается в сторону, вновь оказываясь прямо перед Гаргари и собирается нанести следующий удар, кажется прямо по лицу – неожиданно даже для себя вновь оказываюсь между ними. Перехватываю ее руку в воздухе. Смотрю в лицо девушке, с которой хотел порвать и, кажется, задавался вопросом совсем недавно стоит ли это делать: теперь глядя на нее понимаю совершенно точно. Стоит. – Ты какого черта творишь? – рычу ей в лицо, не позволяю актрисе за моей спиной вырваться вперед, удается плохо, но все же удается. – Тебя родители не учили не распускать руки? Или ты думаешь, что тебе будут прощать все твои выходки постоянно? – чувствую, как закипаю и кажется эмоции, которые так долго копились внутри меня вот-вот найдут выход. Главное не наговорить лишнего, ведь потом мне это дерьмо обязательно вернется. – С чего ты взяла, что можешь вот так просто подскакивать, врываться в чужое личное пространство и чужую жизнь и вести себя так, словно ты королева Англии, а не просто девчонка, которой не хватило ума найти нормальную работу, а... - осекаюсь, замолкаю, потому что уже сейчас перегибаю палку. Злюсь бесконечно и не хочу, не буду это контролировать. – Все, Фрэнсис, это должно было произойти рано или поздно, ты просто не оставляешь мне выбора. Давай закончим на нормальной ноте и не будем устраивать детский сад, - голос, как холодный металл, заставляет меня сжать ее запястье чуть сильнее, чтобы в последствии отпустить. Также неожиданно, как и схватил изначально. Даже при плохом освещении вижу, как ее шея покрывается красными пятнами от злости, становится пунцовой сливаясь тон в тон с лицом. Приближаюсь к ней чуть ближе, чтобы то, что скажу дальше осталось только между нами. – Ты отвратительно готовишь, у тебя нет вкуса и мозгов. Я никогда не оскорблял женщину, какой бы она ни была, но с тобой мне почему-то очень хочется это правило нарушить. То, что я слышал о тебе и то, что ты творишь – думала я все время буду оставаться под боком слепым котенком, который молча будет смотреть тебе в рот и слушаться? Нет, не буду. Если бы я хотел я бы задал тебе кучу вопросов, например, откуда фанаты узнали мой номер и мой адрес? Сразу после того, как мы начали жить вместе. Совпадение? Не думаю. А контент на OnlyFans, серьезно? Больше ничего не смогла придумать, только это? К черту, Фрэнсис, мне это надоело. И если ты думаешь, что сможешь удержать меня или любого другого мужика своими «талантами», - воздушные кавычки, мое лицо превращается в лицо человека, желающего убить того, кто стоит напротив, - то скажу тебе по секрету, - склоняюсь еще ближе, не позволяю никому услышать следующую фразу, - сосешь ты просто отвратительно, - отстраняюсь, чтобы следующий удар не оказался прямо на моем лице. Она пребывает в состоянии шока, молчит, хватает губами воздух, готовится сказать хоть что-то, но я не даю. – Пока, Фрэнсис, я надеюсь, что, когда съемки кончатся я не увижу ни одной твоей шмотки у себя дома, - цепляю под руку Бенни и тащу за собой в сторону отеля, ни разу не обернувшись.
[indent] Меня трясет, руки дрожат, а в голове смятение от произошедшего. Чем спокойней становлюсь, тем больше думаю о том, что сказал, так ли сказал, не обидел ли? Какая к черту разница, даже если обидел? Плевать. Она знала, что делает и знала, о том, что вероятность того, что я все узнаю... ну пятьдесят на пятьдесят. Глупо было быть настолько уверенной. Еще глупее было думать, что она пуп земли. – Прости, я не должен был так вести себя на глазах у всех и выставлять себя в подобном свете на глазах у тебя, - нахожу подходящие слова не сразу, а лишь после того, как за нами закрываются автоматические двери отеля. В холле огромный желтый конь, который смущает меня своей не самой симпатичной мордой. Хуже морда только у моей бывшей, которая осталась за порогом. Как приятно даже мысленно произносить это слово. Бывшая. Наслаждение для ушей, запах такой долгожданной свободы. Я никогда не был против находиться в отношениях, дарить кому-то приятные воспоминания, быть мужчиной для женщины. Но для такой – хочется быть только козлом. Надеюсь, что это клише не приклеится ко мне через пару дней и ее слезливых историй в инстаграме.
[indent] На стойке администрации девушка забирает свой ключ, а я все же настаиваю на отдельном номере, но по соседству. Не знаю зачем, просто так будет правильно. Администратор учтиво рассказывает мне где находится все необходимое и, главное, лед, который сейчас безусловно пригодится жертве моей бывшей девушки. Поднимаемся вверх на нужный этаж, я даже не захожу к себе. Провожаю Бенни до ее номера. Замираю на пороге. Опускаю взгляд в пол, не хочу говорить что-то, кажется, все было бы и без слов понятно, но все же говорю. – Я принесу лед, он тебе пригодится, - то, что не должен был говорить. Хочется отплатить хотя бы частично за ту дичь, что устроили на улице и за то, из-за чего она пострадала. – Болит? – не решаюсь дотронуться до головы, поднимаю руку и тут же опускаю. Она отрицательно качает головой, храбрится, хотя по ее потрепанному виду все понятно и так. – Я сейчас вернусь, - дожидаюсь, пока она скроется за дверью своего номера и ухожу в противоположную сторону, вдоль по длинному коридору в поисках автомата со льдом. Черт, как так могло получиться, что за один день вся моя жизнь превратилась в кошмар и стала намного лучше одновременно. Странные чувства продолжают одолевать меня. В голове вопрос за вопросом: зачем? как? почему? Их так много, что начинает болеть голова и перед глазами стоит злое лицо Фрэнсис, и почти сразу испуганное и в тоже время готовое к бою лицо Бенедетты. Черт. Все запуталось. И, вряд ли лед поможет остудить мою бунтующую душу. Ну, по крайней мере он – поможет Бенни. Я ведь именно этого сейчас хочу?

[indent] Не понимаю, как отключить собственный мозг от всех событий, что произошли буквально десять минут назад. Я все ещё вижу перед собой лицо Фрэнсис, и какой-то чрезмерно жалостливый щенок внутри меня скулит о том, что я поступил с ней слишком грубо. А тот идиот, которого я прятал внутри себя - рвёт и мечет от восторга, потому что отплатил ей той же монетой. Нет, это было не публичное оскорбление, какими она сыпала в мою сторону регулярно, наивно полагая, что я не вижу и не узнаю. Но я узнал, и уверен в том, что мне не солгали, потому что до сих пор отчетливо помню каждое мерзкое слово, опубликованное ею в социальных сетях. Злюсь на самого себя, потому что не могу поверить до сих пор в то, каким наивным глупцом был. Давал тысячу шансов человеку, который просто плевал на меня, мое мнение, да и вообще на все, что связано со мной, если только это не очередной гонорар за съемки и удачный прокат. Хочется помыться, потому что настолько грязным я себя ещё не чувствовал и мне было бы комфортней, даже если бы на меня все своё содержимое вывалил мусоровоз поздно вечером. Омерзительное чувство предательства, отвращение к самому себе, и желание сбежать как можно дальше, желательно туда, где нет зеркал и у меня не получится посмотреть на себя со стороны. И, наверное, сегодня вечером я нашёл бы такое место, если только не одна маленькая деталь. Точнее, совсем немаленькая, а вполне самостоятельная, с такими красивыми ногами деталь, что на мгновение замираю, прерывая путь. Оглядываюсь по сторонам. Ловлю себя на мысли о том, что эти самые мысли уносят меня очень далеко и пора было бы остановить и полет буйной фантазии и свои попытки почувствовать себя живым, после того, как меня неоднократно переехали асфальтоукладчиком, присыпали землей и поставили надгробный камень без каких-либо обозначений. Попытка прийти в себя не увенчалась успехом, поэтому желаю ещё один шаг вперёд. Бросаю взгляд по сторонам, изучая внутренний интерьер отеля. Мне кажется, что коридор бесконечно длинный, потому что как ещё объяснить тот факт, что я иду по нему уже целую вечность, я не знаю. Автомата со льдом все нет и нет, и, честно говоря, это бесит меня также сильно, как Фрэнсис, которая пыталась вырвать клок волос с головы моей коллеги.
