[indent] Я смотрю на нее и не вижу ту девушку, с которой познакомился полтора года назад. Она сохранила в себе прежнюю тайну - неприступная, сама себе на уме и такая бесконечно красивая, что ее бы на картины мировых художников и в скульптуру скульпторов, но точно не на пилон. Взгляд каждого присутствующего здесь - прикован к ней одной, хотя вокруг еще так много девушек, на любой вкус и цвет: блондинки, рыжие, есть мулатки и черные - их так много, что у любого адекватного мужика бы начался спермотоксикоз. Если бы в зале, среди всех прочих - не было ее. Не смотрит в толпу - не замечает - полностью в своих мыслях. Танцует, не стесняется показать свое тело и себя со всех сторон.
[indent] Ты ведь знаешь, что им безразличен твой внутренний мир. Их интересует только твое тело и твоя цена за ночь. Но ты не из тех дурочек, что вот так просто сообщат ее. Я слишком долго наблюдаю за тобой. Достаточно для того, чтобы выяснить какова твоя цена. Ее просто нет. Это похвально. Ты не перестаешь меня удивлять, наверное, именно это подстегивает меня приходить сюда каждую твою смену - да, заучить график пришлось самостоятельно, ведь такое ответственное задание не повесишь на третье лицо. Потому что никто не должен знать о том, что я - наблюдаю за тобой. Игра стоит свеч, когда я пребываю в полной уверенности о том, что с тобой все в порядке. И тебе ничто не угрожает. Возможно я был весьма резок в отношении тебя, но поверь, тот вечер я запомнил, кажется, на всю жизнь. Не уверен, что она будет длинной и точно несчастливой, но лежа на собственной кровати в одиночестве - буду умирать и точно не смогу выкинуть твое лицо из головы. Впрочем, тихая смерть не для меня. Ты бы знала об этом, если бы спросила. Но мы сохраняем обет молчания, а я могу только смотреть на тебя. Издалека, за спинами серой массы людей, которые понятия не имеют зачем пришли сюда, но главное - понятия не имеют, зачем они смотрят на тебя. Ты им не достанешься - это факт, который не сложно понять, взглянув на тебя. Ты была моей. Ты - моя, и, если когда-нибудь воспротивишься этой мысли - последствия тебя очень огорчат.
[indent] Это «когда-нибудь» такое же невозможное, как и наше общение. Роскошь для меня - находиться с тобой в одном помещении. Смотреть на изгибы твоего тела, которые с такой жаждой касался. Видеть приоткрытые губы, когда ты поднимаешься на шесте, как ты вдыхаешь воздух и выпускаешь его. Облизываешь губы, бросаешь отрешенный взгляд куда-то в сторону. В твоей отрешенности столько уверенности, что на мгновение мне становится не по себе и даже немного завидно. Я делаю глоток из своего бокала, кажется уже четвертого по счету. Цежу его сквозь крепко сжатые зубы и смотрю, смотрю, смотрю. Изучаю тебя взглядом, чувствуя, как начинает пульсировать в висках, как пальцы вслед за зубами сжимают крепкое стекло. А сожаление о произошедшем снова и снова вступает в ожесточенную борьбу с чувством спокойствия и безопасности - за тебя. Приподнимаю стакан в воздух - знаю, ты не увидишь - делаю еще глоток. Залпом опрокидываю в себя содержимое. Подзываю официанта жестом руки, прошу обновить бокал и даже не смотрю в его сторону. Я как всегда на вершине мира, даже место выбрал подобающее - самый верхний этаж, балкон, скрытый от посторонних взглядов. Представляюсь не своим именем, а каким-то левым, услышанным на улице чисто случайно. Люди, знающие меня в лицо достаточно умны, чтобы не ухмыльнуться и не подать вида о том, что знают меня настоящего. Никто не знает - кроме тебя. Цепляю твой взгляд в сторону места, где сижу сам. Откидываюсь на спинку огромного кресла, проваливаюсь в него, утопаю в тени и не показываю своего истинного лица. Никто не узнает, что я здесь - уйду, укрывшись спинами своей охраны, через задний вход. Но твое выступление еще не окончено, а значит я все еще гость в этом месте. До тех пор, пока ты не покинешь сцену. Моя красивая мечта. Моя недоступная мне свобода, которой собственноручно сломал крылья и не позволил взлететь. Если бы ты знала, какой я идиот - ты бы рассмеялась.

[indent] Если бы ты знала сколько трудов мне стоило прийти сюда в первый раз. Если бы знала, сколько боли и разочарования я почувствовал, увидев тебя впервые на сцене - ты бы обязательно съязвила что-то. Не смогла бы сдержаться, как сейчас, когда показываешь неприличный жест какому-то свистуну, привлекающий твое внимание из зрительного зала. Они тянут к тебе свои грязные руки, осыпают твое тело деньгами, которые ты с наслаждением сгребаешь, едва встаешь на обе ноги на ровную поверхность. Но ты ведь этого совсем недостойна. Ты достойна лучшего. Впрочем, с твоим упрямством - ты безусловно всего добьешься. Добилась бы, если бы я в очередной раз не решил все испортить.
[indent] Но ведь я - самовлюбленный нарцисс. Мне положено быть козлом.

[indent] Подзываю к себе администратора клуба, все с тем же привычным мне высокомерием, не удостоив его даже взгляда. - Я хочу передать девушке, которая только что выступала послание. Можете передать ей его, как угодно, но при одном условии: вы не называете моего имени, никакого, - делаю упор на последнее слово, впервые поднимаю глаза, внимательно изучаю лицо администратора. Он кивает, в знак того, что понимает меня и то, о чем я говорю. А я думал, что у них у всех как у болванчиков вместо мозгов опилки. Впрочем, все возможно. - Запишите мой номер, передайте его той девушке и скажите, что один очень влиятельный, постоянный, - намеренно акцентирую его внимание на этом слове, получая кивок в ответ, - клиент желает с ней пообщаться. Спешу вас заверить - я не буду требовать или просить от нее ничего, что может повлиять на интересы вашего клуба и, на ее личные. Написать мне - будет ее личным выбором. И да - это очень важный момент - написать, а не позвонить. Прошу, не задавайте лишних вопросов и передайте ей только то, что я попросил, - щелкаю пальцами, подзывая на этот раз Марка. Он протягивает мне бумажник, я отсчитываю несколько крупных купюр. Встаю со своего места, складываю их в несколько раз и сую ему в нагрудный карман пиджака. - Это за мою просьбу, - еще одна купюра летит на стол, - а это за напитки и обслуживание, - одергиваю полы своего пиджака, поправляю воротник рубашки, смахиваю невидимую пыль с рукавов. - И я бы, на вашем месте, купил алкоголь покачественней. Иначе так можно всех посетителей вип-зоны потерять, если поить их этой... отравой, - мое сконфуженное лицо видно даже в темноте. Я уверен в этом, потому что вижу гримасу недовольства теперь на лице администратора. Смахиваю невидимую пыль с его плеча, направляюсь вниз по лестнице, все так же сохраняя анонимность, прямиком в сторону черного выхода. Сажусь в автомобиль, на заднее сидение - Марк садится спереди на пассажирское. Машина трогается с места.
[indent] А я не могу унять бешеную дрожь в пальцах.

[indent] Чем дальше я был от клуба, тем сильнее мне хотелось вернуться, забрать оставленную мной записку и порвать ее на сотню маленьких кусочков, а ещё попросить Марка дать мне по роже, чтобы привести в чувства. Хотя вряд ли это помогло бы. До недавних пор я вообще думал, что мне неизвестны эмоции, которые дробят меня сейчас, с каждым днем все сильнее и сильнее. Но я ошибался, потому что, не смотря на всю свою напыщенную хладнокровность, жажду быть всегда и во всем лучше - я оставался таким же человеком, как и все окружающие меня. С эмоциями, с чувствами, с мыслями, которых в последнее время было чересчур много, и если бы я не позволил себе совершить эту маленькую слабость в виде записки - то скорей всего меня сегодня вечером уже соскребали бы с крыши какой-нибудь тачки, стоящей под моим балконом. Сорок первый этаж не оставил бы меня в живых и вряд ли в мою голову в момент падения пришло бы осознание случившегося. Мне уже нечего терять, а сейчас я сам себе предоставил шанс попробовать все сначала и, возможно, шанс на искупление своей самой главной ошибки, которую она никогда не простит.
[indent] Вероятность получить от нее смс была ничтожна мала. Мне казалось, что понятие пятьдесят на пятьдесят умерло еще в прошлом веке, либо умерло только для меня. Прежняя уверенность в себе исчезла слишком быстро, что абсолютно мне несвойственно. Но в настоящий момент от меня ничего не требуется, просто ждать. А я ненавижу ждать. Этот бесконечный процесс, во время которого ты просто смотришь в одну точку. Жизнь идет, а ты покорно ждешь без возможности сделать хоть что-то, чтобы ускорить это самое ожидание и как можно быстрее прийти к желаемому результату. Я ненавижу неопределенность, не могу жить спокойно, когда наверняка не знаю, что будет происходит в следующие хотя бы пару часов. Я слишком люблю планировать свою жизнь, но все же в большей степени - просто наслаждаюсь тем, что жизнь покорно планируется сама, а мне остается лишь действовать по рабочей схеме.
[indent] Машина тормозит у знакомого небоскреба. Я не дожидаюсь помощи Марка - сейчас она мне не нужна - дергаю ручку, толкаю дверь от себя и вылезаю наружу. Только что прошел ливень, дороги до сих пор влажные, а в воздухе стоит запах сырости. Почему я не заметил этого, ведь стекла на машине мокрые, а значит... Концентрация внимания окончательно потеряна, а я ловлю себя на мысли о том, что все это время стискиваю в кармане собственный мобильник и проверяю его раз в минуту точно, потому что боюсь, что не почувствую желанную вибрацию и пропущу что-то важное. Это становится похожим на какую-то манию, меня пробирает дрожь от одной мысли об этом, потому что стать зависимым от кого-то - последнее к чему я стремился. Я говорил об этом всегда, себе, при общении с другими людьми - гордо задрав подбородок и одарив всех надменной улыбкой, что никогда ни к кому не привязываюсь и считаю эту черту в человеке откровенной ошибкой природы, которая решила поиздеваться над нами, людьми, в самой что ни на есть изощренной форме. Я попался в собственную ловушку и понятия не имею, как из нее выбраться.
