T  H  I  S    W  I  L  L    B  E    T  H  E  death  O  F   M  E
I       F  E  E  L       I  T       I  N       M  Y       B  O  N  E  S
the devils at my door
S  O  help  M  E

[indent] Время – кажется нелепой шуткой для того, кто живет вечно. Скользит сквозь пальцы, и никого не щадит. Просто молча стирает с лица земли что-то бывшее таким важным и исключительным. Уничтожает, превращает в пыль. Оно неумолимо, оно быстротечно. Оно не торопится и не медлит. Просто идет себе, пока все живое вокруг исчезает. Остается в памяти жалкими обрывками воспоминаний или в истории – кровавым пятном или золотым светом. У каждого из нас в этой жизни есть какая-то цель – так нам кажется – на деле есть лишь миссия, который каждый из нас должен выполнить. А потом – существование становится бессмысленным и бесполезным. Вечность – хороша, когда есть к чему стремиться. Когда есть куда спешить, к кому возвращаться, кого, какая ирония, любить. Когда все это у тебя забирают – твое существование становится жалким. И единственное решение, которое поможет с подобной проблемой – смерть. Ласковая, обещающая покой, как любимая женщина. Опускаешься в ее объятия и плывешь по волнам безмятежности. Смерть – это та же вечность, только она дарит покой. А отель «Кортез» - дарит тебе стимул жаждать смерть каждый день. Открываешь глаза – ловишь себя на мысли о том, что, по сути не спал, просто ждал момента, когда, наконец, наступит рассвет. Никаких развлечений. С каждым днем становится все сложнее находить себе занятие. И мысль о смерти, на самой настоящей смерти, начинает все чаще проскальзывать в голове. Пытаешься найти выход из положения, а по факту – стоишь на месте, словно застрял в сломавшейся карусели на ярмарке и не двигаешься. Время замирает для тех, кому грозит бесконечная вечность. Сменяется лишь картинка. А ты сам – словно замер на месте.
[indent] Монотонный стук собственных пальцев о дубовую поверхность стола доводит до сумасшествия. Безразлично смотрю по сторонам, изредка ловлю взгляд на мебели – все, как тогда. Осталось нетронутым, потому что запретил. Потому что никто и не пытался сделать в этом номере ремонт – прекрасно знали, что за этим последует. А вот остальные номера – стали выглядеть гораздо лучше, по крайней мере с простыней пропали въевшиеся пятна крови и пахнет теперь совсем иначе. Они все изменили здесь. Нетронутыми остались лишь жители, и потайные ходы в стенах этого здания. Неприкосновенное, такое запретное, что получаю какое-то безумное наслаждение от того, что обладаю всем этим. Никто не знает имени владельца, теперь – мое имя осталось лишь кровавым пятном в истории страны. Как я и хотел. А Лоу, ставший известнейшим убийцей десяти заповедей – глупое воспоминание, раздражающее, словно бельмо на глазу. Выполнил все, что было велено, но я – не получаю от этого удовольствия. Больше нет. И вместо того, чтобы продолжать воплощать свой гениальный план в реальность – сижу в собственном номере и выстукиваю по столу. Как банально. Как однообразно. От скуки ничего не спасает. Лишь жажда мести, которой живу и дышу, но этой мести не суждено произойти. Моя жена исчезла в неизвестном направлении, решив, что так будет правильно, сейчас, наверное, наслаждается очередной кровавой оргией где-нибудь заграницей. Эгоистичная сука. Как можно было быть настолько слепым? О, прекрасно знаю, чем руководствовался и почему вел себя так, а не иначе. Глупый дурак, который не слышал и не видел ничего вокруг себя. Ослепленный красотой и силой духа. Пропускал мимо ушей все ее похождения, бегал, словно преданная собака, а что сделала она? Исчезла. Просто махнула хвостом, собрала вещички и исчезла в поисках очередного богатого дурачка, каким когда-то был и я. Черт с два я позволю ей жить спокойно. Черт с два она вернется в отель и сможет управлять им как прежде, после того, как насладится жизнью. Ей, может и не захочется вернутся обратно, ведь здесь, такое же бельмо на глазу, каким когда-то была она – живу я. И мне – выхода из отеля нет. Создал идеальную ловушку, в которой оказался сам.
[indent] Отель признан народным достоянием. После исчезновения Лоу – местные жители нашли себе занятия по души. Убийства прекратились, не без моего влияния, безусловно. И если каждому из них все еще было чем заняться, то мне – кроме представления воплощения будущей мести – заняться было нечем. Хотелось крови. Хотелось вновь почувствовать ее, горячую, бьющую из артерии, умыться в ней, попробовать на вкус в момент, когда бурые пятна окажутся на губах. Маниакальное желание выйти из номера и зарезать первого попавшегося гостя. Утащить к себе, чтобы изучить страх, как какую-то вещь, а не эмоцию. Все в этой жизни материально, особенно – чувства. И кому, как не мне знать об этом. И нельзя ничем заменить чувство, которое испытываешь, когда лишаешь кого-то жизни. Всем нам это известно. Каждый сейчас ходит по грани, чтобы не сорваться и не совершить главную ошибку – пойти против моей воли. Сам держусь на одном лишь энтузиазме, потому что вчера заприметил одну хорошенькую гостью из двадцать шестого номера и теперь только и думаю о том, как перерезать ее тоненькую шейку. Но никто из нас не хочет новых соседей. Нам и без того долго пришлось привыкать к тому, что за год количество местных жителей выросло почти втрое. Повторения подобного «Кортез» просто не переживет.
[indent] - Так жить невозможно. Это просто невыносимо, - Салли вновь появляется на пороге. Почувствовал ее заранее по энергии, которой тянет от нее почти за версту. Тягучая, словно смола. Заставляет закашляться, потому что терпкий запах ее сигарет – раздражает меня. В отличии от тех, что курю я. – Я слышал это уже тысячу раз, - не поворачиваюсь, потому что не хочу. Потому что не желаю видеть это постное лицо, которому предоставили все, для полноценной жизни (отчасти), но ей все равно все не то. – Жить здесь невозможно. Мы устали, Марч, - на подобное обращение разворачиваюсь сразу же, едва сдерживая бушующие внутри эмоции. – Не смей разговаривать со мной в подобном тоне, - предупреждаю. По интонации это вполне слышно, но что будет мертвому? Не убьешь же ее по второму разу. – Ты стала забываться, тебе не кажется? Чего тебе не хватает? Бесконечной дозы героина? Или острых ощущений? – встаю со своего места, цепляю попутно пальцами стакан с недопитым бурбоном. Делаю глубокий вдох, позволяя сигаретному дыму проникнуть в легкие, в каждую клеточку тела. Шумно выдыхаю, прикрываю глаза, потому что не могу и не хочу смотреть на нее. Как всегда, потрепанная, с размазанной на лице косметике, с щеками влажными от слез. – Мы все устали от этого ебаного дня сурка. Каждый день одно и тоже, так невозможно жить, слышишь? Мы хотим на свободу, – с надрывом громко, заставляет меня зажмуриться. Внезапная тупая боль в виске вынуждает меня коснуться его пальцами. Не поможет, как и всегда. Разве призраки страдают от мигреней? Если можем убивать вполне живых людей, то... ничто людское нам не чуждо. – Ты считаешь, что я насильно держу вас здесь? - не могу скрыть саркастичной нотки в голосе. Какие же идиоты... - Как будто я насильно убил каждого из вас и заставил томиться здесь? Считаешь, в этом есть моя вина? Я лучше всех вас знаю, что это такое - жить взаперти, хотя подожди-ка, - качаю пальцем, прищуриваюсь, - может быть тебе просто нечем заняться, поэтому ты подначиваешь к бунту всех местных жителей? А, как мне известно, они легковозбудимы в этом плане, - ухмыляюсь, потому что знаю - каждый в этом здании просто мечтает избавиться от моего общества. Но, к сожалению, никому еще этого не удавалось - сбежать от мистера Марча - ни одной живой, или мертвой, душе. Могу устроить тебе незабываемый аттракцион до конца жизни, Салли, раз тебе так скучно, - выпячиваю нижнюю губу, вижу, как она меняется в лице и не скрываю больного наслаждения от этого. – А если нет, то советую тебе заняться своими, «игрушками», и не беспокоить мою душу больше своими пустяковыми проблемами, - кручу пальцем в воздухе, откровенно показывая, что именно ей нужно сделать. Салли пытается сказать что-то в ответ, но мой поднятый в воздух палец заставляет ее замолчать. – Слышишь? Тебе пора, - Салли двигается в сторону дверей, останавливается у порога, бросает в меня многозначительный взгляд. – Мы о чем-то не договорили? – веду себя сдержанно – приходится, если рядом с этими... людьми тебе предстоит провести остаток вечности. – Прошел слух, что у нас в отеле ведьма. Я думаю, тебе будет интересно взглянуть на нее, - зажатая сигарета между зубов перекочевывает в пальцы. - Покорнейше благодарю, - не скрываю недовольства в голосе, но моей гостье абсолютно все равно. Салли затягивается, и уходит, оставив после себя едкий дым. А меня в думах, потому что последняя ведьма, оказавшаяся в отеле – сейчас единственная, кто развлекает меня в моменты, когда совсем тошно. Куинни почти не идет на контакт – ее понять можно, но если Салли не соврала – то ей не стоит показываться на глаза той, кто возможно станет ответом на многие мои вопросы. Впрочем, стоит сперва на нее взглянуть.
[indent] Несколько недель назад по ящику, именуемым всеми телевизор, слышал о каком-то странном явлении. Бурое небо и сотни, а может тысячи воронов, летающих над крышей необычного дома. Необычное явление, не обычный дом. Все складывалось один к одному, но мне нужны были живые доказательства. Как получить их, не имея возможности выбраться наружу и, естественно, находясь не в ладах с любыми средствами связи с внешним миром? Обращаться к местным жителям, чтобы показали, как пользоваться... телефоном? Какие глупости. Живое общение – самое показательное и естественное. Такое же, как дышать. Ты не можешь не делать этого, потому что в любом ином случае – умрешь. Живое общение с гостями отеля – под запретом, но никто, ни я, ни Лиз, ни Айрис не говорили о том, что мы не можем общаться с ведьмами.
[indent] Бросаю взгляд в зеркало, чтобы поправить идеально сидящий галстук, скрывающий единственный мой недостаток. Глубокий порез на шее, лишивший меня жизни и оставивший в этом здании на веки вечные. Проклятье отеля, которое никому не под силу снять. Ни ведьмам, ни колдунам. Однажды некая «верховная» уже пыталась сделать это, спасти свою ненаглядную Куинни, чем вызвала у меня лишь нервный смешок. Не один, и не смешок, а самую настоящую истерику. Оказалось, поднять мне настроение не так уж и сложно. Надо почаще заманивать сюда ведьмочек, чтобы те вдоволь услаждали мое чувство юмора своими жалкими попытками справиться с самым неконтролируемым злом этого треклятого места. Но сперва, хочу взглянуть на ту, что сама пришла. Буквально попалась в мои сети, потому что ни одна ведьма не выйдет живой из этого отеля.
[indent] Покидаю номер одним только мне известным путем. Скрываюсь от любопытных взглядов, прячу лицо под полами шляпы – так глупо это делать, будучи в помещении, но, кажется, никому нет никакого дела. Тем лучше. Чувствую нутром, что на правильному пути. Чувствую разрушительную энергетику, впитываю ее, словно губка, испытываю от этого удовольствие, как будто прыгнул из окна и не разбился. Чувство полета, непередаваемые эмоции. Столько людей вокруг меня, криками которых можно насладиться, но они – последнее, о чем думаю я сейчас. По коридорам, обходными путями до номера, который меня интересует. Не стесняюсь пользоваться своими маленькими преимуществами в качестве призраки. Проходить сквозь стены хоть и неприятно, но порой очень полезно. И способность не показываться на глаза тому, кому не хочу – тоже большое преимущество, когда следишь за своей жертвой и ждешь момента, чтобы утащить за собой в кабинет, и рвать на куски, снимать кожу заживо, чтобы видеть этот страх в глазах и...
[indent] - Я была права! – незнакомый женский голос вырывает меня из мыслей. Перевожу взгляд, чтобы увидеть картину происходящего собственными глазами. Закуриваю, молча наблюдаю за происходящим. Воочию вижу огонь в руках той, что застукала, кажется, своего возлюбленного за изменой. Ох уж этот вкус мести. Сладкий, как яблоко в карамели на Хэллоуин. Запах гари резко ударяет в нос, а я вдыхаю поглубже. Наблюдаю за тем, как два человека повинных в одном из самых страшных преступлений против человечества горят заживо, пополняя наши бессмертные ряды. Я не доволен этим, потому что если в голове этой глупой девчонки бьется лишь мысль о мести, то в моей – последствия этого. Совершив убийство на территории отеля, она подписывает себе смертный приговор, а значит – развязывает руки всем остальным обитателям. Может отдать ее в руки каждого из призраков, чтобы они утолили жажду до убийств и успокоились еще на годик? Нет. Встряхиваю головой, чтобы отбросить от себя эти благородные порывы. Никакого благородства. Эта ведьма – моя.
[indent] Когда необычное огненное шоу, наконец, подходит к концу, позволяю себе появиться. Стою в тени, привлекаю ее внимание громкими хлопками, когда вижу обнаженных духов только что умершей парочки. – Гениально. Наверное, вы не очень умны, раз пришли сюда и совершили акт своей мести в этих стенах, - делаю шаг из темноты, снимаю шляпу, - Джеймс Патрик Марч, хозяин отеля, к вашим услугам, - шляпа возвращается обратно на макушку. – Исчезните, с вами разберусь потом, - ошарашенные духи переводят взгляды с меня на ведьму, затем с ведьмы друг на друга. В их глазах ужас, а я теряю терпение. – Надеюсь, вы не лишились слуха, потому что я только что любезно попросил вас исчезнуть с глаз моих, - щелчок пальцев, и от духов не остается и следа. – Гениальное шоу, надеюсь, вы довольны тем, что сделали, но, насколько нужно быть безрассудной, чтобы совершать подобное, тут, - жестом обвожу пространство вокруг себя. – Мне казалось ваша верховная сполна познала свойства этого отеля и должна была донести до вас тоже самое, - опираюсь на свою любимую трость с резной ручкой, в очередной раз закуриваю сигарету, вкладываю ее в мундштук. – Думаю, нам нужно поговорить в другой обстановке, вы так не считаете? – безусловно не считает, потому что готовится сказать что-то поперек моего слова, уже сейчас вызывая на моем лице холодное бешенство. – Это не предложение и не просьба – это приказ. Мисс Эверс! – горничная появляется в номере почти мгновенно. Не смотрит в глаза, а я не награждаю ее даже взглядом. Не видел бы ее еще тысячу лет. – Сейчас все уберу, мистер Марч, - остальное ее бормотанье не несет для меня никакой смысловой нагрузке. Делаю шаг вперед, чтобы вцепиться пальцами в руку ведьмы и тяну за собой, к стене. Очередной потайной ход. Знаю их каждый вдоль и поперек. Потому что они – единственные мои друзья, принимающие с достоинством все мои тайны и пристрастия. Молчаливые каменные стены, а как много от них пользы. Больше, чем от вечно ропщущей на свою жизнь Салли или кудахчущей мисс Эверс.
[indent] Оказываемся в моем кабинете быстрее, чем ведьма успевает удивиться. – Из этой комнаты нет выхода, и я советую вести себя прилежно, иначе мне придется привязать вас к стулу, и ваши магические штучки не помогут, только усугубят ваше положение, - говорю, чувствуя пристальный взгляд на своей спине. Глупо было оказываться к ней в подобном положении, но мне плевать. Что мертво – умереть дважды не может. Ставлю любимую пластинку в граммофон, опускаю иглу, слышу знакомый щелкающий звук, а затем тихий мотив. Прикрываю глаза, чтобы насладиться любимым моментом. Возвращаюсь во времена... когда был еще жив, вспоминаю первое убийство и надеюсь, что когда-нибудь смогу вновь испытать такие непередаваемые эмоции. – Что вы чувствуете от того, что сделали? Я был свидетелем убийств, не скрою, убивал сам, и, наверное, вам это известно, - наливаю виски в стакан себе и своей молчаливой собеседниц, которая взглядом вот-вот продырявит мне спину. Протягиваю ей бокал, делаю глоток из своего. – В нашем отеле есть одно негласное правило – мы не убиваем гостей, чтобы они не совершили. Вы нарушили правило, миледи, и совсем неважно, местный ли вы житель или простой обыватель. Правила для всех одни. Поэтому, есть два варианта, которые я могу вам предложить, - делаю жест рукой, предлагая ей сесть, но сам – не сажусь. Приближаюсь ближе, внимательно изучаю со стороны ее страх, смешанный с возмущением и удивлением. Невероятный букет эмоций. Такой свежий, как полевые цветы. Ах, как хочется вновь почувствовать их аромат. – Вы не выйдете живой из стен этого отеля, и я позабочусь о том, чтобы ваша смерть стала ключевым этапом в этой жизни, потому что соседи, такие как вы, - тычу пальцем в ее сторону, но тут же одергиваю себя, ведь не гоже вести себя подобным образом по отношению к даме, какой бы она ни была, - нам ни к чему, - делаю очередной глоток. Мелодия успокаивает, но скорей очень отдаленно, потому что я очень зол и напускное спокойствие – лишь попытка сбить ее с истинного пути моего настроения. – Что вам известно о Доме-убийце? – вопрос в лоб. Я должен знать, есть ли смысл давать ей шанс на спасение, или перерезать глотку прямо сейчас. Стоит лишь дернуть ручку трости и все. Финито ля комедия.

[indent] С каждой минутой, проведенной рядом с этой ведьмой, мне становится все интересней и интересней. И мне абсолютно безразлично чем она занимается, магией или техникой вуду, да хоть чем – у нее есть способности и возможность покинуть это здание, пока что, и это именно то, что интересует меня больше всего. Она ведет себя наигранно нагло и самоуверенно, как будто пропустила мимо ушей то, что я ей сказал. Не знаю, как строить разговор дальше, потому что чувствую, что мое достоинство задето и по нему словно прошлись ногами. Начинаю злиться, но не показываю этих эмоций, разве что крепче стискиваю бокал с виски, так и не притронувшись к напитку. Скольжу взглядом по углам комнаты, прикрываю глаза, чтобы набрать полную грудь воздуха и заставить себя проглотить такую неслыханную дерзость. Мысленно даю ей еще один шанс, в надежде, что она примет во внимание мое благородство и в последствии оправдает мои ожидания. Но, что-то мне подсказывает, что этого, увы, не будет.
[indent] - Моя заинтересованность оправдана, - бросаю вскользь, наконец позволяю губам коснуться холодного стекла, чтобы сделать один маленький глоток. Не чувствую никакого удовольствия даже от любимого напитка, еле сдерживаюсь чтобы не закатить глаза, потому что так не положено вести себя джентльменам в обществе дамы, какой бы она ни была. – И отель-убийца это лишь глупое клише, я думаю, Вы прекрасно это понимаете. Ведь не может здание убивать – убивают люди, такие как вы, - опираюсь на трость, делаю один шаг к ней навстречу, чтобы замереть в прежней позе. – Или духи, такие как мы, - лицо касается едва заметная улыбка, в свойственной сдержанной манере. – И наш отель никоим образом не связан с этим домом, но ходят слухи... а раз они ходят, то Вы, возможно владеете необходимой информацией. И смею заметить, лучше сотрудничать с нами, нежели идти наперекор, потому что... Может быть это только я считаю, что убивают люди, духи, а для вас личным кошмаром станут стены этого здания, уж поверьте, - держу планку, не угрожаю, но даю понять этой маленькой глупой ведьме с чем именно она имеет дело. Делаю еще один глоток. Прикрываю глаза, наслаждаясь приятным терпким вкусом и музыкой на фоне. Слышу ее учащенное дыхание. Она пытается совладать со страхом, но как бы ни старалась скрыть такое невозможно. Любая кошка чувствует запах напуганной мышки, как бы это маленькое жалкое существо не боролось за шанс на существование – рано или поздно хитрая кошка все равно найдет ее. Ловушка захлопнется. А если мышка уже – в ловушке, то какой смысл прятать истинные эмоции?
[indent] - Я прекрасно знаю о свойствах этого места, да и о ваших способностях много слышал, и... даже видел собственными глазами. Магия поражает меня до глубины души и, наверное, я верил бы в нее, даже если бы не был пленником собственного творения, - ухмыляюсь, но не показываю истинных эмоций, скрытых под маской вездесущего хозяина отеля. Печаль, которая коснулась моего сердца, когда я оказался заточенным в этих стенах на многие сотни лет, не отпускает до сих пор. И как бы сильно я не любил это место, сильнее собственного сына – мое восхитительное творение, мое главное детище – не считая Джона, который тоже стал разочарованием в последствии – которое заперло меня в этих стенах. И как не меняй обертку, внутренности будут те же: снующие туда-сюда от безделья духи, которых не прельщают новинки современного мира, все эти телефоны, интернет и телевизоры, коих в каждом номере чуть ли не по нескольку штук – надоедают и раздражают глаз и слух. Отвлекают от главного. Всех, кроме меня.
[indent] - А что вам известно об Антихристе? Не думаю, что такая упрямая ведьма, как вы, повинуетесь общим правилам и законам, установленные в вашем... - запинаюсь на мгновение, чтобы подобрать правильное слово, - обществе, - улыбаюсь также беспечно и учтиво, как и прежде. Держу в голове на досуге поработать с собственным тоном, чтобы в следующий раз не вести себя словно волк в овечьей шкуре. Безусловно не пугаю, впрочем, молва обо мне и моя собственная история опередила меня на несколько веков вперед – именно поэтому я жилами чувствую бьющуюся в ее артериях кровь, в которой сейчас, наверное, столько адреналина, что выпусти я ее на волю – почувствовал бы его кожей. Нервно облизываю губы, не отвожу взгляда, изучаю внимательно, не стесняясь и не задумываясь о правилах приличия на этот раз. Касаюсь пальцами шеи, поправляю важный атрибут своего образа – шарф, от которого не избавлюсь теперь до конца времен. – Вы хотите сказать, что некий... ребенок, который родился совсем недавно – способен перевернуть мир с ног на голову? – прищуриваюсь, чувствую, как в собственной голове задвигались шестеренки. Пытаюсь уловить мысль, но ее наглое поведение и то, как она спокойно передвигается по моему кабинету – мешают сосредоточиться. Сдерживаюсь, чтобы не зарычать и не посадить ее на место, крепче сжимаю руками трость, взвешиваю все «за» и «против», решая: перерезать ей глотку сейчас или все же подождать, ведь даже такая заносчивая девчонка может оказаться мне полезной. Главное, найти способ и выменять что-то ценное для нее на ценность для меня. А что может быть ценного у ведьмы – ее способности и... самое главное – жизнь. Ведь первое забрать, я к сожалению, не в силах, а вот со вторым еще вполне могу справиться. – Если Вам известны такие занимательные факты истории этого дома, то возможно Вы были там? – нащупываю почву, пытаюсь понять всю подноготную. Я знаю того, кто был в этом доме, но скорей перережу глотку себе во второй раз, чем обращусь к этому человеку за помощью. Думать об этом также противно, как и смотреть на мисс Эверс, голос которой слышу за версту.