[indent] Подобные воспоминания, отчетливой картинкой всплывают перед глазами, заставляя меня вновь встать посреди коридора. Фокусирую взгляд. Мозг подаёт слабые сигналы о том, что я у цели, но я никак не могу вспомнить, что именно искал и какая именно цель у меня была. Снова и снова проваливаюсь в мысли, убеждаюсь в полном отсутствии концентрации. Дёргаю головой, цепляюсь взглядом за автомат для льда, вспомнив, наконец, зачем вообще начал весь этот путь. Набираю необходимое количество льда и возвращаюсь обратно в номер Гаргари, но уже гораздо быстрее. Ноги сами несут меня в нужном направлении, что поражает и позволяет мозгу отключиться окончательно в тот самый момент, когда пересекаю порог ее комнаты. Закрываю за собой дверь, едва не повернув замок изнутри, но вовремя вспоминаю о том, что мне все же нужно будет уйти к себе и сделать это возможно только одним путём. Зачем думаю об этом тоже объяснить не могу, но продолжаю думать и каждый раз, когда моя мысль упирается в соблазнительное «а может» дёргать самого себя и спускать с небес на землю. Нет, не может. Нет, нельзя. Но с каждой мыслью, прокрадывающейся в мою голову проигрываю этот весьма неравный бой. С каждой мыслью все ближе к провалу, которого не смогу избежать, даже если очень захочу. Стараюсь вести себя спокойно. Замечаю девушку, уже расположившуюся на диване. В расслабленном спокойствии, прикрыв глаза – сама безмятежность и мне очень не хочется нарушать ее долгожданный покой своим присутствием. Вот отдам пакет со льдом и уйду. Да, определенно. Абсолютно точно. Кажется, мне сегодня вообще не стоит принимать никакие решения, потому что каждое из них выйдет мне боком. Ладно, сейчас, на данный момент ничего не произошло, и я не сделал ничего дурного, за что следует понести наказание. Пока что. Нет. Никаких пока что. Прикусываю губу, делаю еще один несмелый шаг, за ним еще один, пока не окажусь максимально близко. Скольжу взглядом по спокойному лицу, не выражающее сейчас никаких эмоций. Если бы не знал, подумал бы, что уснула. Сейчас отдам ей лед и... Кладу пакет со льдом на макушку, аккурат на то место, которое по всем моим многочисленным воспоминаниям и внешнему взлохмаченному виду напоминает место повреждения. Бенни вздрагивает. – Прости, не хотел напугать, - извиняюсь моментально, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и, нет, не между нами и даже не повисшую в комнате в момент моего появления – а прочно засевшую внутри меня и никак не желающую выбираться наружу. Как будто внутренний «я» самому же себе ставлю ультиматум, соблазнительный, интересный, но слишком рисковый для того, чтобы на него согласиться.
[indent] Следую ее совету, сажусь на диван рядом, перемещая руку с пакетом чуть выше, натыкаюсь на ее пальцы, замираю, чувствуя, как внутри все тот же заводила «я» пользуясь случаем все наглее и увереннее предлагает сделку. Она не убирает руку. Я упрямо делаю тоже самое и как будто пытаюсь ее обыграть в нашей невидимой, никому неизвестной игре. Победителей среди нас не будет, потому что ее пальцы соскальзывают с макушки, позволяя пакету со льдом все-таки остаться в моей руке. – Мне несложно, тем более, что это, ну, как бы моя вина, - пожимаю плечами и спасибо Господу, что она сейчас не видит моего постного лица. Хочется провалиться сквозь землю просто от одного осознания происходящего: ее такое незавидное положение сложилось сугубо по моей вине. Дело даже не во Фрэнсис, а именно во мне. И в моей жажде придавать всему максимально много значения и вечно быть виноватым даже в те моменты, когда из вины: только номинальное присутствие. Бездействие. Молчание. Жалкие попытки прекратить беспредел. Нет, определенно точно вина тут только моя. И если бы не звучный голос Бенни я бы так и продолжил заниматься самокопанием. Садится напротив меня, пока я ловко перемещаю пакет со льдом на ее голове, надеясь, что не застужу ее, не сделаю хуже или еще что-то в моем стиле уничтожения всего живого рядом со мной. Утвердительно киваю в ответ на ее вопрос, но продолжения не получаю. – Ты можешь спросить, я примерно догадываюсь о чем именно, - говорю спокойно, еле сдерживаю волнение в голосе, но на удивление весьма неплохо справляюсь с такой несложной для актера задачей. – Ладно, если не хочешь, то, - пожимаю плечами, но все также внимательно слежу за эмоциями на ее лице, пытаюсь изучить и запомнить каждую из них, ведь именно сейчас она пытается что-то скрыть от меня, не договаривает, так ведь это называется? Надо запомнить на будущее, чтобы потом распознавать. – Я как будто всю жизнь ходил в этой толстовке, честное слово, - дергаюсь, едва не сваливаю с ее головы ледяную подушку, чтобы опустить взгляд вниз на самого себя, но обстоятельства вынуждают меня моментально вернуться в прежнее положение. – Без проблем, если тебе по душе куртка забирай, - пожимаю плечами, не чувствуя обиды или жадности за собственное решение. Честный обмен, все верно. Между нами завязывается абсолютно обыденный разговор. Такой, словно мы знаем друг друга целую вечность и нам ничего не стоит понимать друг друга с полуслова. Наотрез отказываюсь с утра идти в магазин, потому что в этом нет необходимости: у меня с собой есть часть необходимых вещей (слава Богу я догадался собрать их перед уходом из дома), и как-нибудь продержусь пару дней, не в первые ходить в одной футболке по два дня. С того момента, как Фрэнсис переехала ко мне – и у меня до сих пор куча вопросов к самому себе на эту тему – вещи стали пропадать с максимальной скоростью, а мне только и оставалось, что оставаться в том, что успел перехватить днем раньше. Хоть какая-то одежда, потому что судя по всему у моей бывшей ее просто не было. Ну и естественно, все еще не понимаю, как вообще оказался в отношениях с девушкой, которой подавай дворец с бассейном, автомобильный завод и «черный русский». Абсолютно ничего не понимающая в моде, как и в том, что все эти глупые «хочу» абсолютно несовместимы друг с другом. И как я не понимал до этого момента настолько отвратительным был мой выбор. И сейчас даже не стыдно говорить об этом, точнее, говорить о ней в подобном тоне, забыв на мгновение простое правило - она была моим выбором. Его сделал я. Никто другой. Только я. И да. Это было вульгарно, мерзко и пошло. Фу, боже. Меня сейчас вырвет. Не гнушаюсь озвучить свои мысли Бенедетте. Рассказываю про футболки, про то, что из себя представляла эта девушка и еще раз – да-да – извиняюсь. Замечаю, как внимательно она смотрит на меня в момент моего рассказа. Так внимательно, что отвожу взгляд и от сумбура в голове прежний голод отступает, и даже кусок в горло не лезет. Хочется заткнуть рот самому себе и сидеть молча, а то еще чуть-чуть и начну рассказывать то, о чем ни одному адекватному человеку знать не стоит.
[indent] - Как я могу быть против того, что ты будешь носиться по своему номеру и собирать свои вещи? – ухмыляюсь в ответ на ее комментарий, но, кажется, она этого не замечает. Пакет со льдом остается в моей руке и перекочевывает куда-то в сторону – пальцы изрядно подмерзли, но я не в том положении, чтобы жаловаться на подобный дискомфорт. Гаргари начинает перемещаться по номеру, в хаотичном порядке, из одного угла в другой, заставляя следить за ней еще более внимательно – зачем я так и не понял. Просто слежу за тем, как плавно и быстро она двигается по комнате, не могу сдержаться, чтобы не скользнуть взглядом по спине и ниже, в очередной раз отметив про себя о том, какие роскошные у нее ноги, да и вид сзади – эй, эй, эй притормози, ковбой. Встряхиваю головой, встаю с места, чтобы отвлечься и избавиться от всего лишнего мусора, оставшегося после нашего скромного ужина. Мы же обсуждали сценарий, верно? Я ничего не перепутал? Напрягаю слух, улавливаю обрывки фраз. Заставляю самого себя задуматься. – Нарцисс звучит гораздо лучше, мне кажется Остина это очень заденет, а то как он себя преподносит, ну, простите леди, вы, конечно, ничего, но все-таки главная сучка на сцене – это он, - произношу это уже примерно представляя, как это будет выглядеть со стороны и что нужно сделать и как вести себя в момент, когда будет сниматься эта сцена. – Нарцисс – идеально к нему подходит, ну, по крайней мере так мне показалось в момент первой читки, а дальше, как говорит Мёрфи «все будет зависеть от вас», - мусор летит в ведро, которое нахожу благодаря своему местному навигатору. Наверное, справился бы и сам, но... подождите-ка, а как она так ловко перескочила с тему на тему и с обсуждения сценария оказалась мыслями тут. Как она поняла? Вопрос, который требует ответа, но, наверное, не первоочередной. – И почему ты думаешь, что Калисто скромная робкая девочка? Мне кажется она весьма боевая дамочка, не каждая сможет вытерпеть настолько наглое поведение Остина и все эти, - осекаюсь на мгновение, чтобы подобрать правильные слова, - выходки и словечки, - вроде бы, все вполне логично и понятно. Остин совсем не трудный персонаж – нужно просто понять его логику, прочувствовать и дальше... Обычно это происходит после первого дня съемок. Вечером чувствуешь себя, словно погибший солдат во времена Вьетнамской войны. Но это лишь пару минут, пока не окажешься головой на мягкой подушке и не начнешь подробный разбор всех своих косяков и возможных вариантов улучшений себя, своей игры и своего персонажа – при условии, что последнее важнее всего.
