s  o    b  r  e  a  k    m  e    s  h  a  k  e    m  e    h  a  t  e    m  e
t  a  k  e    m  e    o  v  e  r
w  h  e  n    t  h  e    m  a  d  n  e  s  s    s  t  o  p  s    t  h  e  n    y  o  u
will be alone

[indent] Скотти крутится перед глазами так быстро, что я не успеваю следить за ее перемещениями. В ее руках все спорится куда лучше, чем в моих, и на ее фоне я слишком часто стал чувствовать себя бесполезным мешком с опилками: меня только подвиньте туда, куда нужно, и я просто посижу, понаблюдаю со стороны. Хотел бы я чтобы было так в действительности, но суровая реальность в лице моего агента – напоминает о том, что такого никогда не будет.
[indent] - Ты можешь говорить, что угодно, но мы поедем туда, потому что, во-первых, - она загибает указательный палец, - там будут самые крутые шишки современного шоу-бизнеса, именно того, что тебе нужен, во-вторых, - загибает следующий палец, - тебе пора начать крутиться бы в таких кругах, может быть найдешь для себя что-нибудь новое и интересное и как-нибудь раскрутишь свою рубрику, хотя на твоем месте я бы закрыла ее совсем и занялась чем-нибудь... - задумывается, заставляет меня вопросительно выгнуть бровь, следя за мыслью, которая скользит по ее лицу, - другим, не знаю, стань блоггером, который собирает сплетни, а что? – на мой возмущенный взгляд девушка лишь презрительно фыркает, отмахнувшись рукой. – Это очень удобно, при нынешнем положении, у каждого в шкафу есть скелеты, которые ты сможешь вытащить наружу, - и в этот раз ей в ответ фыркаю уже я. – Я похож на сплетницу? Может мне еще анонимки отправлять с текстом: я все вижу и знаю? – встречаюсь с ее этим надменным взглядом и спешу как можно быстрее отвернуться. – Ладно, я понял, переубедить тебя будет невозможно, я... хорошо, я согласен, - осталось только махнуть рукой, ведь в момент, когда я сдался – Скотти наградила меня довольным взглядом и тут же принялась за «мой внешний вид», который никогда, наверное, не даст ей покоя. – Но я не буду заниматься сплетнями и прочей херней, ты знаешь, - добавляю в тот момент, когда она по-хозяйски открывает дверцу платяного шкафа и принимается за подборку моего образа на будущей вечеринке.
[indent] Вообще все эти вечеринки по сути не представляют собой ничего путного. Да, есть возможность познакомиться с известными людьми, обменяться опытами, почерпнуть опыта и идей, да, безусловно. Но в тоже время ты оказываешься под прицелами камер и каждый твой неверный шаг, любое глупое движение – может на следующее утро растереть тебя в порошок. Все то, к чему ты стремился столько лет, прикладывая титанические усилия – рассыпается в один момент от одного долбанного снимка. Люди, которые в этом крутятся, этим живут и зарабатывают – прекрасно знают это. И я не хотел стать одним из тех, кто будет копаться в чужом грязном белье, рушить жизни и херить чужой труд. Не мое это. Совсем не мое. Если зарабатывать, то идеями, интересным контентом, но не делать свое имя на слухах и сплетнях и уж тем более не уподобляться героям каких-то нашумевших сериалов, сюжет которых до банального прост. Скотти знала это. Слишком давно работала со мной, изучила подноготную, характер. В каких-то мелочах оказывалась вовремя, это как подать руку человеку в тот момент, когда он падает. Сделать это случайно, рефлекторно. Скотти делала это – намеренно, потому что знала наперед, как будто заранее просчитывала не только свои, но и все мои шаги. Наверное, поэтому я ей доверял и почти никогда не сопротивлялся. Если в эту голову влезла какая-то идея- она добьется ее исполнения, чего бы ей это не стоило. Проще было успокоиться и плыть по течению, гребаному тайфуну, по имени Скотти Хаус.
[indent] На вечеринку мы приезжаем вместе, в установленное на приглашениях время, которые, на мое удивление, выбил мой агент еще за несколько дней до этого. Закрытое мероприятие. – Как тебе удалось? – в ответ она лишь пожимает плечами, предъявляя на входе наши приглашения. Не могу не заметить ее волнения. – Ни разу не была на таких вечеринках? – спрашиваю я, заранее зная ответ. Чтобы она и не была на таких вечеринках? Не поверю. Ни единому слову. – Пф, что? Нет, конечно нет. Тут просто, - вглядывается в толпу, - тут просто... - снова и снова, вытягивает голову, заставляя меня следить за ее взглядом по толпе. – Что? – отмахивается. – Нет, забей, ничего, - цепляет с подноса два бокала с шампанским. Один дает мне, другой, свой, опрокидывает внутрь себя не глядя, залпом. – Я конечно знал, что ты можешь все, но..., - не могу договорить фразу, потому что слов просто нет. Молча наблюдаю за ней, прищуриваюсь. И безусловно она замечает этот заинтересованный взгляд на себе. – Прекрати так пялиться на меня, как будто я делаю что-то не так, - приближается максимально близко, шипит в привычной ей манере, вызывая на моем лице улыбку. – Расслабься, Скотти, все смотрят не на твой великолепный внешний вид, а на то, как ты мечтаешь оторвать мне голову за какую-то фразу, - улыбаюсь незнакомцам, проходящим мимо меня, в приветственном жесте приподнимаю свой бокал. – Зачем мы вообще сюда пришли, я не понимаю? – бормочу себе под нос, но и это не остается без внимания моего агента. – Чтобы ты зарабатывал себе популярность, а не стоял, как истукан, - легкий толчок локтем в районе моего плеча, я улыбаюсь, отвлекаюсь на сменяющиеся передо мной лица. Этого парня я где-то видел, кажется он ведет блог о кулинарии. А эта девушка прославилась своими неординарными мейками. Этот продюсер. Этот актер. Разношерстная публика, в глазах которых маленькие доллары и стук кассового аппарата.
[indent] Скотти пропадает из поля моего зрения, позволяя мне изучить всех как можно лучше. А это? Что?