[indent] Но на мой вопрос не поступает ответа. В следующее мгновение чувствую постороннее вмешательство, как будто кто-то непрошенный и незваный вошел в мой дом, и теперь наглым образом пытается изменить порядок внутри него. – Салли, - не поворачиваю голову. Чувствую стойкий запах ее дешевых сигарет, морщусь и закуриваю сам, чтобы хоть немного перебить аромат тоски и бесконечной депрессии. – Прости, Марч, кажется твоя мышка только что ускользнула от тебя, - слышу иронию в голосе и не могу устоять, чтобы не взглянуть ей в глаза. Поворачиваюсь, успеваю лишь заметить, как в дверях мелькнула фигура, а наша главная драг-квин так и осталась неподвижно стоять, опершись о дверной косяк. – Кажется, тебя не приглашали? – оставляю свой бокал в сторону, сделав последний глоток. Мисс Эверс появляется почти сразу же и заменяет использованный бокал на чистый – пропадает также быстро и неожиданно. – Но ты и не говорил о том, чтобы тебя не беспокоили. Мне было интересно взглянуть на нашу новую гостью. Как думаешь, ей будут к лицу вены и синяки под глазами от героинового передоза, - она забивает очередную сигарету, монотонной выстукивает ее конец о портсигар, заставляя венку на моем левом глазу дергаться также монотонно быстро. – Как думаешь тебе к лицу будет твой старый знакомый? – вижу, как меняются эмоции на ее лице, как очередная, кажется приросшая к ее щеке слеза стекает вниз по коже. Жалкое зрелище, от которого меня тошнит, поэтому я не скрываю собственных эмоций. – Исчезни, Салли и не появляйся до тех пор, пока я не захочу, иначе, - дергаю трость, делаю следующий шаг и достигаю ее так быстро, что не успеваю закончить собственную мысль даже про себя, - тебе действительно придется постараться умереть, но на этот раз уже окончательно, ты ведь знаешь, что я могу сдержать свое слово, стоит мне только... захотеть? – на одном дыхании выплевываю ей в лицо каждое слово. Меня не заботит побег ведьмы – ей некуда бежать, отель не отпустит ее и если бы она была хорошей девочкой и не пропускала свои волшебные уроки – наверняка знала бы об этом. Дом – часть меня и стоит мне захотеть – каждая дверь закроется, словно никогда и не была открыта, а механизмы перестанут работать. – Тебе лучше идти лестницами, лифт не работает, - отступаю на шаг, позволяю Салли в своем обычном депрессивном расположении духа избавить меня от своего невыносимо печального общества.
[indent] Отставляю трость в сторону. Снимаю пиджак, и сдергиваю ненавистный галстук. Пытаюсь справиться с волной эмоций, которые вот-вот порвут меня на части и не дадут того благословенного покоя, которым грежу большую часть своей бессмертной жизни. Чувствую себя королем ужасного королевства, где каждый чем-то недоволен и, чтобы я им не предложил – так и остается недовольным. Это злит и заставляет думать о том, что я – никчемный король. А я очень не люблю пребывать в подобном настроении. И еще больше не люблю, когда пользуются моим гостеприимством и так нахально вытирают ноги о благородство. Никакого воспитания. Чувствует себя хозяйкой в чужом доме, ведет себя нагло и беспардонно. Абсолютно неподобающе по отношению к человеку, духу, который старше ее в несколько раз. Знала бы она, сколько тоненьких шей я успел переломать за свою жизнь и с каким наслаждением делал это. Чувствую аромат крови, которая бежит по венам, словно обезумевшая. Чувствую холод, который пробегает по спине в тот самый момент, когда осознаешь – вот, еще чуть-чуть и госпожа смерть примет тебя в свои объятия. Я не намерен нарушать собственные правила и правила своего отеля – я не буду убивать эту заносчивую... ведьму. Но безусловно никто и никогда не смел так наплевательски относиться ко мне и моим правилам.
[indent] Ведьма появляется в дверях в тот момент, когда я расстегиваю пуговицы на рукавах рубашки. Закручиваю каждый по локоть, бросаю безразличный взгляд на свою гостью. – Как успехи? – на этот раз не скрываю своей улыбки, торжествующего хищника, в лапы которого самостоятельно, своими ножками пришла долгожданная добыча. Она делает шаг вперед, и дверь с характерным грохотом закрывается. – Вы действительно думаете, что теперь нам есть, о чем разговаривать? После того, как вы воспользовались моей добротой, буквально вытерли об меня ноги – я вот так просто стану вести с Вами диалог? Может быть надеетесь на светскую беседу? – губы дергаются в презрительной усмешке. Двигаюсь в ее сторону медленно, словно собираюсь по своим делам – по факту, загоняю ее в угол. Я знаю этот кабинет лучше, чем кто-либо здесь когда-то побывавший. И из него есть только два выхода: один, только что захлопнул свою дверь, а о втором известно только мне. – Глупая ведьмочка. Вы все самоуверенно думаете, что в этих стенах вам поможет магия? Здесь – вы такие же простые люди, как и обычные гости. Никакая магия здесь – не работает. Никто и ничто вас не спасет, разве что чудо, но как известно – чудес не бывает, поэтому-то Вы и здесь, - произношу каждое слово с нескрываемым наслаждением. Смакую и наблюдаю, как непроницаемое выражение ее лица сменяется на какое-то странное и очень постное. – Ну, что же вы так разочаровались? Я не могу разочаровать такую очаровательную ведьму, ведь я не просто так прославился как один из самых изощренных убийц в истории Соединенных Штатов, - еще чуть-чуть и мое лицо порвется на кусочки от того, как я улыбаюсь. Искреннее и естественное, потому что восхищаюсь собственной сообразительностью и прямо сейчас продемонстрирую ее во всей красе.
[indent] - Вы не ответили на мои вопросы, вы, как мне известно даже не представились, когда я был учтив и представился Вам, - развожу руки в сторону, наигранно печально качаю головой. Я действительно очень разочарован. Нынешняя молодежь в моих глазах скатывается все дальше и глубже на социальное дно и мне грустно от того, что эти молодые люди – наше будущее. В мое время подобных нахалов было мало и с ними слишком быстро разбирались, чтобы на корню пресечь отсутствие уважения и нахальство. – Я приверженец правил, и не люблю, когда мои правила нарушают, - сокращаю расстояние максимально, оказываюсь так близко к ней, что могу уловить отчетливо аромат ее духов. Набираю полную грудь воздуха, запоминаю этот аромат, и, кажется, он въедается мне в слизистую, заставляя глаза распахнуться, а легкие разлепиться от восторга. Чувствую страх, который холодом проходится по ее коже. Облизываюсь, словно голодный зверь. Чувствую, как сердце делает следующий бесполезный удар. Выжидаю момент, для дальнейшего нападения, потому что мне достаточно одного движения, чтобы крепко схватить ее за руку. Дернуть на себя, пресекая попытку ударить, которую она совершает почти моментально. Действует на каких-то инстинктах, но меня не проведешь. Тяну упрямую девчонку на себя, к столу, который оказывается единственной максимально близкой ровной поверхностью. Не знаю зачем и почему это делаю, почему не вырубил эту нахалку еще у стены – тяну ее к столу, чтобы в следующей попытке остановить меня или вырваться из моих оков – перехватить вместо рук рассыпанные по плечам волосы, сжать их с силой и ударить ее об стол. Тупой звук, глухой стон, мой следующий дополнительный, контрольный удар – девчонка без сознания падает на пол, а я делаю шаг назад. Демонстративно отряхиваю руки от невидимой пыли, мыском ботинка переворачиваю ее бессознательное тело на спину, чтобы еще чего не проглотила собственный язык и не умерла прямо на моем ковре. Маленькая струйка крови растягивается по красивому лбу, а мне плевать. Это – не все, что я могу предложить, и если наш диалог невозможно было построить изначально, то придется поговорить иначе. Мне так не хотелось применять силу, но кажется, она сделала свой выбор самостоятельно.
[indent] Скрип тележки для грязного белья ознаменовывает появление в комнате мисс Эверс. Я продолжаю наблюдать за лежащим у моих ног телом, отступаю на один шаг назад, чтобы проследить за тем, как главная горничная нашего отеля, поднимает ведьму с пола. – Куда ее отнести, мистер Марч? – еле различимый шепот, совсем не похожий на ее привычную манеру разговаривать. Я вытираю губы тыльной стороной ладони, чувствую отчетливый вкус крови, который моментально проявляется на них снова. Кажется, эта сучка разбила мне губу прежде, чем отрубилась. Но это – последнее, что меня волнует. – В прачечную, мисс Эверс. Там и решу, что с ней делать, - произношу не оборачиваясь. Горничная исчезает из поля моего зрения вместе с нашей гостьей, которая теперь стала заложницей собственной невоспитанности.
[indent] Я оказываюсь в прачечной используя свои личные ходы. Не показываюсь на глаза остальным, потому что сейчас пребываю не в самом лучшем расположении духа и не готов вести переговоры или решать насущные вопросы местных обитателей. Мисс Эверс выгружает ведьму из тележки на стул, оставляя мне честь привязать ее руки к поручням. Касаюсь ее лица пальцами, небрежно дергаю за подбородок, чтобы взглянуть на бессознательное выражение. Пальцами скольжу по шелковистой коже щек, ниже по подбородку. Отпускаю ее, заставляю лицо безвольно рухнуть на грудь, возвращая ей все такой же бессознательный и слегка печальный вид. Не люблю, когда девушки сидят в моем обществе грустные. Кажется, нужно это как-то исправлять. Как минимум – привести ее в чувства, но, естественное я не сделаю этого привычными способами. Никакой обходительности к человеку, кто так нахально плюнул в мою сторону. Привязанные руки привлекают мое внимание почти сразу, когда я в очередной раз с пытливостью безумного художника изучаю ее, сидящую на стуле. Беру с полки молоток, которым впервые пробил голову архитектора, прямо на этом месте, в этой самой комнате. Скольжу пальцами по рукам, по тонким венам на кистях, выше к запястьям. Так не хочется портить эти красивые пальцы, ведь когда они заживут – станут безобразными. Сейчас же – они произведение искусства. И я, как художник, не могу противиться тому, что вижу и на что так откровенно намекает мне человеческая природа. Поэтому касаюсь руки гораздо выше, нащупываю лучевую кость, отчетливо чувствую ее под кожей. Склоняюсь над ней ниже, в очередной раз убеждаюсь в том, что она все еще находится без сознания. Разочарованно цокаю, качаю головой. – Как жалко, что мы не смогли договориться и... если бы кто-то был немного сговорчивей, возможно нам удалось бы избежать таких неприятностей, - поднимаюсь на ноги. Отвожу ее лицо в сторону, чтобы ненароком не задеть лицо. Смотрю со стороны наблюдателя на это прекрасное зрелище и чувствую, как мое безжизненное сердце начинает излучать несвойственную мне, незнакомую эмоцию. Жалость. К тому, что, попав в мои руки — это личико через пару дней может потерять свою прежнюю привлекательность. Но в тоже время вспоминаю о том, что не хочу, чтобы местные жители, кем бы они ни были – слышали душераздирающий крик, который безусловно будет мешать им спать или заниматься своими делами. Забочусь о том, чтобы рот девушки был закрыт – завязываю его тканью. Естественно чистой, ведь я не какой-то там дилетант, чтобы позволить грязному белью коснуться такого красивого лица. Интересно, она американка? Такие тонкие черты лица совсем неприсущие американцам, какими бы они ни были. Но, кажется, моя мысль уводить меня в сторону от намеченного плана. Поэтому отмахиваюсь от лишних эмоций, особенно тех, что не чувствовал раньше. Вновь отодвигаю ее лица в сторону, убеждаюсь в том, что нашел именно лучевую кость, замахиваюсь молотком и наношу первый четкий удар. Слышу, как трещит кость от моих действий, делаю шаг назад, чтобы посмотреть на потрясающее пробуждение и не могу сдержать торжествующей эмоции на собственном лице. – Доброе утро, солнышко, кажется, мы еще не закончили, - неосознанный взгляд скользит по моему лицу. Она пытается кричать, но не может и этот мычащий звук доставляет мне какое-то особенное удовольствие. – Ну, кажется я предупреждал тебя и, можешь запомнить меня как одного из самых благородных злодеев в твоей жизни, потому что ты все еще жива и не лежишь с пробитой головой в котельной, хотя, - открываю железную дверцу, которая ведет как раз туда, в местное кладбище всех мне неугодных, - ты можешь оказаться там совсем скоро, если не будешь покладистой, - дверца вновь закрывается, пресекая смрад, тянущийся оттуда. Кривлю лицом, потому что даже для меня эта вонь кажется почти невыносимой. От нее режет глаза, но я быстро переключаюсь на продолжающую мычать и совершать попытки распутаться ведьму. – Если ты не хочешь, чтобы я сломал тебе вторую руку, то лучше перестать раздражать мой обостренный очень тонкий слух, - откладываю молоток в сторону, протираю руки тряпкой, которая так и остается чистой – при условии, что мои руки уже давно нельзя была назвать таковыми.
[indent] - Итак, - присаживаюсь на корточки перед ней, не гнушаюсь это сделать, потому что никто не посмеет зайти сюда сейчас. Здесь мы абсолютно одни, никто не услышит нашего разговора, если он, конечно же, состоится и уж тем более не рискнет освободить мою пленницу. – Надеюсь больше не будет необдуманных попыток к побегу, не хочется ломать тебе ноги, да и руку, честно говоря жалко, еще никогда не видел таких красивых пальцев, - изучаю ее лицо. Вытираю пальцем слезу, которая предательски скользит по щеке и норовит спрятаться в складках ткани, все еще мешающей ведьме говорить. – Мне нужно, чтобы ты рассказала мне все о доме-убийце и о его обитателях, но больше всего, меня интересует Антихрист. Кажется, он обладает такой силой, которая ни одной из вас, ведьм, и не снилась? Не страшно ходить по земле, зная о том, что где-то есть человек, который даже будучи маленьким несмышленым ребенком – считается сильнее вас всех вместе взятых? Я бы занервничал, если честно, - отстраняюсь от нее, встаю на ноги, чтобы взглянуть со стороны. Меня угнетает ее выражение лица, угнетает эта тряпка, что повязана на красивых губах и так отвратительно портит общий внешний вид ее лица. Протягиваю руку, чтобы стянуть ее ниже и освободить рот. Ведь иначе – она не сможет ничего рассказать, а я так и не получу такие необходимые ответы на интересующие меня вопросы. Проявлю добродетель в очередной раз. Не хочу выглядеть в ее глазах грубияном. Жизнь – игра, играй красиво. И кто я такой, чтобы нарушать главное правило собственной жизни?

[indent] Я чувствую леденящий кожу страх, который она излучает. И даже сейчас, несмотря на все эти пугающие эмоции пытается выглядеть так, словно она самое сильное и могущественное существо не только в этом отеле, но и во всем мире. Но я-то знаю правду. Прекрасно понимаю, что это – лишь напускное, жалкая попытка выглядеть сильной, такая глупая и бесполезная, что еле сдерживаю собственные эмоции, чтобы не засмеяться ей в лицо. Наверное, это будет ужасно низко и мерзко с моей стороны, впрочем, какая разница? В глазах людей я не стану ни на йоту лучше, чем являюсь сейчас, тогда почему меня интересует мнение какой-то заблудшей овечки, ведьмы, которая совершила самую главную ошибку в своей жизни, рискнув прийти сюда.
[indent] - Меня поражает сила духа, - скольжу взглядом по ее лицу, жадно считываю каждую эмоцию, в надежде запомнить, чтобы в будущем, опираясь лишь на собственные воспоминания, любоваться этим лицом до конца дней, отведенных этой жалкой планете. А судя по всему – ей осталось совсем недолго. – Вы пытаетесь выглядеть сильной даже сейчас, когда тело говорит об обратном, поразительно, - качаю головой, пытаюсь оторвать немигающий взгляд от девушки, все еще сидящей передо мной. Ухмыляюсь собственной мысли, но не озвучиваю ее вслух. Потому что таким образом безусловно выдам себя с потрохами, предоставлю ей возможность манипулировать мной, как когда-то это делала Элизабет. И, упаси Дьявол, еще хоть раз совершить подобную ошибку. Вряд ли я смогу смириться с подобным позором и как минимум решу покончить с собой, во второй раз, а это, увы, невозможно. – Астарта, - смакую ее имя на губах, пытаясь вспомнить, слышал ли я его когда-нибудь раньше. За мою долгую жизнь, большую часть которой я провел в этих стенах мне доводилось встречаться со многими людьми, разных национальностей, складов ума и с разной силой жажды мести. Но таких, как она – я еще не встречал. У каждого в жизни была цель, длительная, продолжительная, своеобразная мечта, за которой тянется каждый нормальный человек. У нее – ее не было. Секундная слабость в виде короткой мести бывшему любовнику – этого недостаточно, чтобы просыпаться по утрам и жить полноценной жизнью. Должно быть что-то еще, что все еще скрыто от моего пытливого взгляда, что она не позволяет увидеть. Либо... цели нет совсем. Есть только сила в характере, в душе и в глазах. Она даже сейчас, изнывая от боли, смотрит мне в глаза с вызовом. Не боится, точнее, хочет не бояться. Но этот лед в жилах, когда кровь стынет и не позволяет сердцу стучать равномерно, а прерывается и срывается на бег – я чувствую его. Чувствую, как голодный зверь чувствует кровь раненной добычи, на которую он охотится уже очень давно и в ответ на это мое сердце стучит медленно и четко, словно молоток, разбивающий стеклянные вазы – четкий удар, громкий хлопок и тысяча осколков россыпью на полу. Или грязные бурые пятна крови, которые растекаются по полу под телом кого-нибудь неугодного.
[indent] Меня цепляет информация, которую она рассказывает. Не то чтобы я услышал что-то новое, то, что раньше не слышал от болтливых духов или попадающих к нам гостей, которые принимали подобную информацию за шутку. Облизываю губы, приковываю взгляд к ее губам, которые продолжают говорить. Ловлю каждую букву, каждый слог, как обезумевший. Наслаждаюсь этой информацией, чувствую, как в голове крутятся шестеренки, как мысль скользит по ним, позволяя механизму работать в стократ быстрее. Не перебиваю, не задаю лишних вопросов. Просто слушаю. Получаю живое подтверждение от человека, которому нет фарса врать мне. Говорит честно и открыто, как на духу. – Так бы сразу, - безразлично пожимаю плечами, поворачиваюсь спиной к своей жертве, чтобы переключить все свое внимание на хаотично разложенные на стойке инструменты. Скольжу взглядом с одно на другое, не слышу ничего вокруг себя, просто отключая сознание от внешнего мира, позволяю ему утянуть меня как можно дальше и думать, думать, думать так быстро, как никогда раньше. Никогда бы не поверил, что духи и живые люди могут иметь детей. Насколько нужно быть конченным отморозком, чтобы позволить себе такую... дерзость. Кто согласился бы на подобное, какой здравомыслящий живой человек? Безусловно есть много всяких нюансов, которые неизвестны ни мне, ни моей покалеченной гостье.
[indent] - Когда он, говорите, родился? – поворачиваюсь, задавая свой следующий вопрос, но ведьма вряд ли сможет ответить мне хоть на один в ближайшее время. – Дух сильный, а вот тело так себе, - бормочу разочарованно, делаю шаг к ней навстречу, чтобы коснуться пальцами шеи. Нащупываю пульс, убеждаюсь в том, что она все еще жива и действительно просто потеряла сознание. Качаю головой не менее разочарованно, продолжаю что-то бессвязное бормотать себе под нос, увлекаюсь и не замечаю, как в прачечной появляется мисс Эверс. После нашего небольшого скандала, произошедшее, кажется, с год назад, я практически не замечаю ее присутствия. Не так, как раньше. Однако, чистые простыни и отсутствие трупов вокруг меня или наших «живых» гостей – все-таки по большей части именно ее заслуга. – Мистер Марч? – я не отвечаю, лишь слегка дергаю голову в ее сторону, показывая, что прекрасно слышу ее, но разграничиваю – говорить не собираюсь и не хочу. – В комнату, принесите бинты и лед, - возвращаю свой взгляд к инструментам, протягиваю один, наиболее острый, горничной и в следующее мгновение слышу рваный треск ткани. – И поосторожней, не хватало еще смещения получить, - едва сдерживаю кривую гримасу на своем лице, в ответ на собственное замечание. Мисс Эверс что-то бормочет под нос, лопочет в свойственной ее манере: она не умеет делать что-то молча, ей безусловно обязательно нужно поговорить, обсудить или просто говорить что-то вслух, как будто кому-то до этого есть какое-то дело. А я молчу, не даю ей необходимой реакции – порой очень сложно молчать, хочется прикрикнуть, чтобы закрыла рот и не мешала мне думать, но я держусь, в конце концов не нужно так общаться с женщинами, даже с теми, что тебя предали – дожидаюсь, когда она исчезнет из прачечной, вместе с ведьмой, которую увозит за собой все на той же тележке. Бросаю взгляд на стул, обвязанный веревками и тряпками, которыми я привязывал ведьму. Толкаю его ногой к стене, с характерным грохочущим звуком, поправляю прядь волос, выбившуюся на лицо и так раздражающая меня своим прикосновением. Выдыхаю, утираю тыльной стороной ладони лицо, набираю полную грудь воздуха, чувствую, как становится чуть легче и мне удается справиться с неконтролируемым бешенством. Картинки в голове, словно калейдоскоп, сменяют одна другую, предлагая все более кровожадные и омерзительные варианты того, что я мог бы сделать, или могу сделать в дальнейшем. Не хочу об этом думать. Кажется, нам придется еще долго находиться вместе, чтобы придумать, как освободить несчастных жителей этой клоаки и снять с меня ответственность за их необдуманные поступки и вспышки неконтролируемого гнева, когда под руку и острие ножа попадают несчастные гости Кортез.
[indent] Возвращаюсь в свою комнату, в надежде, что навязчивая горничная уже покинула ее пределы. Но, к сожалению, и в этот раз выходит не так, как мне хотелось бы. Тележка с грязным бельем стоит у входа, дверь приоткрыта, а значит мисс Эверс все еще внутри. Набираю полную грудь воздуха, стараюсь справиться с негативом, который захлестывает меня с головой. Сложно противиться этим отрицательным эмоциям, но мне все же удается. Пересекаю порог комнаты, закрываю дверь с громким хлопком, от чего горничная подпрыгивает и тут же хватается за сердце. Как будто оно у нее есть. – Что с ней делать? – складывает руки на груди, непростительно долго смотрит на меня, но все же отводит взгляд, когда встречается с моим. – Оставьте здесь и уходите, - пересекаю комнату, чтобы в следующий момент взять шарф с кровати, где оставил его ранее. Возвращаю его на место, прикрываю отвратительный шрам на собственной шее и теперь чувствую себя гораздо увереннее. Идеальный внешний вид, который невозможно оспорить даже отсутствием пиджака на плечах. Мисс Эверс направляется в сторону двери, намеренно нарушая мои личные границы, на что я презрительно фыркаю. – Позовите Салли, - бросаю вслед, заставляю ее замереть у порога. – Зачем? – этот вопрос вынуждает меня повернуться в ее сторону. – Что? Не понял, - кажется, вокруг меня сейчас появится черное, как смоль, энергетическое поле, которое следующим словом снесет ее с ног и как минимум выкинет за пределы комнаты. – Хорошо, - еле слышный ответ и последующий хлопок дверью, ознаменовывающий факт того, что я остался в комнате один. Относительно один, потому что ведьма, безвольным телом уложена на кресле и выглядит почти, как мертвая. Не обращаю на нее никакого внимания, до тех пор, пока не налью себе очередной бокал с виски и не опустошу его вместе с одной третьей сигары. Комната наполняется едким дымом, который я вдыхаю особенно жадно, изучаю равномерно дышащую девушку на моем любимом кресле. Молчу, пытаюсь справиться с потоком мыслей, который так отчаянно крутится в моей голове, не позволяя зацепиться хотя бы за одну.