[indent] Отзываюсь на ее просьбу помочь сразу же, не озвучивая согласия вслух. Перемещаюсь по номеру, едва не врезавшись в стоявшую ко мне спиной девушку – надо завязывать засматриваться на нее, и может быть сбор вещей как раз поможет отвлечься. Книги и какая-то мелочь. Дергаю ручку комода, опускаю голову, киваю в ответ на продолжающиеся комментарии девушки насчет ее маленькой придуманной импровизации. Замираю от того, что вижу. Чувствую неловкость и одно сплошное – блять – которое неоновой вывеской горит в голове, мигает и сводит с ума. Нижнее белье теперь так называют, может я просто чего-то не знаю? Не успеваю даже вздохнуть – видимо мое замершее состояние сложно было не заметить – как Гаргари оказывается рядом со мной в ту же секунду. Грохот закрывающейся полки комода, и она максимально близко передо мной. Если бы не тусклый свет – она бы сто процентов сейчас видела цвет моего лица – хуже было только лицо Фрэнсис в момент последнего бешенства. – Я... прости, я... - мямлю что-то непонятное, почти неразборчивое. Отсчитываю полку, понимаю, что не мог ошибиться, и то, с каким ускорением она достигла меня моментально откидывает вариант намеренности и продуманности этого действия. На лице читаю стыд и испуг – сам, наверное, сейчас выгляжу точно так же. Делаю шаг назад, какой-то странный и нелепый, словно качнулся из стороны в сторону маятник старых часов, а вместе с ними качнулась вся моя нервная система. Ликующее «я» внутри меня подпрыгивает на месте в момент, когда рука девушки касается моего лица. Облизывает палец. Я чувствую, как сердце пропускает первый удар. Затем облизывает губы. Сердце пропускает еще один удар, а я на мгновение забываю дышать. Облизываю губы в ответ, еле сдерживаюсь, чтобы не смахнуть пальцами невидимые, возможно все еще оставшиеся на моем лице, остатки шоколада. Чувствую себя нелепо, будто я на первом свидании. Мне же не одному это показалось? Не я один сейчас отчетливо чувствую, как рассудок машет ручкой, с пожеланиями счастливо оставаться, и в тоже время твердит и умоляет не портить отношения на корню. Съемки еще не начались, а мы уже вляпались по самое не балуй. И, черт, мы же пока ничего не сделали. Подумаешь, она вытерла с моего лица шоколад. Подумаешь облизала палец. Подумаешь я прямо сейчас максимально медленно тянусь к ней, чтобы попробовать ее губы на вкус. Стоп. Стоп. Стоп. Стоп!!!!! Но этот сорвавшийся с рельс и летящий прямо в бездну локомотив уже не остановить. И этот самый локомотив – я, который продолжает максимально медленно сокращать расстояние, пока наши губы не соприкоснутся. Мы же вещи собирали. Мы же обсуждали сценарий, а до момента отыгрыша подобной сцены еще совсем далеко. Тогда какого черта мы творим прямо сейчас?
[indent] Объяснить это просто невозможно. Я не хочу, чтобы это прекращалось и в тоже время не хочу продолжения. Все мое нутро вопит о том, что прямо сейчас я совершу самую главную ошибку в своей жизни – вторая его часть буквально насмехаясь напоминает о том, что главная ошибка сегодня осталась в статусе бывших, а здесь и сейчас просто химия на каком-то космическом уровне. Потому что позволяю себе сделать шаг вперед, чтобы прижать ее к комоду. Цепляюсь пальцами за талию, притягиваю к себе, в противовес предыдущему своему действию. Чувствую руки на шее, чувствую, как тянется ко мне, не отстраняется и, кажется, не собирается это делать. Не чувствует того же смущения, что и я? Наверное, чувствует. Потому что как ни крути, даже несмотря на эти чувства – я продолжаю тянуться к ней, за следующим поцелуем. Мягком и ненавязчивом, ни к чему не принуждающем. В противовес рукам, которые притягивают к себе, в попытке остановить, если вдруг решит отстраниться. Молчу, потому что за каждым моим словом начнется катастрофа и даже схлопнувшаяся вселенная покажется детским лепетом по сравнению с тем, что может произойти. Да и губы, благо заняты. Но стоит мне на секунду отстраниться, чтобы взглянуть в ее лицо – внутри что-то щелкает и так громко, что кажется, будто это был выстрел перед началом забега. Одним рывком лишаю ее майки, в ответ на что толстовка, стянутая с меня через голову, оказывается там же – где-то на полу в районе наших ног без права на возвращение обратно на тело. Контакт обнаженных тел срывает башню окончательно. Я делаю шаг назад, тяну ее за собой, еще один, чтобы оказаться напротив друг друга, но на этот раз – спиной идет уже она. Не разрывая контакта губ, шаг за шагом в сторону дивана, где мы сидели недавно. Меняем маршрут, оставляя затею с диваном в стороне, к кровати, уже не стесняясь срывать друг с друга одежду, как обозленные животные. Гремит пряжка моего ремня, мои пальцы нащупываю пуговицу на ее джинсах, расстегиваю, но не снимаю. Еще шаг вперед, чтобы опрокинуть ее на кровать, с каким-то глухим стоном, в момент, когда мои губы скользят по шее ниже, найдя идеальный для себя способ перемещения. Ниже по коже к ключицам, на плечи вычерчивая губами каждый миллиметр и натыкаясь на лямки бюстгальтера. Не тороплюсь обнажать ее полностью. Возвращаюсь тем же путем, плавно и медленно, наслаждаясь тем, как она выгибает шею, подставляя ее под мои губы. По подбородку к губам, оставляю еще один поцелуй, пока руки расправляются с джинсами. Неудобно стягивать их одной рукой, а жажда почувствовать тепло ее тела полноценно становится с каждым рывком все сильнее. Начинаю злиться и из-за этого вынужденно отстраняюсь от нее. Встречаюсь с помутневшим взглядом, не отвожу глаз в момент, когда тяну на себя ее джинсы уже двумя руками. Без ее помощи не справился бы, но слова благодарности ни к чему. Сейчас важна динамика и эмоции, такие сумасшедшие, что сложно представить иной вариант развития событий вместо того, что происходит прямо сейчас. Не запрещаю ладонями изучающе скользить по телу, в мягких прикосновениях находить опасные точки на теле, которые заставляю ее ежиться и рвано дышать мне в губы в момент, когда тянусь за следующим поцелуем.
[indent] Пальцы уверенно держатся за мою шею, путаются в волосах, притягивают к себе ближе каждый раз, когда меняю направление губ и заставляю рассыпаться по телу сотню мурашек. Ладонь скользит ниже, по груди, еще ниже по животу, чтобы в очередной раз наткнуться на ткань нижнего белья, которое сейчас не вызывает прежнего смущения или ступора. Знаю, что с этим нужно делать, знаю, что нужно делать с девушкой, которая выдыхает, не сдерживая стон в момент, когда пальцы скользят еще ниже. Под тонкую ткань, касаясь откровенного возбуждения и вырывая с губ еще стон. Прямо в мои губы, которым позволяю этот самый стон забрать. Каждый из них, следующий за первым в унисон скользящим по влажной коже пальцам. Отрываюсь от нее, опускаюсь губами ниже по шее, туда, где первый раз услышал такой откровенный стон, с первого раза попав в эрогенную точку и не спеша выпускать ее из виду и плена губ. Позволяю стонам рваться наружу громче, рвать воздух на части и услаждать мой слух каждым из них. Снова и снова, слушать, как завороженный, наслаждаться откровенным безумием, которому поддаемся вдвоем. Даем волю собственным чувствам, которых в ней предостаточно – по крови, во мне – по человеческой тупости и нежеланию ждать дольше положенного времени. Я часто слышал, что итальянцы эмоциональные и страстные натуры, но не думал, что такая чертовская страсть может возникнуть из одного безобидного действия. От одного взгляда. От одного прикосновения языка, которое стало точкой невозврата и подвела меня к черте, которую переступил с закрытыми глазами. Мыслей о то, что будет завтра или через неделю не осталось, потому что каждый последующий стон выбивает их из моей головы так далеко, что не достать. И чем громче она становится, тем медленнее становлюсь я, наслаждаясь происходящим с больным упоением. И не позволяя себе даже задуматься о том, что с Фрэнсис было совсем не так. Не позволяю себе даже вспомнить о ней в этот момент, хотя, наверное, можно было бы сказать о том, что не пытаюсь сейчас получить капельку жалости или женского внимания, потому что оказался в рядах идиотов, которых обводят вокруг пальца. Я не могу даже думать о ней, потому что знаю – это моментально вызовет во мне рвотный рефлекс. Да и зачем думать, если под моими руками сейчас тает девушка, которая, я уверен, на вкус будет лучше любого итальянского джелато.