[indent] Иду в сторону входа в здание, которое разделено на две части: первая, самая верхняя - жилая, вторая, нижняя - офисы и прочие зоны, самый нижний - гараж, куда прямо сейчас водитель отгоняет мою машину. Марк торопится сопроводить меня до входа, я молча принимаю этот факт, как должное, не смотря в его сторону. Надеюсь, он за несколько лет работы со мной понял, в какие именно моменты лучше держать рот закрытым, чтобы не заставляет меня раздражаться. Сейчас был именно такой момент, и Марк послушно молчал. Всю дорогу до лифта, вверх на самый верхний этаж. Марк выходит этажом ниже, позволяя мне подняться сразу в спальню в гордом одиночестве. Скидываю пиджак на спинку кожаного кресла, расстегиваю пуговицы на манжетах рубашки, две верхние, сдавливающие горло и, кажется, мешающие дышать полноценно. Пытаюсь найти любую причину, которая сможет логически объяснить мое поведение, игнорируя истинную, ту, о которой и сам знаю, но отказываюсь признавать. Признать такую власть надо мной - значит разрушить меня, целиком и полностью до самого основания. Открываю балконную дверь, чтобы позволить свежему воздуху заполнить комнату и слегка привести мне в чувства. Сую руку в карман, уже интуитивно, чтобы чувствовать холодную поверхность телефона, который все так же предательски молчит. Направляюсь к стойке, наливаю себе выпить, не закрывая крышку от бутылки - знаю точно, что одной порцией не смогу обойтись, и мне понадобиться еще, хотя бы для того, чтобы уснуть. Впервые за несколько часов позволяю пальцам потерять контакт с телефоном, забираю бутылку и стакан, делая из него попутно глоток, иду в сторону рояля. Лунный свет красиво освещает его с одной стороны, будто показывая, что даже у таких вещей бывает две абсолютно противоположные стороны, просто... мы часто не замечаем их в привычном устое жизни. Кладу телефон на крышку, рядом ставлю бутылку и стакан, опустошив его полностью, прежде, чем открою крышку над клавишами. Любовно провожу пальцами по прохладной гладкой поверхности. Нажимаю одну, затем вторую. Пальцы ложатся на клавиши в знакомом порядке. Тихая мелодия разливается по всему помещению - соседям не мешает, этажом ниже - кухня и гостиная, места, где часто проходят тусовки, положенные проводить в моих кругах, но которые мне абсолютно не интересны. Этикет принуждает проводить их раз в месяц, редко раз в два месяца, и единственное место где я могу спрятаться, моя собственная спальня. Никому не интересен я сам - всех услаждает лишь тот факт, что они у меня дома, пьют дорогой алкоголь и едят изысканные закуски, танцуют и веселятся, если это - можно назвать весельем. Остальное - маловероятно. Чаще всего я появляюсь в начале, а затем теряюсь среди толпы гостей и ухожу к себе. В свою крепость, откуда открывается роскошный вид на ночной город. Меня греет мысль о том, что я один из первых встречаю рассвет, потому что над крышами домов - многоэтажек, но даже не дотягивающих до меня своей высотой - виднеются мои окна. Всегда выше всех, лучше всех. Но в этом ли суть счастья?
[indent] Телефон вибрирует в момент, когда я о нем, наконец, забываю. Музыка помогает расслабиться, алкоголь, попавший в кровь, разогревает кровь и заставляет отключиться от насущных проблем окончательно. Понятия не имею который сейчас час - игнорирую часы, потому что знаю, что Марк - отлично справляется со своими задачами, и мы никогда не опаздываем, хотя при первом нашем знакомстве мне показалось, что он разбирается только в электронных часах, где цифры написаны, а не показаны стрелками. Первое впечатление всегда обманчиво, стоило убедиться в этом еще тогда, когда я впервые встретил его, а затем Каллисто, перевернувшей всю мою жизнь вверх ногами. Мысль о ней заставляет меня вздрогнуть, нелепо моргнуть и потянуть рукой к телефону, подсвечивающим в темноте. Бегаю глазами по тексту и не могу поверить в то, что вижу это. Она действительно написала, в странной манере полного недоверия, но стоит радоваться хотя бы этим эмоциям, ведь судя по всему - ничто другое ее и не интересовало вовсе. - Вас это смущает? - нервно сглатываю, долго не решаясь отправить ответ. Наливаю еще виски, проглатываю его, не глядя, и нажимаю кнопку «отправить». Смс уходит с характерным звуком, я впиваюсь глазами в телефон, не в состоянии даже моргнуть, боясь пропустить что-то важное. Тело сводит так сильно, что не могу пошевелиться, а когда приходит следующее сообщение, а за ним еще одно - отвечаю, но уже быстрее. Оцепенение проходит, позволяя мне вести себя чуть более спокойно и раскованно. Завязывается разговор, где я пытаюсь быть сдержанным и не давать ей ни единого шанса на то, чтобы узнать меня. Удивляет ли меня тот факт, что она написала мне? Безусловно. Каллисто всегда отличалась особенной импульсивностью, взять, например, тот раз, когда она толкнула меня с обрыва и, вцепившись в меня мертвой хваткой, полетела следом. Все наши отношения, если их можно было назвать таковыми строились на этой импульсивности и моей жажде играть на ее нервах и терпении. Мы были идеальными в своем несовершенстве, и если я был идеален потому что строил себя, воспитывал и в конце концов сделал себя таким, то она была идеальной с рождения. Почему-то в этом я ни на секунду не сомневался. Чем дольше мы общаемся, тем лучше я ее узнаю, кажется с той самой «другой» стороны, ранее мне неизвестной. Меня не смущала такая Каллисто - она заставляла меня ревновать и злиться, одной смс, но я не смею показывать такие эмоции ей лично. Она не должна знать, что это я - не должна, потому что в ином случае все закончится отвратительно, ужасно и совсем не так, как мне хотелось бы. Мы не сразу переходим на «ты». Меня коробит подобный формат общения, но где-то в глубине души он тешил мою самовлюбленность и возвышенность над другими. Только с Каллисто я не чувствовал себя лучше всех. Я чувствовал себя особенным, потому что она обратила на меня внимание, как тогда, так и сейчас. Пусть это и было спровоцировано мной лично, обстоятельствами, запиской или едкой фразой. Я провоцировал - она незамедлительно отвечала. Шаг вперед ее - мой назад. Наоборот. Странное танго, в котором участвовали только мы.
[indent] Идея с заданиями всплывает в моей голове абсолютно внезапно. Мне хотелось не только заинтересовать ее, но и приковать к себе полностью, заставить хотеть этого общения и безусловно раскрываться передо мной. Ее заявления о том, что секс ее не прельщает, потому что она не чувствует возбуждения - вызвал мой неестественный скулеж. Слишком знакомо, слишком болезненная рана, которую я так не хотел беспокоить. Но не знал, что она - испытывает такие же проблемы. Как будто моя жизнь была абсолютно похожа на ее - только я был тут, затворник и одиночка, а она - там, на шесте, на показ всем. Вопрос за вопросом, меня кидает из откровенностей до банальщины, но я не в состоянии контролировать эти резкие перепады настроения. Я хочу впитывать в себя общение с ней, без сна и отдыха, не позволять ей останавливаться, пока не уснет, и сам - не усну, опустошив себя морально и физически. Глаза слипаются, но чувствуя вибрацию в руках - открываю их шире, чтобы снова и снова отвечать на сообщения. Она не скрывает своего интереса ко мне. не знаю, что ее возбуждает - анонимность или ничего, ведь именно об этом она мне сказала? Разочарование года - не чувствовать возбуждения, но... Так ведь не бывает, когда еще полтора года назад все было совершенно иначе. В чем проблема, Каллисто? В ком? Вопрос такой же простой, как и ответ на него. Но сейчас я не хочу об этом думать. Она просит первое задание, мотивирует меня своим откровенным предложением и, на секунду я даже задумался о том, чтобы остановиться - ведь шанс, что она узнает меня слишком велик - но рука не дрогнула. Я слишком сильно, хотел посмотреть на нее, почувствовать ее кожу под своими руками снова, даже если это - станет последним, что я почувствую в своей жизни. - Я хочу, чтобы ты разбила весь алкоголь в вашем баре. И я дам двадцать пять тысяч сверху на покупку нового. А тебе пять тысяч на новое белье, - цена стоит того, чтобы избавить это место от того дерьма, что там разливают. Обещаю взять ее безопасность на себя, но, кажется, она упрямо игнорирует этот факт, в очередной раз доказывая мне, что взрослая девочка и может сама за себя постоять. Теперь - определенно, в этом нет никаких сомнений. Кошка выпустит когти, а если нужно будет - из маленького комочка сможет превратиться в огромного дикого зверя, способного разорвать любого, кто рискнет ее обидеть. Разговор переходит в свободное русло, стоит нам оговорить время и некоторые детали. Мы общались пару часов, а казалось будто всю ночь - я на адреналине, она - по привычке, но рассвет впервые выступил в роли предателя, осветив рояль ярко-красным цветом и напомнив мне о том, что я все еще живой, и что для того, чтобы увидеть необходимое шоу вечером - нужно выспаться.
[indent] Разговор прервался неожиданно резко. Надеюсь, она все же уснула, но не могу оторвать от рук собственный телефон. Засыпаю прямо на диване, вздрагивая от любого постороннего звука или вибраций, которые чувствую слишком остро. Разбитой состояние не поправит ни кофе, выпитый после полудня, ни холодный душ - режим сбит окончательно, но пока я свободен и сам по себе, то своим режимом могу распоряжаться самостоятельно. Марк заходит за мной ближе к полуночи, когда я в свойственной манере стою возле окна и наблюдаю за тем, как ночь поглощает город снова. Телефон молчал весь день - я не решался написать первым, подогревая собственный интерес будущей встречей сегодня вечером. Она будет знать, что я буду наблюдать, а я не оторвусь от нее ни на секунду. - Я выполнил вашу просьбу в полном объеме, - администратор ловит меня в зоне для вип-гостей, куда я приехал заранее. Я знал расписание Каллисто «от и до», но предпочитал появляться раньше, чтобы не быть замеченным ей, случайно или нет. - Благодарю, - киваю, не поднимая глаз и не смотря в его сторону. - Если мне что-нибудь понадобиться, я... - делаю странный жест рукой, провожающий администратора с моих глаз как можно дальше. Алкоголь в бокале все такой же дерьмовый, как и вчера. Я еле сдерживаюсь, чтобы не позвать... кажется, Дэвида, обратно уже сейчас. Но музыка сменяется, на ту, что обычно не играет в этом месте. Я выгибаю шею, оставаясь в тени, но меня угол обзора для себя. И вижу ее, следящую взглядом за публикой. Наверное, пытается найти меня взглядом, а я - с наслаждением наблюдаю за тем, как она танцует. Лучше, чем когда-либо. - Дэвид, - подзываю администратора жестом руки. Он никогда не отходит от меня, стоит мне появиться в клубе, как будто боится потерять меня из виду, а может - боится потерять работу? Ведь мое лицо ему знакомо, он знает о моих деньгах и связях и прекрасно понимает, что стоит мне только щелкнуть пальцами, как он вылетит отсюда, как пробка из бутылки. Потеряет доходное место, через которое можно отмывать деньги: приватами, разбавленным алкоголем и какой-нибудь чернухой, о которой я не хочу даже думать. - Вы так и не поменяли алкоголь в своем баре? - поднимаю глаза, склоняю голову набок, предвкушая будущее представление, и не выпускаю его из вида, чтобы не помешал Каллисто сделать все, как положено. Или так, как она сама захочет.