[indent] Мягкое прикосновение к моей руке. Секунду назад я стоял в полной растерянности, а теперь понимаю, что растерян еще больше, потому что кто-то тянет меня к себе и целует так горячо, что первой моей реакцией было – «ай», а второй – «вау». Шок, состояние тупого идиота, который стоит, как истукан и ничего не может сделать – сменяется непреодолимым желанием отвечать. Так, стоп, подождите-ка. Я же женат. Тут черт возьми столько народу. Какого хрена она творит? Нет, действительно, какого хрена она творит и какого хрена мне это так нравится, как будто ее губы намазаны медом, и я просто не могу оторваться от них. Так вообще бывает? Стоп, Эден, остановись. Тебя несет куда-то не туда. Что. Мать. Вашу. Я. Делаю. Почему я продолжаю стоять? Почему не оттолкнул? Не сделал шаг назад? Почему не притянул к себе, если это так ахуенно великолепно? Приличия? Ах да, точно. Как я мог забыть об этой маленькой проблемке. Как и о том, что мы на глазах у всех, а Скотти, которая вот-вот вернется обратно – убьет меня и даже не моргнет.
[indent] Я замер, словно никогда в жизни не целовался, и лишь в момент, когда понял, что бежать некуда – я что отвечаю? Кто это и что, мать вашу, здесь происходит? Воздуха становится так мало, что я хочу отстраниться, но внутреннее странное ощущение не позволяет этого сделать. Бокал с шампанским так и остается в моей руке, второй я притягиваю девушку к себе, поддаваясь какому-то космическому притяжению. Поцелуй разрывается. Она отстраняется. И следом эта наигранно милая улыбка, на которую не могу ответить, потому что не хочу. Вижу ее насквозь. Мне кажется от нее пахнет опасностью, тянет какой-то непредсказуемостью и ее действия прямо сейчас откровенно доказывают это. Обозналась? – Да уж не похоже на ошибку, - отвечаю, не отводя взгляда от ее глаз. При приглушенном свете сложно рассмотреть больше дозволенного силуэта, но я очень стараюсь. Как она меня назвала? Хочу ответить ей вслед, но не успеваю – грациозной походкой она заканчивает наш разговор и уходит в сторону. Вот так просто. Развернулась и ушла.
[indent] - Ты блять какого хрена творишь? – Скотти дергает меня за плечо, шипит в лицо так, что ее сейчас услышат все, кто стоит вокруг нас. Внимание, прикованное ко мне и к незнакомке, рассасывается пополам: часть остается возле меня, большая часть – уходит вслед за ней. – Кто это? – смотрю на Скотти, считывая на ее лице недовольство. Она почти кипит, как чайник, вот-вот ударит меня, кажется в момент, когда я скажу следующее слово. Но глубокий выдох и попытка держаться на людях адекватно, пусть и дается ей очень тяжело, но все же Хаус справляется с этой непомерной ношей. – Это Ада Сабателла, очень известная блоггерша и знаешь, чем она прославилась? – перевожу взгляд в сторону Ады, прислушиваясь к словам Скотти, которые почему-то ушли на второй план и стали какой-то мешающей мне помехой. – Ей изменил мужик, и она снимала это в прямом эфире. У нее неплохая репутация, а сейчас – она испортила твою. Ты забыл, что ты женат? Эден? Эден, остановись, сейчас же..., - я не слышу больше ничего из того, что говорит подруга. Оставляю в ее руках свое недопитое шампанское и двигаюсь в сторону Ады. Она не обращает на меня никакого внимания, общается с каким-то размалеванным юнцом, который всем своим видом пытается набиться к ней в друзья, а может – просто позер и ведет себя так постоянно?
[indent] Несколько шагов до расстояния в несколько сантиметров. – Как насчет повторить прямо сейчас? - беру ее под руку и увожу за собой. Сам не знаю куда. Просто увожу, иду, не разбирая дороги. Я не думал, что буду вести себя настолько нагло, как будто эта дьяволица с оглушительным хлопком выбила из меня пробку стеснения, мешающая мне раскрыться полноценно. Никогда не представлял себя в подобной роли, но не могу совладать с собственными эмоциями и веду себя так, как будто мне море по колено, да и вообще не я это совсем. Спокойный и уравновешенный Эден превратился в какое-то странное, чуждое существо, которое прямо сейчас толкает дверь уборной, затягивая свою знакомую незнакомку следом. Щелкаю замок изнутри, почти сразу оказываюсь возле нее. Так критически близко, так соблазнительно, что уверенности внутри становится еще больше. Наверное, первой моей мыслью было – напугать ее, но не так, чтобы она со страхом выскочила за дверь или устроила истерику, обвиняя меня в последствии в домогательствах, преследовании или в чем там еще могу обвинять подобные женщины? Но все произошло так стремительно быстро, что, оказавшись перед ней лицом к лицу я не нашел ничего лучше, чем прижать к стене и впиться поцелуем в губы. Не встречаю сопротивления, чувствую пальцы на шее, притягивающие ближе к себе. Я залезаю в какое-то долбанное болото по самые уши, но в момент, когда чувствую ответную реакцию – забываю вообще обо всем, что происходило мгновением раньше. Это так странно. Так будоражит кровь и кипятит сознание, что, попробовав такой адреналин – вряд ли захочется хоть когда-нибудь остановиться или отказаться от него. Чувство волнительного предвкушения, когда в висках стучит так сильно, что не слышишь собственных мыслей. И руки, которым даешь волю, чтобы касаться, чтобы прижимать к себе, не обращая внимания хоть на какие-то грани приличия. О чем речь? Она буквально несколько минут назад на глазах у всех позволила себе поцеловать абсолютно незнакомого человека, просто ради того, чтобы очистить свою репутацию. Так почему я не могу воспользоваться этим полноценно?
[indent] Я не смогу объяснить свой поступок. Не смогу сказать почему и зачем делаю это прямо сейчас. Просто захотелось. Просто позволил себе хоть один раз в жизни плыть по течению, воспользоваться сложившимися обстоятельствами, которые были мне на руку. И плевать что скажут остальные, плевать вообще на все. Один раз в своей гребаной скучной жизни, которую не спасет даже вся эта тусовка, ежедневные вечеринки и мое желание стать узнаваемым. Я знал это. Знал, что не смогу получить такие же сумасшедшие эмоции от собственного окружения. А вот здесь и сейчас – пользовался ситуацией, нагло, безбожно. Святоша? Да что вы говорите? Образ миленького, поверхностного (глупого? да нет, вряд ли) парня, который я так удачно, почти намертво, прилепил к себе, как один из ярлыков, какие любят вешать в подобных кругах. Разве подобные парни ведут себя вот так? Зажимают незнакомую девушку в туалете какого-то элитного клуба? Сука, если бы не Скотти я бы даже не знал ее имени, впрочем, может это к лучшему? Ни я, ни она официально не представлены, а уже сейчас будоражим фантазию всех тех идиотов, за дверями. Хотела воспользоваться мной? Ну, а теперь тобой воспользуюсь я и сделаю это так, что ты вряд ли забудешь свой весьма наглый поступок.