[indent] Салли появляется спустя некоторое время, в своем стандартном обличье: с мокрыми от слез щеками и таким же едким запахом от сигарет. Замирает на пороге, не произносит вслух ни звука. Я раздражаюсь от этого еще больше и еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Не имею права вести себя неадекватно: должен отдавать приказы и поручения с трезвым умом и холодным разумом. – Я знаю, что ты идеально работаешь руками, когда дело касается каких-то повреждений. Кажется, совсем недавно ты подняла на ноги мою... жену, - лицо заметно искажается, как только произношу это слово, а палец, на котором совсем недавно было кольцо неприятно горит. Кольца уже давно нет, но вот воспоминания – они везде и всюду, раздражают и злят еще больше, чем присутствие невыносимо душной мисс Эверс в этом здании. От последней хотя бы был толк. – Могу предложить лошадиную дозу героина – она сразу станет, как новенькая, только вот эффект непродолжительный, впрочем, - слышу ионию в голосе, поворачиваюсь сразу же, обжигаю взглядом, заставляю замолчать, не успев договорить фразу до конца. – Ты прекрасно понимаешь, о чем именно я говорю. Не нужно строить из себя идиотку, милая, - цежу сквозь зубы, делаю глубокую затяжку, заставляю легкие разлепиться вновь, наполняясь едким дымом. Выпускаю струйку сизого дыма в сторону, откладываю сигару в сторону и вновь оказываюсь на ногах. – Сомневаюсь, что героин поможет срастить кости в кратчайший срок, - бросаю вскользь, киваю в сторону все такой же, в бессознательном состоянии, девушки. – Да, но зато заведет слабое человеческое сердечко, - оттянутая вниз губа показывает всю иронию на лицо, в ответ на что копирую ее моментально. – Отложи в сторону свой сарказм и идиотские шуточки, Салли, ты прекрасно понимаешь, о чем я сейчас говорю. И ты у меня в долгу за то, что я не разорвал тебя на месте, когда ты так учтиво решила помочь моей жене, поэтому, будь добра включить свои отекшие от слез мозги и сделать так, чтобы ее кости срослись в кратчайший срок. Без наркотиков и прочей ерунды, вызывающей привыкание, - голос мой звучит, словно холодный металл ножа. Мне очень сложно держать себя в руках, но Салли немного способствует этому, когда проходит вглубь комнаты, прямиком к креслу с ведьмой. Молча наблюдаю за ее действиями, слежу за тем, чтобы та не сделала что-то поперек моего слова – чувствует присутствие своего самого главного кошмара за спиной и не решается выкинуть что-нибудь лишнее, потому что знает, что потом не отделается от его извращенного присутствия до конца своего жалкого существования – и не лезу. Не мешаю, но наблюдаю. Ловлю себя на мысли о том, что слишком часто задерживаю взгляд на этом красивом лице и не могу ничего с собой сделать. Снова и снова касаюсь глазами губ идеальной формы, опущенных век, в состоянии полного покоя, едва вздрагивающих ресниц. Она не просыпается даже когда Салли меняет ее положение. – Стоило бы переложить ее на кровать, - весьма неприятное замечание, на которое не отвечаю, лишь бросаю недовольный взгляд. Может еще рядом с собой положить? Яд так и сочится с языка, но я, на удивление, сдерживаюсь, чтобы не озвучить подобное вслух. – Кости будут срастаться очень долго и на твоем месте я бы отпустила ее зализать раны куда-нибудь... подальше от отеля, - очередное замечание, вызывающее на моем лице неприятную гримасу. Я не могу отпустить свою жертву настолько далеко, максимум, выделить ей отдельный номер, чтобы не было соблазнов в очередной раз говорить что-то про мою кровать. – Я думаю, что разберусь и сам без твоих советов, Салли, - даю непрозрачный намек на то, что ей стоит придерживать язык за зубами, а лучше – исчезнуть с моих глаз, пока ей в голову не пришло что-нибудь еще более дикое, что безусловно вызовет во мне очередной поток неконтролируемой агрессии. – Спасибо, - ну, же, Салли, иди, не раздражай меня, - и Салли, словно прислушивается к моим мыслям, встает. – Я могу наложить бинты и зафиксировать руку, но... через каждые три часа их нужно менять и прикладывать лед иначе, никакого смысла в моих действиях не будет, - в каких? В том, что ты пыталась все это время учить меня, как нужно жить? – пролетает в голове, но на деле я лишь утвердительно киваю, словно мне есть дело до того, что она мне говорит. Дух уходит на удивление тихо и без дополнительных комментариев. Провожаю ее взглядом, закрываю дверь, чтобы никто не посмел оказаться внутри прежде, чем я захочу сам. Бросаю очередной взгляд на ведьму, прикрываю глаза, выдыхаю максимально глубоко, опускаюсь на корточки снова, чтобы перебинтовать руку. Ломаю себя изнутри, потому что никогда, за сто с хреном лет своей жизни не позволял себе... подобного. Люди, покалеченные мной, никогда не сидели в моей комнате, и чёрт возьми я уж точно никогда и никому не перебинтовывал руки или ноги и не облегчал страдания, которые сам же и принес ни на йоту. Но с этой ведьмой явно что-то не так, или же я стал слабохарактерным и почти потерял собственное лицо, имя и его суть, гласившее о том, что я самый опасный серийный убийца, а не медсестра полевого лагеря.
[indent] Задуваю свечи, расположенные по периметру комнаты, хотя мог бы сделать это одним щелчком пальцев. Да и вообще пользоваться современными придумками человечества. Игнорирую все, что происходит за пределами отеля, даже если это что-то облегчает жизнь в стократ. Приверженец старой школы и таких же старых правил. И, единственное, что остается в этом мире – вечным – алкоголь, которого в нашем баре должно быть гораздо больше, чем в моей комнате. Все же попробовать что-то новое можно, тем более, пока есть несколько часов прежде, чем моя маленькая мышка откроет глаза. Цепляю на плечи пиджак, бросаю взгляд в зеркало, чтобы убедиться в том, что выгляжу, как и всегда идеально, ухожу из комнаты. Не закрываю ее – только идиот сунется в это место, ну, или смертник. Никто, попавший сюда без моего разрешения, не выберется из комнаты живым.
[indent] В баре как всегда немноголюдно, и даже после массового заезда современной молодежи, мечтающей изучить вдоль и поперек сумасшедший, такой яркий и живой город Лос-Анджелес, любители острых ощущений и историй о призраках – стекаются сюда, как пчелы на сладкий мед. Бессменный бармен отеля встречает меня с хитрой улыбкой на лице. Сажусь за барную стойку, как можно дальше от любопытных взглядов постояльцев. – Вам как обычно? – утвердительно киваю головой и почти моментально цепляю пальцами стопку, летящую ко мне с противоположной стороны бара. Закуриваю, едва заметно изучаю местную публику. Молчу, слушаю и наматываю на ус. – Сегодня вы весьма молчаливы, - Лиз не отступает, стараясь вытащить из меня подробности. Безусловно Салли уже доложила ей и Айрис о том, что происходило в номере. – А Вы весьма говорливы, - отвечаю довольно резко и не реагирую на то, как моментально изменилось выражение ее лица. – По отелю ходят слухи, что у нас в отеле весьма интересный гость, да и сложно не узнать об этом, когда среди нас появились еще двое... непрошенных, - заговорческий тон бармена заставляет мое лицо полностью повернуться в ее сторону. – Еще кто-то упомянул о каком-то Вами проигранном споре, кажется, что-то насчет последующих убийств в отеле, теряете свое влияние? – нахальный взгляд заставляет меня сжать пальцами стопку, гарантируя последующее убийство кого-то столько недальновидного, чтобы вовремя закрывать свой рот. Никто не смеет совать меня носом в мои провалы, будь то проигранные спор или нарушенное правило. Никто, даже сам Дьявол. Потому что иначе - я стану личным кошмаром каждого, кто осмелится это сделать. Дышу тяжело, не могу совладать с собственными эмоциями. Никто и никогда не смел вот так прямо и открыто указывать мне на мои оплошности и уже тем более никто не тыкал меня в потерю моего авторитета, неважно в чьих глазах. Сомневаюсь, что кто-то еще скажет хоть слово – ведь наш бессменный бармен никогда не отличался чувством такта и умением промолчать. Ходит по краю, злит и раздражает. Давит на больные мозоли от чего я вот-вот вспыхну от бешенства. Борюсь с самим собой и продолжаю сдерживаться в угоду всем здесь присутствующим. – Кажется, Салли забыла добавить, что бывает с девочками, у которых ни на секунду не закрывается рот, особенно с теми девочками, что суют свой длинный нос в дела мистера Марча, - опрокидываю стопку внутрь себя, отправляю ее пустую прямиком в цепкие пальцы Лиз. - И если кто-то до сих пор не понял, то в дальнейшем с этим любопытными и очень болтливыми девочками неизвестно что может случится, даже с мертвыми, - непрозрачная угроза, отражаемая агрессией в уголках моих губ во время очередной попытки осадить и, да, я пытаюсь напугать и поставить на место этого наглого бармена. – Но все же сложно не заметить двух воняющих гарью духов, коих среди нас не было до сегодняшнего дня, - ее голос опускается на два тона ниже, говорит так тихо, что я сам едва различаю слова. – Да, и что? – мой недовольный взгляд устремляется прямо на нее. Бармен делает шаг назад, выставляя обе ладони перед собой. Пожимает плечами, молчит, ставит пустую стопку передо мной и наливает еще. – Оставь, - бутылка остается рядом со мной, а Лиз, не скрывая своего недовольства, фыркает так, чтобы я услышал и отстраняется, возвращаясь к своей основной работе. Да и я находился бы как можно дальше в состоянии полной расслабленности, в объятиях абсента и его целительных свойств, если бы постояльцы, все как один не начали активно обсуждать полуобнаженную женщину, блуждающую по отелю. Мое внимание переключается почти сразу. Я вспоминаю о том, что все еще не провел первый инструктаж с новенькими духами, которые, безусловно жаждут убивать и станут проблемой номер в один в нашем отеле, стоит им только выйти за пределы отведенного им помещения.
[indent] Ловлю недовольный взгляд бармена, но не реагирую на него до тех пор, пока не увижу едва заметный кивок головы куда-то в сторону. Посетители, все как один, взволнованы. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть ту самую сожжённую заживо жертву своей пленницы. Ругая все на чем стоит свет, покидаю свое место, направляюсь прямиком к девушке, которая потерянно продолжает блуждать по коридорам.
[indent] - Где твой дружок, милая? Кажется, я просил вас не появляться до тех пор, пока не я не разрешу? Или ты тоже любительница нарушать правила? – рычу ей в самое лицо. Слежу за бегающим по моему лицу взглядом, за тем, как она нервно сглатывает и начинает заикаться, в попытках произнести нормально хотя бы первое предложение. – Он ушел, а... я, хотела его найти, и... - прикрываю глаза, чтобы в очередной раз справиться с безумной злостью, пронизывающей каждую клеточку моего тела. – Что значит - он ушел? – стараюсь выдать самую доброжелательную улыбку на своем лице, но мысль, которая мелькает в голове тут же заставляет меня выпрямиться. – Мисс Эверс! – девушка рядом со мной вздрагивает от моего голоса, вжимается в стенку, бегает глазами по сторонам, пытаясь понять, что именно ее ждет после того, как я позвал кого-то ей неизвестного. Хотя нет, вполне известного. Ведь именно она убирала всю ту дрянь, оставленную ими же в номере после такой жалкой смерти. Женщина появляется рядом буквально через мгновение. Торопится, чтобы сократить расстояние и оказаться еще ближе. – Я нашел вам помощницу, и будьте добры проследить, чтобы эта милая девочка следовала за Вами по пятам, тихо, как мышка, и не дай... Бог, - скриплю зубами, прикрываю глаза и снова восстанавливаю дыхание, потому что все внутри меня торопится покинуть это место, как можно быстрее, а не продолжать разговаривать, - ей отойти от вас хоть на шаг, - стучу кулаком в стену рядом с молоденьким духом. Заставляю ее подпрыгнуть на месте снова и исчезаю из вида обеих духов сразу же. Тороплюсь добраться до своего номера как можно быстрее, нутром чувствую неминуемую беду, которая может случиться там, если только я не успею. Открываю дверь в комнату, оказываюсь на пороге и в ту же секунду в меня врезается знакомая мне теперь ведьма. Пропускаю ее вперед, оказываюсь аккурат перед ней, чтобы перекрыть доступ обезумевшему бывшему. – Так-так-так, кто это тут у нас? Какой-то непокорный дух в очередной раз решил испытать судьбу и решил расправиться с моей добычей раньше меня? Как глупо, - качаю головой, перехватываю руку с ножом в момент, когда он метит мне прямо в грудь. – Надо быть полным идиотом, чтобы попытаться это сделать, потому что почти сразу же произойдет нечто подобное, - слышу хруст костей от того, как сильно я выкручиваю руку и направляю острие ножа теперь в грудь нападающего. Он делает шаг назад, смотрит на меня обезумевшим взглядом, в ответ на мою улыбку и нескрываемое наслаждение на лице. – Что же? Чувствуешь неприятное покалывание в районе сердца? В следующий раз я вырву его из груди и выброшу за пределы отеля, только попробуй подойти к ней еще хоть на километр, - дух, некогда пытавшийся убить меня или девушку за моей спиной – не имеет значения – делает еще один шаг назад. Нож, вырванный из груди, с характерным звуком падает на пол, а дух исчезает, словно его никогда и не было перед нами.
[indent] Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на ведьму. – Неплохо держитесь для того, кто чуть пару часов назад не лишился руки, а теперь – жизни. Так не прельщает жизнь среди нас? – ехидная улыбка на губах, не пытаюсь даже скрыть ее на своем лице. – И как бы грустно мне не было от того, что я сейчас скажу, но кажется Вам лучше уйти отсюда, чтобы в следующий раз действительно не стать одной из жертв голодных до мести духов, потому что... о вас по отелю ходит молва и очень многие не согласны с тем, что вы – все еще живы, - прохожу внутрь комнаты, не удостаиваю ее взгляда, пока говорю это. – Я отпущу Вас, лишь с одним условием, - замолкаю на мгновение, поворачиваю голову, чтобы в следующий момент кивнуть в сторону кресла, на котором оставил ее пару часов назад. Даю понять, что хочу, чтобы она села обратно, потому что в нос бьет отчетливо запах крови и нужно избавиться от него быстрее, чем его успеет почувствовать кто-то кроме меня. Девушка двигается в мою сторону и с опаской, но все же садится в кресло, напротив меня. – Вы залечиваете ваши раны, восстанавливаете силы, берете свои тряпичные куклы, свечи или чем вы там еще пользуетесь и едете в тот дом. Я хочу пообщаться с Антихристом раньше, чем его найдет кто-то более сильный и подвижный нежели я. Даже, если это будет маленький несмышлёный ребенок – Вы привезете его ко мне и... возможно мы будем частично квиты. Потому что думаю, ваша жизнь, спасенная мною уже дважды – стоит гораздо дороже какого-то разговора... с кем бы он ни был, - присаживаюсь на корточки, внимательно изучаю кровоточащие бинты. Втягиваю отчетливый запах носом, вдыхаю его полной грудью и прикрываю глаза, чтобы побороть сумасшедшее желание облизнуться. Борюсь с внутренним демоном, снимаю первый слой бинтов, затем второй и третий, оголяю поврежденную кожу. Не знаю, что делаю дальше, но, кажется повторяю все то, что делала Салли пару часов назад. Все эти вонючие мази, которые придумали, наверное, в самом эпицентре Ада, смешав все возможные и невозможные вонючие ингредиенты – наношу все это на поврежденные участки. Перематываю чистыми бинтами снова. Слой за слоем, молча, не произнося ни слова. Вытаскиваю из маленькой коробочки, которую все местные называют холодильником пакет со льдом, безразлично отдаю его Астарте. – Приложите, у вас огромная гематома и она не сойдет если вы будете смотреть на лед, а не пользоваться им по назначению, - скидываю с плеч пиджак, иду в противоположную сторону комнаты, чтобы оставить его там. – Вы можете переночевать здесь и уйти утром, пока духи будут залечивать свои душевные и не очень травмы, нанесенные в течение ночи. Здесь – Вы в безопасности, потому что, надеюсь Вам известно, что ночью духи гораздо сильнее, чем днем, - наливаю вновь в два стакана виски из большого графина. Делаю большой глоток, второй стакан протягиваю своей... гостье? Молча сажусь в кресло напротив, закидываю ногу на ногу и наблюдаю. Жду реакции и внимательно вслушиваюсь в размеренный стук ее сердца. В голове отчаянно бьется больная мысль, которой не даю выхода. Просто жду. А сам продолжаю рассуждать и уже сейчас пытаюсь выстроить всевозможные варианты диалога с тем самым Антихристом, который возможно поможет каждому, застрявшему в этом отеле найти выход. – Сомневаюсь, что Вам есть что мне предложить взамен того, что прошу я? Но, если в Вашей голове появится что-то хоть на дюйм схожее ценностью с тем, что предложил я – выслушаю все предложения, в конце концов я в первую очередь джентльмен и дипломат, и только потом серийный убийца, - делаю еще один глоток, цежу алкоголь сквозь зубы, улыбаюсь хищно, но все так же внимательно изучаю ее лицо.

[indent] Если бы не необходимость вдыхать и выдыхать сигаретный дым, можно было бы подумать, что я восковая фигура. Одна из тех, что должна стоять в музее, а под моими ногами безусловно должна стоять табличка: самый известный в мире серийный убийца. Но, к сожалению, или к счастью я – вовсе не из воска, не стою в музее и не услаждаю взор зевак. Я все также сижу в кресле, почти неподвижно и молча, наблюдаю за тем, что вижу прямо перед собой: грандиозное, как она выразилась, ослиное упрямство и жажда доказать всему миру, что он рано или поздно прогнется под нее, а не наоборот. Даже со сломанной рукой не вызывает в жалости, а только какой-то неописуемый восторг. С внимательностью голодного хищника продолжаю изучать ее повадки и действия, скольжу взглядом и не подаю признаков жизни. Да и о какой жизни может говорить – дух? Глупая ирония, с которой мне приходится просто смириться. И даже духом я могу гораздо больше, чем думает эта маленькая глупая ведьмочка. Ладно, может быть она далеко не глупая, но цепочка событий, которая успела протянуться за весь сегодняшний день – прямое тому доказательство. Впрочем, не буду забегать вперед, ведь неизвестно что она может выкинуть в последствии. Мое предложение – для нее максимально невыгодное, ну, только если она действительно хочет выбраться из отеля живой. И... как ни крути – сейчас ей лучше идти мне навстречу, чтобы не оказаться с переломанными конечностями, или трупом – и второе для нее будет лучшим вариантом, нежели первый.
[indent] - Мое желание пообщаться с Антихристом имеет место быть. У меня на то свои причины, - не собираюсь и не хочу раскрывать своих истинных мотивов, - но думаю, что вам прекрасно знакомо чувство мести и всепоглощающая ненависть, когда просыпаешься и ложишься спать с одной единственной мыслью – отомстить. Разбитое сердце, измена, сотня лет манипуляций, любая другая причина на Ваш вкус, я не обязан рассказывать все, как на духу, как минимум потому, что мы – не друзья, - звучит весьма грубо, но меня это мало интересует. Я просто говорю, слова сами рвутся наружу и практически не контролируются, как и злоба, которая растет внутри меня и чем дальше – тем она сильнее. – Возможно, станем партнерами, если я удостою Вас чести и дам согласие на наш небольшой взаимовыгодный союз, но, Ваше изначальное поведение не то, чтобы меня задело или расстроило, совсем нет, - качаю головой, поджимаю губы. Глаза сужаются, превращаются в две узкие щелочки, но я отчетливо вижу этот упирающийся в меня ошарашенный взгляд и ожидание – томительное, сводящее с ума. А я нагло наслаждаюсь им, потому что знаю точно – не сделаю ничего плохого или приносящее физическую, или моральную боль для нее. Но она-то не знает об этом. – Но доверять Вам сейчас я, пока что, не намерен. И можете считать вашу «временную» свободу жестом доброй воли, - выпрямляюсь, чтобы откинуться на спинку кресла снова, едва успев размять затекшие кости. – Или не считать. Мне все равно. Вы можете не выполнить свое обещание и тогда... поверьте, Вы очень об этом пожалеете, - на моем лице прежнее безразличие. Делаю глубокую затяжку, выпускаю дым в сторону. Он постепенно заполняет комнату, но не мешает дышать, разговаривать и свободно передвигаться. Он просто есть – так же, как и я. Человек с перевязанными руками и ногами, не имеющий доступа к выходу даже на улицу. И в ближайшее время, заручившись возможной поддержкой маленького несмышлёного Антихриста и своей новой знакомой – я намерен исправить собственное положение. Может быть, мне удастся вытащить из отеля еще парочку душ, которым невмоготу здесь находиться, а может – нет? Осознание этой власти начинает кружить голову, а я не сопротивляюсь этому расслабляющему чувству. Вдыхаю воздуха побольше, чтобы шумно выдохнуть, когда ведьма меняет свое месторасположение. Садится на мою кровать, даже спрашивает разрешения на что я безразлично пожимаю плечами. – Духам не обязательно спать, чтобы чувствовать себя бодрым, - бросаю вскользь, отворачиваю голову в сторону, не знаю зачем, наверное, из чувства какого-то мужского уважения к женщине, которая пытается лечь спать, лечь в кровать или элементарно просто снять обувь. Не знаю уж, как принято сейчас, но раньше, подобное поведение считалось признаком дурного тона. Если только эту одежду не снимает с женщины сам мужчина. Но, об этом даже думать грешно.
[indent] - Зачем воскрешать мертвых, если большую часть существования в мире – ты и так мертвый? И, насколько мне известно на это способна не каждая ведьма, - поджимаю губы снова, думаю, кручу в голове все те занимательные факты, что успел изучить пока местная Верховная была тут. Интересно, почему Астарта не попросила встретиться с одной из своих, ведь она – все также тут в отеле, возможно плачет сейчас в своей комнате или заедает горе пончиками из ресторана внизу. Это еще один факт, который меня интересовал, но не беспокоил. Абсолютно плевать на чужие проблемы, когда своих так много, что не хватит пальцев рук, чтобы все их пересчитать. Я не успеваю дать ответ на повисший в воздухе вопрос. Прикрываю глаза на мгновение, а еще через одно – моя гостья, как ни в чем не бывало проваливается в сон, а я остаюсь один на один с собственными мыслями. Хочется думать о том, что сделаю в первую очередь, как только пересеку порог собственного отеля: куда отправлюсь и чем займусь – такими были бы мои мысли, если бы не одно такое, жирное, точнее, вполне фигуристое «но». Я собирался собственноручно разобраться с бывшей женой, не вмешивая в разборки ведьму или какие-то прочие силы. Но. Есть одно такое маленькое «но», о котором кажется я на мгновение забыл – она хоть и смертная, но все же обладает небольшой изюминкой, которой у меня – как только мой план придет в исполнение – увы, не будет. И в таком случае – мне безусловно нужно заручиться поддержкой ведьмы. Что она там говорила? Может проклясть? Бросаю взгляд на мирно спящую девушку, качаю головой, словно отбрасываю этот глупый вариант. Слишком просто. Сжечь заживо? Не принесет лично мне никакого удовольствия. Я хочу видеть ее смерть, видеть и наслаждаться каждой секундой ее страданий и... этого не хватит чтобы окупить все то, что терпел я. Унижения и плевки в свою сторону. Да, был дураком, что так слепо доверял ей, почти что глядел в рот, лишь бы уловить улыбку и ее прекрасный голос. Встряхиваю головой, чтобы отогнать подобные мысли от себя сейчас. Нет, ни в коем случае нельзя сдавать позиции, даже если... Просто не стоит.
[indent] Встаю с кресла, чтобы слегка размять тело. Слишком долгое нахождение в одной позе даже духам приносит невероятный дискомфорт. Встаю лицом к окну, выпускаю сизый дым и слежу за тем, как все эти глупые наивные людишки бегут в сторону дома, надеясь там – найти спасение и уют. Глупцы, которые не видели жизни и ничего о ней не знают. Бегут туда, где им безусловно кто-нибудь когда-нибудь поставит подножку, и они, будут страдать до конца жизни. Но, ничего. Когда-нибудь, каждый человек, каждый глупец – узнает, что такое чувство обиды и отчаяния. Когда-нибудь хаос накроет землю и снесет все на своем пути. Надеюсь, что, хотя бы Кортез –будет стоять неподвижно. А если нет – пусть горит синим пламенем и отправляется в Ад вместе со всеми его обитателями.
[indent] Всеми, кроме меня.
[indent] Тушу сигарету в пепельнице. Бросаю очередной взгляд в сторону спящей ведьмы и не решаюсь покинуть комнату. Не уверен, что, когда уйду – ее чокнутый бывший не заявится сюда. Кстати, о нем.