[indent] Мой вопрос так и остается без ответа. Все внимание Дэвида переключается на то, что происходит прямо сейчас на сцене. Кажется, администратор на мгновение забыл о сути программы, запланированной сегодня в клубе, потому что, судя по удивлению на его лице - оно слишком неподдельное для того, кто знал все наверняка. Неужели ему действительно так важно вылизать мне задницу, нежели быть уверенным в том, что в заведении, которое находится полностью под его ответственностью - все идет так, как положено? Мне без разницы. Я приподнимаюсь, вовремя вспомнив о безопасности своей анонимности, усаживаюсь вглубь кресла поудобнее, ведь с этих мест видно гораздо лучше, а приватная зона находится за стенкой и воображаемой перегородкой, которая появляется здесь для того, чтобы сохранить анонимность вип-гостей. Ощущение, будто этой зоной здесь повелеваю только я, потому что все остальные люди из моего окружения, с тем количеством денег за пазухой, что никому из здесь присутствующих и не снилось - могут позволить себе место гораздо выше уровнем. Меня здесь держит только одна стриптизерша, девушка, которая прямо сейчас под ярко красным светом - вытворяет то, что мне не могло присниться даже в самом грязном сне. Никогда не подумал бы, что Каллисто, та, которую я знал, может вести себя так развязно и похабно, что мне приходится выпрямиться и подвигаться на месте, чтобы сбить с себя возбуждение и как можно быстрее избавиться от стояка, который пиздец как мешает мне сейчас. С другой стороны - я несказанно рад этому, потому что сейчас полностью убедился в причине той печальной проблемы, из-за которой я не могу получить удовольствия и не радуют уже даже гребаные порно-журналы, на которые противно даже смотреть. Все мое возбуждение, сокрытое глубоко внутри, запертое под замком так далеко, что невозможно было бы добраться, даже если очень захотеть - прямо сейчас вырвалось наружу. Дэвид внимательно наблюдает за происходящим, не видя моего грандиозного провала. Впрочем, каждый второй этажом ниже сейчас находится в таком же неловком положении, что и я, и, не считают это ничем зазорным. Так почему я должен? Мысль о том, что на нее пялится сейчас буквально весь клуб, на то, как она по кошачьи ползет по барной стойке и выгибает спину, что рука невольно тянется сама для того, чтобы шлепнуть - злит меня и сбивает излишнее возбуждение. Холодный рассудок пробивается сквозь пелену желания, дает пощечину и возвращает в чувства, от чего лицо покрывается пятнами и начинает гореть, будто пощечина - это был далеко не эвфемизм. Дэвид дергается в сторону лестницы, ведущей прямиком вниз. Я киваю Марку и тот за секунду - преграждает все пути отхода. - Дэвид, как насчет того, чтобы обновить бар? Отличный повод, вы так не считаете? - он смотрит на меня глазами полного непонимания, а я улыбаюсь, настолько откровенно и ликующе, будто только что совершил какой-то мировой переворот, который навсегда запечатлеет и сохранит мое имя в учебниках по мировой истории. - Да..да, наверное, но... - не даю ему возможность договорить. Марк дергается, вновь преграждает путь. - Дэвид, - привлекаю его внимание. Бегающие глаза туда-сюда очень раздражают и мешают общению, но, я бы безусловно сказал об этом, если бы не делал это сам. - Позвольте неизбежному случиться и просто понаблюдайте за потрясающей программой, которую приготовили ваши девочки. Давно не видел такого... беспредела на сцене, но, - показательно аплодирую, чуть слышно, но достаточно для того, чтобы администратор приклеился ко мне и моим ладоням взглядом, - это того стоило, просто потрясающе, - не скрываю восторга в голосе. Неподдельные эмоции - большая роскошь для такого заведения, почти подарок от меня лично. Стоит об этом задуматься, если Дэвид совсем не идиот и не рискнет испортить мне праздник. Звук бьющихся бутылок едва не заставляет меня подскочить на месте. Я снова выгибаю шею, вижу, как под шумок происходящих в каждом углу бара драк - Каллисто добивает оставшиеся бутылки. Без зазрения совести и с такой ослепляющей улыбкой на лице, что я невольно улыбаюсь в ответ. Вот она - настоящая Каллисто Карбоне, живущая эмоциями и импульсами, от которых мое холодное каменное сердце всегда начинало биться чаще. Только ей об этом, к сожалению, я так и не сказал.
[indent] Шоу прекращается, а охране только спустя несколько минут удается утихомирить и вывести из клуба тех, кто не смог усмирить свой пыл и прекратить драки, начиная раз за разом одну за другой. После такой потасовки - Каллисто наверняка уйдет домой. Четкая работа, сыгранная как по нотам. Мне даже не стоило держать Дэвида рядом с собой - она бы сделала все без меня, идеально, без лишних слов и телодвижений. - Дэвид, - прежде чем он уйдет от нас окончательно, вновь подзываю его к себе. Достаю из бумажника несколько крупных купюр, - передайте это бармену, или вашему закупщику, пусть обеспечит хорошим алкоголем этот бар, прошу, - кривлю лицо в гримасе недовольства, будто кто-то подсунул мне под нос тухлые яйца. Администратор уходит, а я встаю со своего места, намереваясь сейчас же покинуть клуб. Первое сообщение от Каллисто не заставляет себя долго ждать. Я бросаю взгляд вниз, за пределы перил, туда, где видел ее и ловил ее взгляд на себе, но, уверен, она точно не видела меня. Не смогла бы улыбаться так широко, если бы знала, что это я все придумал, что это я - прячусь за ее воображаемым образом арабского шейха или британского принца. Что это она - та самая бывшая, забравшая у меня потенцию и здоровый сон. Она бы точно не улыбалась. Она бы уже летела, ломая ноги на высоких каблуках, чтобы выцарапать мне глаза. Чтобы отомстить. Впрочем, судя по тому, какую ее теперь я начинаю узнавать - она бы преподнесла эту месть, как и полагается - в холодном виде.
[indent] Ухмыляюсь в ответ на ее сообщение. - Если бы я не наблюдал за тем, как красиво ты все это делаешь - может быть и заснял бы, а так... к чему тебе подобные компроматы? Действительно так сильно доверяешь мне? - теперь вопросы звучат куда более открыто, с вызовом, без доли стеснения, но удивительно, как мне удаётся балансировать на грани ублюдка и джентльмена одновременно, а ей на грани развратной шлюшки и девушки со своими принципами. О, у неё их более чем достаточно, в этом я уже убедился наверняка. - Ты отлично справилась со своим заданием, и я даже не буду говорить о том, что стравливать мужчин между друг другом - слишком подло. Эти мужчины заслуживали этого, потому что... Вели себя максимально не сдержанно по отношению к тебе, - спускаюсь вниз по лестнице, через черный выход. Прячусь за широким плечом Марка, чтобы не дай Бог не переснятая с Каллисто, который может случайно или по воле судьбы прийти в голову пойти покурить именно сюда. Сажусь в машину, прячусь за тонированными окнами и только после того, как хлопнет соседняя дверь - выдыхаю. Здесь я в безопасности, здесь меня точно не увидят. Страх быть обнаруженным заставляет кровь в жилах бурлить буквально. Дыхание становится более тяжёлым и не помогает даже минимум открытого окна, который могу себе позволить до того момента, как мы покинем зону возле клуба. - Мне понравилось, - отвечаю коротко, но понимаю, что в данном случае этого недостаточно. - Это было запланировано заранее по программе или... персонально для меня? Я видел, как ты улыбаешься, - отправляю, затем думаю, буквально несколько секунд, прежде чем будущий остаток сообщения сформулируется у меня в голове, - тебе идет улыбаться, а ещё идёт быть живой. Именно такой ты была, когда разбивала остатки бутылок. Значит, все же любишь риск? - ухмыляюсь, потому что заранее знаю ответ на этот вопрос. Но больше меня волнует другое - ее предложение о привате, которое поступила вчера, а сейчас - ни слова об этом. Я молчу, чтобы не выглядеть тем самым мужланом, который интересуется только ее сексуальной составляющей. Молчу и жду, когда общение достигнет нужного уровня откровенности, чтобы она позволила себе поднять эту тему самостоятельно.
[indent] Она не заставляет себя долго ждать. Говорит об этом более чем открыто, будто не стесняется меня так, как это было в самом начале нашего общения. Настроение разговора меняется кардинально, стоит затронуть тему возбуждения, а мне вспомнить как она впервые села мне на лицо. Скованная, стесняющаяся собственного желания и такая дикая в момент, когда билась в агонии, буквально умоляя меня не останавливаться. Такая мокрая, что до сих пор помню ее запах и вкус, стоит закрыть глаза. А возбуждение вгрызается когтями и зубами в мою плоть и не позволяет отключиться от него ни на секунду. Я действительно никогда не заказывал приватные танцы и мысль о том, что я сделаю это впервые совсем скоро, для того, чтобы увидеть Каллисто максимально близко к себе и, возможно, почувствовать аромат ее кожи собственным носом, ощутить прикосновение ее пальцев на себе, даже просто увидеть предельно близко ее рядом - это стоило любых денег и даже двух дней ожидания. Я понятия не имел, что буду делать, когда окажусь к ней лицом к лицу. Идея с галстуком - не давала мне покоя, но я придумал кое-что гораздо лучше галстука, французский шелк, который ей определенно понравится, и, возможно понравится мне, если она захочет поменять игру и наши роли в ней местами. Мне было все равно, что будет дальше, я мечтал, жаждал и грезил - увидеть ее рядом с собой, пока вокруг нет жадных взглядов и грязных чужих мыслей. Только мои - еще более грязные мысли. А мысль о том, что она определенно точно рассматривает вариант продолжения ее танца в более, еще более, приватной обстановке - будоражил кровь и заставлял изнывать два гребаных дня без перерыва. Ко дню икс я был изведен морально, я практически ничего не ел - только пил, каждый раз останавливая Марка совершить главную ошибку в своей жизни - начать учить меня жизни. Мне не помогала музыка, меня не успокаивали прогулки, торжественный вечер по случаю моего первого Тони - первого, ведь в Нью-Йорке никто не знал моего настоящего имени - не вызывал прежнего восторга. Образ созданный за экстремально короткий срок слишком понравился буквально всем, в том числе и мне самому, чтобы быть запоминающимся, таким, о котором будут говорить, даже когда ничего не слышно. Каллисто наверняка не слышала обо мне, новом, потому что, как ни старалась бы - думала только об Остине Саммерсе, который разбил ее сердце. А сейчас, некий Мальборо, Итан, имя, которым я представился ей, но сейчас это имя не фигурировала в общении от слова совсем, пытается воскресить ее живое начало, которое безусловно спит и ждет того, кто сможет пробудить не только новые чувства - возможно старые прежние, крепко заснувшие - но и ощущения, от которых сводит тело и каждую мышцу в нем.
[indent] - Я хочу заказать приватный танец, - обстановка все та же, только сегодня вместо Дэвида, какой-то другой, очень смазливый молодой человек, который пытается флиртовать со мной так откровенно, будто думает, что его задница - это ворота в рай, а не что-то максимально мерзкое. - По нашим правилам это можно сделать только с разрешения девушек. Кто вам предпочтителен? - улыбка отдает смазливостью, от которого сводит челюсть и у меня вновь просыпается желание ударить его по лицу. Второй раз в моей жизни подобное ощущение. Очень необычные чувства. - Каллисто, - бросаю сухо и холодно, игнорируя его притворство. Откидываюсь на спинку кресла, ковыряю пальцем невидимую грязь на коже облучка. - Что для этого нужно? - не поворачиваю головы, задаю вопрос. - Только ее согласие, - хмыкаю в ответ, пытаюсь понять, как именно дать ей понять, что это я. Замечаю на столе пачку из-под сигарет, со знакомым названием. Цепляю ее пальцами, сую внутрь несколько купюр и передаю в руки администратора. - Прежде чем спросить у нее или, до того, как она задаст вопрос, кому нужен танец - передайте это ей, - перевожу взгляд в сторону сцены, уверенный в том, что сегодня уже там Каллисто не увижу. - Я... думаю, что все будет в порядке, - учтивая улыбка, в ответ на которую коротко киваю, не удостоив его даже взгляда. Он возвращается через несколько минут, провожает меня в комнату для привата и оставляет один на один с собой, своими мыслями и уже бьющим по затылку адреналином. Ведь в любой момент она появится в комнате, и я пропаду, окончательно и бесповоротно. Поэтому сильнее впиваюсь пальцами в обивку углового дивана и не свожу взгляда с полуосвещенной сцены. Сердце пропускает первый удар, но, как хорошо, что за тихой музыкой это практически невозможно услышать.