[indent] Губы к губам. Яростно, страстно, так горячо, что легкие слипаются от недостатка кислорода. Снова. Хватаю воздух рядом с ней в тот момент, когда мы позволяем нашим губам отцепиться от друг друга, чтобы не задохнуться. Губами к коже на шее, руками по талии, по ребрам, выше по груди, по спине. Оставляю свои отпечатки на каждом клочке ткани, на коже, везде, куда доберутся руки. По бедрам, отвлекаюсь на секунду, чтобы опустить взгляд ниже, на непривычно прохладный материал сапог, но лишь на одно мгновение. Даю себе возможность снова вздохнуть, встретиться взглядом с ее нахальным, затуманенным, срывающим башню. Она облизывает губы, словно приглашает, попробовать их на вкус, и я не могу сопротивляться. Что-то толкает меня к ней снова и снова, что-то бешеное, животное, дикое. Поцелуи разжигают желание, заставляя нас стать еще ближе, даже в условиях, когда мы полностью одеты. Но, Господи, мне так хочется прикоснуться к ее коже. Почувствовать ее, такую горячу, почти буквально обжигающую пальцы, провести ладонью выше по бедрам, скользнуть под платье. Увлекаемый ее поцелуями, не верю в то, что происходит, в то, что позволяю себе творить. Не произнеся даже слова, сбиваться дыханием, дышать рвано и горячо, по коже, ниже по ключицам. Касаться губами каждого обнаженного участка, как будто без этого сейчас невозможно даже дышать. Все заходит слишком далеко, но меня ничто не остановит, а ее пальцы, пробегающие вниз по пуговицам моей рубашки – подталкивают к самому краю. Если бы я не знал самого себя – был бы уверен, что человек, который прямо сейчас творит все это: либо слишком пьян, либо под какой-то бешеной дозой наркоты. И, как ни странно, но она в своем соблазнительном наряде, становится самой лучшей дозой. Перемещаемся к длинному каменному ряду раковин. Прижимаю к холодной поверхности, управляю ей так, как будет удобно мне, да и ей, впрочем, тоже. Не нахожу места рукам. Хочу касаться ее постоянно. Прямо сейчас. Раз за разом изучать ее тело, вспоминать ее выражение лица в момент, когда она, развернувшись на каблуках скрылась в толпе, злиться из-за этого, словно она забрала то, что было обещано мне. Прямо перед носом. И нет никаких правил. Нет ничего, что помешает мне прямо сейчас схватить ее за задницу так, чтобы она шумно выдохнула мне в шею. Показала свою истинную сущность. Похотливую, страстную. Она выглядит именно так, но обычно все, что мы видим сначала – оказывается обманчивой маской, внутри – все совсем иначе. С Адой – этот принцип не работает. Горячая снаружи. Такая же – внутри. В переносном смысле. И в буквальном. Убеждаюсь в этом когда скольжу руками глубже, между бедер. Не спрашиваю разрешения, пользуюсь моментом и ее раскрепощенностью. – Хоть один святоша делал так? – рычу в самое ухо, и сам не знаю от чего завожусь больше, от того, что говорю это или от осознания того факта, что она плавится словно мороженое в жару под моими руками и поцелуями? Я для нее – просто прохожий. Она для меня – дурочка из социальных сетей, которая связалась не с тем парнем. И прямо сейчас благодаря тому самому прохожему – стонет в самое ухо, не стесняясь, громко и развязно, будто все, что происходит между нами – входило в ее планы изначально. Какая наглая ложь. Такая же, как и та, что она сказала мне ранее. Обозналась? О, нет. Такое не происходит случайно, либо намеренно, продуманно, либо по чьей-то воле. Незнакомые изначально. Абсолютно далекие друг от друга. Сгораю под ее руками, вслушиваюсь в стоны, продолжая доводить ее до сумасшествия своими действиями. Скользить по влажной коже. Она даже не скрывает своего возбуждения. Ухмыляется, притягивает к себе, когда во взгляде глаза в глаза видит мой сумасшедший, голодный. Хочу оказаться внутри нее прямо сейчас, чтобы запечатлеть ее лицо, в момент полного, тотального падения. Такая вся из себя, девочка на каблучках. Создает вид светской львицы, косит под дурочку, а на деле – хитрая, о, и безусловно, очень жестокая. Вряд ли в ее головку проскользнула мысль о том, каково будет мне в момент, когда моя жена узнает даже об этом невинном поцелуе? Да, чего уж там. Откровенно говоря, я сам не думал об этом. Ведь сейчас – продолжаю целовать ее также страстно. Она - не думает о последствиях. Поступает так, как захочет. Что же, я тоже так умею. Спасибо, что позволила мне это понять. Скинуть с себя маску невинности. Святоши? Какая жалость. Вряд ли они будут делать хоть что-то отдаленно напоминающее то, что творю сейчас я в туалетной комнате, не стесняясь всех тех, кто сейчас стоит по ту сторону двери. Возможно, не слышат, а может наоборот? Какая нахрен разница. Мне абсолютно все равно, потому что следующий ее стон, звучит как призыв к действию, доводит меня до психоза, заставляет рычать, сжимать пальцы на бедрах сильнее, будто оттягивая момент, когда я окончательно перешагну черту, и уже не будет пути назад. Я ничего не теряю. Только самого себя в этом гребаном мире, а я ведь обещал себе никогда не допустить подобной оплошности. Видимо – все плохо. Но, черт возьми, как же хорошо.