[indent] Беру со спинки кресла пиджак, накидываю на плечи и иду в сторону выхода. Молча, почти неслышно, не касаясь рукой ручки двери, оказываюсь в коридоре. Пересекаю этаж за этажом, стараясь не попадать на глаза незнакомцам и постояльцам, в особенности своим неживым соседям. Все еще не готов обсуждать с ними собственные решения, и вряд ли буду готов в ближайшее время. Спускаюсь по лестнице вниз, к бару, сажусь за прежнее место. Бар почти пустой, тут – только Лиз и парочка весьма пьяных гостей. – Кажется, в отеле наступило время призрачного переполоха? – улыбка на ее губах заставляет меня улыбнуться в ответ. Только вот у меня на лице не читалось искреннее дружелюбие – наигранное и жесткое, как и мое настроение сейчас. – Как остроумно, - еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть в ответ. – Так что же? Ведьма останется с нами? – пытается узнать у меня, что будет дальше или вынюхивает какую-то необходимую информацию? Прищуриваюсь, изучаю лицо бармена, и не тороплюсь отвечать. Я вообще не обязан этого делать. – Поживем увидим, - бросаю вскользь, тяну к себе уже наполненную рюмку с абсентом. – А что же с новыми духами? Как быть с ними? – ее настойчивость сведет меня в могилу. Ах да, я уже тут – похоронен заживо в стенах собственного отеля. – Они больше никого не побеспокоят, - произношу это и вспоминаю, зачем именно спустился вниз. Думаю, что мисс Эверс благополучно выполняет данное мной указание, а вот со вторым наглецом еще стоит поработать. И стоит этим заняться прямо сейчас, прежде, чем ему в голову вновь придет мысль попасть в мой номер.
[indent] Не опустошая рюмку, встаю со своего места и вновь двигаюсь по коридорам. Чувствую пристальный взгляд бармена себе вслед, но не оборачиваюсь. Вдыхаю полную грудь воздуха, пытаюсь найти духа по запаху страха и кровоточащей ране, которая безусловно, все еще его беспокоит. Умирать всегда больно, даже будучи уже мертвы – ты чувствуешь эту боль также остро, как и впервые и... не все справляются с подобными ощущениями, потому что, умерев однажды – ждешь покой, а на деле получаешь бесконечное страдание. И умирать в отеле Кортез можно бесконечно долго.
[indent] Нахожу нужного духа в одной из комнат. Кажется, его зовут Мэттью – вроде так его называла ведьма – но, к чему эта честь для того, кто уже успел воспользоваться моей добротой. Такой шанс дается лишь однажды и воспользовавшись им вот так нахально – мальчишка просто подписал себе приговор на максимально долгие и продолжительные муки в стенах этого здания. – Ну, теперь мы можем поговорить один на один, - громкий хлопок двери за моей спиной заставляет духа выровняться в полный рост. Кажется, Салли уже успела отработать этого клиента, подсадив и этого идиота на чудодейственный порошок. – Вряд ли это облегчит твои страдания, но ты можешь попробовать, - делаю шаг навстречу, опираюсь на трость и внимательно изучаю молодого мужчину. – Никогда не понимал мужчин, которые изменяют. Вам приносит это какое-то наслаждение? Зачем заводить отношения, а потом заводить их с другими женщинами, это ведь так глупо и невыгодно? Тратишь почти всю жизнь на одну женщину, она высасывает из тебя все деньги, словно насос качает нефть из земли, а потом в поисках новых ощущений ты отправляешься на поиски такого же насоса, который отличается лишь весом, ростом и формой лица. Очень нелогично, - на губах появляется улыбка от того, что я вижу: выражение лица незнакомца меняется так быстро, что мне хочется запомнить его вот таким прямо сейчас. Полные ужаса глаза и губы, сжатые в тонкую полоску. – А потом происходит самое главное – месть. Долгожданная, обещающая покой и справедливость – месть. Такое прекрасное слово, а ощущение – еще лучше. Как говорится, месть блюдо, которое подают холодным, но, смотрю на Вас и думаю, что чувство холода вы в тот момент не испытывали, - он все еще молчит, как будто кто-то невидимый зашил ему рот и не позволяет произнести и слова. – Но, что-то я с вами разболтался, а на самом деле я пришел сюда по делу и не для того, чтобы преподавать вам теорию, - делаю еще один шаг вперед. Сокращаю расстояние быстрее, чем ожидалось, попутно дергаю ручку трость, чтобы обнажить острие кинжала. – В моем отеле действует главное правило – не убий, если вам известны десять заповедей, то думаю вы прекрасно знаете, что это значит. Как и заповедь – не прелюбодействуй, которая вам, к сожалению, не знакома. Но мне абсолютно все равно, что Вы думаете обо мне или о Вашей бывшей благоверной, которая заточила вас тут до конца Вашей никчёмной жизни, - еще шаг навстречу. Кинжал в моей руки упирается в сонную артерию духа, но это не приносит мне удовольствия. Больше – страх в его глазах. Но, только глупец будет бояться смерти, когда уже мертв. – Найдите себе занятие по душе и не вздумайте трогать постояльцев, кем бы они ни были, иначе, поверьте горькому опыту всех местных духов – вам не понравится то, что я для вас уготовил, - веду холодным острием по коже. Вижу, как поднимается кадык, в момент, когда мужчина нервно сглатывает. – Я не погнушаюсь проткнуть Ваше сердце еще сто тысяч раз или столько, сколько раз это возможно сделать. находясь в нашем состоянии. Думаю, человечество еще не придумало такое число, - ухмыляюсь, когда вижу едва заметный порез на шее духа. Кровь течет гадкой тоненькой струйкой, я облизываюсь, но все же делаю шаг назад. – Надеюсь, что мы друг друга поняли, - брезгливо вытираю острие о плечо духа и прячу кинжал вновь в трости. Ухожу, не оглядываясь. Не слышу ответа, не получаю реакции, но чувствую ее в мертвых венах, которые так отчаянно торопятся разгонять кровь.
[indent] Большую часть ночи я провожу в прежней позе в кресле напротив кровати. Не сокращаю расстояние даже на жалкий миллиметр, наблюдаю со стороны. Не знаю почему и, наверное, будь я кем-нибудь другим – не обратил на это внимание, но даже в подобных мелочах веду себя как маньяк, как зверь, который внимательно следит за своей жертвой, за каждым шагом, каждым вдохом и выдохом. Она практически не ворочалась, представляя моему взгляду тонкую шею и пальцы – не первый раз обращаю внимания на руки, потому что они действительно красивые, а уж я точно могу сказать насколько красивые части тела у женщины. Изучал их досконально, с сумасшедшим интересом, и со скрипом на сердце разочарованно вздыхал, когда очередная жертва не выдерживала пыток. А здесь. Даже не хочется ее трогать и, честно признаться, жалею, что вообще позволил себе тронуть ее. Но, нужно было поставить ее на место однажды, чтобы в итоге получить послушную девочку, которой в последствии можно будет управлять. Все не так просто, как кажется на первый взгляд, и мои мотивы не настолько омерзительные, но все же... Я не первый раз ловлю себя на мысли о том, что можно было бы с ней сделать.
[indent] Едва различимый голос возвращает меня обратно в номер, заставляет моргнуть и сделать непростительно глубокую затяжку. Выпускаю дым в воздух, как ни в чем не бывало, в ответ лишь отрицательно качаю головой. На лице не дрогнул ни один мускул, и, кажется, я окаменел за эту ночь, но все так же не подаю никаких признаков жизни – разве же что курю. Пожелание доброго утра вызывает на моем лице едва различимую усмешку. Да уж. Доброе. Молча наблюдаю за ее действиями, за живым подтверждением того самого упрямства, когда сама, не прося о помощи, обрабатывает рану и затягивает бинты. Не дергаюсь, когда роняет пачку сигарет на колени и закуривает. Точнее, пытается закурить, но безуспешно. С грацией змеи вытаскиваю из кармана коробок со спичками, чиркаю одну и протягиваю прямо под нос ведьме. Еле сдерживаюсь, чтобы не обратить внимание на ее беспомощность, ведь магия отсутствует и теперь она не может даже элементарно закурить. Но молчу. Придерживаюсь привитого с детства чувства такта, почтительно отмалчиваюсь, потому что не хочу портить начало дня – в последствии это может выйти мне же боком. Не выгодно. Не удобно. А вот следить за тем, как ведет себя она – вполне интересно. Не думал, что за одну ночь человек так сильно может измениться, хотя нет, не за ночь – она была такой учтивой уже вчера. Все же, мои жесткие методы работают безотказно, но, к сожалению, не со всеми.
[indent] - Хотите сказать, что в мире мертвых нет подобных развлечений? – откидываюсь на спинку кресла, закидываю ногу на ногу и укладываю руки на поручни. Ухмыляюсь, и на этот раз куда более открыто и искренне. Ее мнение о нас меня веселит, не могу сдерживать эмоций. – Вы действительно считаете, что мертвые, особенно те, что живут в этом отеле обделены такими маленькими радостями жизни? Открою секрет – я убивал людей в этом отеле до... недавних пор, - странная ужимка головы, я попутно дергаю плечами в неоднозначном жесте. Не буду уточнять почему и когда все это прекратилось – не хочу в очередной раз выглядеть слабаком в ее глазах. Не положено. – Разве что – нет путешествий, это ваше непонятное изобретение, которое вы называете интернетом – Салли пользуется им безотказно, отель приведен в порядок и оснащен всеми современными видами... развлечений. Алкоголь, секс, даже наркотики, - кривлю лицо, совсем немного, кажется, она этого даже не заметила, - всего этого предостаточно. Одно нажатие кнопки и все это есть в твоих руках, а что до меня, - задумываюсь, пытаюсь подобрать слова так, чтобы не звучать вульгарно (впрочем, куда уж хуже) и искренне. – Я не признаю всего этого и мой досуг скучен и прост – я наблюдаю за местными жителями и слежу за порядком на территории отеля. Как я уже говорил ранее, не люблю, когда кто-то нарушает правила и ведет себя не соответствующе, - описать каждого в этом отеле мне не составит труда, но это – лично мое мнение о каждом. – Я обдумал Ваше предложение, - выпрямляюсь в кресле, принимаю привычную расслабленную позу. Изучаю ее лицо, пытаюсь понять, лгала ли она мне с самого начала, удачно притворяется или все же в ее словах нет злого умысла. – Я думаю, что мы сработаемся. Мне нравится Ваш характер, нравится то, как вы смотрите на жизнь и, возможно, вы стали бы таким же успешным убийцей десяти заповедей, если бы только, - поджимаю губы, вновь пытаюсь подобрать слова, - не выставили себя в неудачном свете, как только переступили порог отеля, осквернив его очередным убийством, - маленькая оплошность, которая привела ее сюда и заставила остаться в... этом положении. – Тем более, если мой план сработает, то мне безусловно понадобиться Ваша помощь, но об этом – позже, - встаю на ноги, буквально одновременно со своей гостьей. Делаю шаг вперед, но успеваю пропустить ее вперед, чтобы избежать почти лобового столкновения. Остаюсь позади, чтобы скользнуть взглядом по спине и ниже – неконтролируемый голодный взгляд, который даже не стесняюсь показывать. Все равно не увидит.
[indent] Провожаю ее до дверей, готовлюсь дернуть ручку на себя, чтобы, как и подобает джентльмену открыть перед ней дверь, но не успеваю. Кто-то дергает дверь раньше, а ведьма делает шаг назад и оказывается непростительно близко ко мне. Еле сдерживаюсь, чтобы не выдохнуть ей в шею, но единственное, что позволяю себе сделать – придержать. Непростительный жест близости, который обжигает, а ее взгляд через плечо заставляет пальцы сжаться сильнее. Все должно быть не так. Это неправильно и отвратительно, просто ужасно по отношению к женщине. Хотя, не мне говорить о том, как нужно обращаться с женщинами, большинство из которых до сих пор лежат на дне котельной в виде праха.
[indent] Дверь открыла мисс Эверс. Поднимаю глаза, чтобы встретиться с возмущенным ответным взглядом, ведь от него не скрылось то действие поддержки мисс Романо. – Мисс Эверс? Я, кажется, не приглашал вас, - реагирую максимально холодно на появление в моем номере горничной. – Мистер Марч, а я не думала, что Вы будете играть в кошки-мышки с... ведьмами, - она почти сплевывает подобную реплику, не вызывая на моем лице абсолютно никаких эмоций. Внутри все горит, но я упрямо не подаю вида. – Это не вашего ума дело, я не приглашал вас, а мисс Романо уже уходит, - отпускаю плечо девушки, чтобы позволить сделать шаг. В последний раз вдыхаю аромат ее волос, от которого кровь в жилах начинает буквально кипеть. – До скорой встречи, - отвечаю вслед и успеваю лишь заметить, как ведьма исчезла в коридоре.
[indent] Дверь перед лицом мисс Эверс захлопывается с таким же громогласным и категоричным звуком, с каким она влетела ко мне буквально мгновение назад. Я прикрываю глаза, пытаясь усмирить боль в висках для себя замечаю, что ее не было все то время, пока ведьма находилась рядом. Странное стечение обстоятельств, не более, потому что на мертвое тело вряд ли может повлиять живая ведьма, какой бы она ни была.

[indent] - Я слышала, что в нашем отеле была ведьма-вуду, и все возмущены тем, что она нарушила правило и ушла отсюда живой, - Куинни скидывает карты на стол, на что я возмущенно фыркаю и, не выдержав очередного разгромного поражения скидываю с рук карты. Сгребаю их в кучу, чтобы перетасовать. – Слухами земля полнится, - даю неоднозначный ответ, безразлично пожимаю плечами. – Да, только вот в отеле появились два новых духа, от которых воняет гарью и смердит магией: одна как собачка носится за горничной, а второй тасует карты в казино, - я довольно ухмыляюсь ее замечанию, считаю, что это буквально комплимент – все-таки мне удалось найти каждому из них занятие. И если в казино я спускался последний раз около года назад, то вот горничную видел так часто, что кажется, у меня на глазу появилось бельмо с ее образом. – Если бы ведьма пришла по твою душу, ты безусловно уже об этом бы узнала, - перемешиваю колоду медленно и размеренно. Это успокаивает меня, позволяет собраться с мыслями. Но что-то идет не так. Карты рассыпаются по столу, я вскидываю брови и взгляд пораженный подобной наглостью. Уверенный удар по столу вообще приводит меня в шок. – Аккуратней, это между прочим натуральная сосна, - бросаю в ответ на ее действия, все еще не понимая, чем была вызвана подобного рода реакция. Но, как бы сильно я не любил порядок – Куинни была единственной с кем я мог бы скрасить свой досуг и избавляться от нее, честно говоря, пока не торопился. Впрочем, любой досуг рано или поздно начинает надоедать. – Мне сказали, что вы с ней заключили сделку. Что за сделка? Зачем? – впивается в меня взглядом, на что я лишь расслабленно откидываюсь на стуле. Посторонний звук отвлекает нас от заранее проигранного спора. Кидаю взгляд в сторону окна – дерево веткой выстукивает неизвестный такт, а я внезапно вспоминаю об одном важном деле. – Скоро Хэллоуин, Куинни, принарядись, потому что в отеле будут гости, и ты просто обязана им всем понравиться, - учтивая улыбка, трость как всегда в моей руке, а я в свойственной манере покидаю комнату.
[indent] От ведьмы давно не было вестей, но я, все также отрицая существование мобильной связи и интернета и всех этих облучающих мозг и разум современных штучек человечества – не имел возможности выйти с ней на связь. Единственная моя связь была через местных гостей, которым Салли учтиво заливала в уши какую-нибудь ерунду и... передавала послания по ту сторону стен. Приглашение на Дьявольскую ночь ведьме было направлено аналогичным способом. Даже если она и не нашла способы привести мне Антихриста – прийти на бал – просто обязана. Никто никогда не пропускает это событие, тем более, когда его лично приглашает Джеймс Патрик Марч.
[indent] Отказ я бы не принял в любом случае и в дальнейшем обязательно припомнил бы очередную дерзость. Но чем ближе знаменательная дата, тем больше я нервничал, словно вот-вот выйду к алтарю и скажу такое ненавистное теперь «согласен» женщине, которую терпеть не могу. Отель заполнялся гостями, мечтающими увидеть это место в самый страшный день в году, даже не подозревая, что кроется за его стенами и каких гостей скрывают двери номеров. Каждый доведен до ума, вычищен до блеска, на кухне пахнет свежезаваренным кофе, от которого невольно начинаю ежиться, стоит только уловить аромат. Странное настроение, почти меланхоличное, начинает преследовать меня все чаще, как и тупа боль в висках. И чем ближе Хэллоуин, тем хуже, при условии, что это единственный день в году, который я люблю также сильно, как любит любой ребенок свой день рождения.
[indent] Но время близится к полуночи, гости собираются в заранее отведенной для этого торжества комнате, а главной героини сие представления я все еще не замечаю. – Так что за главный гость, Марч? Ты заинтриговал буквально всех, даже Джон смотри, не такой печальный сидит, - Гейси хлопает Джона по плечу, на что я не обращаю никакого внимания. – Надеюсь это хорошенький мальчик, иначе зачем мы тут все собрались? – Эйлин в свойственной ей весьма некультурной манере начинает хихикать, заставляя всех гостей подхватить этот отвратительный, почти наплевательский смешок... в мой адрес? – А ну-ка закрыть рот всем, - срываюсь на крик, приковывая внимание всех присутствующих. Чувствую, как пульсирует вена на виске, как тупая боль снова сковывает голову и еле сдерживаюсь, чтобы не цокнуть от этих неприятных ощущений. Нужно вести себя сдержанней, иначе я не дождусь прибытия главного гостя. Повисшая тишина, становится непростительно долгой. Я выдыхаю так громко, что слышно в каждом уголке комнаты. – А мы сегодня кого-нибудь убьем? – Эйлин не успокаивается и, наверное, стоило бы привыкнуть к этому за столько лет знакомства, но я все еще не могу. Качаю головой в знак немого отрицания, но не произношу больше ни слова. Сажусь на свое место. Стараюсь успокоить дыхание, потому что головная боль постепенно проходит, а это единственное, что меня сейчас волнует.
[indent] И все-таки есть в этом какая-то связь. И, наверное, я бы не подумал об этом снова, если бы в следующее мгновение не поднял голову и в дверях не увидел долгожданного гостя.

[indent] Если бы я мог – я бы упразднил Дьявольскую ночь и, да, нарушил бы не одну сотню правил, которые устанавливал сам годами, но все же упразднил и на данное мероприятие приглашал бы не только всех этих идиотов, порядком поднадоевших мне за добрых несколько десятков лет. Приглашение мисс Романо было одной из гениальных и безусловно моим главным правильным решением за последнюю неделю. Не жалел об этом ни на секунду. Когда Лиз объявила нам о прибытии последнего (такого долгожданного) гостя, и ведьма появилась на пороге – я не смог удержаться и встал. Как игрушка, которая в момент остановки механизма выскакивает из коробки. – Мисс Романо, - на моем лице улыбка, настроение меняется буквально за секунду и несколько пар удивленных глаз смотрят на меня прямо сейчас. Я не стесняюсь своего восторга, выхожу из-за стола, чтобы сделать несколько шагов навстречу к ней, протягиваю руку, чтобы коснуться ладони сначала своей рукой, а затем губами костяшек пальцев. – Я смотрю Ваши кости теперь в целости и сохранности, - наш общий секрет, о котором всем остальным присутствующим знать не обязательно. Она улыбается в ответ, я подмигиваю так, чтобы видно было только ей и, наконец, выпрямляюсь. – Уважаемые друзья. Разрешите Вам представить главного гостя сегодняшнего вечера – мисс Романо, наш счастливый билет в один конец, - добавляю вскользь, но на лицах гостей нет и капли понимания. Они все с любопытством изучают нового гостя: кто-то с восторгом, кто-то с любопытством, присущим любому духу, который видит на нашем маленьком торжестве живых людей. Так же они смотрели на Джона в тот день, когда он впервые посетил нас. – Прошу любить и жаловать и, друзья – это не объект для Ваших несдерживаемых забав, поэтому, будьте добры вести себя сдержанно и прилично, - бросаю взгляд на по дикому улыбающуюся Эйлин, которая, кажется не слышит меня от слова. Как и все тут. Все их внимание также приковано к ведьме – чувствуют ли они ее магию, или теплую кровь, бурлящую в жилах – мне неизвестно. Главная моя задача – переключить общее внимание и уберечь свой единственный шанс на побег из этого дурдома от голодных и жадных до наживы духов.
[indent] Дальнейшая часть вечера проходит без инцидентов. Пошлые шуточки со стороны Эйлин и вечные попытки задеть несчастного Дамера – не волнуют меня. Мой взгляд прикован к ведьме и крутящемуся вокруг нее весь вечер Джона. Стараюсь не показывать своего недовольства в открытую, просто молча наблюдаю со стороны и не подаю вида, что мне чертовски неприятно видеть, как он пытается всячески привлечь ее внимание к себе. И ему это удается. Мои глаза вспыхивают, когда их пальцы сплетаются и мгновение спустя убийца десяти заповедей выводит ведьму для дальнейшего танца. Я залпом опрокидываю стопку абсента, не чувствую ни вкуса, ни запаха. Злюсь и не слышу комментариев в свой адрес, которые буквально под ухом отвешивает все замечающий вокруг себя Гейси. – А она довольно милая, где ты ее нашел, а, Джеймс? – хохотун вырывает меня из отчетливой и такой приятной картинки скорейшей кончины мистера Лоу. Я провожу ладонью по лицу, стирая остатки воображения с глаз, которые словно пелена в совокупности с гневом мешают видеть окружающий мир в естественном цвете. – Как ты думаешь, Гейси, где я могу ее найти? Дай-ка подумать, явно не за пределами отеля, - язвительность в голосе осаждает моего любопытного друга. Он показательно откашливается, берет в руки рюмку с обновленной порцией абсента и протягивает мне. Беру свою стоку, аккуратно ударяюсь стеклом о стекло рюмки Гейси и в тот же момент содержимое моей рюмки исчезает внутри меня. – Абсент сегодня как никогда хорош, - дух вытирает губы тыльной стороной ладони, и даже так я вижу его довольную физиономию. – Как будто его настаивали в глубинах самого Ада, - я улыбаюсь в ответ на этот комментарий и все же перевожу взгляд в центр комнаты, где все также некрасиво двигается Эйлин в объятиях Рамиреса и вторая пара, полная противоположность первой – та самая пара, которая приковывает мое внимание и весь мой внутренний гнев.
[indent] Чувство злости зашкаливает и вот-вот выльется в какое-нибудь неприятное последствие. Головная боль прошла, перестав терзать меня еще и своим неприятным присутствием. Я опрокидываю в себе очередную порцию абсента, встаю с места, оставляю трость нетронутой. Двигаюсь медленно и аккуратно, чтобы не нарушать две такие неидеальные идиллии. Приближаюсь к Эйлин и Рамиресу, но тем абсолютно не интересно мое такое критичное приближение, да и мне нет до них никакого дела. Слышу разговор, который привлекает мое внимание, и я не хочу упустить ни единого слова – увеличиваю шаг и оказываюсь рядом аккурат в тот момент, когда Астарта задает свой последний вопрос. – Убийца десяти заповедей, Джон скромник, он не любит хвастаться своими достижениями, но он – единственный из находящихся в этой комнаты из кого вышел толк, - оказываюсь крайне близко, нарушая атмосферу своим голосом и не позволяю больше двигаться на воображаемом танцполе. Наслаждаюсь своей гадкой задумкой. Глаза, кажется, сейчас начнут пускать искры и спалят здесь все к чертям собачьим, но я не вижу этого, не могу контролировать, да и зачем? – Не считая Вас, мисс Романо, - протягиваю ей руку, чтобы заменить Джона, - кажется, ты уже устал, иди выпей абсента, дорогой друг, - желчь и яд на губах вот-вот отравят меня самого, но как бы я ни старался выглядеть достойно – моя обозленная, местами даже обиженная подобным поведением натура все же лезет наружу. Джон делает шаг назад, встречаясь со мной взглядом. – Не нужно пытаться выяснить то, к чему твой разум еще не готов, Джон, - склоняюсь рядом с ним, чтобы сказать это лично ему на ухо. Джон вновь переводит взгляд на меня и все же отстраняется, возвышая меня и показывая мое превосходство мне самому. Никто не может мне перечить и это – безусловно льстит и затуманивает разум. Но еще больше – ведьма, которая цепляется за мою руку, как за спасательный круг. Веду себя сдержанно, как и положено. Кладу одну руку на талию, пальцы второй сплетаю с ее, чтобы задвигаться в медленном танце. Чувствую, как внутри все клокочет от удовольствия, которое испытываю, находясь рядом с ней, в этой соблазнительной компании. Не знаю уж что так кружит голову – ее взгляд или губы, или аромат ее крови – поддаюсь этому сумасшествию и не отдаю себе отчета в том, как выгляжу со стороны.