[indent] Я не занимался танцами в детстве. Больше делал упор на работу над собственными эмоциями, чтобы взять под контроль каждую из них и уметь ими управлять. На сцене, на съемках, да и просто в жизни – это оказалось невероятно полезным качеством, впрочем, каждому актеру известен навык. Но, даже при условии своего неплохо актерского мастерства, в силу своих... обязанностей, должен был знать и уметь, как работает система танца, как нужно правильно двигаться, чтобы не казаться коровой на льду в тот момент, когда напряжение и без того сильное подогревается критичными фразами режиссера или кого-то на съемочной площадке. В середине своей актерской карьеры, когда Мерфи дал непрозрачный намек о том, что мне предстоит не одна сцена с танцем и, в конце концов, все же пришлось сходить на курсы, чтобы меня научили двигаться так, как полагается. Небывалый успех дал мне стимул продолжить занятия и, я же так люблю развиваться во всех областях, которые рано или поздно вернутся мне бумерангом из положительных отзывов или предложений о работе. Не была стимула засветиться для всех, блистать и быть на слуху у каждого, но была жажда засветиться в собственной голове.
[indent] То, что происходит между нами – будто заранее отрепетированный танец. Каждое движение сперва быстрое, будто вбирающее в себя всю страсть, которая вспыхивает молниеносно и также, подобно молнии, которая гаснет в непроглядной тьме, а она в свою очередь может нарушаться лишь раскатами грома. Как и тишина между нами нарушается лишь звуком непрекращающихся поцелуев и тихих стонов. Она не стесняется показать мне себя с этой стороны, не стесняется быть искренней и честной, показывая мне, что ей нравится, а что нет. Кажется, по второму пункту я еще ни разу не попал и могу спокойно засчитать себе тройной успех. С каждым движением, и опускающимся поцелуем она становится громче, притягивает меня к себе, в надежде урвать еще один поцелуй. Всепоглощающая страсть утихает, прячется в груди каждого из нас, чтобы набрать силу и впоследствии снести все до основания. Разжечь огонь такой силы, который невозможно будет остановить или предотвратить, да и вряд ли хоть один из нас на это подпишется. Не спешу, наслаждаясь каждым поцелуем и последующим стоном. Не хочу нарушить это невесомое чувство наслаждения, словно в один момент все изменилось и вместо нас, диких и бешеных, срывающих друг с друга одежду появились новые, спокойные и аккуратные люди, которые хотят насладиться сладким десертом, собирающийся воедино из каждого поцелуя или прикосновения. Чувствую, как ногти впиваются в мои плечи, ловлю в темноте ее взгляд, чтобы убедиться в том, что все делаю правильно, потому что невозможно подделать каждый из стонов, рвущихся с ее губ, как откровенное признание такого желанного поражения. Облизываю губы, сдерживая в себе порыв потянуться за следующим поцелуем. Попробовать на вкус собственное имя, которое со стоном вырывается наружу. Нависаю над ней, не меняя положения рук. Продолжаю касаться ее откровенного возбуждения, оттягивая как можно дольше момент ее неминуемой разрядки. Впрочем, не уверен, что оттягиваю, а не назло кому-то иллюзорному делаю наоборот. Мягкое прикосновение губ на губах, ниже по коже шеи. Наслаждаюсь каждым ответным прикосновением и рвано выдыхаю в момент, когда чувствую, как оставляет на мне такую откровенную метку, которую просто невозможно будет скрыть, которую будет видно невооруженным глазом любому, кто хотя бы раз взглянет в мою сторону. Плевать. Мне сейчас настолько потрясающе хорошо, что плевать на мысли и мнение чужих людей, плевать на то, что обо мне подумают, или что скажут – мне, человеку, который не может быть вне взглядов папарацци или фанатов. Это была бы новость номер один, для всех тех, кто жаждет поймать меня в момент какой-нибудь неприятной грязи, абсолютно забывая о том, что я блять тоже человек и имею право, как на ошибку, так и на свою личную жизнь. Не обязан отчитываться почему не смог или не захотел зарегистрировать официально свой брак с Робертс или по какой причине сегодня с таким грандиозным скандалом (надеюсь, все же, что нет) ушел от Фрэнсис. Это, мать вашу, моя личная жизнь. Какой бы она ни была, с кем бы они на была. И как жаль, что ни одному из нас не победить в этой ненужной информационной войне, да и сейчас я вряд ли смогу подумать о чем-то, кроме Бенни, которая вновь целует меня, выбивая к чертовой матери все лишнее. Хочу закрыть свое сознание, избавить себя от ненужного, чтобы целиком и полностью переключиться на нее. Такую потрясающую, такую горячую и стонущую под моими руками с каждым движением все громче. Готовлюсь сорваться прямо сейчас, не останавливаться в продолжении пытки, которую устроил для нее.
[indent] Но отрезвляющий укус заставляет меня замереть. Пытаюсь выцепить ее лицо взглядом, чтобы скинуть с себя неуверенность и мысли о том, что сделал что-то не так. Отвлекаюсь, теряю хватку и в ту же секунду оказываюсь прижатым лопатками к кровати. Рваный выдох с моих губ срывается почти сразу, а дыхание теряет способность восстановиться и стать прежним, когда вижу ее изучающий взгляд на себе. Облизываю губы, хочу податься вперед, чтобы поцеловать ее, утянуть за собой и не позволить сбросить ни с себя, ни с нее волну возбуждения, которая держит крепко и не отпускает. Перекрывает мне возможность двигаться, продолжает изучать так долго, что становится стыдно и неловко от того, что нахожусь в таком положении – откровенного поражения перед девушкой, которую не знаю от слова совсем. Рукой не останавливаясь поднимаюсь выше. Очерчиваю контур ключиц, цепляюсь за шею, еще чуть-чуть и буду готов вцепиться в нее мертвой хваткой, но вместо этого поднимаюсь еще выше. Глушу в себе порывы делать все быстро, резко, торопиться и опаздывать, словно впереди не целая ночь, а жалкий час, а дальше все превратится в пыль. Пальцами очерчиваю контур челюсти, выше по подбородку, к нижней губе, чтобы коснуться их – таких желанных. Не могу поцеловать, так хотя бы прикоснусь. Почувствую их упругость, зажгу желание с новой силой, буду намеренно вынуждать опуститься ниже и позволить мне поцеловать ее. Но она находит выход из ситуации, когда приоткрывает рот, позволяя мне оказаться внутри. Замираю, не позволяю себе отвести взгляда от того, что в таком великолепии предстает передо мной. Облизываюсь, словно это спасет меня от пожара, бушующего в груди и в каждой клеточке тела. Не помогает. Становится только хуже, стоит ей оказаться чуть ближе ко мне, будто показывая, что может предложить и не пожалеет о том, что сделает это. Рваный вздох срывается с моих губ в момент следующего прикосновения. Не могу сдерживать в себе эти эмоции, стоны, которые звучат в унисон с ее болезненным желанием.
[indent] Опускается ниже, заставляя меня вздрагивать от такого обжигающего контакта горячих губ с моей обнаженной кожей. Чем ниже опускается, тем сильнее начинаю гореть изнутри. Прикрываю глаза, мечтаю вытянуться так сильно, чтобы заныл каждый нерв в находящемся и без того сильном напряжении теле. – Господи, - ее губы тормозят на поясе джинс, чувствую ее зубы на ткани, поднимаю голову, чтобы убедиться в этом и сорваться в абсолютно неконтролируемое и не подвластное ничему желание. Хочу ее. Хочу чувствовать ее губы на себе, ее руки на своем теле, хочу слушать и слышать, как она стонет, стараясь сложить звуки в слова и попытаться вновь произнести мое имя. Рывком дергаю пуговицу джинс, избавляюсь от всей лишней одежды, которая сейчас только мешается, становясь невыносимым препятствием между мной, ею и нашим общим желанием споткнуться, упасть и больше не вставать. И вновь дорожка из поцелуев. Скольжу руками по ее телу, не желая останавливаться или прерывать контакт рук и тел. Не дает мне освободить ее от бюстгальтера, от чего еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Любопытство и интрига подогревается ее следующими прикосновениями. Ослабляю хватку, чтобы дать ей возможность закончить начатое. Стон срывается с губ, стоит ей только прикоснуться ко мне. Чувствую себя в ловушке, в которую загнал сам себя. Такая же, в которую поймал ее совсем недавно, когда так откровенно доводил до потери рассудка. Медленное движение вниз, следующее за ним вверх и мой несдерживаемый стон, который снова не могу держать при себе. Не стесняюсь собственных ощущений, даю ей возможность почувствовать, что хочу ее не меньше, как будто недостаточно сейчас того, что она и так слышит вокруг себя и чувствует под своими руками. Задыхаюсь, глотаю жадно воздух, когда губы заменяют ладонь. Закрываю глаза, отдаваясь целиком и полностью на волю ощущений и, на ее волю. Пусть делает, что угодно, лишь бы не останавливалась. Захочет пытать – пусть пытает, потому что это – самая лучшая пытка, которую только может придумать человек. Цепляется за мою руку, укладывает на свою макушку, дает возможность почувствовать приятную частичную власти. И эта власть не вызывает во мне эгоистичного желания управлять ей или подчинять себе – зачем это нужно, если все понятно и без лишних движений – я в ее власти, она целиком и полностью в моей. Поддается на каждое мое движение, заставляет сорваться в пропасть, рассыпаясь в стонах наслаждения. Сжимает губы чуть сильнее, будто читает мысли, и пытается воплотить каждую больную фантазию вживую. Хочу вцепиться пальцами в ее волосы, но не могу, потому что все силы бросаю на попытку держать себя на плаву до тех пор, пока не окажусь внутри нее. Ласково провожу по голове, сжимая волосы чуть сильнее в момент следующего ее рваного движения. Повторяю за ней следом, уже не замечая того, что направляю сам. Отдаюсь собственному желанию, бросаюсь в омут с головой. Пребываю в немом восхищении от нее, от каждого ее действия и уже не позволяю себе думать о том, что совершил ошибку, когда решил поцеловать ее. Все проблемы кажутся мелкими и незначительными, запираются на задворках сознания и сейчас не имеют ни одной возможности выбраться наружу. Такая жадная в своих действиях, выравнивает нас на уровне приближающему разрядку и обрывает, не позволив ее получить. Отстраняется, кажется, через секунду начнет кричать от восторга и радоваться, что ей удалось довести меня до состояния полного сумасшествия. Это какое-то издевательство, но... господи, как же хорошо.