[indent] Я хочу, чтобы она сломала меня. Хочу, чтобы появилась сейчас передо мной, на шесте, рядом с ним, под неоновым светом или без него, хочу видеть ее очертания и как каждым плавным движением она сводит меня с ума и ломает, изнутри, без возможности вернуться в прежнее состояние. Внутри все трепетало и чем дольше тянулось мгновение ожидания, тем хуже становилось. Казалось, будто через несколько секунд появится тот слащавый администратор и скажет, что девушка передумала. Я был уверен до последнего, что она откажется - сменит тактику, исчезнет из моей жизни так же, как когда-то исчез я сам. Возможно, это была бы карма, которая безусловно рано или поздно настигнет меня и ей будет глубоко насрать на мои истинные помыслы ухода и ее разбитого сердца. Факт оставался фактом. Я не сказал ей, что пытаюсь защитить ее, не попросил уехать, не обещал защитить. Я не сделал ничего из того, что мог сделать, но все так же сижу сейчас здесь, без желания и возможности встать и уйти. Потому что стыдно. Потому что не достоин. И если она откажется - это будет отличным уроком. Она достойна лучшей жизни, достойна, но никак не поймет этого.
[indent] Цепляюсь пальцами за облучок дивана, хочу сесть удобнее, чтобы было меньше соблазнов уйти. Поглядываю на сторону выхода, жду появления администратора или хоть кого-нибудь, кто сможет мне объяснить почему блять так долго. Прошло от силы десять секунд, а для меня целая вечность и чем дольше - тем хуже. Но дороги назад уже нет. Каллисто появляется прямо передо мной слишком внезапно. Я глушу вскрик, рвущийся из глубин легких, успеваю сделать это раньше, чем открою рот. Дыхание сбивается, стоит ей сделать один круг вокруг шеста. Она что-то говорит, но в ушах пульс стучит с такой силой, что я не в состоянии слышать ничего, кроме него. А я так хочу. Хочу слышать ее голос и разбирать каждое слово на слух, а не по губам, что делаю и сейчас. Ловлю себя на мысли о том, что не могу отвечать ей. Даже шепотом - мой голос она точно узнает, потому что почти невозможно забыть того, кто бросил тебя, разбил сердце и выгнал из своей жизни. Порой мне хочется отрезать себе язык, чтобы мое молчание было аргументировано, но в таком случае - Каллисто не получит удовольствия, и в последний момент настроение моей категоричности к себе меняется. Цепляюсь взглядом за ее гибкое тело, не могу скрыть своего восторга в рваном выдохе, который звучит слишком громко - она безусловно услышала его. А в черном белье она выглядит еще более соблазнительной, чем когда-либо. Кружевное, совсем не похожее на то, что носила со мной когда-то. Ремешки и бретельки, их так много, что я успеваю запутаться в них раньше, чем прикоснусь. Если вообще получу сегодня шанс прикоснуться к ней. Потому что ее желание быть к шесту еще ближе, показывая то, что я не видел в ее исполнении на сцене за эти последние три месяца. Облизываю губы, выдыхаю, достаточно громко, чтобы она слышала, как я оценил ее растяжку. Если бы она знала, что творится сейчас в моей голове - не была бы так далеко, а безусловно решила бы поддаться желанию и попробовать воплотить каждую мою мысль в реальность. Потому что ничего кроме нее самой там просто нет. Лишь меняются позы и звуки ее стонов, с рваных и тихих, до громких и призывных.
[indent] Но она продолжает дразнить, наверное, считая, что все делает правильно, ведь она выполняет свою работу, за которую я щедро заплатил. Спору нет - она действительно делает то, что у неё отлично получается, но стоит голове начать думать в другом направлении - внутри просыпается агрессивный собственник, который не может совладать с жаждой разорвать любого, кто даже просто посмеет посмотреть на неё. О желании говорить даже страшно, потому что за секунду в голове пролетает столько вариантов жестокой расправы, что моей фантазии позавидовали бы даже надсмотрщики в средневековых тюрьмах. Пытаюсь отвлечься, фокусируя все свое внимание на ней, и еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать от того, как непростительно далеко она находится. Плавные движения под музыку, которую не слышу. Работает на шесте, будто родилась с ним между ног, и чем больше позволяет себе, тем меньше шансов на то, что я сорвусь и приватный танец станет чем-то большим. Непозволительная роскошь думать в этом ключе, но для меня не существует правил, потому что едва они появляются где-то даже отдаленно - я первым делом стремлюсь их либо нарушить, либо разрушить окончательно. В данном случае - это запрещено. Я обещал ей придерживаться некоторых ограничений, но ей - не дал ни одного. В надежде, что в ней столько же от бунтаря, сколько было и раньше - продолжаю наблюдать. Не произношу ни слова. Мое присутствие выдает только дыхание и тихие стоны, смешивающиеся то с рычаниям, то со скулежом побитой собаки. Подойди ближе, Каллисто. Сделай со мной то, что способна сделать только ты - сведи меня с ума окончательно.
[indent] Она будто слышит меня. Не произношу ни слова, но она как-то слышит, наверное, чувствует мое настроение и желание, которое висит в воздухе в виде напряжения. Дышать ещё труднее, задерживаю дыхание на мгновение, когда после заключительного движения она отходит от намеченного плана. Попадает под влияние импульсов, которые заставляют ее опуститься на пол и ползти ко мне, выгибая спину. Повадки кошки, от которой скриплю зубами и царапаю кожу дивана, намереваясь  порвать ее в ту же секунду. Меня не видно, я откидываю голову назад, люблю пущей уверенности, для того, чтобы чувствовать свою анонимность буквально. Тень Каллисто пропадает из виду, я чувствую ее лишь интуитивно и впоследствии только в тот момент, когда она цепляется пальцами за мое колено. Тугой узел скручивается внутри меня, растёт за секунду до размеров полноценной планеты и готовится взорваться. Но любопытство берет верх. Оно становится главной мотивацией, не позволяющей мне распустить руки уже сейчас, когда чувствую ее сидящую на моих коленях. Плавные движения под такт музыки, мое сбитое дыхание, которым не стесняюсь обжигать ее кожу, стоит только податься вперёд. Мы договорились не целоваться, я дал ей обещание не делать это, ведь подобное слишком интимно для клиента, у которого есть пунктик на общение и стриптизерши, которая не может целоваться и спать с первыми встречными, по каким-то своим соображениям. На секунду мне показалось что дело во мне, что в разговоре между нами проскальзывают ноты присутствия бывших, причем если с моей стороны подобное звучало открыто - себе она подобное произнести не позволяла. Но я знал. Знал, что сделал ей так больно, что заблокировал доступ к ней, к ее телу - любому физическому контакту - для любого человека, который пожелает чуть большего, нежели просто приватный танец.
[indent] Пальцы скользят по коже, соскальзывают с талии на бёдра. Я не вижу ее, как она не видит меня. В этом есть свой плюс, как и в том, что я не подчиняюсь правилам и логике. Именно поэтому позволяю себе вдохнуть знакомый аромат кожи. Тот же, прежний, кажется, даже духи не сменила. А вот мне пришлось потрудиться, прежде чем приходить себя. Отобрать у неё любую возможность напомнить о себе настоящем, забрать все, включая любимый одеколон - который она точно почувствует, забрать голос - который точно узнает и многие фишки, от которых сходил с ума и сводил с ума ее. Мне ничего не стоит сейчас лечь на диван и заставить ее сесть мне на лицо. Чувствую ее жар между бёдер даже через ткань джинс, будто она намерено выгибается ближе, чтобы дать мне это почувствовать. Касаюсь губами кожи, доступной мне на уровне лица. Оставляю поцелуй, один, ещё один ниже, не позволяю большего, потому что не положено. Дёргаю рукой, чтобы пальцами зацепить застежку бюстгальтера. Даю понять, что хочу, чтобы она избавилась от него, предоставив мне доступ хотя бы к одной эрогенной зоне на ее теле. Я мог бы сделать с ней многое, но не разрешаю себе. Рычу еле слышно, когда кусаю за кожу рёбер, потому что она не поддаётся моим просьбам, делает все по своему, что-то шепчет, еле слышно. Отстраняюсь, чтобы посмотреть, как касается себя сама, показывая, что имеет и что не разрешено трогать мне. Опусти руки ниже, покажи, что хочешь меня, и поверь я не разочарую тебя. Но вместо этого она кладёт мои руки к себе на бёдра, поднимая выше, едва я коснусь кружева нижнего белья, будто вот-вот сниму его и лишу ее последнего шанса на самостоятельный выбор. Но ты же не просто так села ко мне на колени? Не просто так позволила поцеловать, пусть даже не в губы - хотя этот факт меня все еще невероятно разочаровывает. Разве что решаешь, дать мне желаемое сейчас или подразнить ещё.
[indent] Бюстгальтер падает на пол, пуговицы на моей рубашке трещат от звериного натиска. Я не мешаю ей, наслаждаясь ее жадностью, такой же, как была когда-то. Как жаль, что ты не знаешь, кто перед тобой сидит. Сделала бы ты тоже самое, знай наверняка, что это я? Что нет никакого Мальборо или твоего тайного поклонника? Что есть только я, человек, для которого ты стала центром вселенной. Касаюсь губами кожи снова, припадаю к груди, чувствуя, как путаются пальцы в волосах, не позволяя отстраниться. Я действую медленно и расчетливо, готовлю ее тело к тому, что будет дальше, закрываю все пути к отступлению, не позволяя сделать шаг назад. Поворачиваю к себе спиной, все также держа ее на коленях. Оставляю поцелуй на плече, ещё один на лопатке, ниже вдоль позвоночника. Дрожащей рукой ищу в кармане заранее приготовленную шелковую ленту, кажется, шарф, но у меня не было времени подумать, что именно это будет. Не задаю вопросов о доверии. Действую, опираясь только на своё чутьё, чувствуя, как она ерзает на мне, найдя то, что заслужила - мой каменный стояк на неё, как и должно было быть, как было всегда. Тихий стон мой, срывается с губ в момент когда она садится глубже, и замирает, чувствуя тоже, что и я. Ее жар между ног нашёл отклик в моем стояке. Идеальное сочетание, как ебаные кусочки пазлов, которые ложатся друг к другу, как влитые. Сердце бешено рвётся из груди, но я стараюсь собрать остатки концентрации в пальцах, чтобы обвязать шарфом ее глаза. Оставляю ещё один поцелуй на лопатке, выше к плечам. Утыкаюсь носом, чтобы вдохнуть ее аромат снова, обжечь дыханием, дав понять, что чувствую невероятное возбуждение рядом с ней. И мне абсолютно не стыдно. Пальцы ложатся на шарф, кончиками их опускаюсь ниже, к носу, еще ниже, к приоткрытым губам, которые жадно глотают воздух, видимо боясь задохнуться. Не позволяю ее губам пойти в ход, потому что тогда окончательно потеряю концентрацию и контроль над ситуацией. Опускаюсь ниже, к шее, на которой чувствую бешено бьющуюся артерию, ещё ниже, к груди, которая вздымается будто от быстрого бега.