[indent] - Он Вам докучал? – взгляд глаза в глаза. Она качает головой, а я чувствую ложь, как будто она бегущей строкой появляется на ее красивом лбу. – Я не люблю, когда меня обманывают, мисс Романо, - едва слышно на ухо, отстраняюсь, чтобы посмотреть снова в ее глаза. – Джон довольно своеобразный экспонат мое убийственной коллекции, но он же самый безобидный, легкоуправляемый, страдающий чувством справедливости. Бывший полицейский. Единственный, кто смог завершить мое дело в идеальном его проявлении. Он – накормил свою жажду до справедливости, а я – собрал свою коллекцию, - хищный взгляд на моих губах. Я сжимаю ее ладонь чуть сильнее, второй притягиваю девушку ближе к себе, оставляя между нами неприлично мало расстояния. – Скоро, - говорю тихо, чтобы слышать меня могла только она одна, - эти голодные звери набросятся на единственную в этом месте добычу, и мне очень не хочется, чтобы в последствии еще одной добычей стали Вы, - отстраняюсь, медленно. Скольжу взглядом по ее лицу, очерчиваю скулы и натыкаюсь на губы, которые она непростительно облизывает. Еле сдерживаюсь, чтобы не сделать что-то подобное в ответ или того хуже – опуститься ниже. Наверное, это дьявольский абсент – так сильно ударил в голову, что того гляди наступят какие-нибудь неприличные последствия. У нас – чисто деловые отношения и портить их каким-то развратным грязным поведением – не имею права. Особенно, если не забывать о том, что единственный джентльмен в этой комнате все так же остаюсь я – ни один джентльмен не будет задавать такие неприличные вопросы в лоб даме, как позволил себе сделать мистер Лоу, тем самым вычеркнув себя из списка приличных мужчин. – Не хочу, чтобы Вы смотрели на это, но если Вам будет угодно, - поворачиваю ее к себе спиной, представляя идеальный обзор на то, что все это время происходило позади. Все гости, включая Джона, увлеченно обхаживают нового гостя. Паренек, абсолютно потерянный в пространстве, кажется, даже не понимает, что именно происходит. Мычит что-то нечленораздельное, оглядывается по сторонам потерянным взглядом. Я облизываюсь, но все же в моих руках добыча гораздо интересней той, что за столом, которая в скором будущем, буквально, окажется на столе. Главное блюдо Дьявольской ночи. – Вы хотели поговорить со мной... отдельно? – задаю вопрос на ухо, вновь понижаю голос так, чтобы не отвлекать остальных нашими персональными секретами. – Мы можем сделать это прямо сейчас, потому что, как только из его артерии брызнет первая капля крови – наши гости нас покинут. И вряд ли оклемаются до первых петухов, а если бы точнее, до следующего года, - останутся воспоминанием о сегодняшней ночи. Впадут в забвение до следующего Хэллоуина, а я – буду живым напоминанием о нем еще долго время.
[indent] Не дожидаюсь ее ответа. Наши пальцы разделены, что позволяет мне свободно прикоснуться к ее плечу, заставив повернуться – наверное, так на не влияет картина происходящего перед глазами. – Не переживайте, мисс Романо, - я не дам Вас в обиду, - хочется добавить, но я не делаю этого. Позволяю подобную наглость только мысленно, ей же показываю лишь улыбку. Провожу ладонью по плечу, ниже по руке, чтобы сжать ее ладонь и дернуть на себя. Она молча принимает мое приглашение, и не сопротивляется, когда тяну ее за собой. По длинным темным коридорам, ориентируюсь наощупь и по памяти. Забыл свою трость и главное оружие в ней, но, очень надеюсь, что подобное мне не пригодится. Потому что, оказавшись в знакомой обстановке собственной комнаты – я обеспечиваю себе безопасность – в своей обители чувствую себя увереннее, чем где-либо. Как, впрочем, и простые люди.
[indent] Пропускаю Астарту вперед, закрываю потайной ход, через который мы прошли. Незамысловатый механизм, известный лишь мне, издает странный скрежет и проход запечатывается, словно его никогда и не было. – Итак, - первым дело направляюсь к гарнитуру с хрустальным графином. Наполняю два бокала в характерной норме, протягиваю один из них своей гостье. – Насколько я понял, Вам удалось найти нашего маленького Антихриста и, судя по довольной улыбке на губах – удалось уговорить его приехать погостить к дядюшке Марчу? – не скрываю довольной улыбки на лице. Скидываю с плеч пиджак, развязываю галстук, который давил мне на горло весь вечер, перекрывая кислород. Легче не стало, наверное, я слишком волнуюсь. Открываю нараспашку окна, впускаю свежий и такой холодный воздух в помещение. – Так-то лучше, - комментирую сам себе под нос, поворачиваюсь лицом к своей гостье, вспомнив о том, что она все еще тут, а я все еще отвратительный грубиян. – Я не сомневался в Вашем успехе ни на секунду, в отличие от всех остальных, но, - делаю несколько шагов по комнату, оказываюсь рядом с ней, снова. И снова непростительно близко. – Я все еще не вижу его здесь, - оглядываюсь по сторонам, наигранно осматриваю девушку с ног до головы, очень нагло и без какого-либо стеснения. – Не вижу, - качаю головой в отрицательном жесте, и в знак подтверждения своих слов. – И очень хочу услышать причину, - склоняю голову чуть набок. Ловлю себя на мысли о том, что продолжаю изучать ее красивое лицо и где-то на задворках сознания ругаю себя за то, что позволяю собственным мыслям. Неприлично и так некрасиво. Так, наверное, сказывается на мне отсутствие женского внимания столько лет – мисс Эверс не в счет, и мысли о ней заставляют желудок неприятно скручиваться. Кольца на пальце уже давно нет, как и жены, которая являлась таковой буквально несколько дней. – Мисс Романо, я хочу увидеть мальчишку своими собственными глазами и пообщаться с ним лично, потому что он – единственный, кто сможет помочь мне выбраться отсюда, оставив этот Отель... - делаю небольшой глоток, выстукиваю неизвестный мотив пальцами по стеклу. Обхожу девушку со стороны, сажусь в кресло, в то самое, где сидел последний раз, когда мы общались с ведьмой. За несколько минут до ее ухода. Оставляю в стороне горячо любимую трость, без которой чувствую себя, как минимум неполноценно. – И пока вы еще здесь, а мальчишки все еще нет – мне хочется, чтобы Вы помогли мне вписаться в мир живых до того, как я пересеку порог этого злосчастного места, - встречаюсь глазами с ее. – Надеюсь, Вы не откажете мне в подобном? – потому что отказы я принимать не намерен. – Ну, что же Вы, присаживайтесь. Нас никто не побеспокоит в ближайшее время, - надеюсь на это и благоразумие всех местных, потому что иначе – я готов буду убить каждого лично и не по одному разу. – Что сейчас носят? О чем говорят? Как говорят? Как я буду выглядеть в своем костюме? Или я обязательно должен выглядеть так же... - подбираю слово, окидывая взглядом ее внешний вид, - развратно? – улыбка на моих губах безусловно говорит о том, что выбранный ею наряд, может и не соответствует Дьявольскому балу, но весьма подходит к мыслям, которые, словно паутина, залепляют всю мою голову и ловят меня самого как наживку. Я – попался на крючок и что-то мне подсказывает, она – сидит на таком же крючке прямо сейчас.

[indent] - Странно слышать про вежливость от Вас, - бросаю куда-то в сторону, не поднимаю глаз и вообще как-то странно не похоже на меня, но избегаю контакта глаза в глаза. Видимо Гейси был прав и абсент действительно заряжали где-то в Аду, потому что то, что испытывает сейчас мое мертвое тело – не сравнится даже с алкогольным опьянением подростка, перебравшего на выпускном. – Откровенно говоря, я и не рассчитывал увидеть его здесь сегодня, - не знаю почему вообще начал задавать все те вопросы, ведь подобное было вполне логично, - сегодня праздник и мне не хотелось бы нянчиться с ребенком вместо того, чтобы приятно проводить время, - все также избегая зрительного контакта, делаю глоток из своего бокала. Непростительно большой. Настолько большой, что я поперхнулся в тот момент, когда поступил первый весьма нелестный комментарий в мой адрес. – А что не так с усами? – еле сдерживаю обиду в голосе, поджимаю губы и, честно говоря с каждой секундой чувствую себя все более неловко. Я и неловкость понятия не совместимые. По крайней мере мне так казалось до сегодняшнего момента. – То есть хотите сказать, что усы носят только в фильмах, и это будет выглядеть глупо, а шрам на всю шею никого не смутит? – не знаю, что я чувствую в данный момент, когда эти слова вырываются наружу. Может злость, может обиду. Вряд ли смущение, потому что прямо сейчас единственное, о чем мечтаю – сдавить пальцами ее тонкую шейку, дабы напомнить о том, как нужно себя вести, но вместо этого сильнее впиваюсь в стекло бокала. Поджимаю губы, думаю, успокаиваю бушующие внутри меня эмоции, что удается сделать с большим трудом. Переключаю все свое внимание на ее комментарий об одежде – видимо кому-то мое высказывание тоже не понравилось, а значит мы уровнялись и теперь стоим на одном уровне. – Я, конечно, может не понимаю всех этих новомодных штучек, но моя... – осекаюсь, вовремя прикусываю язык, чтобы не произнести отвратительное слово, от которого не только мороз по коже, но и несдерживаемые рвотные позывы, - хорошая знакомая одевалась стильно и не так развратно, хотя, - качаю головой, вспоминая большую часть нарядом Элизабет и принимаю тот факт, что говорю не совсем честно, - нет, все-таки развратно, - и, безусловно именно этим и подкупала внимание всех этих глупцов мужчин. И, чего греха таить, меня в том числе.
[indent] Мое размышление вслух нарушается нарушением личного пространства. Вот так просто и так нагло, находит в себе смелость и садится на подлокотник. Приковывает к себе все мое внимание, обращаюсь в слух. Чувствую, как дергаются губы в жалком подобии улыбки, а слова застревают в глотке и не находят выхода. Я молчу, потому что не понимаю, что именно сейчас происходит и с какой такой стати некогда невинная овечка, отличающаяся успехами в нашей маленькой учебе, вдруг стала упрямой овцой, ходящей прямо перед носом голодного волка. Облизываю губы, чувствуя на них терпкий вкус виски. Хочу сделать глоток, чтобы обновить вкусовые рецепторы, но не делаю этого. Болтаю остатки напитка в бокале, наблюдаю за тем, как он стекает по стеклянным стенкам. – Конечно, компания ребенка мне интересней, чем Ваша, - язвлю в ответ, на этот раз не скрываю обиду в голосе. Да, она давит на больную мозоль и, если не прекратит этим заниматься – очень пожалеет об этом. Мне не впервые умирать и боль, даже моральную, я не почувствую так сильно, как почувствует она вырванное из груди сердце. – Вы ходите по очень тонкому льду, леди, - скольжу взглядом по коленям, которые оказываются буквально перед моим носом. Я чувствую отчетливый аромат ее крови, бурлящей в жилах. Она буквально шепчет мне на ухо, притягивает к себе, словно тягучее болото – чем дальше идешь, тем глубже проседаешь, опускаясь на вязкое дно. – Как Вы думаете, мисс Романо, стал бы я приглашать Вас на одно из важнейших мероприятий в году, если бы мне было неприятно Ваше общество? – смотрю в глаза с вызовом. Не отвожу взгляда, лишь позволяю себе откровенно и нагло скользить по ее лицу, изучая его и в очередной раз замечая про себя о том, какие красивые у него черты. Она склоняется ниже, предоставляя мне возможность изучить ее еще лучше. Оказывается максимально близко ко мне. Настолько, что чувствую дыхание на своих губах и вновь облизываюсь. Теряюсь в пространстве. Чувствую себя загнанным в угол зверем, который вот-вот попадет в капкан и вряд ли выберется оттуда живым. И это – в лучше случае. В худшем... Умереть можно однажды, но даже при условии мертвого тела – душа будет мучиться и томиться добрую сотню лет, и даже не одну – и подобное поведение в случае единственного неверного шага приведет к непоправимым последствиям. К таким, которые происходят прямо сейчас, а я не имею возможности на них повлиять. Ее поцелуй застает врасплох, заставляет широко распахнуть глаза, а затем почти сразу приносит невероятное облегчение. Тянусь к ней в ответ, не знаю зачем, не знаю почему. Вообще перестаю давать отчет собственным действиям. Жду ее следующего шага, затаился и жду. Чувствую пальцы на шее, как тянет к себе, а я упрямо сопротивляюсь, не позволяя забрать из моих рук последнюю ниточку власти. Еще не хватало, чтобы какая-то смертная, пусть и ведьма, вот так просто пыталась управлять мной. Хватило однажды печального опыта и повторять его я не намерен. Даже при условии такого поразительного отличия Элизабет от Астарты – червяк обиженного мужского самолюбия все еще сидит в душе и никак не может найти покоя. И не даст его ни убийство бывшей жены, ни уж тем более убийство моей новой знакомой. Странная арифметика, в которой до сих пор не могу разобраться, как бы не старался. Как и в собственных ощущениях и эмоциях.
[indent] Мысль о том, что она пытается подмять меня под себя не дает покоя. Она импульсивно бьется в моей голове, душит и давит на мозги, заставляет отстраниться, буквально на несколько миллиметров, чтобы прервать подобное проявление наглости. Облизываю губы, чувствуя вкус ее поцелуя, и как быстро слетает с годами нетронутых установок собственный разум. – Очень тонкий лед, мисс Романо, и Вы вот-вот провалитесь под него, - чуть слышно, прямо в губы. Пальцы сжимают стекло бокала так сильно, что он вот-вот треснет. Я показательно допиваю остатки алкоголя, отставляю бокал в сторону, чтобы освободить руки. Мне нужно контролировать все полноценно, иначе злость перешагнет через проведенную мною же черту и... опять эти непоправимые последствия. – Если Вы думаете, что можете делать все, что Вашей душе угодно, вот так просто позволять себе подобную дерзость, то, спешу Вас огорчить, со мной этот номер не прокатит, - буквально секунда ее промедления, и я цепляюсь пальцами за ее лицо. Сжимаю подбородок, подтягиваю к себе, чтобы сократить расстояние, которое она так нахально попыталась увеличить, видимо осознав цену собственной ошибки. Свободная рука наощупь находит трость. Щелчок пальцев и длинная ее часть падает на пол, заставляя мою гостью вздрогнуть. В едва освещенной комнате отчетливо видно сверкнувший металл, и острие кинжала, некогда пугающее своим холодом, теперь впивается в кожу ведьмы. – Мои вкусы весьма специфичны, и, последний раз живая женщина, оказавшаяся рядом со мной так критично близко – закончила плохо, - не уточняю имен, да и вообще ничего не уточняю. Скольжу взглядом по ее лицу, перехватываю руку, чтобы в следующий момент сдавить уже не подбородок, а горло. Сходящий с ума от страха пульс вот-вот пробьет кожу, и чем сильнее сжимаю пальцы, тем отчетливей его чувствую. – Вы уверены в своих силах настолько, что решили поиграть... в кошки-мышки со мной? – склоняю голову чуть на бок, ухмыляюсь, потому что прямо сейчас читаю в ее глазах знакомую мне эмоцию. Вызов. Она готова бросить его даже мне, несмотря на весь тот животный страх, который холодком скользит по животу и пробирает до самых костей. – Вам нравится чувство страха, мисс Романо? Чувствуете, как он смешивается с Вашей кровью и заставляет сердце биться сильнее? – склоняюсь чуть ниже, чтобы кончиком носа провести по мягкой коже шее. Шумно вдыхаю полные легкие воздуха, смешанного с ароматом ее духов и еще чем-то невероятным. Чувствую, как сводит колени от того, что вижу, чувствую и делаю. Голос становится тише и его едва слышно из-за бьющегося в припадке пульса. – Любите острые ощущения? Наверное, поэтому Вы мне и приглянулись, наверное, поэтому Вы все еще живы, - острие кинжала скользит по шее, меж пальцев, которые я так спокойно расслабляю, чтобы скользнуть еще ниже. – Не отводите взгляд, я чувствую все, что Вы так отчаянно пытаетесь спрятать от меня, - губы вновь дергает какая-то истерическая улыбка. Хочу коснуться ее губ еще раз, попробовать ее слова на вкус. Сладкая ложь, которой каждый смертный любит прикрывать истинную натуру. – Нет ничего постыдного в страхе. Страх – единственная эмоция, которую нельзя подделать. Его можно скрыть, но от глаз, которые не видят его под тонкой кожей, - лезвие давит чуть сильнее, оставляя едва заметную царапину. Тонкая струйка крови ползет вниз по шее. Пульс под моими пальцами заходится в еще более сумасшедшем ритме, а я не сдерживаю следующего громогласного смешка. – Маленькая овечка, решившая, что она стала медведем, - не могу остановить смех, которые рвется наружу из самых глубин моей души. Ее поведение весьма веселит меня, и оно же заставляет кровь в моих собственных жилах кипеть сильнее, чем когда-либо.
[indent] Переключаю все свое внимание на нее. Прекращаю этот странный цирк и показательное выступление, которым безусловно горжусь и наслаждаюсь. Прячу острие кинжала, отвожу его в сторону, чтобы не позволить себе повредить еще хотя бы дюйм этой кожи. Притягиваю ее к себе, ближе, заставляю встать с подлокотника, чтобы в следующую секунду оказаться на ногах рядом. Так близко, что вновь чувствую ее дыхание на своих губах. Скольжу пальцами по шее выше, заставляю выгнуть голову, но любопытство – отвратительное человеческое качество – не дает ей покоя. Не отводит взгляда, следит за каждым моим действием, будто догадывается, что моя подобная выходка и напускная любезность – не все, чем я могу ограничиться. Шелк ее кожи сводит с ума, а пульс, который я нащупываю снова и снова возвращает меня к тонкой струйке, пущенной мною же, крови. Приближаюсь к ней снова. Не стесняюсь собственных желаний, касаюсь языком шеи, чтобы попробовать на вкус эту манящую бордовую линию. Веду языком выше до контура челюсти, не сдерживаю стона наслаждения. Отстраняюсь, чтобы поймать взгляд на своем лице, наглядно облизываюсь. – Вас возбуждает страх, как это по-человечески, - констатирую факт, не издеваюсь и не травлю ее. Говорю то, что чувствую, то, что она позволяет мне почувствовать, едва острие ножа скользнет ниже по шее. Не касаюсь им, создаю иллюзию прикосновение тупой холодной стороны. Ниже по ключицах до перекрестной кружевной ткани. Легкий надрыв, ткань трещит под лезвием, а я не сдерживаю следующего мычащего звука. От того, как она вздрагивает и выдыхает. Находится в напряжении, боится и это выглядит так сексуально, что впервые ловлю себя на мысли о том, что не хочу убивать ее. Она дает мне возможность прощупать страх пальцами и делает это так грандиозно красиво, что хочется слушать тихий выдох отпускающего напряжения бесконечно долго. Кончиком ножа ниже по телу, заставляю вновь оцепенеть. Рука идет твердо, без доли сомнения в том, что могу навредить – она не чувствует собственной уверенности и подпускает страх еще ближе. Когда спускаюсь острием ниже к заправленному в юбку топу. Разочарованно качаю головой. – Какая печальная история, - пальцами тяну ткань выше на себя, чтобы выдернуть из-под обтягивающего пояса. Облизываю губы вновь, когда вскидываю голову. Встречаюсь с ее взглядом вновь. Вижу в нем какие-то смешанные эмоции. Их так много, что мне хочется закричать от восторга и вынудить ее отдать их все. – Вы не ответили на мой вопрос, мисс Романо, - натягиваю нижнюю часть топа на себя чуть сильнее, чтобы проткнуть ткань чуть выше и провести острием вверх. Медленно распахиваю перед собой обнаженную кожу. Делаю это сознательно, потому что бьющееся в голове желание не отпускает ни на секунду. Холодными пальцами касаюсь талии, чтобы притянуть к себе ближе. Смотрю ей прямо в глаза и не вижу прежнего страха. Вижу, как она горит изнутри и, не признается в этом постыдном факте ни мне, ни себе. – Молчание – золото. Саму себя невозможно обмануть, как и меня, - не знаю, что мной управляет в данный момент – отсутствие желанного женского внимания (мисс Эверс никогда не была в счет) или те эмоции, которые я получаю, находясь рядом с этой трепещущей в моих руках девушкой, но сдерживаться становится сложнее с каждой секундой. Веду пальцами линию по выемке на шее, ниже к ключицам, обвожу каждую из них, чтобы вернуться назад к подбородку. Легким движением руки заставляю ее вздернуть лицо, так красиво и сильно она выглядит со стороны, что хочется запечатлеть эту картинку всеми существующими на свете и известным людям способами. – Вы потрясающе красивая, знаете об этом? Конечно, знаете, - веду линию по шее, цепляюсь ладонью полноценно, слегка надавливаю, заставив с губ слететь еще один странный и такой притягательный звук. – Сама невинность, так и хочется испортить, - я чувствую, как меняется мое собственное настроение и глаза, вероятней всего, горят тем огнем, каким горели всегда еще в далекой молодости при виде красивой женщины. Облизываю губы, прикусываю нижнюю, придавая своему лицу выражение скромности и сдержанности. Воображение рисует картины, о которых в приличных кругах не принято говорить вслух. Да и кому какое дело, что творится в моей голове, если всех и всегда интересовали только настоящие действия. То, что можно увидеть. То, что можно почувствовать.
[indent] Позволяю себе такую же наглость, как себе позволила она – тяну ближе к себе, чувствую ее кожу своей даже через тонкую ткань рубашки. Впиваюсь губами в ее губы, не стесняюсь целовать ее так, как хочу, потому что чувствую отдачу. В том, как подчиняется моим рукам, когда прижимается ближе едва сильнее надавлю пальцами на талию. Не выпускаю кинжал из рук, потому что не чувствую уверенности в следующем мгновении. Не могу доверять ей, потому что ее импульсивные поступки только и делают, что доказывают мои подозрения – от нее можно ждать что угодно и если сейчас она с жадностью отвечает на мои поцелуи, то в следующую секунду может попытаться убить меня или сбежать. И если первое еще поправимо, то от второго легче не станет никому. И ей, в частности.

[indent] Если бы мой папочка был сейчас рядом он бы не смог сдержать язвительного фырканья и абсолютно неуместные комментарии, в которых был бы только один смысл. Его существование было абсолютно бесполезным, в отличие от моего. Обладатель крупного бизнеса, владелец одного из самых роскошнейших, на то время, отелей в городе - никто не вкладывал это в меня, не давал советов и не обучал. Я убил собственного отца и сделал это с таким наслаждением, что до сих пор не испытывал его ни разу. Искал, пробовал, экспериментировал. Я стал бы идеальным экспонатном в коллекции любого психиатра, но я никому из них не достался. И продолжил искать все те эмоции, что жаждал почувствовать снова. Экстаз, на грани сумасшествия, удовлетворение всех своих самых глубоких и темных желаний и потребностей, помещённых в один единственный звук. Крик, надрывающий душу и заставляющий каждую жилу в теле дрожать от восторга. Но я не находил этого. Ни разу за свою жизнь, и на протяжении всего своего бессмертного продолжения.