[indent] Дает мне передышку, такой необходимый отдых, чтобы совсем скоро поменять нас местами снова. Делаю то, что хотел все это время, с прежней жадностью впиваюсь в ее губы, не давая возможности отстраниться. Это чистый кайф – смотреть на то, как меняются эмоции на ее лице в момент, когда вновь нависаю над ней. Опускаюсь ниже, чтобы коснуться губами шеи, оставляю влажную дорожку, непрерывно веду ее ниже, к ключицам, чувствуя, как вновь цепляются пальцы за мои волосы. Не дает мне возможность отстраниться всякий раз, как пытаюсь сделать вдох и горячим дыханием обжечь ее кожу. Неумолимо тянусь ниже, не желая заканчивать наши фантастические прелюдия. Они – то, что больше не повторится никогда. Никогда прелюдия между нами не станут такими горячими и, главное, первыми. Остальное – об этом даже думать сейчас не смею – возможно будет уже не тем, впрочем. Зачем думать наперед о том, что будет, если я не уверен, даже в завтрашнем дне. Возможно я умру сегодня под ее руками или в ее же объятиях, получая не один мощный оргазм. Но пока опускаюсь ниже – не могу думать ни о чем, кроме возбужденной кожи и вздрагивающего под моими губами тела. Опускаюсь ниже и ниже, следую за руками, которые не стесняются изучать изгибы ее тела. Натыкаюсь пальцами на тонкую ткань нижнего белья и удивленно отстраняюсь до сих пор не понимая, как так вышло, что оно все еще на ней. Оставляю поцелуй возле кромки белья, хочу стянуть пальцами, но в последний момент меняю собственное решение. Цепляюсь губами за ткань, тяну на себя, пуская в ход уже зубы. С первого раза не удается избавиться от него совсем, но, чтобы не портить этот необычный момент, помогаю себе пальцами. Выпрямляюсь, не мешая ей размещать ноги у меня на груди, и наслаждаюсь этим, подтверждая едва различимым стоном, когда чувствую, как пальцы ноги упираются мне в грудь. Наконец-то могу беспрепятственно снять с нее мешающую ткань окончательно. Белье теряется где-то в стороне, а я, не обращая внимания на это уже скольжу губами по мягкой коже ног. Поднимаюсь выше, позволяю ей наблюдать за тем, что делаю. Сгибает ногу в колене, вместе с тем, как я опускаю ее обратно на кровать. Еще один поцелуй на ее колене, опускаюсь дальше по бедрам, мягко перемещаюсь на внутреннюю сторону, чтобы через мгновение опуститься еще ниже, и попробовать ее на вкус. Ловлю ее обезумевший взгляд, едва позволяю себе отстраниться. Переключаю все свое внимание на такое вопиющее возбуждение, снова и снова касаюсь языком влажной кожи, в надежде забрать себе как можно больше. Выписываю непонятные символы, будто пытаюсь тем самым достучаться до нее, донести какую-то важную мысль, и в ответ получаю такие похотливые стоны, от которых намеренно скольжу глубже языком, проникая внутрь. Цепляюсь пальцами за бедра, хочу, чтобы прижалась ко мне полноценно и не смела отстраняться до тех пор, пока я не почувствую преследующий ее по пятам желанный оргазм. Закидываю ноги себе на шею, оказываюсь прижатым почти вплотную. Не хочу слышать ни слова сопротивления, только стоны, которые на клочки рвут воздух. Он дрожит под нами, каждая клеточка тела дрожит, жаждая получить необходимый и такой логичный финал. Еще чуть-чуть. Дождаться момента, когда она вцепиться в мои волосы пальцами так сильно, что не смогу сдержать недовольного рыка.
[indent] Отстраняюсь, не позволяя ей сбрасывать с себя возбуждение. Держу в напряжении вновь руками, развожу ее ноги в сторону, а свободной рукой подтягиваю к себе. Склоняюсь над ней, желая оказаться еще ближе, касаюсь губ в поцелуе в момент, когда теперь уже двумя руками приподнимаю ее, чтобы сократить расстояние и мягко оказаться внутри. Глухой стон мой, ее такой же с придыханием нарушается звуком надрывающегося поцелуя. Замираю, не позволяя себе двигаться, хотя хочу этого больше всего на свете сейчас. Но вместо этого приближаюсь еще ближе, этим движением заставляю ее вновь застонать, и пропустить этот стон через мои губы, вдоль по всему телу. Хочу извиниться за свою медлительность, но, очень надеюсь, что она поймет, почему я это делаю. Почему остановился, почему так сильно хочу ощутить ее, весь ее жар и желание, которое только вынуждает нарастить темп. Но вместо этого плавное движение вперед со следующим стоном. Утопаем в эмоциях и поцелуях, в мягких прикосновениях, абсолютно противоположных такому страстному началу. Скольжу пальцами по ее лицу, по вискам, ниже на скулы и щеки, чтобы притянуть к себе и вновь плавно двинуться вперед, со следующим поцелуем. Прижимается ближе, проводит пальцами по коже, не выпуская острые ногти, которые сейчас уже, наверное, рвали бы кожу, если бы не единое желание почувствовать все с маниакальным желанием получить от каждого движения наслаждения. Мы словно садимся на качели и каждое движение то поднимает нас наверх, то резко опускает вниз. С каждым мягким движением вперед стоны становятся ярче и уже не могут быть заглушены в плечах, локтях и в поцелуях на шее. Мы сами виноваты в том, что так долго тянули, что не позволили себе окунуться в это ощущение с головой в самом начале, и будто надеялись, что сможем оттянуть это до последнего. Нет, не сможем. И каждое поступательное движение вперед тому доказательство. Не могу быть медленным, хочу быстрее, потому что каждый толчок становится для меня самой настоящей пыткой. Но упрямо оттягиваю этот момент, и не могу сопротивляться приятному чувствую, когда ее пальцы скользят по моей спине, снова и снова притягивая ближе к себе, чтобы со следующим поцелуем поделиться со мной своим самым сокровенным. Стонами, которые звучат только для меня.

[indent] Она сводит меня с ума. Медленно и верно весь мой разум и рассудок покидают меня, и чем дальше, тем меньше остаётся контроля. Я не позволяю себе думать о последствиях, не думаю даже о том, что буду делать через минуту или как, например, буду смотреть ей в глаза утром, когда мы вместе поедем в аэропорт на съемки. Сейчас меня это не волнует. Сейчас все мое внимание переключено на плавность движений и каждый стон, срывающийся с ее губ в ответ. Я не могу сдерживать в себе эти же эмоции. Чем дольше продолжается пытка там громче мне хочется стонать от наслаждения, которое испытываю рядом с ней, вместе с ней. Ощущение, будто вся она, ее тело, даже звук ее голоса были созданы для того, чтобы доставлять мне какое-то маньячное удовольствие. Я не знаю ее от слова совсем, не знаю о ней ничего, кроме имени и ее любви к работе, к тому что она делает и создает. Честно признаться, даже не смотрел ее работы, да и вряд ли смогу, так же, как никогда не пересматриваю работы с собой. Говорят, это отлично помогает проследить все ошибки и недоработки, но это - единственное, что я сделать не в состоянии. Хотя нет, есть ещё кое-что. Я не в состоянии сопротивляться ее желанию и этим порывам страсти, которые бессовестно рвутся наружу. Позволяю поменять нас местами, позволяю ей оказаться сверху, чувствуя теперь ее еще более остро. Тянет на седым заставляет выпрямиться, от чего ещё один стон срывается с моих губ. Каждая клеточка моего тела горит под ее прикосновениями, от этой близости сносит крышу и разговоры о разуме и рассудке кажутся просто какой-то нелепой попыткой самоиронии.