PLEASE DON'T FAKE IT, SHOW ME WHAT YOU'RE ALL ABOUT
i   g o t   w a s t e d,   l e a r n i n g   h o w   t o   l e t   i t   o u t
I CAN'T TAKE IT, KISS ME WITH THE LIPS OF DOUBT
please don't fake it, fake it,
   [indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent] fake

[indent] Я никогда не отличался глупыми необдуманными поступками. Не делал ничего противоестественного, не шел наперекор системе, наоборот считал, что система – лучшее, что можно было придумать. Впрочем, не сказал бы, что действовал полностью согласно инструкции. Как минимум – часто огрызался и поступал по-своему, потому что обычно в такие моменты срабатывало правило «я сам разберусь». Вот и сейчас – мое пополнение в коллекцию необдуманных поступков, просто вопиющих. Совершал его, руководствуясь именно тем правилом. Я сам разберусь что мне делать. Я взрослый человек, у меня есть голова на плечах и, если я захочу, я возьму и сделаю. Добьюсь, завоюю, украду. Не буду сопротивляться своим порывам и желаниям, впервые, мать вашу, впервые за всю свою жизнь. Отказываюсь жить по чьей-то указке. Буду назло идти наперекор тем, кто считает, что, поступи я иначе было бы гораздо лучше. Для меня. Ну, уж нет. Отныне и навсегда – я сам решаю, что мне делать, как поступить и какой мой шаг будет следующим. Никто другой. Только я.
[indent] Спасибо за это сумасшедшей женщине рядом со мной. Да, я, наверное, сказал бы ей об этом, но к чему слова, когда можно показывать все действиями? Рвать ее на куски мысленно, а в живой реальности – целовать также жадно, как и до этого. Воровать стоны с губ, сплетаться языком с ее, чувствуя тонкие пальцы на шее, которыми она притягивает меня к себе, словно расстояние между нами причиняет боль. Какова все-таки ирония судьбы. В один момент - вы абсолютно чужие друг другу люди, которые не знают о собственном существовании. В другой – вы делите на двоих воздух, поддавшись каким-то неконтролируемым эмоциям. Она словно источала флюиды похоти. В ее действиях чувствовалось столько страсти, что я, преследуя какую-то неизвестную цель, мечтал забрать их все. В стонах, в поцелуях, в прикосновениях. Никогда не вел себя так прежде. Чувствую, как адреналин растекается по венам от осознания того факта, что там, за дверью – столько народу, и, вероятно, кто-то безусловно услышит то, что происходит в приватной обстановке между нами двумя. А может, все уже забыли, и никто не обратил внимание на наше такое внезапное исчезновение. В конце концов я не президент, а она далеко не английская королева, чтобы всеобщее внимание было исключительно нашим. Мы просто люди. Кто-то известней, кто-то нет. У нас есть свои потребности, свои мысли, свои желания. И, говоря за себя, впервые в жизни, я позволил сделать то, что хочу. Несмотря на правила этикета, на все эти гребаные клише, которыми нас пичкают с самого детства. Вновь и вновь поддаюсь ее влиянию – такому сильному, что не хочу и не буду сопротивляться. Задыхаться, ловить губами воздух в районе ее губ. Жадно, с нескрываемым голодом. Пусть думает, что хочет. Мне плевать. Я поставил цель и на данный момент, получив на руки абсолютно все козырные карты, готов достигать ее. Стрелять в упор. Рвать. Метать. Брать и владеть.
[indent] Мимолетное отстранение. Взглядом жадно скольжу по ее лицу, удерживая в себе порыв утянуть ее в новый поцелуй следом. Слежу за тем, как пальцами она расстегивает пиджак, скидывая его с себя. Остается абсолютно обнаженной, невинно прикрытая лишь одним нижним бельем, в очередной раз доказывая все то, что о ней говорят. Эпатажная сука, которая берет от жизни все. Облизываюсь, чувствуя на губах ее вкус. Хочу сорвать с губ очередной стон, но она не позволяет. Расстегивает пуговицы на моей рубашке, вытаскивая из тисков ткани бешено бьющееся сердце. Самое время поговорить, конечно. Закрой рот, девочка и займись главным блюдом твоего сегодняшнего стола. А я – займусь тобой. И каждым последующим прикосновением по коже, вырывает рычащий звук из моей груди. Хватаю губами воздуха побольше, потому что дальше – будет только хуже. Дышать сейчас такая же необходимость, как и ее прикосновения. Когда мое ничем нескрываемое возбуждение оказывается в ее власти почти полноценно. Глушу стон, чувствуя ее руки. И в тоже время безумная мысль, бьющая меня по затылку со всей силы, подначивает шептать и умолять не останавливаться. Знаю, чувствую, что не станет этого делать. Просто потому, что она такая. Она добивается своего и, судя по тому, что она сказала – мне же это не приснилось? – именно это и будет делать.
[indent] Опускается ниже, освобождает меня от лишней одежды. Слежу за каждым ее движением, чувствуя, как возбуждение нарастает, а внутри все горит каким-то неестественным огнем. Встречаюсь с ее взглядом, чувствую прикосновение ее рук, следом губ – теряюсь в пространстве, не сдерживаю следующего стона. Просто не могу контролировать это. Рвано выдыхаю, так же, вдыхаю, отчаянно стараюсь разлепить легкие. Но с каждым стоном делать это становится все тяжелее. Рычу в момент, когда ногти с силой надрывают кожу. Готовлюсь прямо сейчас оттолкнуть ее, потому что больно. Но ее губы в заманчивом продолжении сбивают с мысли и больше не дают поддаваться этим порывам. Сумасшедшие эмоции, перемешанные с адреналином. Полное отсутствие контроля и желание раз за разом встречаться с ней взглядами. Получаю от этого какое-то невероятное удовольствие. О, и оно становится еще круче, когда пальцами хватаюсь за ее хвост и направляю. Сам. Крупица власти. Чувствую ее пальцами, такую тягучую и такую ахуительную, что она вот-вот затопит меня. Наслаждаюсь. Каждым моментом. Каждым движением. Расслабляюсь настолько, что не могу сдерживать стоны. А она наслаждается ими. Безусловно. Для этого все это было. Вот так просто. Заставить человека сгорать дотла ради того, чтобы потешить собственное самолюбие. Накормить главного человеческого демона – эгоизм. Не могу думать от слова совсем. Управляю ей, как будто боюсь, что она отстранится в самый неподходящий момент, обломит меня. Не знаю ее совсем. Не могу просчитать шаги, не могу понять, что именно сейчас находится в ее голове. Просто наслаждаюсь. Движениями, ее губами, ее языком, ее жадностью и желанием довести меня. Это была первоначальная цель? Или я чего-то не понимаю? Хотя, какая к черту разница. Это не имеет значения. Вообще сейчас ничего не имеет значения. Господи, лишь бы не отстранялась. Лишь бы не останавливалась. Господи, это просто какое-то богохульство прямо сейчас вспоминать Бога, почти насаживая ее рот на себя. Так пошло, так грязно, так. Ахуенно.