[indent] До этого момента. До первого стона, сорвавшегося с ее губ и привлекшего все мое внимание. Он включает в себя все то, что я искал годами. Страх, наслаждение, едва сдерживаемый крик от безысходности и понимания критичности всей ситуации. Такая красивая. Ее губы такие сладкие, что хочется укусить, но я не позволяю себе этого. Чувствую отдачу в действиях, как тянется ко мне, показывает все своё повиновение, в которое так сложно поверить. Отстраняюсь на мгновение. Голова словно игрушечная склоняется набок. Я слежу за ее лицом, за эмоциями, которые она так нагло глушит внутри себя. Приближаюсь ближе, чтобы ощутить дыхание на губах. Она замирает, словно статуя, не позволяет лишних движений. В этом чувствую покорность и не могу не насладиться ею. Куда интереснее ломать волю, так мне казалось. А теперь - я испытываю какое-то больное удовольствие от того, как она ломает саму себя, без моего участия. Страх сковывает тело и не позволяет ей допускать ошибку. Она боится и от того такая послушная, а я не могу сдержать губы от нахальной, самодовольной улыбки. - С трудом верится в такую покорность, - качаю головой, облизываю губы, расслабляю хватку руки, в которой все также держу кинжал. Убираю его в сторону, чтобы ненароком не навредить. Не хочется уродовать такую красоту. - Но я очень постараюсь, потому что вижу и прекрасно понимаю почему это происходит, - сдержанная улыбка, голос спокойный и уверенный. Даже у меня от него внутри все сжимается, представляю, что чувствует сейчас она. Поднимает голову, смотрит в глаза. Не вижу прежнего вызова, вижу смирение и покорность. Такая спокойная, будто страх крылся только в кинжале на уровне ее лица. Нет, она прощупывает меня, запоминает каждое действие и изучает его. Для того чтобы использовать против меня? В этом нет смысла, ведь я все также мёртв, а она все также жива. Не буду озвучивать вслух своё нежелание вредить ей, ведь в таком случае безусловно дам шанс на следующую попытку сбежать. Сомневаюсь, что она поступит именно так, но все держу эту мысль при себе и не позволяю себе ни секунды на слабость. Пальцы цепляются за кольцо на юбке, чтобы притянуть к себе. Скольжу взглядом по обнаженной груди, вздымающейся так быстро, будто она бежит прямо сейчас, хотя на деле стоит на месте. Тонкие очертания плеч, ключицы, которых хочется коснуться губами. Облизать каждый миллиметр кожи, заставить заходиться в истерике от контраста эмоций и ощущений. Но вместо этого просто стою, не действую, а просто жду. Выжидаю какого-то определённого момента, не знаю какого, но уверен в том, что он обязательно наступит. Она не выдержит натиска моего взгляда, не сможет сопротивляться желанию собственного тела и отдаст мне все. Преподнесёт себя словно десерт на красивой тарелке. Будет подчиняться и еле слышно умолять не останавливаться, целиком и полностью признавая всю мою власть. Не знаю откуда такая жажда к ней, к этому странному чувству управлять всем и все контролировать, подчинять и пользоваться молчаливым подчинением. Оно кружит голову, заставляет прикрыть глаза, когда отчетливо слышу этот сумасшедший пульс, рвущийся наружу где-то в районе шеи. Хочу коснуться его. Неважно чем: пальцами или губами. Хочу попробовать его на вкус, наощупь, хочу понять, что в нем такого, от чего мои мысли рассыпаются без возможности собраться воедино.
[indent] Она выбрала идеальную тактику и манеру поведения. Понимание этого в совокупности с моим воспаленным рассудком, едва складывающего два плюс два, приятно сводит тело. Это ощущение разливается по каждой мышце, теплой волной проходится по каждой артерии, заставляет кровь закипать от одного только взгляда. Сковывает каждую клеточку, спирает дыхание, а в момент следующего поцелуя, инициатором которого выступает именно Астарта напрочь потерять голову. Я подчиняюсь этому порыву. На пол в немой тишине падают остатки ее красивой блузки. Не одариваю это даже взглядом. Потому что передо мной сейчас вид гораздо интереснее. Взглядом снизу-вверх скольжу по обнаженному телу, спотыкаюсь вновь о красивые ключицы, выше в тонкой полоске пореза на шее, ещё выше к красивой челюсти и останавливаюсь на губах. Облизываю своих, глушу в себе порыв коснуться ее губ в поцелуе, чтобы спустя мгновение поднять взгляд и впиться глазами в ее глаза. Вновь склоняю голову на бок. Жду, когда пальцы справятся с пуговицами на рубашке, которые она так упрямо расстегивает, не в силах совладать с собственным упрямством. Не произношу ни слова, молча наблюдаю за происходящим, жду, когда закончит, когда получит такой желаемый маленький, почти утешительный приз, чтобы я впоследствии забрал самое главное. Ее душа буквально в моих руках, ее разум, даже ее тело, которое сейчас становится абсолютно бесконтрольным даже для неё - все принадлежит мне. И странно, почему такая умная девушка все ещё не поняла этого и продолжает упрямо этому сопротивляться.
[indent] Пуговицы сдаются под тонкими пальцами. Позволяют ей скользнуть по обнаженному телу, вынуждают потянуться за новым поцелуем. Жадным, глубоким, таким агрессивным, что еле сдерживаюсь, чтобы вновь не засмеяться. Неслыханная дерзость укусить меня почти сразу оборачивается агрессивным действием в ответ. Звонкая пощечина нарушает гробовую тишину, повисшую в комнату. Она инстинктивно пытается схватить за лицо, но я не позволяю ей это сделать. Одергиваю руки, цепляюсь пальцами за подбородок и тяну к себе. - Нужно быть аккуратней в своих желаниях, - шепотом, еле слышно, с какой-то дикой улыбкой на губах. Скольжу пальцами по ее лицу, аккуратно касаюсь кожи, остужая место удара. Ниже к челюсти, за шею, чтобы притянуть к себе и коснуться губ в поцелуе. Балансирую на грани сумасшествия, теряю остатки самообладания. Чувствую, как прежний джентльмен внутри меня уступает место бесконтрольному зверю, который уже сейчас готов рвать и метать все, что попадется на пути. Еще один слабый шлепок по щеке, подзадоривающий, выводящий из состояния мертвого оцепенения. Глаза загораются, в них появляются бесовские искры, которые легко заметить даже невооруженным глазом. Дёргаю кольцо юбки снова, но на этот раз в ином направлении. Слышу звук расстёгивающейся молнии, и юбка гораздо быстрее своей предшественницы оказывается на полу, там же, где и блузка. Вот она стоит передо мной в потрясающе красивом белье, на каблуках, позволяющих нам быть почти на одном уровне. Позволяю себе вновь изучить ее тело взглядом. Чувствую, как горит затылок из-за того, что мои грязные мысли не находят выхода. Застревают в голове, и терзают фантазию. Эти ноги сведут меня с ума, поэтому нужно исключить их соблазнительную привлекательность хотя бы частично. Переключить внимание на что-то более интересное. У меня нет доступа к такому удобному кольцу на юбке, наверное, я зря поторопился, когда позволил ей оказаться на полу. Изучаю взглядом красивое тело, снова и снова убеждаюсь в том, что все сделал правильно и должен воспользоваться ее положением. Делаю шаг назад. Считываю в глазах нескрываемое удивление и шок. В ответ на это делаю ещё один шаг назад, упираясь ногами в кресло, где сидел совсем недавно. Опускаю взгляд, ищу глазами часть своей трости, чтобы поднять ее и спрятать кинжал там, где он и должен быть. Мои руки свободны, а значит я могу воспользоваться ими полноценно. - Мне ничего не стоит вытащить его обратно, чтобы перерезать твою тонкую шейку, поэтому не стоит пользоваться моим благородством, и испытывать мое терпение, - говорю это еле слышно, но по внимательному взгляду, изучающему меня с ног до головы понимаю: она услышала меня и точно поняла, что я имел ввиду.
[indent] Не стесняюсь изучать ее снова, со стороны жалких пары шагов. Я ограничил себе некоторые возможности, путём принятия неправильных решений, но это не значит, что я не смогу разобраться с подобной проблемой. Выход из ситуации приходит сразу, как только задумываюсь об этом. Пальцы опускаются ниже, с хладнокровным спокойствием дёргают пряжку ремня на брюках, чтобы расстегнуть его и выдернуть из шлевок. Шаг навстречу, не быстро, а как раз наоборот, нарочито медленно, чтобы заставить прочувствовать наслаждение от любопытства и интриги, которую так бессовестно повесил в воздухе. Сокращаю расстояние, оказываюсь рядом с ней неприлично близко. Но что мне терять, если все грани приличия уже давно стёрты. Завожу руки за ее голову, укладываю ремень чётко по шее, чтобы потом застегнуть пряжку и оставить длинный конец в своей руке. Осознание происходящего приходит сразу же. Раздаивается по всему телу, заставляет дыхание сбиться, стоит едва натянуть ремень и приблизить ее к себе. Задираю подбородок повыше. Пальцами скольжу по шее, натыкаюсь на кожу ремня, но игнорирую его, опускаясь ниже и ниже, пока не наткнусь на солнечное сплетение и перехлёст бюстгальтера, который так интимно скрывает все соблазнительные подробности молодого тела. Ещё ниже пальцами по животу, до следующего препятствия в виде жалкого куска ткани. Не стоило убирать кинжал так быстро, но в конце концов у меня есть руки, и безграничная власть. Осталось решить: сниму сам или все же позволю ей порадовать мои глаза таким сокровенным почти интимным действием. Поднимаю глаза, не скрывая своего морального удовлетворения ситуацией и ее таким очевидным поражением. Не пытается сопротивляться, просто признает происходящее, как факт. Она не в силах что-либо изменить, каждое последующее действие зависит только от меня и передается полностью на мою волю. И осознание этого сводит с ума. Тянусь к ней, в обманчивой близости останавливаюсь едва окажусь рядом с приоткрытыми губами. Хватает воздух, обжигает дыханием. Скольжу взглядом по губам, выше к носу, останавливаюсь взглядом глаза в глаза. Тяну конец ремня на себя, чтобы заставить податься вперед и поцеловать меня. Не знаю, зачем оттягиваю настолько очевидный исход, но почему-то именно эта больная прелюдия приносит мне удовольствие. Наблюдать за тем, как медленно и верно человек сходит с ума, пытаясь убедить себя в том, что подобная связь с серийной убийцей – вполне нормально. Ведь именно эта мысль сейчас бьется в ее голове? Считываю ее в глазах, на губах, которые отчаянно двигаются в попытке схватить немного воздуха. Не сдерживаюсь в сумасшедшем желании прикоснуться к этим губам снова. Изучающий поцелуй, невозможность отстраниться, от того, как тяну ремень на себя. Свободной рукой вычерчиваю новый узор на плече, не стесняюсь сжимать кожу так, как хочу, будто надеюсь, что следующим прикосновение смогу ощутить жизнь, теплящуюся внутри нее. Облизываю губы, не могу контролировать собственное поведение, эмоции и выражение лица, ту жадность во взгляде, когда скольжу по ее лицу. Веду узор пальцев ниже, ладонью по обнаженной коже, пальцами впиваюсь в талию, ниже по бедрам, натыкаюсь на тонкую линию поддерживающие чулки на ногах. Тяну на себя чуть сильнее, отчего крепление мягким щелчком отдает по коже. Еще один крепеж исчезает, словно по волшебству, а я не стесняюсь скольжу по бедрам, к другой ноге, чтобы сделать все тоже самое. Так не хочется лишать себя эстетического удовольствия, но, без такой маленькой жертвы я не смогу удовлетворить все свои потребности полноценно. На диком, просто сумасшедшем энтузиазме скольжу пальцами по нежной коже бедер, выше по внутренней стороне. Нарочито медленно, дразняще, заставляют рвано выдохнуть, едва поднимаюсь выше. Еле сдерживаюсь от комментариев, наклоняю голову, будто хочу изучить ее под другим углом. Снова дергаю ремень на себя, ближе, коснуться губ в поцелуе, сорвать еще один грязный стон. Она дрожит, тело отзывается на каждое мое действие, не скрывая наслаждения от происходящего. Чувствую ее возбуждение, теряю голову, потому что ощущаю его полноценно на себе, в своем теле. Теряю рассудок, ловлю себя на мысли о том, что хочу поцеловать ее. Снова. Заставить зарычать в ответ на грубые действия. Хочу, чтобы дала мне эмоций, любые, от ярости и злобы до страха, сковывающего тело. Готов пойти на любую жертву, выкинуть, что угодно, даже абсолютно абсурдные вещи.
[indent] Желание пульсирует в затылке. Я сейчас буквально разорву ее на кусочки и чем медленнее двигаюсь сам, тем сильнее двигается рассудок куда-то в неизвестном направлении. Тяну свободный конец ремня на себя, заставляю ее податься вперёд, чтобы дать мне возможность поменяться с ней местами. Сажусь на край кровати, накручиваю ремень на руку, снова тяну ее на себя. Ещё ближе. Рваный выдох в мою сторону, в глазах больное предвкушение, в ответ на которое улыбаюсь, как сумасшедший. Схожу с ума от того, что чувствую. Сердце сбивается с привычного ритма, мешает думать логично, заставляет быть самим собой, позволяя всем демонам вырваться наружу. Расстояния между нами критически мало. Я чувствую ее взгляд на себе, но не смотрю в глаза, изучаю взглядом то, что предстаёт передо мной в виду этого потрясающего тела. Дёргаю на себя снова, привлекаю все ее внимание к себе, встречаюсь взглядом, чтобы сорваться и облизать губы. Подманиваю пальцем, не использую слова, знаю, что поймёт меня и без них. Склоняется ниже, чтобы в следующий момент мои пальцы вцепились в ее подбородок. На себя, губы к губам, в таком соблазнительном прикосновении. Не отстраняется, отвечает также дико, как и я, будто пытается копировать каждое мое движение. Не выпускаю ее лицо из плена руки, заставляю повернуться боком, чтобы притянуть ближе, чтобы оказалась прямиком на моих коленях. Руки упираются в мягкую кровать, идеальный мостик прямо над моим коленями, предоставляющий мне вид на великолепную спину, и узор, который привлекает мое внимание. Руку с ремнём укладываю на кровать, чтобы зафиксировать ее положение хотя бы отчасти. Свободной рукой касаюсь первого рисунка на позвоночнике. Один, второй, ниже к пояснице. Чувствую, как выгибается под моей ладонью, подчиняется плавному движению. Целенаправленно ниже, к бёдрам, к раздражающей ткани, без которой было бы не так приятно, и в тоже время так сильно раздражающей меня и мое нетерпение. Ладонь скользит ниже, по ягодицам, не стесняясь скользнуть пальцами под ткань, вырвав с губ девушки первый грязный стон. То, что она не в силах сдерживать, рвётся наружу также стремительно и бесконтрольно, как и ее желания, озвученные вслух. Ухмыляюсь удовлетворенно, лишаю ее удовольствия, которое она испытывает, чтобы вернуться обратно к коже ягодиц. Плавное движение, обманчиво нежное, сбивает с толку и с истинного посыла. Мягкое прикосновение сменяется звучным шлепком, который нарушает гробовую тишину, повисшую между нами, вместе со стоном, срывающимся с губ. Несдержанный, такой же, как и я, только не снаружи, а внутри. Ещё один, не скрывая наслаждение, еле сдерживаюсь, чтобы не замычать от удовольствия. Крепче стискиваю конец ремня, вынужденно придавливая ее к кровати. Ещё удар, ещё один стон. Чувствую, как окончательно из моей головы отправляются к чертям все установки. Ещё удар. Кожа горит под моей ладонью, сама ладонь горит, но это приятное жжение, ни с чем не сравнимое. Тихий стон, прячет его в простынях. Убираю руку, хотя желаю нанести ещё один удар. Боль бессменный спутник страха. И сейчас они идут рядом друг с другом, в идеальном сочетании. Ещё удар, не сдерживаемый и не контролируемый. Цепляюсь пальцами за шею, поднимаю ее на уровне собственного лица. Пытаюсь считать хоть одну адекватную эмоцию, но их нет. Все смешалось в единое состояние, и, представляю, что она сейчас испытывает, ведь я испытываю тоже самое. Поэтому притягиваю к себе. Скольжу языком по губам, заставляю их приоткрыться, чтобы утянуть за собой во влажный поцелуй. Сдавливаю пальцами шею, чувствую под ними кожу ремня и женскую мягкую кожу, гораздо приятнее наощупь, чем неизменный атрибут гардероба. Свободная рука проводит по горящей коже ягодиц, глубже по внутренней стороне бедра, срывая новый стон, едва стоит прикоснуться к горящему возбуждению. Глушит стон в моих губах, тянется ко мне, цепляется пальцами за руку, будто хочет, чтобы сдавил шею сильнее не отказываю ей в этом. Пальцы будто ненавязчиво сжимают глотку, и сейчас я ещё отчетливее чувствую ее пульс, бьющий по пальцам, словно молотки. Рваное дыхание, приоткрытые губы, жадно хватающие воздух, который просто не даю ей вдохнуть. Издеваюсь, наслаждаюсь этими издевательствами и тем, как она буквально тает в моих руках, разделяя больное желание и попытки довести до сумасшествия. Перехватываю конец ремня, чтобы в следующий момент дёрнуть его сильнее, от себя, разрывая поцелуй и вынуждая ее позорно захныкать. Награждаю за эту приятную слабость, когда скольжу пальцами по влажной коже. Глубже, погружаю внутрь неё, вырывая ещё более яркий стон. Чувствую, как отнимаются ноги и, наверное, если бы сидел - безусловно позорно упал бы прямо сейчас. Но я - сижу. А она стоит на коленях рядом со мной и стонет так, будто ещё чуть-чуть и кончит, стоит лишь на несколько секунд задержаться у неё между ног.
[indent] Разрываю все контакты рук и тел. Отстраняюсь, чтобы встретиться с сумасшедшим взглядом. Не отвечаю и не произношу ни звука. Стаскиваю с плеч рубашку, которую так и оставил на себе, не знаю зачем. Протягиваю руку, веду себя абсурдно и нелогично, но в этом то и вся суть. Тяну на себя так, чтобы вновь оказалась на моих коленях, но уже напротив, лицом к лицу. За ремень на себя, губы к губам. Кусаю за нижнюю, вырываю с губ недовольный рык, и в ответ на это тяну ремень на себя ещё сильнее. Цепляюсь за шею пальцами, выше к губам, давлю на нижнюю, заставляю рот приоткрыться. Палец пропадает в плену ее губ и одуревший взгляд, который она бросает на меня заставляет безумно улыбнуться. - Мне нравится, когда ты такая покорная, - хриплю в самые губы. Убираю палец, лишая ее какого-то своего особенного наслаждения. Тянусь для последующего поцелуя и в очередной раз чувствую, как не знаю уж, намеренно или случайно, она кусает меня. Второй раз и теперь я не могу пропустить это мимо. Дёргаю от себя, с себя на кровать. Несколько секунд, чтобы впиться пальцами в бёдра, выставляя их так, как удобно будет мне. Сорвать остатки белья, освободить себя от одежды так, чтобы ничего не помешало оказаться внутри неё резко, без предупреждения и каких-либо прелюдий. Рваный стон с губ, пальцы впиваются в простыни, но мне плевать. Чем громче она стонет, тем резче двигаюсь, толчок за толчком, срываясь на рык в унисон с ее стонами. Ложусь сверху, цепляюсь пальцами за бедро, нахожу конец ремня, который сразу же тяну на себя. Хриплый выдох, мой следующий толчок и рык, рвущийся наружу из самых глубин моей темной души. Схожу с ума от того, что впервые за долгое время чувствую себя настолько живым, что чувствую что-то кроме угнетающей ненависти и, наконец-то, могу по-настоящему держать что-то под контролем. Не просто чью-то жизнь, а что-то материальное, физическое.
[indent] Отстраняюсь, со следующим рваным выдохом, срываю с ее губ недовольный стон. Вытягивается, как кошка, которая хочет ласки, вдоль кровати, пальцами сжимает простыни. Такая красивая, что на мгновение жалею, что остановился. Но, отмахиваюсь от этих мыслей сразу же. Переворачиваю к себе лицом, за ноги, ближе к себе. С азартом в глаза и бешено бьющимся сердцем, с ремнем в руке, на себя, губы к губам, в пьянящем поцелуе, от которого окончательно теряю голову. Яркий стон с губ, мой новый резкий толчок, заставляет ее впиться зубами в мое плечо, пока я балансирую на грани безумия и держу в себе единственную мысль – не сломать ее кости собственными руками. Не хочу снова ждать, пока она будет восстанавливать свои кости снова. В том положении, что мы находимся сейчас мне нравится куда больше. Я не чувствую прежней какой-то несвойственной мне меланхолии. Я чувствую, как кипит моя кровь, и как медленно и верно я схожу с ума. Хотя, я давно уже сошел. Просто сейчас убеждаюсь в этом все сильнее. Мне плевать кто она – ведьма или просто человек. Она доставляет мне такое удовольствие, какого не доставляло прежде убийство. И каждый ее стон, каждый хриплый выдох, рвущий душу, затуманенный пустой взгляд и кровь на губах – все это доставляет удовольствие, достойное такого конченного ублюдка, как я.

[indent] Самый первый признак полного признания власти – глупое сопротивление. Ни одна жертва в здравом уме не будет сопротивляться, если понимает, что от каждого ее последующего действия будет зависеть ее жизнь. Дернешься – и нож перережет глотку. Скажешь лишнее слово – и можешь просто остаться без языка. Когда человек боится – он готов пойти на что угодно, лишь бы сохранить свою жалкую жизнь. Если человек испытывает от страха болезненное наслаждение, как ни крути он будет продолжать заставлять себя, свое тело и свой разум сходить с ума, придумывая все более новые изощренные способы получения желаемого. Кто-то сидит на наркоте, кто-то занимается экстремальными видами спорта – до сих пор слабо представляю, что такого экстремального в прыжках в воздухе, но, к счастью или нет необходимости быть посвященным в этот вопрос у меня нет – кто-то смотрит страшное кино – хотя, как вообще можно называть это страшным? – или делают еще что-то такое, от чего испытывают адреналин, гоняющий кровь по телу с бешеной скоростью. Астарта – любительница немного иных острых ощущений, и речь даже не о сексе и ее желаниях, высказанных вслух. Это признание звучало как откровение, но никакого отношения к религии или церкви не имело. Оно было обращено ко всем демонам внутри меня, к каждой похотливой мысли, которой не позволял добираться до разума и совращать его еще больше. Если бы она знала, что представляю прямо сейчас в своей голове, как сильно сдерживаю себя, чтобы не сдавить пальцами тонкую шею и не заставить ее бешено бьющееся сердце остановиться. Впервые в жизни веду себя как хитрый ублюдок, который знает цену союзу или сделке, заключенной между нами. Зачем мне пользоваться подобной роскошью один раз, если я могу оставить ее в живых и наслаждаться ей хоть каждый день, ведь вряд ли ее вкусы изменятся. Она любительница балансировать на грани и испытывать адреналин в сто раз сильнее, чем от прыжков с парашюта или еще какой-то ерунды. Она на голову больная, просто конченная, и мне стоило бы догадаться об этом сразу, как только увидел ее на пороге своего отеля. Когда увидел, как она сжигает дотла двух людей буквально заживо, как в ней горит этот же огонь, только у него было другое имя. Отмщение, жажда справедливости, жажда почувствовать власть – ведь убийство ее бывшего и его любовницы вряд ли принесло ей успокоение. Вряд ли хоть что-то принесет ей такое же успокоение, какое могу дать я. Которое даю прямо сейчас, заставляя рычать и извиваться под моими руками, под каждым резким толчком, сильнее вжимая в кровать. Рычу, чувствуя, как ногти впиваются в плечи, как рвут кожу, заставляя меня переходить в еще более агрессивное состояние. Каждый нерв в моем теле напряжен до предела, а я, способный на убийство человек, сейчас думаю только о том, как бы сделать так, чтобы это глупое тело под моими руками кричало от наслаждения. Когда успел переключиться с одного состояния на другое понятия не имею. Не могу думать, потому что мысли превратились в комок и не планируют распутываться, а в ушах стоят только ее стоны, которые сливаются воедино и не дают ориентироваться в пространстве. Чувствую, как дыхание сбивается, как пальцы сильнее сжимают ее шею, и от картинки, когда она задыхаясь пытается поймать губами хотя бы каплю воздуха, получаю такое наслаждение, что с последним стоном и резким толчком приходит оргазм и полное облегчение. С плеч будто разом свалился груз размером в тонну. Пальцы, сводит судорогой и мне стоит большого труда, чтобы отпустить ее шею. Она в обмякшем состоянии остается лежать почти неподвижно, только вижу, как двигается грудь и как часто она дышит. Это единственный способ убедиться в том, что она жива и не переживать о том, что сделал что-то не так. Впрочем, стал бы я переживать? Вряд ли. Цепляюсь пальцами за ремень на ее шее, чтобы освободить кожу и дать ей возможность дышать – имею право поступать так, как захочу, не объясняя причин, да и ей сейчас, кажется абсолютно нет никакого дела до этого. Но это еще один способ продлить жизнь своей любимой игрушке, которая вряд ли теперь сможет сбежать от меня, потому что я просто не позволю это сделать, да и она теперь вряд ли захочет.