[indent] Все потеряно. Я потерян для этого мира, но определенно точно найден для неё. Потому что под ее руками мое тело ведёт себя иначе. Меня возбуждает все в ней, от того, как она двигается, до того, как дышит и целует, жадно забирая кислород с моих губ. Обхватывает ногами, предоставляя мне возможность сильнее вцепиться в ее бедра. Двигается на мне, задавая свой ритм и темп, а мне только остаётся подстроиться под него и помогать, потому что теперь хочу чувствовать ее еще сильнее, еще острее, быстро и глубоко, так чтобы сводило не только ноги и низ живота, но и все тело. Это невозможно. Это просто какое-то безумие или помешательство, но это настолько прекрасно, что хочется верить в правдивость происходящего. Это точно не сон. Эти поцелуи, такие горячие и жадные. Страсть, в один момент сменившая нежность - такое настроение мне нравится куда больше. Оно соответствует нашему началу и моему вечно взбалмошному настроению. Я пытался быть джентльменом, обходительным, но ведь главное сейчас ее собственное желание, и тот факт, что я учитываю каждое из них. Она хочет вот так. Я хочу тоже. Чувствовать ее, целовать также жадно, рычать, когда пускает в ход ногти, рвущие кожу и оставляющие такие откровенные полосы на теле. Становиться непростительно громким в ответ на то, как продолжает драть кожу, словно кошка, и стонет так громко, заставляя меня чувствовать себя секс-королём этого гребаного мира, перекрывая все то дерьмо, которым меня так откровенно поливала Фрэнсис за спиной. Все обнуляется, на место прежней информации приходит другая и небольшая уверенность в себе, которая становится все крепче с каждым толчком, с каждым стоном и каждой царапиной на моей спине и плечах. Целует шею, заставляет выгибаться меня, как жаждущего ласки кота. Чувствую, как впивается губами, оставляя откровенную метку. Не мешаю ей сделать это. Хочу и сам избавиться от любого другого постороннего вмешательства, добровольно позволяю ей пометить себя. Не живу по принципу «в омут с головой», но именно ей хочу и могу позволить подобное. Вряд ли гримеры обрадуются подобной подставе, но в тоже время вряд ли осудят. Наша команда давно с нами работает и знает буквально все. Но только я знаю, что происходит здесь и сейчас. Только я знаю, как она сходит с ума вместе со мной. Только я слышу, как она шепчет мое имя, так красиво произносит его, смешивая со следующим стоном, что, наверное, теперь не смогу слышать его из ее уст спокойно, как раньше. Буду непременно вспоминать этот момент, эту ночь и то как стремительно мы упали вниз, разбившись об оргазм, накрывающий с головой сильнее, чем когда-либо. Впиваюсь пальцами в ее бедра, не позволяю остановиться ни на секунду, вынуждая дрожать, но продолжать двигаться на мне, снова и снова.
[indent] С измученным стоном замираю, борюсь с желанием задрожать так открыто, будто всю ночь стоял на морозе, а укус в плечо отрезвляет лишь на мгновение. Облизывает кожу, будто пытается извиниться, в ответ на что прижимаю ее к себе еще сильнее. Хочу дать понять, что не испытываю гнева или что-то такое, что могло появиться сейчас в ее голове в ответ на такое действие. Шепчет в самые губы о своих желаниях. Снова заводит меня, буквально одной фразой. Неосознанно вновь сжимаю пальцами ее бедра, тяну к себе, ладонью поднимаюсь выше по спине, еще выше, к плечам, по шее, к подбородку. Притягиваю к себе, к своим губам, хочу снова поцеловать ее. Хочу и делаю это. Без прежнего натиска, возвращаюсь к спокойному ритму. - Ты же понимаешь, что такие вещи нельзя говорить мужчине, - притягиваю к себе снова, веду ладонь ниже по шее, на ключицы. Вывожу каждую пальцами, будто пытаюсь запомнить их очертания, а затем намеренно опускаюсь ещё ниже, к животу. Бенни вздрагивает, выпрямляясь и привлекая все мое внимание к ее реакции. Тянусь к ней за следующим поцелуем, обещающий быть глубоким и наполненным страстью, но торможу в самый последний момент и оставляю его едва ощутимым на губах. Пальцы скользят ниже по животу. Держу ее и себя на каком-то контрасте, от которого сам постепенно начинаю терять рассудок, умоляя мысленно прекратить эту невозможную пытку. Я тоже хочу ее. Еще и еще. Хочу теряться в этих ощущениях, в этом наслаждении как можно дольше. Целовать ее так же жадно или мягко и нежно, быть с ней и для нее сейчас кем угодно, лишь бы как можно дольше оттягивать этот момент, растянуть эту ночь настолько, насколько это возможно. Тяну на себя, на кровать, переворачиваю на бок, чтобы оказаться к ней лицом к лицу. Еще один поцелуй на губах, прижимаю к себе ближе, чтобы чувствовать ее тело так близко к себе и вспыхивать стоит нам едва соприкоснуться. Скольжу рукой по плечу, ниже по талии, очерчивая ее потрясающие изгибы, еще ниже к бедру, чтобы подтянуть одну ногу и уложить на себя, заставить буквально обвить меня, намеренно подтягивая ближе, ведь она полностью разделяет мое желание быть еще ближе. Тянусь к ее губам за еще одним поцелуем, отстраняюсь, не давая ей того желаемого, за чем она продолжает тянуться. - Как ты хочешь? - вопрос, срывается с моих губ неожиданно даже для меня самого. Тянусь к губам снова, мягко веду линии по талии, ниже на бедро, вычерчивая каждый миллиметр пальцами. Демонстрирую вариант, который могу предложить. - Или, - руки действуют быстрее, чем успеет сообразить мозг. Поворачиваю ее к себе спиной, дергаю за бедро, вынуждая выгнуться ко мне навстречу и оказаться как можно ближе. Пальцы сжимают кожу, отчего тело выгибается еще сильнее. Оставляю поцелуй на лопатке, выше на плече. Рука сползает с бедра выше, к груди, еще выше к шее. Сжимаю ее, еле сдерживаясь, чтобы не стиснуть контур челюсти. Слышу рваный выдох, в унисон бьющемуся как сумасшедшее моему собственному сердцу. Никогда не чувствовал себя настолько раскованным и спокойным, знаю точно, что не встречусь с ее непонимающим взглядом и что после этого она не посмеет пошутить или сказать что-то омерзительное в мой адрес. Хочу так. Хочу, чтобы дрожала от предвкушения. Она намеренно сменила темп нашей игры, намеренно драла мою кожу, мечтая вырвать всех демонов наружу. Сейчас я хочу показать ей их сам. Во всей их безумной красе.