[indent] Дороги назад не будет, ты же понимаешь это? Кажется, нет. До тех пор пока моя рука все же не соскользнет с талии к бедрам, ниже к шву белья. Цепляюсь пальцами за задницу, чтобы прижать к себе ещё сильнее, потому что она завелась и уже не отдаёт отчёт своим действиям, в особенности тому, что в который раз пытается отстраниться от меня. Пальцы скользят вновь по бедрам, ниже и глубже, по внутренней стороне, пока не проникнут под ткань оставшегося на ней белья. Чувствую весь ее жар полноценно. Не стесняюсь распустить руки, слыша, как стонет в ответ, шепчет что-то неразборчивое и, кажется, просит не сдерживаться. Но тебя же не заводит секс с незнакомцами? Тебе же не нравится секс как таковой, потому что ты не чувствуешь возбуждения? Что же ты чувствуешь сейчас, когда мои пальцы скользят по влажной коже, а твои ногти врезаются мне в плечи? Не возбуждение? Азарт? Любопытство? Нет, точно не это. А когда я приподнимаю ее, чтобы снять белье полностью - она уже не сопротивляется. Тяну ее за запястье, оставляю поцелуй на костяшках. Не представляю что она сейчас испытывает, вижу только приоткрытые губы и слышу, каждый рваный выдох в ответ на мои действия. Прижимаю ее к себе, вывожу влажную дорожку языком на коже, запечатываю поцелуем. Развожу ноги слегка, чтобы провести пальцами по влажной коже. Пробую ее возбуждение на вкус, мычу от удовольствия, а волна воспитаний накрывает меня с головой. Никогда не пробовал никого вкуснее, чем она. И сейчас, дорвавшись до ее тела не могу сопротивляться желанию, стучащему в висках. Сажаю ее на диван рядом с собой. Все это кажется спланированным заранее, потому что каждое движение все также в унисон тихой мелодии на заднем фоне, выглядит будто отрепетированным тысячу раз. Тяну ее за бедра, заставляю ноги согнуться в коленях, а сам оказываюсь между ног, вылизывая каждый миллиметр влажной кожи. Не мешаю ей, когда цепляется за волосы, потому что, чтобы она ни делала - сопровождая все своими стонами - обыгрывает меня и обходит на шаг вперёд. Хочу слышать эти стоны, хочу записать их на диктофон и слушать каждую ночь, представляя, что нет и не было нашего расставания, а она, как и прежде - живет со мной и каждую ночь сгорает в агонии, отдаваясь на волю мне и нашему общему желанию.

[indent] Со стороны наблюдателя происходящее сейчас между нами выглядит, наверное, очень забавно. Она стонет под моими губами, наверняка пытается выбить из своей головы меня же, сидящего внутри так крепко, что на мгновение я чувствую свое превосходство. Над самим собой. Это странная игра слов и действий, людей и образов, которые сейчас так красиво выстраиваются в ее и моей голове одновременно, что, если бы она произнесла мое имя - я бы даже не дрогнул. Безусловно потом объяснил бы это повышенным возбуждением, любой причиной, которая отчасти сошла бы за правду. А сам... Я бы получил такое наслаждение, что, наверное, кончил еще до того, как оказался бы внутри нее, или притронулся к себе сам. Это сложные и запутанные нити воспоминаний, от которых и она и я пытаемся избавиться, так отчаянно, что сами не замечаем, как привязываем себя друг к другу еще сильнее. Ее пальцы сильнее сжимают пряди моих волос, прижимают к себе безо всякого стеснения. Стоны становятся все ярче, но вовремя вспомнив о том, что мы здесь не одни, что нас могут услышать и скорей всего побеспокоив будут правы, но разве политика клуба не делает упор на том, чего хотят сами девушки? Вроде именно об этом мне и говорили, и Каллисто хочет. Хочет, чтобы я отлизывал ей, как сейчас, хочет кончить так же сильно, как не хотела, чтобы я оказался тем, кем являюсь. Это какая-то ебаная паранойя, но теперь я уверен, что не хочу слышать собственное имя, срывающееся с ее губ. Оно все испортит. наша игра пойдет коту под хвост, настрой будет сбит, а я опять останусь ни с чем и с прицепом в виде своего, нашего общего, прошлого. Единственное, что помогает мне отвлечься - ее стоны, то, как выгибается мне навстречу и в тоже время пытается отстраниться, заставляя мои пальцы сжимать ее бедра еще сильнее, возвращая на место снова и снова. Рычу от недовольства, а может от того, как сильно меня заводит все, что происходит сейчас. Я в полной безопасности - ткань не позволит ей увидеть меня, от части, не даст даже почувствовать, разве что только аромат ее собственного возбуждения, которое остается у меня на губах, и я безо всякого стеснения облизываю их, чтобы не потерять ни капли. Отстраняюсь, даю небольшую передышку. Слышу ее возмущение в стонах, чувствую, как прижимает к себе, уверенней и крепче, не позволяя больше отстраниться. До тех пор, пока не кончит. Пока не окажется под властью сносящего с ног оргазма и не ослабит хватку, потому что сил ни на что больше не остается. Я забрал все, заберу еще больше, потому что знаю на что она способна и что может предложить, если захочет.
[indent] Вырисовываю невидимую дорожку из поцелуев, по животу, груди, выше и выше, вдыхая снова и снова аромат ее тела, наконец, ощутившего полное облегчение. Расслабленная, дрожащая в моих руках, под моими поцелуями. Такая горячая, что хочется прикоснуться к ней снова, почувствовать этот жар, отпечатать в себе и не забыть больше никогда, раз за разом напоминая, все теми же поцелуями и прикосновениями. нависаю над ней, с наслаждением считываю все эти неприкрытые эмоции, которые она просто не в состоянии контролировать. Оставляю поцелуй на подбородке, выше, на уголках губ, успев отстраниться прежде, чем подсознание и внутренний, какой-то дикий и озверевший Я толкнет меня на скользкую дорожку. Наблюдаю за ней, стараюсь совладать с собственным дыханием и восстановить его хотя бы на толику, но не получается. Каждый раз, когда спотыкаюсь о приоткрытые губы, с жадностью хватающие кислород в попытках восстановить дыхание, завожусь лишь сильнее. Несколько раз ловлю себя на мысли о том, что хочу провести по ним пальцам, почувствовать горячее прикосновение языка, почувствовать то, как она хочет, жаждет отплатить обратным. Но вместо этого дышу с ней рвано, почти в унисон, сдерживаю. Сдерживаю и себя и полет фантазии, который может унести меня достаточно далеко для того, кому почти ничего нельзя сделать. Все эти нелепые попытки привести себя в чувства не увенчались успехом. Не получается. Сквозь них слышу просьбу, вполне понятную и естественную. Но не подчиняюсь ей. Это было твое правило. А я не хочу нарушить его и завтра оказаться плохим парнем в твоих глазах, потому что ослушался, потому что довел до такого состояния, когда ты будешь готова на все. Я прекрасно понимаю, что можно придумать и на какие уловки пойти. Я доверяю тебе, но не настолько, чтобы идти вразрез с твоими же словами. Сопротивляюсь, не стесняюсь показать это, и оказываюсь в весьма странном положении и в смешанных чувствах, когда чувствую ее пальцы, вцепившиеся в мою шею буквально намертво. Дергает на себя, успеваю увернуться до того момента, как наши губы столкнутся в поцелуе. Чувствую волну мурашек от того, как нагло изучает языком мою шею, как облизывает кадык, поднимаясь выше к подбородку. Движения становятся более настойчивыми и грубыми. Кусает, тянет к себе, не позволяя больше отстраниться. Вот-вот вырвет волосы на затылке, из-за чего начинаю рычать, но больше не проявляю попыток к сопротивлению. Тянусь к ней, когда дергает на себя, впечатываюсь своими губами в ее. Она перехватывает инициативу быстрее, чем мне хотелось бы. не успеваю сообразить, как чувствую привкус крови на своих губах и едва не задыхаюсь от какого-то садистского наслаждения. В этой резкости и грубости чувствую какую-то невероятную отдачу, полную готовность отдаться на волю желанию. Она так стала похожа на меня, что на мгновение становится страшно. Но это лишь сраное мгновение, которое в следующий момент сменяется восторгом. Она никогда не будет похоже на меня, она будет еще лучше и, через какой-то период времени мне придется задуматься, а достоин ли я вообще ее и быть рядом с ней? С моей любовью к себе, нескрываемым нарциссизмом, в котором всегда был одним из лучших - что не удивительно - чувствую конкуренцию в ее лице, чувствую незнакомую мне ранее неуверенность. Стараюсь отогнать ее как можно дальше, потому что сейчас - ей здесь не место. Сейчас я настроен решительно и... Только попроси Каллисто. Я не заставляю тебя долго ждать и, уж поверь, на этот раз сопротивляться твоему слову не буду, ведь ты дала ясно понять, что точно знаешь, чего хочешь.
[indent] Сильнее сжимаю пальцами ее бедра, чувствуя, как еще немного и кончу, так быстро, будто не трахался добрый десяток лет. Ничто не сравнится с тем, что я чувствовал с ней. Не будет похожих эмоций, а адреналин, который выплескивается в кровь прямо сейчас в огромных размерах - лишь подогревает интерес, желание и жажду оказаться ближе. Настолько, насколько это возможно, учитывая все анатомические особенности и правила, которые мы только что послали нахуй, стоило ей бросить мне вызов. Два слова, которые сорвали с меня все пломбы и остатки совести, которой у меня отродясь не было. Остатки рубашки слетают с меня, рычу, когда пытается помешать мне самостоятельно снять остатки одежды, но непослушные пальцы не подчиняются, а ее удача помогает нам обоим. Чувствую, как обвивает меня ногами, а я уже на каких-то неведомых мне ранее скоростях стремлюсь к ней, жажду оказаться внутри и получаю это, вместе с резким толчком и последующим глухим стоном, который глушу губами. Кусаю за губу, заставляю рот приоткрыться, чтобы скользнуть языком внутрь и схлестнуться с ним в какой-то непонятной битве. Каждый толчок становится слишком резким, вдалбливаю ее в диван с такой силой, что не уверен, что ей удастся выжить после этого. Либо ей, либо гребаному дивану, которому осталось только предательски заскрипеть, чтобы стать вишенкой на торте, состоящего из слоев этого безумия. Сдерживаю слова, рвущиеся с губ. Хочу чувствовать на губах ее имя, хочу произносить его, чтобы навсегда запомнить и отпечатать в себе в этом моменте, когда мы возбуждены, когда вдвоем сгораем от желания и страсти, дотла, до самого основания. Царапины на спине, укусы на плечах - она не оставляет мне выбора. Каждое движение становится все более грубым и жестким, будто действительно моя главная цель - убить ее или похоронить под обивкой этого дивана. Рычу, когда прокусывает губу до крови, скулю, когда вылизывает их, пытаясь залечить. Не чувствую боли, чувствую только желание, которое усиливается с каждым толчком, с каждым стоном, которые потерялись на моих губах, точнее того, что от них остались, и изредка вылетающие в воздух, громкие и призывные, стремящиеся заставить меня сделать еще хоть что-то, что окончательно сведет ее с ума. Сильнее. Сильнее. Ее слова стучат у меня в затылке, заставляя двигаться еще быстрее. Сжимаю пальцами бедра, тяну на себя, чтобы сократить расстояние до минимума. Так сильно, что сводит пальцы, что хочется рычать, кричать и выть от восторга. Коктейль эмоций, от которого теряю рассудок и чем больше ингредиентов, тем меньше во мне человеческого и живого. Прокусываю ее губу, чувствуя кровь на языке. Воспоминания яркой вспышкой ударяют по затылку. Вот мы на отшибе города. Вот я разрываю артерию какого-то отброса и чувствую, как густая кровь наполняет мой рот. А я пью ее, с такой жадностью, что едва не разрываю шею бедолаги. И запах крови, стоящий в носу заставляет осмотреться и увидеть рядом с собой еще одно обескровленное тело и Каллисто, которая вытирает губы тыльной стороной ладони. Облизывающей ее. Хочет еще, а я говорю о том, какая она ненасытная. Как и сейчас. Ненасытная до меня - это лучше, чем обескровленные трупы, хоть в этом и было что-то по-своему возбуждающее. Но не сильнее ее, потерянной в пространстве, от очередного оргазма, который тонким слоем размазывает ее по ебаному дивану, заставляя растекаться по нему, вместе с остатками нашей страсти.