[indent] Оставляю ее на кровати в полном одиночестве, чувствуя весьма острую необходимость покурить прямо сейчас, впрочем, никогда не отказывал себе в подобной роскоши после подобного страстного досуга. Обычно, огонь возле кончика сигареты появлялся моментально от рук мисс Эверс, но в этот раз будто все живое и неживое в этом месте разом замолчало и отвернулось. Не знаю, от стыда ли, или от желания не видеть того, что произойдет в дальнейшем, но какое-то внутреннее чутье подсказывало мне: ночь дьявола – это единственный день в году, когда отель и все его обитатели боятся одного человека – меня.

[indent] Посторонний звук, вызванный назойливым мобильником, заставляет меня сделать глубокий вдох, такой же выдох. Прикрываю глаза, чтобы не сорваться и не заорать в полный голос от того, как сильно меня это бесит. Еще один глубокий вдох, на этот раз кислород перемешан с дымом и никотином. Выпускаю синюю струйку вперед себя, цепляясь пальцами за ручку кресла, в котором и провел остаток ночи, размышляя о своем недалеком будущем. Я не строил планы, нет, просто хотелось наперед просчитать несколько вариантов развития событий и быть готовым хотя бы к одному из них. Но как известно – жизнь не любит тех, кто пытается обыграть ее и чаще всего представляет такие условия, о которых даже и думать не старался. Как и сейчас, например. Я не думал, что гробовую тишину и мои размеренные мысли может вот так нагло и без спроса нарушить какая-то адская машина. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на реакцию Астарты, но так, кажется, даже не слышит назойливого звука. Встаю со своего места, чтобы найти ту самую причину недоброго утра и сунуть ей в руки, пока до ведьмы слабо начнет доходить тот факт, что уже утро, и как бы пора поднимать свою задницу и делать дело. Но я же джентльмен, я не могу так откровенно сказать об этом вслух.
[indent] - А ведьмы совсем не капризные? – фыркаю в ответ на ее комментарий, не поворачивая головы. – Кажется ты опаздываешь, а никто не любит, когда их заставляют ждать, - не делаю конкретный упор на себя или на Антихриста, который сам лично решил напомнить своей новой подружке о том, что она обещала приехать и забрать ее. Впрочем, их обещания меня не интересует, больше меня волнует то, что было обещано мне. – Я очень надеюсь, что ты понимаешь, о чем я говорю, - добавляю вскользь, все еще не удостоив ее чести обернуться. Слышу какое-то движение сзади, чувствую, как по спине скользит недовольный взгляд и как неприятно саднят места царапин, которые были оставлены ей ночью. Кто сказал, что духи ничего не чувствуют? Нас так же можно убить и это не самое приятное в бессмертной жизни – ты чувствуешь все так же остро, тебе так же хреново умирать раз за разом испытывая это ощущение на себе. Приходит покой буквально на несколько часов, будто твоя мертвая душа на мгновение пытается вырваться наружу и оказаться там, где ей и место. Но открываешь глаза и снова это же место, снова эти же люди и все повторяется, как будто вся твоя жизнь гребаный день сурка. Пока всех смертных жизнь принимает в свое беспокойное течение – обитателей этого места она просто игнорирует. Но чем быстрее моя милая ведьма поднимет задницу с кровати, тем быстрее, и я сам окажусь по ту сторону входных дверей и окажусь в том же течении, что и все остальные смертные. И эта мысль не дает мне покоя. Сколько бы я не старался переключиться – мозг отчаянно возвращал меня обратно, подкидывая потрясающие картинки моей будущей, вновь живой жизни среди смертных – и пусть этот факт меня немного удручал, я – прожил столько лет не просто так и точно знаю, как вести себя среди подобных людей. Правда мои способы жизни застряли где-то в двадцатых годах прошлого столетия и единственный шанс встать на один уровень и не выделятся из толпы – пусть это совсем не вяжется с моим стандартным поведением – для того, чтобы совершить не только свой грандиозный план мести, но и сделать что-то еще более выдающееся. Маниакальное желание остаться в истории не просто одним из самых кровожадных убийц в истории человечества, наверное, никогда меня не отпустит. Пора кончать думать, что весь мир крутится вокруг меня, наверное, сто лет жизни на земле должны научить хоть чему-то, а не только увеличивать эго.
[indent] Идеально синий цвет пиджака великолепно смотрится при дневном свете. Но в тот момент, когда в стенах отеля появляется ребенок – все краски мира будто становятся тусклыми и теряют цвет на несколько тонов. Вокруг повисает атмосфера, от которой веет смертью – даже жители отеля весьма занервничали, будто каждый из них внезапно вспомнил обо всех своих самых грязных и темных желаниях, а кто-то о грязи, которая тянулась на протяжении всей их жизни кровавым следом. Покалеченные души и жизни. Испорченная судьба и вечное заключение в роскошной тюрьме, где нет желания больше находиться.
[indent] Астарта приводит Майкла прямиком в мой номер. Благодаря помощи отеля – каждый местный неживой житель, как ни старался не смог встретиться с мальчишкой лицом к лицу – эта встреча была только для меня. И несмотря на то, как сильно я предвкушал ее и чувствовал, что буквально каждая жила в моем теле дрожит сильнее с каждым их шагом приближения к дверям моей комнаты – я все же сидел в своей излюбленной позе, ожидая гостей. Мне было плевать, что это Антихрист – сын самого сатаны, ребенок, который не должен был явиться на свет по всем правилам этого и потустороннего мира. Но он все же здесь из крови и плоти. Появляется передо мной, заставляет все же встать – не знаю почему, но чувствую разливающуюся от него энергию так сильно, что подкашиваются ноги. Улыбка не сходит с моего лица. Мальчик выглядит дружелюбным, и, наверное, как обычный ребенок, если только не обращать внимания на темный шлейф энергии тянущийся за ним, словно плащ и воронье, мгновенно заполонившее крышу отеля и все пространство вокруг него.
[indent] - Добро пожаловать, Майкл, - уверен, что даже будучи еще совсем юным, понимает гораздо больше того, что может понимать обычный ребенок его возраста. По сути он не мог бы сейчас даже передвигаться, а вымахать за несколько ночей до роста и вида десятилетнего – ну, на это действительно сложно поверить, потому что насколько мне известно родился он не меньше полугода назад. Протягиваю ему ладонь для того, чтобы поздороваться, как мужчина с мужчиной – главное правило этикета, которое никто не должен нарушать, будь он богатый дух или сын Сатаны. – Здравствуйте, - хитрый прищур детских глаз вызывает на моем лице нескрываемый восторг. Он протягивает мне руку и на мгновение замирает. – Вы так сильно хотите уйти отсюда, почему? – контакт наших рук разрывается по его желанию. Я склоняю голову на бок, перевожу взгляд с ребенка на Астарту, которая стоит поодаль. Задаю ей немой вопрос: откуда? На что получаю такое же удивление в глазах и неловкое движение плеч в подтверждение. – Я слишком долго заперт в этой тюрьме, чтобы оставаться здесь еще хоть один день, и я очень надеюсь, что ты поможешь мне в этом, - отвечаю честно и не пытаюсь лукавить. Знаю, что просчитает меня и будет задавать еще больше вопросов, если не получит правдивого ответа сразу. – Вы сами построили свою тюрьму и теперь хотите уйти отсюда? А как же все те, кто здесь останутся. Я чувствую столько боли в этом месте, почему вы не хотите освободить их всех? – следующий вопрос не ставит меня в тупик. Рамка смущения развалилась в тот момент, когда я сказал первую часть своей правды. – Я не хочу, чтобы все эти люди выбрались наружу, потому что хочу получить свободу один, я не для этого проделал такой длинный путь, чтобы позволить им выбраться наружу и стать смертными. Зачем мне выпускать наружу своих же врагов, которые безусловно попытаются меня убить, - замолкаю, не стесняясь закуриваю, выпуская струйку дыма в сторону, - у нас с ними за столько лет совместного проживания не сложилось, так сказать, не получилось взаимопонимания, - пожимаю плечами, цепляю на губы улыбку. Неужели у меня не получится заставить увести меня отсюда какого-то ребенка, которого даже подростком-то назвать сложно. – Дай мне свою руку, - мальчик протягивает ладонь, лицо его меняется почти сразу же. Голубые глаза пугают своим стеклянным холодом, а улыбка совсем не детская, а какая-то осознанная взрослая так и говорит о том, что ему пришлось по душе мое откровение и такое честное признание в том, что все, кто находятся рядом со мной так или иначе не достойны свободы. А я – не достоин умирать из-за них.
[indent] Протягиваю руку недоверчиво. Чувствую ответное тепло, но внутри один сплошной холод, который пронизывает до самых костей. Тянет меня за собой, молча, не позволяя оборачиваться – успеваю только схватит за руку Астарту, которую не готов отпустить даже сейчас – она мне пригодится. – Не верю, что это получится, но, - встречаюсь взглядом с ребенком, который, кажется, не очень доволен моим мнением о происходящем, - лучше по лестнице, - киваю в сторону противоположную лифту – так мы точно сможем избежать лишних взглядов и разговоров – двигаемся в сторону выхода, и отель, удивительно, но не препятствует нам в этом. Словно чувствует перемену власти, словно знает, что в его стенах зло во плоти и нет смысла ему сопротивляться. – Я не знаю, как это сделать, но мне очень хочется, чтобы ты оказался снаружи. Тебе там понравится, - холодная полуулыбка на губах Майкла вызывает на моем лице такую же ответную реакцию. И это было бы похоже на финал слезливой мелодрамы, которые так любит смотреть Салли, если бы не один немаловажный факт – мы оба сотканы из тьмы и в наших жилах вместо крови мутная жижа. Вряд ли от нас веет какой-то романтикой или нежностью, даже руку Астарты сжимаю по нервному грубо. Тяну ее за собой, несмотря на все ее бормотание и совсем не ярко выраженное сопротивление. Ускоряем ход, когда оказываемся в холле, ведущему напрямую к выходу. Шаг за шагом ближе к знакомой двери, из которой думал, что никогда не больше не выйду. Майкл, не используя рук, открывает двери, дергает меня за собой. Шаг, успеваю лишь закрыть глаза и задержать дыхание.
[indent] Свежий поток воздуха заставляет меня сделать глубокий вдох и раскрыть глаза. Оборачиваюсь, чтобы убедиться в том, что двери отеля закрыты прямо за моей спиной. Не решаюсь расцепить рук и потерять контакт с рукой Майкла. Делаю шаг вперед. Еще один. И еще, чтобы пересечь забор. Пребываю в состоянии эйфории, ничего не могу сказать, просто молча смотрю на них двоих. Астарта явно не рада происходящему, в отличии от Майкла, который расплылся в улыбке, словно ему только что подарили самую современную и лучшую игрушку – что нужно еще ребенку в его возрасте? Спасать мертвых серийных убийц из отелей, конечно же.
[indent] - Ты обещала мне тут все показать, и я думаю, что нам нужно вернуть ребенка домой. Он еще недостаточно готов к тому, чтобы поставить весь этот мир на колени, - протягиваю руку, приглашая Астарту взяться за нее. Наверное, я выгляжу сейчас, как идиот, но, как же мне плевать.

[indent] Я замечаю удаляющийся от меня фасад знакомого здания лишь в последний момент. Немного печально, что все так получилось и, наверное, я бы ещё несколько раз подумал: а стоило ли все это? если бы не знал наверняка, что за пределами отеля гораздо интереснее. Совсем другие люди, иные лица, не те, что ты видишь упорно каждый день на протяжении слишком долгого времени. От них начинало тошнить, но в тоже время не хотелось бросать свое детище. Не просто так я вложил в него столько сил и времени, буквально душу, чтобы взять и уехать. Но тут мне нравилось больше. Полная свобода действий, а главное - на шаг ближе к мести, о которой мечтал слишком долго. Расчетливый разум твердил не торопиться, тщательно все взвесить и просчитать, а эмоции, бурлящие внутри из-за испытываемого восторга и резкой смены места дислокации - умоляли начать приводить план в исполнение уже сейчас.
[indent] Но даже если бы я очень этого захотел - ничего не вышло бы. Сперва нужно было отвезти ребёнка, чем мы и занялись. Потом был бессмысленный монолог с самой собой от Астарты, к которому даже не прислушивался. Я продолжал внимательно изучать пейзаж за окном, рассматривал людей, мужчин, одетых так чудно и вычурно и женщин, которые, даже не смотря на дикие нравы современной жизни пусть и выглядели вульгарно, все же оставались красивыми. Как, впрочем и моя спутница. Бросаю взгляд куда-то в сторону, делаю вид, будто не пытаюсь скользнуть взглядом по ее лицу, задержаться на губах, чтобы впоследствии отвернуться вовсе. Молчу, полностью погруженный в свои мысли, изучаю все, что вокруг меня, будто это хоть как-то поможет начать ориентироваться в этом странном мире, слушаю музыку, которую включила девушка, удивляясь тому, как это вообще можно слушать, сплошной набор звуков и нечленораздельных слов, не похожих по звучанию ни на один язык мира. Бросаю еще один косой взгляд в ее сторону. Видимо теперь придётся мириться с отвратительным вкусом на музыку у современных людей, и на такой же вкус к моде. С разочарованием уже в которых раз обращаю внимания на то, что мужчины уже давно не носят костюмы, за редким исключением, увидев которое чуть не вывалился из машины. Одергиваю себя, откидываюсь на спинку пассажирского места и прикрываю глаза. Наслаждаюсь тем, что мысли наконец-то приходят в нужный порядок, и осознание свободы прочно укладывается в голове и в душе. Интересно, а моя бессмертность тоже ушла? Проверять это я, конечно, не буду и очень надеюсь, что мисс Романо тоже а подобных проверках не нуждается.
[indent] Впрочем, чувство голода, которое я уже давно не испытывал начинает просыпаться внезапно даже для меня, а когда девушка тормозит где-то на отшибе города - это что отель? - от волнения предстоящего нового выхода на улицу забываю об этом совсем. Номер у нас просто отвратительный, но остаётся надеяться, что нам не придётся оставаться тут дольше положенного срока и уже завтра мы двинемся дальше, выполнять условия нашего договора. У меня не было даже представления о том, куда именно двигаться дальше. Астарту это вообще не интересовало - ее главная цель была набить желудок отвратительной едой - я в свою очередь продолжал изучать диковинные аппараты в комнате, где по логике будет ночевать моя спутница. В моей спальне такой аппарат тоже был, но вряд ли я бы разобрался в нем, даже если бы потратил весь день и всю ночь. Астарта управлялась со всем этим гораздо лучше. Не удивительно, ведь она живет в этом мире, а я чувствую себя отщепенцем. Но это пока. Я быстро обучаюсь и... наверное, мне просто нужен хороший учитель. И немного больше времени.
[indent] Пока моя голодная спутница уплетает свой завтрак, обед и ужин в одном блюде - я смотрю на картинки на плоском экране. Люди в... телевизоре, кажется так это называется - у нас в отеле были такие в каждом номере, но я наотрез отказался, чтобы подобная вещь была в моем номере или в кабинете, я не нуждался в подобного вида развлечениях - выглядели странно, говорили ещё более странно, будто заученный годами текст: стандартные, почти шаблонные фразы, закадровый смех и... Придвигаюсь ближе к экрану. Трость в моей руке попадает в тиски пальцев и чем больше я вижу, тем сильнее сжимаю ее. Прошу сделать Астарту погромче, потому что хочу быть уверен в том, что то, что вижу это не галлюцинации - это моя благоверная жена, сбежавшая из отеля женщина, которая обвела вокруг пальца буквально всех, в том числе и меня. Каково будет ее удивление увидеть меня вживую? Что она испытает в этот момент: страх, ненависть, может быть восторг? Мне плевать. Ведь главное не то, что испытает она, а то, что испытаю я. Уже представляю, как сдавлю пальцами ее тонкую шею, как перережу ей глотку и залью кровью ее роскошные ковры в ее не менее роскошной квартире. Эта женщина всегда любила жить с размахом - гналась за самыми богатыми мужчинами, которые в конечном итоге оказывались все в том же чёрном списке, что и я. Они - оставались там навсегда, а я - теперь тут, и готовлюсь нанести ответный удар. Нужно только понять, как это сделать. Вряд ли мне удастся вытащить ее самодовольное лицо из экрана, как бы я не старался. Значит есть другой выход, нужно думать шире и задавать как можно меньше глупых вопросов ведьме, не давая ей возможности насмехаться надо мной или чувствовать своё превосходство хоть в чем-то. Вполне достаточно того, что она испытывает сейчас, когда включает звук телевизора громче, а я теперь вполне отчетливо слышу голос своей жены. Без пяти минут бывшей и мертвой жены. Второй вариант мне прельщал гораздо больше, а лицо, наверное успело сменить столько разных эмоций за несколько жалких минут, что поразило бы любого театрального критика. Она говорит все также напыщенно важно, как будто хоть что-то из себя представляет, без денег и известности своих многочисленных ухажеров. Кривлю губы, когда она смеется, и этот звук будто нож по стеклу, заставляет вздрогнуть и повести плечами. Отстраняюсь от экрана телевизора, чувствуя, как неприятно начинают болеть глаза от излишней яркости, а в голове все еще стоит этот невыносимый смех. Пытается строить из себя королеву, хотя по факту ничего не умеет и не знает. Только обводить глупых мужчин вокруг пальца. Ее новый муж - кажется именно так его представили в этом шоу, и поэтому она так прижимается к нему, чтобы меня обдает волной неприятных воспоминаний, - до сих пор не понимаю, почему был слепым так долго, - не нужно было даже вслушиваться в то, что говорят, чтобы понять, кто он: очередной бизнесмен, чье тело найдут совсем скоро в какой-нибудь канализации или в ущелье. Жалкое зрелище. Аж тошнит от этого. - Какой невероятный сюр, - произношу вслух, с непривычки вздрагиваю - слишком долго я молчал, что даже успел отвыкнуть от собственного голоса. Оборачиваюсь в сторону своей соседки, мирно заснувшей там же, где и трапезничала буквально мгновение назад. Интересно, я от алкоголя теперь буду также быстро терять контроль над головой и телом, как и когда-то... давно?
[indent] Фыркаю в ответ на собственный мысленный вопрос, встаю с угла кровати, стягивая с нее тонкий плед, которым укрываю спящую Астарту. Была мысль натянуть его повыше на лицо, чтобы не смотреть на него, такое мирно спящее. Увидеть свою бывшую жену, затем смотреть на ведьму - те еще контрасты, на которые я просто не способен не реагировать. Она разительно отличалась от нее. Была упрямая, как ослица, но не такая заносчивая, хоть и любила себя не меньше. Элизабет была невыносимой. Когда я женился на ней - все было иначе, а потом... Череда событий, изменившая ее до неузнаваемости. Но в этом есть и моя доля... вины, хоть я так и не считаю, но замуровать заживо ее возлюбленного - такого же напыщенного индюка, решившего, что ему можно уводить у меня из-под носа собственную жену - было весьма поспешным, но вполне логичным и разумным решением. Даже сейчас не чувствую вину за собой, и никогда не буду чувствовать. Она получила по заслугам и будет получать еще очень долго, надеясь, что все то, что она сейчас незаслуженно получает спасет ее от неминуемой кары. И моя задача прямо сейчас придумать, как именно достичь этой цели. Не быстро, нет, нарочито медленно, чтобы после этого еще долго наслаждаться приятным послевкусием ее последнего вздоха, который она издаст прежде, чем дух ее покинет. Дьявол, это будет просто потрясающе.
[indent] Бросаю еще один взгляд на Астарту, даже не замечаю, как тянусь к ней снова, чтобы поправить сползший с плеча плед и поднимаюсь выше, к губам, мягко проводя по нижней. Облизываюсь, заставляю себя отстраниться полностью и не позволять себе больше подобного бесчинства, по крайней мере сейчас, пока она беззащитная и ничего не может мне сделать. Вот же... Выхожу на балкон, в надежде, что вечерняя прохлада выветрит из моей головы все лишние мысли. То, что произошло несколько дней назад - лишь общее желание, которое было быстрым, мгновенным, как вспышка и вряд ли повторится ещ хоть раз. Впрочем, я прекрасно знаю себя и стоит мне только захотеть, как... Закуриваю. Делаю первую глубокую затяжку, впервые без мундштука, сигареты кажутся какими-то странными на вкус, но от этого не теряют своей привлекательности. Я не могу прикуривать от пальца, даже от щелчка ими не могу, да и не хотел бы. Подобные действия вызывают у меня восторг, перемешанный с презрением - облениться настолько, что даже зажигалкой чиркнуть сложно? Какая глупость. Растрачивать свои фантастические способности на какую-то ерунду, вместо того, чтобы направлять их в нужное русло и делать что-то грандиозное, что-то такое, о чем всегда будут помнить и ставить на один уровень с ее именем. С того момента, как я покинул отель я стал слишком эмоциональным: осуждаю всех и все, что только попадется на глаза. Нужно взять под контроль эмоции и давать им волю только в одном случае.
[indent] Бросаю взгляд через перила балкона, обращая внимания на какую-то подозрительную парочку, ошивающуюся неподалеку. Лишь спустя некоторое время понимаю, что за нашим балконом пристально следят. Мужчина, которого я раньше не видел. Выискивает кого-то глазами и явно старается не пересекаться взглядами со мной. Пытаюсь изучить его максимально детально, но из-за слабого освещения не могу толком даже рассмотреть его лицо, лишь жалкие очертания. Тушу бычок в пепельнице, разворачиваюсь, чтобы вернуться обратно в теплое помещение. На улице действительно резко похолодало, от чего навязчивая дрожь по телу одолевает все сильнее и начинает порядком раздражать. Пересекаю комнату Астарты, сворачиваю в сторону ванной. Есть безумное желание принять душ и переодеться, но если с первым проблем не было, то со вторым все было гораздо сложнее - при уходе из отеля я не забрал с собой ничего из личных вещей, кроме трости, которая сейчас не вписывается в общий антураж людей, окружающих меня. Но кто сказала, что мне есть дело до этого? Я без трости не могу даже по улице спокойно ходить, она служит мне защитой, опорой и... почти стала моим оберегом. Поднимаю глаза, упираясь взглядом в собственное отражение в зеркале. Провожу рукой по волосам, поворачиваю лицо чуть в сторону. Хитрый прищур глаз, понимаю, что совсем не изменился, но я... как там говорили, не вписываюсь? Так это называется на современном языке? Понятия не имею о чем идет речь, но по смыслу очень подходит. Опускаю взгляд, чтобы изучить все, что есть на раковине, открываю дверцы настенного шкафчика, нахожу там что-то отдаленно напоминающую мою бритву - они стали гораздо меньше и... удобнее? Отрицаю тот факт, что современные люди могли придумать хоть что-то, что облегчит жизнь человеку, и буду отрицать до тех пор, пока сам не попробую. С горем пополам разбираюсь с бутылкой... баллоном, - что это вообще такое, - для бритья. Очень долго изучаю собственное лицо, перевожу взгляд на бритву, и снова в зеркало. Никто так не ходит. И Астарта дала это понять особенно четко еще там, в отеле. Первое движение вдоль губы, никаких неприятных ощущений, значит все не так уж и плохо. Не обладаю роскошной бородой и щетиной, сбрить усы было делом двух минут, потребовалось гораздо больше, чтобы осознать факт необходимости это сделать и сделать это. Смываю остатки мыльного раствора больше похожего на крем для торта - в последний момент едкий запах отбил желание пробовать его на вкус - вытираю лицо полотенцем. Поднимаю взгляд, внимательно изучаю себя нового снова. Слышу голос Астарты, оборачиваюсь, качаю головой, выражая все свое недовольство ее недогадливостью. Да уж, мне явно повезло с напарницей... помощницей, сообщницей? Не знаю даже, как могу ее называть. Да и это неважно. Она продолжает звать меня, наверное, начала уже искать меня по номеру. Слышу едва различимое бормотание, вытираю лицо в последний раз и выхожу из ванной. Обхожу ее комнату стороной, оказываюсь на своей части балкона, чтобы в несколько шагов достигнуть ее стороны и, ознаменовав свое присутствие громким хлопком входной двери, напугать ее до чертиков и оказаться внутри... комнаты.