[indent] Возвращаю ее к себе лицом к лицу. Не выпускаю шею из плена пальцев. Поворачиваю лицо так, как удобно мне, чтобы при тусклом искусственном свете с улицы рассмотреть все эмоции на ее лице. Тянусь к губам, но вместо поцелуя кусаю за нижнюю губу, будто пробуя на вкус безумие которое она может мне предложить. Рука с шеи спускается ниже по известному маршруту ключиц и живота. Между ног, касаясь естественно влажной кожи. Рычу от наслаждения тем, что чувствую прямо сейчас. Заставляю ее застонать мне прямо в губы, пропускаю этот стон через себя, не позволяя руке остановиться даже на мгновение. Чувствую, как сжимает руку бедрами, будто в доказательство тому, что и сама не хочет, чтобы лишал ее такого удовольствия. Но в моих планах продолжать эти пытки бесконечно. Тяну руку к себе, облизываю пальцы, глядя ей в глаза, возвращаю их на законное место, срывая с ее губ еще один стон. Выгибается мне навстречу, подставляет под жадные губы свою шею. Под моими прикосновениями горит каждый миллиметр ее кожи - вижу и чувствую это в том, как развязно она стонет, одним своим видом умоляя меня не останавливаться. Я не планировал, но кто сказал, что все будет так просто. - Хочешь попробовать? - глаза вспыхивают за секунду, отражая все то безумие, что испытываю сейчас сам. Облизывает губы, тянет мою руку выше, будто давая немое согласие на мое предложение. Мои пальцы критически близко к ее губам, приоткрывает рот, чтобы облизать мои пальцы, вызывая на моем лице нескрываемый восторг. От всего, что она делает испытываю этот восторг и чем дальше, тем больше мы сходим с ума. Делаем и творим что-то абсолютно безумное, не поддающееся логике и не соответствующее ни мне, ни ей - людям, которые сегодня днем были абсолютно нормальными. Что это за мания сумасшествия, что и когда произошло с нами - я не знаю. Я чувствую только прикосновение ее языка на своих пальцах и то, как тщательно она вылизывает каждый из них. Чувствую, как теряю связь с реальностью окончательно, как хочу избавить свои руки от ее губ, чтобы вновь прикоснуться к ней, но вместо этого тянусь к ее губам, заменяя пальцы своими губами. Скольжу языком, заставляя губы приоткрыться и в следующий момент схлестываюсь своим языком с ее. - Хочу тебя, - на выдохе, на грани потери рассудка окончательно. Дыхание сбивается, мозги вообще перестают соображать. - Сейчас же, - рычу ей в губы, вместе с этим сдавливая пальцами кожу бедер. Тяну на себя, вынуждая снова оказаться сверху. Даю ей возможность управлять процессом, получать то, что она хочет не меньше моего. С рваным выдохом откидываю голову назад, чувствуя снова ее изнутри. Развязный стон нарушает мелодию наших сбитых дыханий. Дергаю ее за руку ближе к себе, впиваюсь взглядом в ее обезумевшие глаза, пальцами цепляюсь за шею, чтобы приблизить к себе еще больше. Губами к губам, пропуская через себя каждый стон от того, что чувствую. От того, что чувствует она и не сдерживает своих страстных порывов и желаний. - Не сдерживайся, - рычу, цепляясь теперь обеими руками за ее бедра. Хочу, чтобы показала мне все, что может, что хочет. Хочу, чтобы позволила мне увидеть себя настоящую со всех развратных и невозможных сторон своей души. - Покажи мне себя со всех сторон, - на выдохе, со стоном, когда сжимает меня изнутри еще сильнее. Чувствую ее так остро что вот-вот сойду с ума. Это невероятно. Так горячо. Так развратно. Воздух надрывается нашими стонами, и она - больше не сдерживается. Упирается пальцами в мою грудь, двигается так, как хочет, а я только и могу, что направлять ее, потому что хочу еще сильнее. Глубже. Хочу почувствовать каждый миллиметр ее горячего тела. Хочу чувствовать ее всю. Каждый поцелуй, каждое прикосновение рук. То, как рвет кожу на груди, ниже до самого живота, оставляя красные борозды ногтями. - Не сдерживайся, - рычу снова в агонии от происходящего. Испытываю больное наслаждение даже от неприятных ощущений, которые завтра безусловно аукнутся. А сейчас - плевать. Чем сильнее дерет кожу, тем агрессивнее в своих действиях становлюсь я. Неправильная арифметика, полное отсутствие логики и сумасшествие. Одно на двоих.

[indent] Я окончательно сошел с ума, потому что никак иначе то, что происходит сейчас назвать не могу. Рычу, как дикий зверь в ответ на каждый скулящий стон и то, как рвут ногти кожу на груди. Не чувствую боли, она не доходит до моего воспаленного мозга сейчас - только стоны наслаждения, которые не сдерживает Бенни, ни, теперь, и я. Пальцы сжимают кожу бедер слишком сильно, так, что начинают неметь. Поддаю темп, буквально вынуждая ее насаживаться на меня еще сильнее, потому что это просто необходимо сейчас, вот прямо сейчас она должна прирасти ко мне или я не знаю, что сделаю. Сойду с ума. Свихнусь. Съеду с катушек. Вряд ли в таком состоянии я смогу отыграть хоть одну сцену, хотя, думать об этом сейчас даже не пытаюсь, потому что нет возможности думать от слова совсем. С последним рычащим стоном, срывающимся с губ вместе с остатками воздуха, который так мешается суженным до минимума легким все тело напрягается, словно стянутое тугими ремнями. А затем приходит долгожданное облегчение, вместе с горячим телом, что опускается на меня сверху, словно пытаясь таким образом проявить заботу или прикрыть от недоброжелательных взглядов, которых тут и быть не может. Набираю свежую порцию воздуха, выдыхаю, стараясь восстановить дыхание, которое напрочь сбито. Не только у меня. Бешено бьющееся сердце находит отклик в таком же бешеном ритме бьющегося сердца Бенни. Скольжу пальцами по ее плечам, смахивая прилипшие волосы. Чувствую мокрую кожу и испытываю от этого какое-то больное наслаждение, потому что это - итог нашей упорной работы, моей в частности. Пальцы скользят ниже по коже, возвращаясь обратно и проделывая этот незамысловатый путь несколько раз. Слышу, как зовет меня по имени, не отвечаю, но всем своим видом даю понять, что отлично слышу ее. Приподнимаю голову, чувствуя, как напрягаются вымученные мышцы, но не испытываю от этого какого-то дискомфорта. Скольжу пальцами по плечам, выше к макушке, чтобы мягко провести по волосам, будто в знак благодарности тому, что слышу и чувствую. Внутри столько спокойствия и такое неземное облегчение, что, казалось бы, я чувствую подобное впервые. Нет желания встать и уйти, потому что мне комфортно, мне не нужно искать оправдания собственному поведению и тому, общему, конечно же, желанию, которому мы поддались. Все было обоюдно, честно и сейчас секунды манящего наслаждения, под звук ее голоса, который так красиво зовет меня по имени. Закрываю глаза, чувствуя, как проваливаюсь в сон под ее равномерное дыхание и убаюкивающие движения собственных рук.
[indent] Поспать удалось совсем немного, видимо на меня слишком сильно влияет повышенная эмоциональность прошедшего дня. Эта стычка с Фрэнсис, побег от фанатов и... ладно завершение дня было приятным эмоциональным потрясением, от которого я бы точно не отказался ни тогда, ни сейчас, ни даже через год. Пытаюсь проснуться и соскользнуть с кровати так, чтобы не разбудить спящую рядом со мной девушку. Подтягиваю одеяло ей на плечи, позволяю себе сперва скользнуть взглядом по обнаженной коже и еле сдерживаюсь, чтобы не снять его совсем. Пусть поспит, ей тоже неплохо вчера досталось, при условии, что она еще с утренним перелетом, в отличии от меня. Благородство мой конек, но, говорить об этом я, конечно, никому не буду. Надеюсь Бенни не расстроится, если я на полчаса займу ее душевую и воспользуюсь одним из полотенец? Оборачиваюсь, чтобы спросить, но в последний момент вспоминаю, что решил не будить ее. Надеюсь, не против. Подбираю свои вещи с пола, которые вчера так эстетически красиво раскидали мы с Бенни. Сгребаю в одну кучу и ее вещи, закидываю их на кресло, стоящее рядом - нечего им валяться на полу - и скрываюсь в соседней двери, надеюсь, что не ошибся месторасположение душевой, но никаких других комнат я тут больше не увидел.
[indent] Проснувшись на час раньше прозвучавшего будильника я дал себе фору: сбегал за кофе на первый этаж, потому что прекрасно понимал, что будет чувствовать Бенни, проснувшись утром, да и сам был бы не прочь восполнить такой необходимый недостаток кофеина в крови, но самое главное: успел принять душ и даже успел вдоволь изучить остатки бордовых длинных следов на груди. Не знаю, как сразу их не заметил, а вот под струями воды и гелем для душа они стали максимально ощутимо саднить. Но, это не проблема - пройдут, главное, заранее успеть придумать легенду для гримеров, потому что я понятия не имею в чем буду сниматься в первой сцене. Будет забавно, если из-за меня съемки отложат на пару дней, но я уверен, гримеры шоу отлично справятся с какими-то царапинами, если когда-то им уже удалось устранить фингал, который мне оставила Полсон во время съемок третьего сезона. Со всеми бывает, тем более оговорок о том, что нельзя ни с кем спать во время съемок не было. В конце концов, мне не разбили лицо, что было бы гораздо сложнее приклеить к образу Остина.
[indent] Тянусь с поцелуем к ее губам, едва стоит услышать трель будильника. - Доброе, - отстраняюсь, чтобы надеть футболку, которую только-только нацепил на голову, но не успел опустить. На ее предложение реагирую незамедлительно, тянусь, чтобы оставить на губах еще один поцелуй. Как можно отказаться от завтрака в постель, а если этим завтраком станет она сама - так тут я вообще самый голодный в мире человек! Но озвучивать подобное вслух не стал - есть вероятность, что тогда мы не только опоздаем на самолет, но и на все съемки в целом, потому что не знаю, как и сколько мне нужно будет приложить усилий, чтобы оторваться от нее хоть на секунду. Спасибо ее сонному состоянию - сборы проходят быстро, а всю дорогу, вплоть до момента приземления самолета в аэропорту мы проспали, как будто не спали всю ночь. Ах да, так ведь все и было.
[indent] Теряю Бенни в момент заселения по трейлерам. Ей нужно поспать, поэтому не тороплюсь занимать собой все ее личное время, что хотел бы сделать буквально в тот момент, когда оказался один на один с самим собой. Стараюсь сдерживать все свои страстные порывы и желания, иду в сторону своего трейлера, чтобы закинуть вещи и воспользоваться небольшим перерывом, чтобы перекусить. Съемки начнутся лишь завтра утром, а сегодня - контрольная читка и возможность отдохнуть всему касту после перелета и перед следующим рабочим днем. Иду в сторону небольшого шатра, там непременно будет что перекусить и кофе, много кофе, который мне катастрофически необходим сейчас. Вокруг ни души, видимо все еще разбирают вещи и готовятся к отдыху, поэтому пользуюсь моментом тишины, наливаю кофе в бумажный стаканчик и делаю опрометчиво большой глоток. - Черт, - ругаюсь под нос, чувствуя, как сильно обжег язык. С кофе придется повременить, а сигнал мобильника отвлекает от него окончательно.