[indent] Дергаю ее за бедра, чтобы оказалась ровно подо мной, а я снова в состоянии нависания над ней. Тянусь к ее губам за поцелуем. На этот раз меня не нужно об этом просить, потому что... Мы нарушили все правила, задокументированные в нашей переписке. Кроме одного - анонимность. Мне мало, хочу еще. Это желание находит отклик в ней самой, когда потерянная от оргазма, тянет ко мне руки и не позволяет отстраниться. Будто мечтает задохнуться под моими поцелуями, испытывает саму себя, и меня в том числе, на прочность. Чувствую, как по спине течет капля пота, соприкасаясь с глубокими царапинами и оставляющее какое-то невероятное ощущение, будто послевкусие после дорогого вина. Руки свело, не могу разогнуть их или поменять свое положение. Просто продолжаю наблюдать за ней, за тем как облизывает губы, снова и снова, пытаясь увлажнить их после такого частого дыхания. На этот раз не стесняюсь коснуться их кончиками пальцев. Очерчиваю сперва верхнюю, затем нижнюю. Она хотела поработать ртом, отлично поработала, мне понравилось. И совсем неважно, что имелось ввиду совсем другое - импровизация окупилась сполна. Впрочем, никто не отменяет того факта, что я, все же не слепой. Желание грубости невозможно скрыть и спрятать, особенно, когда оно так откровенно было озвучено вслух. Нащупываю где-то в стороне от себя свой же ремень. Возвращаю ее руки к себе, перевязываю ремнем и тяну на себя, чтобы заставить ее выпрямиться. Сидит прямо передо мной, дышит в губы, наверняка, предвкушая что-то необычное. Я клиент, а она очень развратная стриптизерша, которая разрешила сделать то, что никому не разрешала. Я намерен использовать это разрешение полноценно, но... уверен, она знает, что я отработаю. Где-то в глубине души и на задворках разума стучит мысль о том, что мне можно доверять, поэтому подчиняется моим руками, когда - каким-то чудом не меньше - помогаю ей слезть с дивана и оказаться на полу. Прямо передо мной, на коленях. С закрытыми глазами, связанными руками и приоткрытыми губами, в которые хочется сунуть уже сейчас, но я не решаюсь. Она понимает, чего я хочу, я знаю, что она не откажется, ведь издеваться надо мной все это время - было как раз для этого, верно? Подсознание невозможно обмануть, а я слишком хорошо тебя знаю, Каллисто, точнее, знал, чтобы быть уверенным в том, что в этот раз точно не ошибся.
[indent] Пальцы скользят по губам, предлагая решить сперва для себя, готова ли она к продолжению. Наверное, да, раз губы обхватывают палец и втягивают в себя, скользя языком и облизывая его. Вижу, как сужаются щеки, цепляюсь за подбородок, чтобы приподнять лицо и посмотреть на эту потрясающую картину полноценно. Света недостаточно для того, чтобы видеть абсолютно все, но его хватает, чтобы образ сложился достоверно и почти детально. Палец исчезает из плена ее губ, подбородок все также в моей власти. Давлю на нижнюю губу, заставляя рот открыться. Она высовывает язык, а я уже не в силах сопротивляться собственному желанию и находить отговорки для того, чтобы убедить себя в том, что она этого не хочет. Тяну подбородок на себя, ближе, до тех пор, пока не помогу найти конечную цель, и едва ее язык касается меня - стон срывается с губ, а мышцы сводит до состояния окаменения. Не могу отвести взгляда от того, что она делает, как ей удается за мгновение овладеть мной полноценно и дело даже не в том, что ее губы кольцом смыкаются на мне, а горячий язык я чувствую теперь не на пальце. Еле сдерживаю слова обращения к Богу, которые рвутся с губ, следом проклятия и упоминания дьявола. гробовая тишина, нарушаемая лишь тихой мелодией, моими стонами и ее причмокиванием, от которого я теряю рассудок окончательно. Она не помогает себе руками, двигает только макушкой, которой я не в праве управлять, но все же... Не каждый день мне сосет девушка, способная убить меня одними только губами. И я не могу сопротивляться тому, чтобы доиграть свою роль до конца, когда позволяю пальцам запутаться в ее волосах, дав им мнимый контроль, которого у меня не было. С самого начала этой безумной игры.

[indent] Она повсюду. В каждой клеточке тела, в каждой мышце, в каждой мысли. Заполнила мой разум, забрала все, что было без обещания вернуть назад хотя бы половину. Она застряла внутри меня, как заноза, которая с каждой попыткой вытащить - делает только хуже. Больнее. Раны саднят, напоминая об ошибках прошлого, которые теперь я не могу изменить. Не могу исправить. И именно они привели на сюда. В этот самый момент, когда я жадно смотрю на твое лицо, и мне не нужно видеть твои глаза, чтобы помнить их цвет и твой затуманенный взгляд каждый раз, когда мы оказывались в положении... подобное сегодняшнему. Мне вообще ничего не нужно - я полтора года жил одними воспоминаниями, боролся с самим собой и всеми силами пытался выехать на гневе к себе, к тебе и людям, которые были в этом виноваты непосредственно. На собственном эгоизме, которого было так много. А что стало с ним потом? Исчез, растворился, просто отказался помогать. Я пытался. Но не смог. Я сдался, когда начал видеть твой образ в толпе, сдался, когда ты начала мне сниться. Я сдался в тот день, вечер, когда за тобой захлопнулась дверь. И сейчас, не отдавая себе отчета, сдаюсь. Потому что понимаю, что уже не смогу спать спокойно, да и жить - вряд ли. Я нуждался в тебе тогда, нуждаюсь даже сейчас, когда чувствую твои прикосновения, и знаю, что ты рядом. В гребанных миллиметрах от меня, даже не подозревая о том, кто перед тобой сидит и перед кем ты стоишь на коленях. Сейчас не вспомню даже собственное имя - только то, как ты называешь меня. Но зато я отчетливо помню, как ты оказалась передо мной на коленях в первый раз. Помню твое смущение и попытку доказать мне, что весь твой опыт заключался в одном гребаном бывшем, который сделал тебе весьма нелестный комплимент. И как сильно он оказался не прав, ведь стоило только позволить твоему потенциалу раскрыться, как следом, бонусом в руки, тебе упал пульт управления буквально всеми мужчинами. Наверное, ты наслаждаешься этим не меньше, чем я сам. И мне не нужно спрашивать, чтобы знать об этом наверняка.
[indent] Я все чувствую. Слишком остро, чтобы отключиться от этих самых ощущений и перестать держаться за них, стараясь продлить момент наслаждения как можно дольше. Уже не отдаю отчета собственным действиям, позволяя рукам чуть больше, чем просто мнимый контроль. Путаюсь пальцами в ее волосах, нащупывая на затылке тот самый узел ленты, который завязал сам. Как мне хотелось бы сейчас избавить тебя от него. Если бы мы были на других условиях и в других обстоятельствах. Если бы все это было игрой, не настоящей, а выдуманной, одной из тех, что мы могли придумать на ходу, гоняясь за острыми ощущениями. Всегда разные, их было так много тогда. Но сейчас, кажется, будто то, что испытываю - никогда раньше не происходило, не было этого безумия, когда во все глаза смотрю на ее двигающуюся макушку и не сдерживаю стонов, рвущихся с губ, стоит ей ускориться или замедлиться. Каждое влажное прикосновение языка - для меня смертельно и вот-вот станет последним. Хриплю, не в состоянии сказать ни слова. Кусаю губы, позволяю себе лишь стонать и снова задыхаться от нехватки кислорода, потому что закрываю рот. Потому что не могу позволить себе назвать ее по имени, произнести хотя бы звук, который идентифицирует меня. Потому что в таком случае наша игра закончится, телефон будет заблокирован, а я снова буду мучиться в попытках найти в себе силы и найти ее снова. Она не оценит моих стараний. Обиженная женщина - ничего не оценивает в отношении своих бывших. А именно в таком положении мы и оказалась. Поэтому лучше, чем прикидываться кем-то другим, идеи у меня не нашлось.
[indent] Скорость увеличивается. Моя ладонь давит на макушку сильнее, в ответ на ее такое же ускорение. Хочет добить меня, действует наверняка. Чувствую, как приближается волна оргазма, готовая сбить меня с ног и уничтожить, стерев с лица земли не только мое тело, но и мой рассудок и душу. Меня всего. Тяну волосы назад, от себя. Даю ей право выбора, ведь не каждой девушке хочется, чтобы какой-то левый - по факту - вообще незнакомый чувак - кончал ей в рот. Особенно тот, с которым ты общаешься только по переписке и даже не знаешь его имени - хотя технически она его знает, я представлялся, но Каллисто предпочла игнорировать этот момент, что мне тоже, показалось странным и стоило бы подумать об этом, но явно не сейчас. Молча смотрю на нее, даю время подумать, сам пытаюсь восстановить дыхание и успокоить, но не могу. Мозг отключился и кажется опустился гораздо ниже. Чувствую пульсацию, чувствую, что еще чуть-чуть и кончил бы, но предпочитаю использовать самые изощренные пытки в отношении себя. Важнее то, что думает она - воспитывать в себе уважение к чужому мнению нужно было еще в детстве, но я был слишком поглощен любовью к себе и к хорошей жизни, чтобы позволять своим мыслям отвлекаться от этого хоть на толику. Круговорот ощущений возвращается меня в колею, когда мозги не думают, а мысли превращаются в бесформенную кашу - стоит только ее языку коснуться меня снова. Ослабляю хватку рук, опускаю взгляд, чтобы видеть с каким наслаждением она облизывает меня, а затем снова насаживает свой красивый рот на мой член. Боже, я мог бы смотреть на это вечно, если бы только не потребности организма, который уже на грани того, чтобы рассыпаться на части. Она медлит, дразнит и сводит с ума. И мне надоело это издевательство. Дергаюсь вперед, ладонь вновь ложится на ее макушку, на этот раз гораздо крепче стискивая волосы и впиваясь пальцами в голову. Я хочу кончить, прямо сейчас. Мне все равно куда, тебе в рот, на лицо, на грудь, мне абсолютно все равно, но, если ты прямо сейчас не закончишь эту пытку, я проломлю тебе череп пальцами и совершу самую большую ошибку в своей жизни, пожалею об этом и совершу суицид. Не доводи до греха, Каллисто. И она не сопротивляется. Позволяет мне взять все в свои руки, насаживать ее так, как мне нужно, чтобы кончить. Чтобы оргазм снес с ног, а рваный стон превратился в какое-то внутриутробное рычание, смешанное с криком, которому не хватило сил вырваться наружу. У меня сейчас откажут конечности, а еще закончится кислород в легких, и я буквально высохну и превращусь в пепел. Потому что невозможно чувствовать все так остро и так бешено желать чего-то. Ее, отстраняющуюся медленно, облизывающую губы. Моя рука сползает вниз, а я сам хотел бы откинуться на спинку дивана, чтобы хоть немного отдышаться, но не могу. Тело окаменело, а я могу лишь двигать глазами, чтобы в темноте различить ее силуэт. Она все также сидит на коленях и ждет. Молчит, как и я. И наверняка слышит стук моего сердца, которое вот-вот вырвется из груди. Но, я был бы конченным идиотом, если бы не был уверен в том, что ее сердце сейчас - бьется точно также. Рвется наружу и его ритм смешивается с моим. Так естественно, будто все было продумано до мелочей с самого начала.