[indent] Освобождаю ее из плена собственных пальцев. Впиваюсь ими в холодную поверхность раковины, когда чувствую такое близкое приближение неминуемого конца. Забыл, как дышать. Кажется, делаю это на автомате, просто потому что сердцу это сейчас необходимо, судя по тому в каком бешеном темпе оно бьется. Смутно понимаю, что происходит. Чувствую, как горит тело, как меня рвет на части. Хочу еще. Куда ты собралась? Слежу взглядом за ней. Не могу ничего сказать, просто молча наблюдаю, хватаясь за каждый изгиб. Облизываю пересохшие губы, стараюсь отключиться от стучащего ощущения в висках и импульсов по всему телу, будто я сейчас превратился в один оголенный провод, и кто-то случайно или намеренно облил меня водой. Меня колотит и это ощущение настолько приятное, что хочется, чтобы оно не заканчивалось. Но судя по тому, что происходит дальше – не закончится. Не так быстро, как я мог бы подумать изначально.
[indent] Садится на раковину передо мной, распускает волосы, заставляет прирасти к ней взглядом. Чувствую, как снова забываю дышать. Она в катастрофически соблазнительной близости от меня. Чувствую ее жар, как будто передо мной не женщина, а феникс и прямо на глазах он возродился из пепла – такая фантастически восхитительная и очень гордая птица. Господи, это какое-то помешательство, потому что иначе я никакими другими словами объяснить это не могу. И даже в таком состоянии она вынуждает меня злиться. Называет так, как не должна называть. Бесит. Сука, чего ты добиваешься? Я почти рычу, в момент, когда слышу ее непристойное предложение. Призыв к действию. Не юлит, говорит прямо, в лоб, сбивает с ног своей откровенностью. Безусловно я не откажусь. Не подумаю ни о чем другом, не буду смущаться своего семейного положения, статуса в обществе, места, где мы находимся. Я представляю, какая она влажная сейчас, как горит от неполученной разрядки, и мне так хочется ей помочь. Настоящий джентльмен никогда не оставит даму в беде, особенно, когда беда связана с ней же. Я должен помочь. Я должен? Нет, я хочу. И не помочь. А ее. Получить, завладеть, почувствовать ее изнутри. Такую же горячую, как снаружи. Знаю это, потому что тактильные ощущения не обманывают. И сейчас, когда откровенно развожу ее ноги рукой, проникаю внутрь нее пальцами, вырываю следующий грязный, развязный стон с этих губ, абсолютно точно убеждаюсь в этом. Облизываю губы, снова, будто это поможет прийти в себя. Скольжу по ее возбужденной точке, снова и снова погружаю пальцы внутрь. Снова облизываюсь. Это невозможно объяснить, но сейчас больше всего на свете я хочу попробовать ее на вкус. Она, наверное, на вкус похожа на самый известный коктейль, Б-52, который состоит из трех видов сладкого ликера и подается, безусловно, подожжённым. Ведь именно так она подала мне себя. И продолжает подавать, срываясь на стоны, каждый раз, когда я позволяю себе отстраниться от нее, лишаю прикосновений и такого желанного продолжения. Но нужно быть настоящим безумцем, чтобы лишить этого самого себя. Глупым, сумасшедшим, просто конченным идиотом. Потому что каждый стон, как призыв к действию, которым сложно сопротивляться. Каждое прикосновение намеренно тянет меня дальше, затягивает в пучину неизвестных эмоций. Таких опасных и интригующих, что со своим чрезмерным любопытством и жаждой доказать всему миру, что я не так уж и прост – удержаться просто невозможно.
[indent] Губами к губам, в новом порыве. Отвечаю на ее предложение без промедления, без лишних слов. Не позволяю тешить ее самолюбие, а то у нее лицо сейчас треснет от наслаждения. Думает, что может играть нечестно, получать свое? А я буду застенчиво стоять в уголочке, молча наслаждаться? Как бы не так. Я схожу с ума от осознания того факта, что ее крыша уезжает из-за моих, сука, действий. Из-за того, что делаю я. Да, получать наслаждение я люблю, безусловно, как и любой другой нормальный человек. Но вот доставлять его, впитывать эмоции, живые и неподдельные – еще круче. Они пьянят разум, будоражат кровь, устраивают в голове соревнования друг с другом. Вырываются вперед, возвращаются наравне, следуя за каждым ее последующим стоном. – Кто сказал, что у меня вообще есть совесть? – руками цепляюсь за бедра, двигаю ее дальше к стене. Не отвожу взгляда, снова подаюсь вперед, чтобы впиться губами в последующем поцелуе. Расправляюсь с тканью белья, не сдерживаюсь и снова касаюсь ее возбуждения рукой. Снова стон, который заставляет меня ухмыльнуться. Губами скольжу по шее, ниже по ключицам, чувствуя, как ее пальцы продолжают путаться в волосах, то и дело прижимая меня сильнее, когда я вскользь прохожусь по таким важным точкам. Выгибается, полностью поддается моим движениям. Мы становимся единым потоком, абсолютно согласованные друг с другом в последующих действиях. Только вот, чем ниже я оказываюсь – тем меньше согласования. Она пытается направлять меня, а я упрямо отказываюсь это делать. Возвращаю власть в собственные руки, не хочу, чтобы и здесь она попыталась перенять управление. Поэтому на каждую ее попытку поменять мой курс, намеренно замедляюсь, и возвращаюсь выше, туда где был до этого. Начинаю все по новой, доводя до сумасшествия. Заставляю дышать рвано, поддаваться накрывающему с головой возбуждению, потому иначе, оно просто разорвет ее на куски. Пальцами держу ее на уровне «почти пик», но не даю полноценной разрядки, каждый раз останавливаюсь и спустя время возвращаюсь обратно. Замираю, когда последнее мое скольжение губами в поцелуях приведет меня к главной точке. Избавляю ее от своих пальцев, вынуждаю выдохнуть с сожалением. Встречаюсь взглядом, отзываюсь дикой улыбкой. Облизываю пальцы, чувствуя ее вкус. Не такой, каким я его представлял. Гораздо лучше. – Ммм..., как вкусно, - возвращаю обратно ее же фразу, и не задерживаюсь больше ни на секунду – скольжу ниже по животу. Первое прикосновение губ, затем языком, забираю каждую каплю ее нескрываемого наслаждения. Забираю со