[indent] Тянусь к телефону, читаю первое смс, ухмыляясь такой откровенности. »А ты как думаешь?» - отправляю и тут же получаю следующее сообщение. Улыбаюсь, как сумасшедший, набираю ответ. «Если бы жили в одном трейлере, то наш коэффициент полезной деятельности был бы равен нулю. Вряд ли мы успели бы отснять хоть одну сцену, потому что я непременно не дал бы тебе выбраться из трейлера ближайшие недели три», - отправляю, жду ответа, словно завороженный. - Ты чего такой довольный? - посторонний голос вырывает меня из фантазий, которые так живо подогревались предыдущим сообщением Бенедетты. Откладываю телефон в сторону, экраном вниз, отвлекаясь на голос спрашивающего. - Ничего, - вру, глядя Финну в глаза. - Ой, да ладно, у тебя на лице написано все, - он тянется рукой к кофейнику, наливает себе в такой же бумажный стаканчик кофе. - Колись, - качаю головой в ответ. Никому не скажу, что было вчера, пусть пытает, не скажу. - Ничего такого, - не могу сдержать улыбку на своем лице, которая выдает меня буквально с потрохами. - Я смотрю вы сблизились, - бросает куда-то в сторону, не скрывая ухмылки. Сукин сын, как он так быстро все понял. - О чем ты? - включаю дурачка, в конце концов я актер и могу сыграть что угодно, и неважно, что у меня на лице буквально написано как близко мы успели сблизиться с новой приглашенной итальянской звездой. - О Гаргари, конечно же. Сложно было не заметить ваш общий приезд в аэропорт и то, как вы мило спали весь полет, как будто старая женатая пара, - ой иди в жопу, - смущаюсь от этих откровенных параллелей, опускаю глаза. Чувствую вибрацию по столе - пришел ответ от Бенни, поэтому тянусь рукой к телефону, чтобы нырнуть глазами в следующее сообщение. - Я... мне... надо идти, - веду себя как школьник, который пытается умыкнуть от строгой мамочки. - Давай-давай, у нас через час читка, Питерс, не забудь, - в ответ на его комментарий недовольно фыркаю, наигранно, потому что, вот же сукин сын, как ему удается просчитать буквально все, что происходит вокруг? - Хорошо, мамочка, - язвлю в ответ, забираю свой недопитый кофе и тороплюсь в сторону трейлера Бенни, где меня непременно никто не ждет, точнее. Ждут, но не ожидают моего такого скорого появления.
[indent] Скребусь в дверь, оглядываясь по сторонам, чтобы избежать подозрительной слежки... от кого угодно. Тот же Уиттрок спокойно мог пойти за мной, чтобы получить подтверждение своей версии. Но мне так по барабану, что даже если он будет стоять прямо за моей спиной - я все равно войду внутрь. Дверь открывается, слышу тихий вздох по ту сторону, когда оказываюсь внутри и запираю нас изнутри. - Так много удивления на лице, как будто не ты десять минут назад написала, что соскучилась и не понимаешь, почему твой язык не ведет по моей шее, - делаю шаг вперед, заставив ее попятиться назад. Ставлю стакан с кофе где-то за ее спиной, в сторону, чтобы не мешал, в тот момент, когда цепляю ее на руки и усаживаю на ровную поверхность встроенной мини-кухни. Почему в моем трейлере такой не было? А может я просто не обратил внимания? Да и черт с ней. Это не имеет никакого значения, потому что мои губы уже на ее губах, а ее руки цепляются за мои волосы, не позволяя отстраниться, подтверждая каждое слово, написанное ранее. Опускаюсь ниже на шею, чтобы провести языком влажную линию вниз, пока руки опускаются ниже к краю футболки, абсолютно неуместной сейчас и абсолютно точно мешающей нам быть ближе. Моя футболка слетает с меня следом. Отстраняюсь, слышу тихий выдох, опускаю взгляд, прослеживая за ней. Я знал точно, что именно ее так поразило, но хотел в этом убедиться. - Да, сегодня ночью я был в кровати с пантерой, а ты что думала? - пытаюсь шутить, настолько глупо и нелепо, что лучше бы вообще молчал. Делаю еще один шаг вперед, к ней навстречу, заставляя руками обвить шею и больше не отвлекаться на какие-то глупости в виде таких откровенных царапин на моем теле. Раздвигаю свободной рукой ноги, чтобы вынудить ее обвить меня и стать еще ближе. Еле сдерживаюсь, чтобы сдержать в себе порыв оказаться в ней уже сейчас, словно не смогу жить без этого больше ни секунды. Какая-то болезненная мания быть рядом, словно весь мой мир крутится теперь вокруг одной итальянки. - Мне так понравилось, как ты вчера рычала что-то на итальянском, повторишь? А то я не понял ни слова, - рука скользит по внутренней стороне бедра, туда, где она уже так неприлично горела. Стон с губ срывается раньше, чем успеваю коснуться влажной кожи, но не позволяю себе большего. Дразню, вынуждаю притягивать ногами себя еще ближе. Кусаю нежную кожу шеи, облизываю место укуса, заставляя мурашки рассыпаться по коже, и сам чувствую тоже самое, когда ногти скребут кожу на шее. Рычу от удовольствия, еще чуть-чуть и замурлыкаю, как большой сытый кот, потому что я просто в восторге от всего, что она делает: как прикасается, как звучит в моих руках, как ведет себя, не стесняясь показать истинные желания, такие похожие на мои собственные.
[indent] Мы бы обязательно пропустили читку, утопая в жажде друг до друга, настолько сильной, что нет ей ни конца, ни края. Насытиться просто невозможно, хочется наслаждаться этими поцелуями и хаотичными прикосновениями бесконечно, раз за разом дразня все сильнее и без того не безграничное терпение. Мое лопается окончательно, когда слышу протяжный стон, стоит моим пальцами оказаться под тканью белья. Так горячо, так влажно, что я прямо сейчас умру от остановки сердца. Стягиваю с нее белье, опуская его, не глядя, куда-то на пол. Подтягиваю ее за бедра к себе ближе, заставляю упереться спиной в пустой кухонный гарнитур, сам опускаюсь ниже, задирая юбку и не спрашивая разрешения - кто вообще спрашивает? - оставляю пару редкий поцелуев на коже, прежде, чем скользну языком по влажной коже. Скулящий стон, ее руки впиваются в мою макушку, в надежде, что это поможет ей оторвать меня от нее, но это не помогает. И никогда бы не помогло. Пора сдаться и с достоинством принять тот факт, что ты сводишь меня с ума и заставляешь идти на подобные поступки просто ради того, чтобы услаждать мои уши своими стонами. Вжимается в гарнитур сильнее, стоит одной моей руке скользнуть ниже по коже и прийти на помощь языку. Стон более развязный и протяжный нарушает сбитое дыхание, не давая ему возможность восстановиться. Она снова начинает ругаться на итальянском, а я завожусь от этого еще сильнее и продолжаю пытать ее так, как могу, как хочу сам и испытываю от этого какое-то больное наслаждение. И безусловно продолжал бы его испытывать если бы не одно “но”. Настойчивый стук в дверь заставляет нас замереть, словно воров, пойманных на месте преступления. - Бенедетта, ты тут? - голос Финна заставляет меня выругаться так отборно, как я еще никогда не позволял себе ругаться. - Вот же... черт, - рычу куда-то в сторону, глушу продолжение своего недовольства у нее между ног, понимая, что не могу оторваться ни на секунду. - У нас через полчаса читка, надеюсь, ты не уснула, потому что наша сцена одна из первых и... Райан очень хочет, чтобы ты подошла пораньше, - сука-сука-сука, - шиплю куда-то в сторону, точнее, думал, что в сторону, а сам обжигаю дыханием возбужденную кожу. Не отстраняюсь ни на секунду, хочу довести дело до конца, и присутствие Финна меня совсем не смущает. Бенни пытается оторвать меня от себя, но эти попытки настолько вялые и несерьезные, что действуют на меня абсолютно в противоположном ключе. - Я не остановлюсь, пока ты не кончишь, - рычу чуть слышно, заставляя ее откинуть голову и, кажется, судя по звуки, нехило впечататься головой в стену. Финн не останавливается, дергает ручку трейлера. Как хорошо, что я предусмотрительно закрыл нас. Дышать от этого становится легче. Мне. Не Бенни, которая вот-вот сгорит от возбуждения и того, как упрямо не хочет позволить себе расслабиться. Но бесполезно сопротивляться наслаждению. Рано или поздно оно все равно снесет тебя. Уж я об этом позабочусь.