[indent] Слышу, как зовет меня - кажется, я действительно уже начал привыкать к своему новому имени, которое вот так красиво и тихо звучит от ее лица - поднимаю голову, чтобы сфокусировать взгляд и напрячь слух, не желая терять ни единого звука, который она произносит. Реагирую на ее просьбу, хоть мне так не хочется, чтобы этот момент заканчивался вот так просто. Не хочу одевать ее, не потому что считаю это чем-то неправильным или низким, а потому что не хочу позволить ей уйти. Но все же подаю ей руку, с опозданием вспомнив, что она не видит меня и ее руки стянуты ремнем. Наклоняюсь, чтобы найти ее стянутые запястья и потянуть на себя, помогая встать на ноги. Тяну на себя, ближе, чтобы села на колени. Обманчивое желание действительно помочь, но стоит ей только сесть сверху, а мне почувствовать ее жар - вопросы о помощи откладываются на неопределенный срок. Надеюсь, что ты простишь меня за эту наглость, но я никак не могу отпустить тебя в таком состоянии сейчас, даже если мне придется удовлетворять тебя весь вечер и дальнейшую ночь напролет. Я готов заплатить за это время, пока мы вдвоем и нам никто не мешает. Но только не позволяй себе уйти, а мне, если что, помешай, когда я снова захочу все испортить. Тяну за ремень на запястьях, ближе, чтобы чувствовать аромат ее кожи и коснуться ее губами, оставляя влажный след. Она вздрагивает, мямлит что-то неразборчивое. Я должен помочь ей одеться, верно? Белье? На ней же больше ничего не было? Свободной рукой ищу хоть что-то похожее на нижнее белье, но не нахожу. Вместо этого натыкаюсь на ее бедра, соблазнительно двигающиеся ко мне ближе. Чувствую горячее дыхание на своих губах, облизываюсь, потому что каждый поцелуй от меня должен сначала получить разрешение. Она приближается еще ближе, касается языком моих губ и оставляет поцелуй сама, будто вернувшись в прежнее состояние спокойного изучения меня и всех моих скелетов в шкафу. Мне нравится ее положение. Нравятся ее связанные руки, ее завязанные глаза. Нравится, как она приоткрывает рот, когда я отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха. Облизываю ее нижнюю губу, сталкиваюсь с кончиком языка и на этот раз целую уже сам, углубляя поцелуй настолько, насколько это возможно. Пальцы скользят по телу, изучая каждый изгиб и возвращаясь туда, где она неприлично горит. Такая влажная, что я не могу избавиться от маниакального желания дотронуться до нее. И делаю именно это, когда опускаюсь ниже, между ног, пальцами провожу по влажной коже. Снова и снова, заставляя тело на моих коленях дернуться, и выгнуться навстречу моей руке. Я задыхаюсь, а весь кислород у нее на губах, поэтому тянусь за еще одним поцелуем. Обжигает дыханием, стонет, так красиво, будто предоставляет мне возможность в последний раз насладиться этими ощущениями. Ощущением моей короны на голове, которая цепляется зубчиками за ее. Я не хочу дразнить тебя, я хочу, чтобы ты кончила, запоминая этот момент, как и меня, как моей имя, которое выдыхаешь со стоном. Но я ищу не этого. Я ищу то состояние, когда ты окончательно потеряешь контроль над собой и какое-то несуществующее «Мальборо» превратится вполне в осязаемое и такое живое «Остин». Ты же не просто так носишь мой подарок на своей шее. Я видел его уже не первый раз, и этот кулон точно ни с чем не спутаю. Ты носишь его не просто так - и это уже не вопрос. Касаюсь губами шеи, заставляя ее выгнуться мне навстречу, скольжу ниже к ключицам, едва касаясь тонкой цепочки. Пальцы соскальзывают намеренно глубже, заставляя ее приподняться, а меня - сделать маленькую поблажку. Ремень освобождает запястья, закидываю ее руки на свою шею. Давай. Я хочу, чтобы ты еще постонала мне в ухо, переключая мое настроение с «я больше не могу», обратно на «хочу трахать тебя всю ночь». Ты же чувствуешь мое возбуждение? Чувствуешь, именно поэтому ерзаешь на мне, мечтая получить что-то гораздо больше пальцев. Карябает кожу плеч, прижимается грудью, выше, ниже, будто пытается пробудить во мне то самое темное начало. Довести ее до оргазма, поддавшись общему желанию. Ее желанию, которое она в одну секунду превращает в мое личное. Я и правда хочу этого. Хочу, чтобы стонала еще громче, чтобы умоляла не останавливаться, как сейчас. Я бы не остановился даже если бы она просила об этом. Не смог бы, потому что чувствовать ее влагу на своих пальцах - лучше, чем что-либо. Подбираю ее за бедра, заставляю приподняться, а потом вновь опуститься, впиваясь ногтями в мои плечи еще сильнее. Оказываюсь внутри, встречаясь с обжигающим мои губы дыханием. Замираем оба, желая насладиться этим ощущением, прочувствовать друг друга каждой клеточкой горящего тела, которое наверняка взорвется, стоит ей или мне начать двигаться. Теперь мне ничто не мешает найти ее бюстгальтер, который был почти рядом. Двигайся, тебе же нужно его одеть верно? Двигайся аккуратно, усаживаясь поудобнее и поглубже, чтобы по телу пробегала судорога и волна мурашек, от которых стонешь и скулишь, как сумасшедшая. Помогаю ей сунуть руки и возвращаю лямки на плечи. Притягиваю ее к себе ближе, утыкаясь лицом в грудь и жадно вдыхаю ее аромат, пока руки на ощупь пытаются застегнуть замок на спине. А она ерзает на мне, позволяя оказываться все глубже, чтобы и по моему телу проходила приятная дрожь.
[indent] В голове что-то щелкает, желание, заставляющее разобраться с этим чертовым замком как можно быстрее. Этого достаточно, чтобы хотя бы частично засчитать мне помощь в одевании тебя? Мне стоит слишком дорогого, чтобы не сорвать мешающую ткань с этого тела. Нахожу рукам более удачное применение, когда цепляюсь пальцами за ее бедра и заставляю двигаться на мне. Опирается руками о плечи, стонет в губы, пока не заткну ее поцелуем. Это невозможно остановить, а меня просто невозможно оторвать от нее. Бешено хочу чувствовать ее на себе, рядом с собой, ощущать, как дико ногти рвут кожу на части, оставляя царапину за царапиной и неважно, где именно: на новых местах или поверх старых. Я так скучал по этому, по ее безумию, которое она отдавала мне одному когда-то, что не могу остановиться. Вдыхаю аромат ее кожи, как наркоман вдыхает дорожку кокаина, облизываю каждый доступный мне миллиметр, пока не упрусь губами в подбородок. Прикусываю, поднимаюсь выше к губам - она сама опускает голову, чтобы в следующий момент я снова чувствовал ее язык на своем языке, а зубы на своих губах, когда кусает яростно, будто пытается оторвать от меня кусок себе на память. Цепляюсь пальцами за челюсть, дергаю от себя, не позволяя менять положение головы. Сжимаю несильно, но достаточно для того, чтобы понять, что мне не нравится, когда она вот так по дикому кусает меня. Это больно, а кровь, которую чувствую на кончике языка может стать причиной, по которой я не выпущу ее отсюда до тех пор, пока не затрахаю до смерти. Не стоит играть в такие игры и пытаться испытывать меня, потому что, как бы сильно я не оттягивал - момент нашего прощания, по крайней мере на сегодня, все равно наступит. Ослабляю хватку, пальцы ползут выше, попадая в плен ее губ. Она начинает двигаться на мне еще быстрее, а я не могу отвести взгляда от ее лица, представляя глаза и ее взгляд, которым бы она смотрела на меня прямо сейчас.

[indent] Если в твоих планах был пункт - свести меня с ума - то поздравляю, у тебя это получилось. Добилась желаемого, потому что я не могу остановиться и больше не вижу, ни берегов тому, что делаю сам и позволяю тебе, ни границ, ничего, кроме тебя, твоего лица, твоих приоткрытых губ и яркой картинки твоих ясных глаз, которые вижу буквально повсюду, начиная с того момента, как потерял тебя. Я видел тебя повсюду, буквально. Я знал, как ты двигаешься, как смотришь на звезды, как жуешь губы, когда задумываешься или нервничаешь. Я видел слезы на твоем лице и эту картинку - точно никогда не забуду. Сейчас - я вижу тебя так близко, что даже не верю, что могу прикоснуться к тебе. Что нашел способ оказаться рядом с тобой - дело даже не в сексе - и дышать с тобой одним воздухом. Чувствовать тепло твоего тела, чувствовать, как дерешь мои плечи ногтями, как стонешь рвано от каждого, такого же несдержанного, рваного движения, когда дергаю тебя на себя, желая ощутить тебя еще ближе. Я хочу, чтобы понятие расстояния между нами вообще исчезло, раз и навсегда. Хочу приклеить тебя с помощью самого прочного клея, прибить к себе гвоздями, даже если это будет доставлять неудобства тебе или мне. Ты рано или поздно все равно узнаешь, кого целуешь, кого просишь не останавливаться, кому дала возможность управлять тобой, твоим телом и твоим разумом, забирая власть уже над твоей душой по крупице, одну за другой. Так легко, что страшно представить, что будет, когда наступит тот самый роковой момент и повязка на твоем лице уже не будет такой весомой преградой между нами. Между мной и тобой сотня стен, выстроенных тобой лично. Каждую из них пытаюсь разрушить, но даже представления не имею, как сделать это убедительно, хотя бы для себя. Как быть уверенным в том, что они не возникнут снова, как только ты меня узнаешь. Сейчас - это последнее, о чем я думаю. Сейчас - я целиком и полностью в твоей власти, чувствую такую отдачу, такую страсть, что дышать становится почти невозможно. Хватаю губами воздух рядом с твоими губами. Кусаю нежную кожу шеи, оставляю засос за засосом - ты не будешь сопротивляться, ведь тебе это нравится. Я знаю все твои слабые места, а ты, наверняка поражаешься какой этот Мальборо чуткий психолог, знающий буквально каждое твое слабое место. Я знаю тебя, Каллисто, и, если бы я открыл рот не только для того, чтобы рвано стонать тебе в губы - ты бы поняла, что знаешь и меня. Поражает, с какой точностью ты делаешь все, что так нравилось мне в тебе и даже больше. Будто все, что мы обсуждали лично или в переписке, вспоминаешь на каком-то подсознательном уровне. Я молчу - ты стонешь мне в губы. Целую, ловлю каждый стон своими губами, наслаждаясь ими, смакуя, как самое дорогое вино. Сжимаю бедра сильнее, помогаю двигаться быстрее, когда дерет плечи, снова и снова оставляя царапины. Кажется, на мне уже не осталось ни одного живого места, но мне плевать. Я хочу еще, Каллисто, не сдерживай себя.