[indent] - Что еще мне сделать? Купить себе барабан или клаксон, чтобы ты слышала меня за версту? - фыркаю в ответ на ее весьма едкий комментарий. - Да, они прибавляли мне... пару сотен лет, - удивительно говорить об этом, но это была чистая правда. Без усов я выглядел гораздо моложе, наверное, так по крайней мере мне показалось в момент, когда я последний раз видел собственное отражение. Ничего не изменилось, все та же манера речи и поведения, только без усов. - Что, не нравится? Впрочем, можешь не отвечать, - прохожу дальше, вглубь комнаты, забираю с маленького прикроватного столика опустошенную бутылку из под вина. Отправляю ее в урну. - Если ты будешь столько пить, мы вряд ли сможем добраться хотя бы до соседнего города, - бросаю куда-то в сторону, просто озвучиваю собственные мысли и не думаю о том, что могу хоть как-то ее задеть. Не вижу в этом ничего постыдного, сказать женщине, что она пьет хуже мужчин на стройке. - А у нас, кстати, впереди довольно длинный путь. Помнишь тут, - тычу тростью в сторону экрана телевизора, - показывали какое-то... ммм... - пытаюсь вспомнить слово, которое вертится на языке, но никак не удается его поймать, - шоу, кажется так, и я попросил сделать погромче? Видела блондинку с величественной осанкой, будто она королева вселенной, а мы просто не в курсе? Так вот, - меня уносит куда-то в сторону, и я тороплюсь вернуться к своей прежней мысли прежде, чем начну метать оскорбления в адрес бывшей жены, - нужно понять где это происходило. Это шоу. Вряд ли в этой коробке есть место для такого количества людей, - мне показалось или она усмехнулась и попыталась проглотить нервный смешок? Надеюсь, что просто показалось, потому что чем больше подозреваю ее в этом, тем больше начинаю злиться. - Кстати, ты не знаешь, что за молодой человек ошивается у нас под балконом? Я раньше его не видел, может быть это твой очередной... бывший? - ответ на этот вопрос не успел поступить - Астарта дернулась в сторону балкона, а я замер в позе великолепной статуи - не меньше - наблюдая за тем, с каким жадным любопытством она изучает что-то там, где я ей указал. - Наверное, уже ушел, - заключаю я, но мою мысль прерывает весьма беспардонный стук в дверь. Который сейчас час? Кажется ближе к полуночи? Не слишком поздно для гостей, особенно для тех, кого не звали?
[indent] Оказываюсь возле дверей раньше Астарты. Дергаю ручку на себя, и обнаруживаю, что нашим ночным гостем является тот самый молодой человек, ошивающийся под балконом. - Или нет, - добавляю вслух, вновь озвучивая собственные мысли. - Доброй ночи. Простите, что беспокою так поздно, - о, поверь, твоих извинений будет не достаточно, - проносится в голове, но на этот раз там и остается. - Я наверное познакомился с вашей сестрой, кажется, Астарта, - сестрой? Мальчик, ты что, головой в детстве ударялся? Моя бровь вопросительно изгибается, выражая мое откровенное удивление. Допустим. Ладно. Поиграем в игру, которую Астарта запомнит раз и навсегда. - Да, Астарта, естественно, сестра, прошу проходите, - открываю дверь перед ним, делаю приглашающий жест рукой. Не представился - вряд ли понимает хоть что-то в манерах. Делаю первую пометку в своей голове, просто тысячи других на тему: «знакомство с Астартой» и наше удивительно образовавшееся «кровное родство». Да, мы повязаны на крови, но только на той, что я пустил ей совсем не давно и пущу снова, если подобные ночные похождения не прекратятся. - Ну, что же вы стоите, проходите, - мой голос становится гораздо громче, привлекая внимание Астарты, которая пока что не видит нашего посетителя. - Только у меня одна просьба, - привлекаю внимание молодого человека своей фразой, - сперва мы пообщаемся один на один, это же моя сестра, я думаю вы понимаете, - улыбаюсь вежливо настолько, насколько могу, и следующим жестом приглашаю его пройти в мою комнату. Закрываю дверь, оставляя жалкую щелку, предоставляющую обзор любому любопытному носу, желающему понять, что происходит по ту сторону. - Вам действительно так сильно понравилась моя сестра? - прохожу вглубь комнаты, не позволяя себе отпустить трость, но в тоже время ловко управляюсь с бутылкой виски и бокалом. Не предлагаю гостю выпить - не сегодня. - Да, очень, - его голос дрожит, наверное, от того, что он уже сейчас так сильно желает ее получить, что готов будет трахнуть ее прямо на моей кровати, прямо у меня на глазах. Эта мысль оседает прочно в моей голове и не дает покоя, злит и будоражит кровь так сильно, что я едва не превращаю бокал в пыль одним крепким сжатием пальцев. - Понимаю, понимаю... Надеюсь вас не смутит тот факт, что мне она тоже нравится? Надеюсь, для вас не будет проблемой, и то, что я в свою очередь желаю ее также сильно, как и вы, ну, я думаю, вы понимаете меня, - делаю паузу, разворачиваюсь и во время следующего шага к нему навстречу продолжаю, - как мужчина мужчину. Дикая улыбка на моих губах приводит его в исступление. Такого тупого взгляда я уже давно не видел, это даже немного забавляло, если бы не бесило еще сильнее. - Что? О чем вы говорите? - о, ты прекрасно все понял, глупый мальчишка, - я думаю вы понимает о чем я говорю, - улыбка становится все более безумной, а пальцы держащие трость теперь двигаются в противоположную сторону, раскручивая мое излюбленное оружие. - Это же... отвратительно. Просто... омерзительно, - так же как и ваше откровенное вожделение того, что вам не принадлежит, - еще несколько шагов к нему навстречу. Еще шаг и моя рука упрется в его грудь. И, знал бы он, как я мечтаю прямо сейчас пустить ему кровь и заставить захлебываться собственной кровью. - Я очень не люблю, когда моими... вещами, игрушками... пытается воспользоваться, кто-то, кроме меня, - но она не вещь, а девушка, и, это просто омерзительно, - последний шаг к нему навстречу. Длинная часть моей трости с грохотом падает на пол. От этого незнакомец вздрагивает, а я в следующий момент прижимаю острие кинжала к коже его шеи. Чувствую, как ходит кадык, в момент, когда он нервно сглатывает. - Просто омерзительно - это ты и твои жалкие желания быть лучше меня, потому что если не знаешь, с кем связываешься и на чью территорию лезешь - не будь таким самоуверенным, - рычу ему в ухо, а у самого дрожь по телу от ощущения будущего убийства. Никто меня не остановит, даже если сейчас сюда ввалится целый участок полиции и нынешний президент. - Пошел ты, больной ублюдок, - легкое движение руки, голова незнакомца падает мне на руку, а из горла брызжет буквально фонтан из крови. Его безумные глаза бегают по моему лицу, а попытки сказать хоть что-то вызывают только булькающий звук и еще больше крови. Да, я больной ублюдок, и наслаждаюсь этим каждую минуту своего существования.
[indent] Безразлично вытираю острие кинжала о ворот его рубашки, делаю шаг назад, чтобы следующий грохот ознаменовал падение его мертвого тела. Скручиваю трость обратно, плюю на все правила, закуриваю, чувствуя, как возвращаются силы и жажда жить и существовать. Наверное, это мне было нужно - убийство на воле, чтобы действительно почувствовать себя таким свободным. - Астарта, - бросаю взгляд в сторону больше не подающего признаки жизни тела, - кажется, нам нужен новый ковер, а то этот слегка запачкался, - толкаю тело в сторону, разочарованно качаю головой, изучая кровавое пятно на ковре, словно какое-то произведение искусства. Да, можно и так сказать. Я только что нарисовал свой первый шедевр за пределами отеля «Кортез», и все благодаря моей маленькой ведьмочке, чье тело будет следующим, если она не успокоится и не угомонит свой... путанский нрав. - И я хочу знать, почему этот щенок решил, что он может воспользоваться тобой так, как могу пользоваться только я? - не оборачиваюсь, но все же произношу вслух вопрос, который меня безусловно волновал больше, чем какой-то там ковер. - Кстати, отличный халат, - бросаю между делом, наконец, найдя в себе силы обернуться и посмотреть на неё. Интересно, как скоро ее перестанет удивлять мое… поведение? Наверное, также скоро, как и придёт осознание ее полной беспомощности в любой ситуации, связанной со мной. Подхожу ближе, медленно, будто боюсь спугнуть свою добычу. Астарта не двигается. Смотрит на меня, будто на безумца, а я пользуюсь этим ее положением нагло и беспардонно. Стягиваю халат сначала с одного плеча, затем с другого, позволяя ему скользнуть мне в руку где-то за спиной, а себе скользнуть взглядом по ее обнаженному телу. Облизываюсь, но стараюсь не показывать своего бешеного желания до ее хрипов доказывать кому она принадлежит и с кем не следует связываться в плане… Да в любом плане.
[indent] Возвращаюсь к трупу, кидаю халат на него сверху, чтобы прикрыть безобразное лицо, от которого внутри меня просыпаются весьма ощутимые рвотные позывы. - Как можно быть таким мерзким даже после смерти, - фыркаю, бросаю надменный взгляд в сторону лежачего на полу незнакомца. Только сейчас обращаю внимания на резкий запах крови, бьющий в нос так сильно, что даже морщусь. Мне нужно точно принять душ. - А ещё мне нужно купить новую рубашку и, желательно, костюм, - озвучиваю очередную мысль вслух, особо не волнуясь на тему того, что она обо мне подумает. Обнаженная сейчас тут она, а не я, и на ее месте я бы вёл себя куда более сдержанно, ведь кто знает, что в очередной раз взбредёт мне в голову.

[indent] Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем эта маленькая глупая ведьмочка поймет, что мне не нравится, когда мне прямо говорят о том, что кто-то хочет кого-то... трахнуть. Особенно, если этот объект вожделения - она сама. Дует губы, словно маленький ребенок, хлопает глазами, будто впервые в своей жизни видит труп. Как будто не она пару месяцев назад сожгла в кровати собственного парня, обрекая его на вечное скитание в стенах моего отеля. Поразительная вещь - судьба. Казалось бы, в отеле кто-то постоянно умирает, умирал, если быть точнее. Но не часто в его стенах случались подобные судьбоносные встречи. После Джона Лоу - за последние несколько лет ничего интересного. А тут... Отменный экземпляр, который прямо сейчас не стесняясь изучаю взглядом. Она выражает свое искреннее отношение к происходящему. Не думал, что она сможет обставить меня в эмоциональном плане так легко, но не хочу докапываться до истины. Сейчас - для меня это не играет никакой роли, ровно также, как и труп, продолжающий заливать своей мерзкой кровью ковер под моими ногами. Брезгливо делаю шаг назад, переживая о том, что этот бессовестный мертвец даже после смерти умудрится испортить не только мою рубашку, но и дотронется до меня, даже если это будут кончики пальцев ног. Омерзительно, отвратительно. Хочется помыться и как можно быстрее избавить себя от ощущения его присутствия. Если бы это был Кортез - я бы заточил этого наглеца в котельной и убивал бы каждый день, с особым остервенением, а может с наслаждением, пробуя на нем все более новые и извращенные способы причинения боли и убийства, в целом.
[indent] Но сейчас мой взгляд больше цепляет обнаженная девушка, которая говорит что-то о каком-то джакузи - понятия не имею что это такое - но точно знаю, что ее слова - абсолютно прозрачное приглашение. Очерчивая взглядом ее силуэт, от плеч, ниже по спине. Перебираю пальцами воздух, представляя, как прямо сейчас двигаю ими вдоль по позвоночнику, по каждому позвонку, заставляя тело покрываться мурашками от такого болезненного изучения молодого тела. Облизываю пересохшие губы, чувствуя, как сердце пропускает удар, стоит взгляду опуститься ниже на поясницу. Не стесняюсь того, что чувствую. Она ловит на себе мой взгляд, а я не тороплюсь отвести его. Склоняет голову, будто бы повторно приглашает присоединиться. Кручу в пальцах фильтр сигареты, ухмыляюсь в ответ на ее молчаливую наглость и в тоже время поражаюсь ей. Насколько искусно она сумела обвести меня вокруг пальца: заинтересовать, зацепить, даже несмотря на то, что, я уверен, она слышала каждое слово, ранее произнесенное тут. Ладно, может быть я был к ней слишком строг и ее распутный нрав - лишь искусная маска, которой она пытается прикрывать ранимое нутро. Да нет, совсем не похожа она на ранимую девочку, которой требуется защита. В момент нашего первого знакомства, ее рот не закрывался совсем, доказывая абсолютно обратное. У этой кошки острые зубки, а я теперь не настолько мёртвый, как раньше, и вовсе тупой, чтобы умереть во второй раз, без права на воскрешение. Я, в конце концов, уже далеко не в Кортез.
[indent] Астарта исчезает за дверью, и только после этого моему телу возвращается подвижность. Зажимаю сигарету в зубах, делаю затяжку, чтобы выпустить дым в воздух. Расстегиваю пуговицы на манжетах рубашки, затем пробегаю ими по пуговицам, что соединяют одну часть с другой. Сбрасываю рубашку на пол, туда же, куда раньше стянул халат с плеч ведьмы. Она мне вряд ли пригодится, с такими пятнами - и здесь нет мисс Эверс, которая из года в год выводит кровавые пятна на простынях и коврах в отеле. Да и не стал бы я к ней обращаться за помощью, даже если бы очень хотел. Гордыня - один из смертных грехов. Я не убийца заповедей, но его прародитель. И мне абсолютно все равно на эти ваши заповеди, грехи и прочую белиберду, которую пытаются наглым образом вклинить в мозги людей, не имеющих в них ничего своего.
[indent] Тушу остаток сигареты в стакане с недопитым виски. Жалко, но сейчас есть дела куда важней, чем какой-то там виски. Иду туда, где мгновением раньше исчезла мисс Романо. Замираю возле дверей, пытаюсь совладать с собственными эмоциями, потому что с каждым днем, пока она находится рядом со мной - становлюсь все более уязвим, каким-то человечным... И убийство этого наглеца сегодня - как попытка доказать в первую очередь себе, что во мне все так же нет ничего живого и не моргнув глазом - я могу перерезать глотку и ей тоже, даже если она будет абсолютно голой рядом со мной на протяжении всей жизни. Никто не смеет сомневаться в том, что я могу это сделать. И стоит мне только почувствовать этот кислый запах сомнения - я не буду ждать и медлить. И уж точно не пожалею. Ни о том, что сделаю, ни того, с кем это сделаю.
[indent] Толкаю дверь от себя, проходя вперед. Бросаю взгляд в сторону огромного... а, видимо вот это то самое джакузи, о котором она говорила. Наверняка Элизабет сейчас наслаждается в таком же... безобразии. Но о ней я думать хочу сейчас в последнюю очередь. У самого входа обращаю внимания на еще один халат, видимо тот, что принадлежал мне и о котором я благополучно забыл, точнее, пока что не успел воспользоваться, не было случая, но теперь... Стягиваю тонкий ремешок, больше похожий на атласную ленту, обхожу Астарту со спины. Она не видит меня, не слышит моего присутствия и выглядит такой расслабленной, что не хочется ее трогать. Но от того желание сделать все наоборот становится невыносимым, таким сильным, что я просто не могу ему сопротивляться. - У тебя здесь довольно мило, - нарушаю тишину собственным голосом, заставляя ее вздрогнуть от неожиданности. - Скажешь мне еще про колокольчик? - и я задушу тебя собственными руками, - последнее не добавляю, но по тону в голосе даю понять, что положительный ответ меня не устроит. - Когда находишься под одной крышей с опасным убийцей - никогда не стоит закрывать глаза, кроме тех моментов, когда он сам тебя об этом просит, - даю мимолетный совет, но не обязываю к нему прислушаться. Она напрягается, выпрямляется, а я не стесняясь опускаюсь к ней, чтобы оказаться лицом к лицу. - Не бойся, Астарта, я не хочу тебя убивать, пока что, - пытаюсь улыбнуться максимально искренне, но выходит какое-то очень жалкое подобие улыбки. Так, словно я маньяк, а она моя любимая жертва. Ах да. Так и есть. - Нам с тобой еще предстоит много чего сделать, и я думаю, что труп в номере отеля, с твоим нравом - не последний, - пальцем руки касаюсь ее нижней губы, оттягиваю ее совсем немного, чтобы в следующий момент почувствовать, как скользит по нему в ответ кончик языка. Тяну руку к себе, чтобы попробовать на вкус, только сейчас понимаю, что руки в крови. Ее резкий запах бьет в нос, а вкус на пальцах - по затылку, превращая меня лишь на одну жалкую секунду из охотника в послушную жертву. Но это всего лишь секунда. Слишком мало для того, чтобы успеть хоть что-то сделать, даже понять - не получится.
[indent] Отстраняюсь, чтобы оказаться прямо за ее спиной. Избегаю контакта глаза в глаза, склоняюсь чуть ниже, чтобы кончиком носа уловить аромат ее кожи и волос. Дурманящий аромат, от которого кружится голова, но ей об этом знать не обязательно. Облизываюсь снова, вдыхаю этот потрясающий аромат полной грудью, чтобы шумно выдохнуть ей прямо на ухо. - Ты потрясающе пахнешь, Астарта, - любой уважающий себя мужчина будет искать себе женщину по аромату. У каждой он свой - но только сейчас, впервые за столько лет, я чувствую аромат женщины, который мне нравится. Элизабет пахла ложью и манипуляциями - странно почему я не почувствовал этого сразу, возможно, был ослеплен ее красотой и собственными чувствами, который вспыхнули так быстро и внезапно, что спалили все до самого основания, оставив после себя лишь пепелище. - Ты пахнешь страстью, молодостью... и, - делаю еще один вдох, чтобы распознать последний элемент этого запаха. Еле уловимый, но стоит до него дотронуться - как он становится вполне отчетливым, превращается в манию и болезнь, от которой никто до сих пор не придумал лекарства. - Кровью, жаждой мстить. Ты так похожа на меня, что узнай я тебя на сотню лет раньше - я бы безусловно женился на тебе, - и уберег бы самого себя от бессмысленных отношений, о которых жалею до сих пор. - Закрой глаза, - шепотом на ухо, убираю рассыпанные по плечам волосы куда-то в сторону. Знаю, что послушается меня, не станет перечить и пользуюсь этим, накладывая на глаза ленту, еще минуту назад служащую халату поясом. Затягиваю ее на затылке, аккуратно, с особой тщательностью завязываю бант, будто она, действительно моя игрушка, самая красивая кукла в коллекции, о которой хочешь заботиться, холить и лелеять, беречь от любого чужого вмешательства. Скольжу пальцами по шее, ниже по плечам и по спине, нащупывая первый позвонок, затем опускаюсь ниже, до тех пор, пока не коснусь руками воды. Встаю, заставляя свою спутницу вздрогнуть от внезапного разрыва телесного контакта. Раздеваюсь, потому что хочу оказаться с ней рядом настолько, чтобы прикасаться к коже полноценно, а только к тому, что находится на поверхности.
[indent] Опускаюсь в воду, буквально сразу окунаю руки, чтобы избавить их от кровавых следов недавнего инцидента. Чувствую себя не очень комфортно, но не подаю вида, сокращаю расстояние между нами, чтобы почувствовать тепло ее тела не только благодаря собственной фантазии. Очерчиваю пальцами губы, которые приоткрываются, в ответ на мои действия. Жадно глотает воздух, будто боится задохнуться от собственных ощущений. Заставляет меня впервые за долгое время искренне улыбнуться и на этот раз улыбка похожа далеко не на кривую усмешку. - Если бы ты не знала, что я сижу сейчас перед тобой, подумала ли ты, что на такое способен самый опасный человек, которого тебе доведется встретить в своей жизни? - задаю вопрос, который меня интересует, но не прошу ответа. Не обязательно озвучивать вслух, то, что я знаю сам. Тянусь к ней, чтобы заменить пальцы губами. Оставляю еле ощутимый поцелуй, будто жажду попробовать ее сначала совсем немного, раззадоривая собственный интерес и желание, которого становится еще больше, с каждым прикосновением. Возвращаю пальцы на ее губы, придвигаюсь чуть ближе, с интересом художника изучаю то, как она дышит, едва касаясь дыханием кончиков моих пальцев. Так красиво, что захватывает дух, и я сам не замечаю, как уже в который раз облизываю губы, будто желая почувствовать влажное прикосновение языка на своих руках. Какое-то особенное состояние спокойствия, от которого завожусь сильнее обычного. Отстраняюсь, чтобы изучить ее со стороны. Веду пальцы от губ ниже к подбородку, очерчиваю плечи и каждую ключицу, теряю их из виду, стоит рукам оказаться под водой. Ее рваное дыхание мечтаю ощутить на губах, поэтому придвигаюсь еще ближе. Сокращаю расстояние максимально, чтобы в этот раз коснуться губ в поцелуе, более наглом и жадном, обещающем отдать всю страсть, спрятанную глубоко внутри. Но это лишь кажется, потому что отстраняюсь снова, заставляю ее рвано выдохнуть. Тяну одну из ее рук на поверхность, к своему лицу, будто приглашая прикоснуться ко мне. - Похож я на убийцу, Астарта? - похож, безусловно, ведь я только что, буквально у нее на глазах, убил человека. Повинного в излишней самоуверенности и похоти. Он это заслужил, мне не стыдно. Закрываю глаза, наслаждаясь аккуратными прикосновениями, от которых сводит ноги и позвоночник. Чувствую, как скользит пальцами по губам, забываю, как дышать, когда придвигается ближе и оставляет поцелуй на губах. Это так непохоже на меня, на то, от чего испытывал безумное наслаждение: резкие, грубые действия, чем грубее, тем больше возбуждения, а сейчас - завожусь даже от простых прикосновений. Неужели живое сердце делает меня таким... слабым. Она не чувствует этой слабости? Открываю глаза, чтобы убедиться в том, что ее глаза все еще закрыты, а губы приоткрыты в жадных попытках схватить как можно больше воздуха. Задерживаю дыхание. Она отстраняется пальцами лишь на миллиметр, будто испугавшись, что я перестал дышать совсем или... подумав, что сделала что-то не так? Похвально. Именно этого я и добиваюсь - немой покорности, о которой не обязательно говорить вслух, но я безусловно почувствую ее, прямо как сейчас. - Я не потерплю, если кто-то будет регулярно заявляться к нам и говорить о том, как сильно хочет воспользоваться тобой... твоим телом, этими губами, - облизываюсь, когда тяну руку к ее губам снова, оттягивая нижнюю. Откусил бы и съел, настолько они красивые. - Я не люблю, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне. Однажды я уже замуровал заживо человека, и не одного, убийство сегодня - живое доказательство того, что я не погнушаюсь сделать что-то подобное еще раз, и мне очень не хотелось бы... - замираю на секунду, опуская взгляд на шею, где под кожей так громко и сильно пульсирует вена, - чтобы следующим трупом на ковре стала ты, - честно, откровенно, без лишних слов и эмоций. Озвучиваю то, о чем думаю, потому что иначе до нее вряд ли дойдет.