стонами и попытками притянуть ближе, чтобы снова получить больше, чем я даю. Хочет контролировать все, но видимо не была готова к тому, что столкнется с таким упрямым сопротивлением. Просто титаническим. И мне это сопротивление стоит больших трудов, потому что, попробовав ее на вкус впервые – я больше не мог сдерживаться, чтобы не оказаться между ее ног в ту же секунду. Получаю желаемое, испытываю больное наслаждение, какое-то маньячное, сумасшедшее. От которого сводит скулы и тело пробивает дрожью. Все же ослабляю сопротивление в момент, когда чувствую ее пальцы в своих волосах. Мне же она позволила держать ее за хвост – так почему я не могу дать того же в ответ. Я все равно получаю желаемое, любыми доступными мне способами сведу ее с ума, просто уничтожу и буду наслаждаться этим. С таким же нескрываемым удовольствием на лице, с каким она наслаждалась моим поражением несколькими минутами ранее. Рваными стонами, сбитым дыханием, жалкими попытками вцепиться в мои волосы и отстранять или приближать к себе ближе. Я знаю, что делаю, сам разберусь, но ее попытка управлять мной оказывается не такая уж и дурная идея. Потому что мне нравится это. Нравится чувствовать ее вымышленную власть в данный момент, когда она целиком и полностью под решением моей воли. Ничьей другой. Только моей. И я решаю, расслабится она окончательно, скинет с себя лишнее напряжение, получив долгожданную разрядку, или будет страдать и дальше, до тех пор, пока я не изменю свое решение. Сейчас или никогда. Другой такой возможности у меня уже не будет, наверное, никогда. Поэтому беру и получаю все. До последнего вздоха. До стона, срывающегося на крик, когда голос сорван окончательно, и возможно лишь хрипло стонать, наслаждаясь импульсами, которые как иголки прокалывают каждую клеточку тела. Заставляю ее содрогнуться, притягиваю пальцами еще ближе, чтобы не дать отстраниться. Забираю последнюю влагу ее наслаждения, отстраняюсь, чтобы заменить губы пальцами вновь. Облизываюсь, окончательно осознаю отсутствие разума и логики в данной ситуации. Смотрю на нее, не сдерживающую свои эмоции. Такие яркие и громкие, что мне очень сложно убрать руку. Это уже больше похоже на пытку, а я не для этого все это начал.
[indent] Стягиваю ее с поверхности раковины. Не останавливает ни ее расслабленное состояние, ни ее тяжелое дыхание. Ничего не останавливает меня сейчас, как раз наоборот. Толкает на продолжение. Разбить и уничтожить. Стереть с лица земли. Заставить кричать от наслаждения, после каждого действия. Поддаваться искушению, скользить по краю, разделяющим нас от безумия и такой скучной реальности. Пальцами сжимать ее бедра, поддаваясь потоку неконтролируемой ярости и еще более неконтролируемому желанию. Мое собственное «хочу» встает выше любых обстоятельств, и я не имею никакого права ему противиться. Поворачиваю к себе спиной, почти вынуждаю руками упереться в раковину, если она не хочет потерять равновесие и испортить свою мордашку нелепыми повреждениями. Заставляю взглядом врезаться в отражение зеркала прямо напротив нас. Ловлю ее взгляд на себе, наощупь скольжу по внутренней стороне бедра, продолжаю жадно считывать эмоции с ее лица. Каждый последующий вздох, когда вновь оказываюсь критически близко с изнеможённой от желания точкой. Не отвожу взгляда. Наслаждаюсь им, прокручивая в голове каждый раз, как первый, что прямо сейчас нагнул самую неприступную суку во всем шоу-бизнесе. Прямо сейчас я, а не кто-то другой, входит в нее одним резким толчком. Хватаю губами воздух, срываюсь на стон от восхищения и наслаждения. Тоже самое вижу в отражении. Приоткрытые губы, ее неконтролируемые эмоции на лице такие яркие, что их ни с чем никогда не спутаешь. Господи, хочу запомнить этот момент и прокручивать в своей голове каждый раз, когда буду ловить себя на мысли о том, какой я неудачник. Черт с два. Ни одному неудачнику в мире не везло так, как повезло сегодня мне. Ни один неудачник не получал такой ахуительный приз. Моя личная награда на пустующей полке. Обузданное мною же желание, с которым ни один из нас не справлялся. Сама сказала, трахать как захочу. Хочу вот так. Захочу по-другому –  сделаю это и даже не задумаюсь о комфорте. Заставлю ее срываться на крик каждым толчком, мучительно долгим, протяжным, словно сам не хочу прибавить темп. Просто наслаждаюсь ею. Собираю волосы, рассыпанные по плечам, длинные, такие удобные в момент, когда я накручиваю их на кулак. Вжимаюсь пальцами в ее поясницу, чтобы выгнуть сильнее, заставить быть ближе. Расстояние равное минусу. Оно ушло в отрицательное число и с каждым толчком скатывается все ниже и ниже. Маниакальное желание отомстить, врезается в голову также отчетливо, как и продолжать двигаться в ней. Раз за разом. Медленно, едва позволяя себе наращивать темп. Заставлять скулить ее, ведь она чувствует сейчас все абсолютно тоже, что и я. Только я, в силу своего упрямства – могу растянуть удовольствие, пока не лишусь рассудка, и получу от этого просто сумасшедшую отдачу. А она – хочет всего и сразу. И не может получить, потому что прямо сейчас я – управляю процессом. И попробуй меня остановить. Даже если сама будет поддаваться, подливать масла в огонь, сжимая мышцы, вырывать с губ мои стоны – картина, которую я вижу в отражении зеркала – будет тормозить меня. Не был нарциссом, никогда не отличался самолюбованием, но сейчас, прямо здесь, смотрю на себя в подобном положении и на нее, кусающую губы и в нетерпении срывающуюся на крик каждый раз, когда монотонное движение становится чересчур резким – господи, я сейчас кончу только от того, что вижу. Это просто невыносимо. Таких эмоций я не испытывал за свою жизнь ни разу. Как будто мне в руки дали такую власть, о которой я даже не мечтал. Даже не догадывался что так бывает. Что просто вспышка в голове привела меня к эйфории такого масштаба, какую не получил бы, даже если за раз собрал бы все счастливые моменты в своей жизни.