[indent] Цепляюсь пальцами за ее шею, вынуждая выгибаться и подставлять нежную кожу на растерзание, вновь под мои губы. Сжимаю чуть сильнее, чувствуя, как под пальцами бьется ее бешеный пульс. Завожусь от этого еще сильнее и все мои попытки держать себя в руках летят прахом. Слышу, как бормочет что-то, чувствую, как сильнее сжимает пальцами плечи, вот-вот сломает их, но каждая мышца в моем теле напряжена настолько, что даже если сейчас на меня упадет тонна - сломать меня не получится. Адреналин, возбуждение. Этого в излишке, и они единственные помогают мне держать себя в руках, если подобное поведение таковым можно назвать. Я ускоряюсь, хочу довести ее до безумия, до того самого состояния, когда не будет сил даже дышать. Сжимаю бедра сильнее, обхватываю ее, прижимаю ближе, чтобы в следующий момент почувствовать, как она сжимается, как рвется с губ знакомое имя, от которого вздрагиваю сам и начинаю дрожать, как во время лихорадки. Она сказала... что? Не верю собственным ушам, но мне это точно не показалось. Такое четкое слово не могло вырваться с губ случайно. Я добился своего, но теперь понятия не имею, что с этим делать. Веду ладонью кривую линию по ее пояснице. Выше к спине, чтобы коснуться лопаток и плеч, почувствовав, как тяжело она дышит. Утыкается лбом мне в плечо, обжигает дыханием, оставляет поцелуй и еще один влажный след на моей коже, от которого вновь начинаю дрожать. Мысли перемешаны, не могу уловить ни одну из них, потому что мое собственное имя - совсем не похожее на Мальборо - крутится в голове звуком ее голоса. Я отзываюсь только на ее голос, звучащий из, казалось бы, такой далекой реальности. Я замер в том моменте, когда она выкрикнула мое настоящее имя, подтвердив каждую мою мысль на ее счет, каждую, включая те, где я - настоящий ублюдок, разбивший ей сердце и доводящий до тех обстоятельств, в которых и она, и я сейчас оказались. Она молчала - а я слышал каждую мысль, проносящуюся в ее голове. Именно поэтому начинаю двигаться, запоздало вспомнив о том, чем мы вообще пытались заниматься до того момента, как я снова оказался в ней. Какая-то удивительная случайность... ах нет, все было спланировано заранее. Потому что я слишком сильно скучал по ней и сейчас помочь ей одеться для меня - равно самой страшной пытке.
[indent] Но я все же нахожу в себе силы сделать это. Нахожу остатки ее белья, опускаюсь на корточки, чтобы помочь самому себе надеть его на Каллисто. Приподнимаю одну ногу, затем вторую. Ткань ползет выше, следом за ней - мой взгляд, а уровень сумасшествия стремительно опускается вниз, хотя, казалось бы, куда еще ниже. Встаю, придерживаю ее одной рукой, чтобы не позволить ватным ногам ослабнуть окончательно и уронить ее такую красивую на пол. Мне нужно всего несколько секунд, чтобы заподозрить что-то неладное. Она будто нутром чувствует мое присутствие, дергает руку, чтобы в следующий момент снять повязку, но оказывается прижатой ко мне спиной. С силой стискиваю ее шею, держу за подбородок, несмотря на все ее попытки напугать меня пустыми угрозами и попытками договориться, которыми она бросается, будто в последней надежде на то, что я передумаю. Какого черта ты делаешь? Какого черта, Каллисто? О каком доверии ты говорила мне, если сама - наплевав на нашу договоренность, нагло нарушила ее и поставила крест на моем доверии к тебе. Кто обманул тебя так жестоко, что теперь... Ах, да. Хватка становится грубее, пальцы нащупывают сонную артерию и готовятся передавить ее, если только попробует дернуться еще хоть раз. Рычу в ответ на ее очередную угрозу - слова жгут губы, но это уже какая-то негласная привычка молчать в ее присутствии. Как ты могла? Она замирает, кажется, на нее подействовал мой предупредительный рык, обещающий неминуемую расправу если только попытается еще хоть раз рыпнуться. Пытаюсь собрать остатки самообладания. Утыкаюсь носом в ее шею, вдыхаю аромат ее кожи, чувствуя, как сквозь пальцы утекает было спокойствие и размеренность. Как возбуждение сбивает с ног, заставляя злость отступить. Адреналин бурлит в крови, заставляя меня действовать не иррационально. Мне плевать на вещи, которые я мог оставить на диване. Плевать, потому что сейчас, подобно побитой собаке сбегаю. Не ослабляю хватку рук, толкаю ее вперед, заставляя сделать шаг по направлению к двери. Сейчас любое действие может стать для меня роковым. Действую предусмотрительно и осторожно. Я ничего не должен нарушать, если ты так захотела и рассказывать мне о том, кто что должен... Не тебе говорить об этом мне Каллисто. Точно не тебе. Мы меняемся местами, когда расстояние до двери сокращается до минимума. Щелкаю задвижку, в моменте отпускаю ее и дергаю дверь, чтобы вырваться наружу. Закрываю ее тут же, уведя лицо в сторону - не уверен, что она меня не увидела, но, судя по тому, как продолжает долбиться в дверь с той стороны и звать меня не настоящим именем - она меня не увидела, не узнала, а может просто уже не помнит? Эти вопросы, так и останутся вопросами. А я остаюсь стоять под дверью и сдерживать ее до тех пор, пока девушка в приватной комнате окончательно не успокоится. Тишина по ту сторону позволяет мне слегка ослабить хватку. Отпускаю ручку, поворачиваюсь, чтобы столкнуться взглядом с девушкой мне незнакомой. Она хочет спросить что-то, но видимо понимает, в каком виде нахожусь - о чем я совсем не забочусь - молчит, провожая меня, позорно сбегающего, взглядом.
[indent] Спускаюсь вниз по лестнице, едва не перепрыгивая через несколько ступенек, тороплюсь в сторону черного выхода, где меня точно будет ждать автомобиль и Марк, который, я надеюсь, не станет задавать лишних вопросов. Дверь приветственно открывается, я ныряю в салон и, едва успеваю хлопнуть дверью, как автомобиль двигается с места.
[indent] Дорога до дома в гробовой тишине. Пятнадцать минут на то, чтобы привести сбившееся напрочь дыхание в норму. Еще пятнадцать, чтобы успокоить дрожь в пальцах. Молчание водителя и Марка помогают мне успокоиться быстрее, чем обычно, но стоит только подумать о произошедшем - сердце вновь начинает стучать где-то в районе глотки. Она ослушалась меня. Нарушила самое главное правило, которого обещала придерживаться. Говорила, что ей нравится эта анонимность, что ей нравится то, что она чувствует и испытывает благодаря мне и нашей маленькой игре в тайного поклонника. Нарушила правило и пыталась меня пристыдить - как глупо. Телефон вибрирует, брошенный впопыхах на сиденье рядом. Я игнорирую его, потому что сейчас не в состоянии разговаривать тем более, я прекрасно знаю кто это. Впрочем, вряд ли обиженная Каллисто смогла бы так быстро пойти на мировую. Надеюсь, что ей хватит ума хотя бы извиниться.
[indent] Но это смс было не от нее. Очередное промо какой-то бесполезной ерунды, глупая рассылка, от которых отписался в тот же вечер, едва не разбив телефон о стену. Было три попытки.
Первая попытка случилась в самый неожиданный момент. Я играл, пытаясь прийти в себя и выплеснуть все эмоции внутри себя наружу. Не получалось. Телефон раздражал тем, что молчал. Полетел в сторону дивана, но остался жив. Ни царапины на экране.
[indent] Вторая попытка была в тот момент, когда рука потянулась к бутылке, а смс так и не приходило. Прошло двое суток. Тишина, не нарушаемая ни мной, ни ей давила на виски. Я пытался забыться, пытался разобраться с мыслями в голове благодаря всем тем способам, что помогали мне раньше. Не помогало. Вечером ее смена - я буду в клубе, я буду смотреть на нее и следить за тем, как под светом софитов видно отпечатки моих губ и зубов на ее коже. Я буду смотреть и упиваться этим, пока она - уверенная в том, что я больше никогда не появлюсь в ее жизни, будет делать свою работу. На глазах у всех демонстрировать свое тело, которое должно было быть моим. Все это время. Каждую секунду, каждую минуту, которую мы провели в разлуке с того гребаного вечера в Провинстауне. Я буду смотреть и думать об этом. Вспоминать с каким наслаждением ты стонала в моих руках, умоляя меня не останавливаться, с каким наслаждением я слушал твои стоны, пробовал их на вкус вместе с поцелуем, как кусал губы и чувствовал на своих привкус твоей крови. Терпкой, как хорошее вино. Я буду смотреть на тебя и злиться. Злиться, наказывая тебе за твое вопиющее поведение, потому что я - вижу тебя, а ты меня нет. Ты не готова, Каллисто. Я знаю это. Вижу по тому, как ты двигаешься, как дергаешь рукой, каждый раз, когда цепочка на твоей шее дергается куда-то в сторону, норовя слететь. Не помогут ни сигареты, ни беспорядочный секс. Ты хочешь вернуться в прошлое и дать мне в лицо, разукрасив мою довольную - нет - физиономию всеми оттенками синего и красного. Рано или поздно ты скажешь мне, что больше не можешь, что не готова к чему-то новому. И тогда я пойму - ты готова. Как когда-то, слишком долго, непростительно долго, я готовился к тому, чтобы впервые появиться на пороге этого клуба. Как готовился к тому, чтобы попытаться наладить с тобой хоть какую-то связь, даже не рассчитывая, что это заведет нас с тобой так далеко. Отношения сложная вещь - мы оба это знаем, но упрямо пытаемся устанавливать свои правила. Как глупою
[indent] Третья попытка была еще через сутки. Мы молчали четыре дня. Ты сдала позиции. Ты написала мне. Я был рад этому, искренне, но придерживался хладнокровного спокойствия, потому что все еще был обижен. Разговор не клеился, ответов на вопросы никто из нас не получил. Эмоции вспышками вернули все в прежнее русло и... все встало на свои места. Я упрямо игнорировал, по сути для меня - Мальборо - чужого имени, вырвавшегося с твоих губ во время оргазма. Ты не задавалась вопросом, почему меня это не интересует. Тактичное молчание - залог успеха в том, чтобы убедить человека в твоем безразличии к чему-то важному. Я до сих пор не был уверен в том, что ты действительно хотела это сказать, как и в том, что не сделала это специально, чтобы оттолкнуть меня. Я спрошу тебя об этом. Но когда-нибудь позже.
[indent] Отправляю Марка с новым конвертом и роскошным пакетом, перевязанным алым атласным бантом. Даю  четкие указания. Молчать, не отвечая ни на один из вопросов. Молчать так, будто ему оторвали язык и скормили собакам. Молчать, иначе я собственноручно сделаю это с его языком. Конверт и пакет у адресата. - Твое новое задание, Каллисто. Завтра в шесть за тобой заедет машина. Надеюсь ты любишь маскарады. И очень надеюсь, что я не ошибся с размером.