[indent] Сильнее натягиваю ее волосы, на себя, почти силой вынуждаю снова и снова смотреть на собственное отражение в зеркале, потому что прекрасно знаю и, о господи, чувствую, как сильно ее возбуждает это. Наверное, еще больше чем меня. Склоняюсь над ней, почти ложусь сверху, подтягиваю ее к себе чуть ближе, чтобы горячим дыханием, глядя в глаза через отражение, шепнуть. - Как давно тебя не трахали, милая? Насколько сильно ты изголодалась? – отстраняюсь, оттягиваю волосы чуть сильнее, заставляю вскрикнуть, и в этот момент делаю следующий толчок, сильный, почти яростный. Наращиваю темп, срываюсь в пропасть. Действую быстро и, кажется, будто необдуманно. Но я все держу под контролем. Не позволяю себе лишнего. Только быть в ней, заставлять кричать, в ответ на это рычать, чтобы не сдерживалась. Совсем забываю об окружающем нас мире. О том где мы находимся и что мы совсем не одни. Просто поддаюсь бешеному ритму и своему бешеному желанию. Быть. Как. Можно. Ближе. Быть в ней. – Громче, - рычу, дергаю за волосы, слышу ее скулящие стоны, и не останавливаюсь. Чувствую неминуемый конец. Он совсем близко. И судя по тому, как она сжимает меня изнутри – ей тоже осталось совсем чуть-чуть. Наращиваю темп, не могу остановиться, потому что с каждым толчком все ближе к общему сумасшествию. Вжимаюсь в нее сильнее, держусь до тех пор, пока не услышу подтверждение ее конца. Пока не дождусь ее последнего стона с надрывом. Вижу ее лицо в отражении, когда она достигает пика, чуть ли не плача от переизбытка эмоций. Плохо соображаю, но остатков воспаленного мозга хватает, но то, чтобы не совершить глупый поступок. Не уверен уже ни в чем, только в том, что хочу завершить начатое. Но так, чтобы в дальнейшем не обременять себя, не обременять ее. Не имею на это никакого права, поэтому импровизирую. Понимаю ее расслабленность. Прекрасно знаю, что она сейчас чувствует, но не могу иначе. Даю волю собственному эгоизму. Тяну ее на себя, опускаю на колени, во второй раз, но теперь самостоятельно. Она поддается моему порыву, словно и у нее мозг отключился и послал нахер все и всех. Волосы вновь в моей руке, направляю сам. Вновь чувствую ее губы, и на этот раз не сдерживаюсь. Вжимаюсь в нее, не сдерживаю своего последнего стона, будто в любом ином случае он разорвал бы на части мои легкие. Я бы попросил прощения за подобный поступок, но… нет, вряд ли бы попросил, даже если бы передо мной сейчас была не Ада, а какая-нибудь монашка. Не чувствую стыда, чувствую лишь невероятное облегчение, которое приходит в момент ее отстранения. Сводящее тело чувство наслаждения. Полная удовлетворенность. Я накормил собственных демонов, позволил себе хотя бы на время стать тем, кем я являюсь на самом деле. Не знаю, помогло ли это достигнуть поставленных ею целей, но за себя могу сказать точно – помогло. И, господи, спасибо этой женщине, вырвавшейся из плена самого Сатаны, за это. Потому что иначе я никогда бы не смог раскрыть внутри себя потенциал гребаного психа, который ради собственной цели будет готов поставить на колени любого, даже Аду Саботеллу.

[indent] Сложно признаться, но я не думал, что хоть раз в жизни смогу испытать подобные эмоции. Они снесли меня до основания, стерли с лица земли, и следом словно породили что-то новое. Она – посеяла во мне зерно раздора, то самое, что не дает душе и телу быть одним целым. Они пытаются отделиться друг от друга, стать независимыми, стать сильнее. Наивно предполагать, что так и будет. Но уверенность в том, что подобное состояние какой-то маньячной эйфории я больше ни с кем и никогда не испытаю не отпускает меня даже сейчас. Один единственный поцелуй заставил меня снять маску с лица и стать кем-то другим. Прежнего Эдена не было в этом помещении – он как будто умер там, холодным трупом остался за порогом. Я пришел сюда совсем другим человеком – сильным, решительным, таким, каким хотел быть всегда. В собственных глазах и в глазах тех людей, что меня окружают. Поставить на место, заставить скулить от одного лишь взгляда. Владеть и управлять. Такое заманчивое чувство власти утекает, как вода, сквозь пальцы. Его невозможно удержать, но можно почувствовать. И именно это чувство – вседозволенности – двигает мной прямо сейчас. Нет заносчивости и высокомерия – они ничто по сравнению с тем, что испытываю с ней. Эти чувства гораздо круче, они намного глубже. Их почти не видно, но стоит лишь на мгновение ощутить нутром, как весь мир переворачивается с ног на голову. И, наверное, рядом с такой женщиной – это вполне ожидаемо. Рядом с Адой не может быть просто – обязательно крышесносные эмоции, страсть и похоть, которые мягко берут тебя под руки и тянут за собой, а ты так покорно следуешь за ними по пятам. Потому что не можешь, а главное, не хочешь сопротивляться.
[indent] Помогаю ей встать, хоть и сам еле держусь на ногах. Цепляюсь руками за руки, тяну на себя. Все еще чувствую ее тепло и невольно облизываюсь, как только ее глаза появляются передо мной, так близко. Прямо, напротив. Чувствую ее горячее дыхание на губах. Не позволяю податься вперед. Что-то останавливает меня. Какое-то немое состояние абстракции, когда не знаешь, как себя вести дальше. Просто стоишь и ждешь. Чего, Эден? Второго пришествия? Или того, как она потреплет тебя за щечку и скажет, какой ты хороший мальчик? Куда делся прежний пыл? Ах, вот же он. Проявляется ухмылкой на губах, когда с ее губ срываются такие важные слова. Не могу сдержать эти эмоции. Они плещут через край, переполняют меня и насыщают мое мужское эго. Почти как «спасибо», только еще лучше. Признание превосходства. Безусловно лучше, чем все остальные. Сам не знаю, как так получилось, но к сексу всегда относился с полной отдачей. Не понимаю, как можно делать иначе. Ведь от этого собственные эмоции в сто крат сильнее, а когда партнерша почти плачет под тобой – что может быть лучше этих сладких звуков. Только стоны. Тольки этот мурлыкающий тембр голоса. Она ведет себя, как довольная мартовская кошка, которая обволакивает собственным голосом, мягко утягивает в такую соблазнительную пучину. Пытается усыпить мою бдительность. Заставляет потерять счет времени. Дает возможность забыть вообще обо всем на свете. Переключаю все свое внимание на нее. Не могу оторваться. Лишь нервно облизываю губы, в ответ на ее слова. Не слышу слов, только интонации. Реагирую на них так, словно она шепчет мне в самое ухо, что хочет продолжения. Наверное, именно так все и расцениваю, потому что вообще перестаю соображать. Мозги отключаются, замирают и не позволяют думать. Просто действую на инстинктах. Дышу тяжело и рвано, словно остались силы на второй заход. Судя по всему, остались, ну, или не знаю – она заряжает меня адреналином, заставляя сердце тупо и рвано биться в груди. Срывается на бег в момент, когда ее пальцы касаются груди и толкают назад. Делаю слепой шаг. Доверяю ей, хотя все внутри кричит и вопит об обратном. Не могу сопротивляться ее магии – она как будто приворожила меня, а я безвольная тряпичная кукла делаю все, что она захочет. Поддаюсь, играю по ее правилам. Веду себя глупо и безрассудно. И черт возьми, мне это нравится. Быть таким открытым и свободным. Не думать о том, кто что подумает. У нас есть один большой секрет, который тесно связывает нас прямо сейчас и пусть это случайная связь – случайности не случайны. Я не был пьян. Я был абсолютно адекватен до момента, пока она не поцеловала меня. После этого – все, что произошло, произойдет – не подвластно ни логике, ни разуму. Инстинкты. Бешеные эмоции. Страсть. Всепоглощающая и сильная. Бешеное желание обладать. И отчетливая картинка ее приоткрытых губ, сопровождающаяся такими яркими стонами, что делаю следующий слепой шаг назад и хочу услышать их снова. Именно поэтому двигаюсь, подчиняюсь. Не знаю, что там позади. Стена, дверь, окно. Хоть край пропасти. Как только ее руки кольцом лягут на мою шею и утянут в новый поцелуй – все остальное перестанет иметь значение. Почему я думаю об этом? Почему так отчетливо представляю ее, сдерживаюсь, чтобы не скользнуть голодным взглядом по обнаженному телу. Хочу прикоснуться к ней, почувствовать ее жар, сорвать стон. Снова и снова. Воровать их нагло и бессовестно, без стеснения и каких-то принципов. Все стерлось, все исчезло и потеряло вес. Я ухмыляюсь в ответ на ее слова про отказ. Чувствует нутром, читает меня, как открытую книгу. Не произносит это ненавистное слово, надеюсь, что в ее голове отчетливо отпечаталось полная противоположность этому гребаному «святоше». Никогда им не был. Не ходил в церковь по воскресеньям. Не читал молитв. Не верил в Бога даже, наверное. Зато уверен, что Ад существует. И сейчас в ее лице получил его материальное подтверждение.
[indent] Следующий шаг в неизвестность, и мы оказываемся в душевой кабине. Неплохое развитие событий для тех, кто так ахуенно потрахался. Облизываю губы вновь, через мгновение чувствую на них вкус ее губ. Страстный поцелуй, не объяснимая тяга. Тупое желание почувствовать ее изнутри снова. Пробраться внутрь под кожу, завладеть каждым вздохом, каждым стоном, каждым вскриком. Она звучит, как самая прекрасная мелодия – ненавязчивая, но такая отчетливо запоминающаяся, что через мгновение будет сложно выкинуть этот мотив из головы. Ада сама по себе такая. Я не раз натыкался на нее в социальных сетях. Видел безумный блеск в глазах, энтузиазм и азарт с которым она записывала контент и развлекала подписчиков. Живая. Такая яркая и активная, что невольно начинаешь завидовать ей. И теперь то же самое я вижу в ее глазах в момент, когда она смотрит на меня. Нашла себе новую игрушку или просто сошла с ума? Не знаю. Мне плевать. У меня есть возможность использовать все, что мне доступно. Я получил расширенный пакет, как бы по-свински это не звучало и не могу отказаться от подобной роскоши. И хотел бы сказать ей, что-нибудь едкое и безусловно грязное, но не успеваю. Поток ледяной воды остужает мой пыл, почти заставляет взвыть от контраста горящей под ее прикосновениями кожи в соприкосновении с холодными струями. Хочу выругаться, грязно, почти похабно, но вместо этого впиваюсь в ее губы. Хочешь, чтобы я замерз? Околел? Как бы ни так. Ты – будешь греть меня до тех пор, пока собственные колени не подкосятся. До тех пор, пока не взвоешь от контраста, потому что под моими руками тело будет плавиться так же сильно и быстро, как там, за пределами этой душевой. Свихнулась, безусловно. Пытается привести себя в чувства или сделать меня послушным и глупым? Неужели не знала, что от этого мужчина лишь звереет? И если через десять минут я привыкну к контрасту воды, то она – будет сходить с ума от того, что я просто, абсолютно нагло, без угрызений совести, не дам ей кончить. Да, все просто. Гадостью на гадость. Токсичностью на токсичность. Ее большой рот да в нужное русло, а не в вот эти вот бессмысленные разговорчиками, которыми она, черт возьми, так ловко отвлекла меня. – Самый нечестный и грязный ход в твоей глупой игре, - ухмыляюсь, прикрываю глаза, чтобы не дать воде попасть внутрь. Подставляю лицо под струи, провожу ладонями. Отвлекаю. Заставляю переключить внимание. Фокусирую взгляд на ней. Буквально секунды хватает, чтобы пригвоздить ее к месту, обратив внимание на соблазнительно прикушенную губу.
[indent] Делаю шаг вперед, поджимаю ее к стенке душевой. Пальцами впиваюсь в кожу на талии. Сползаю ниже, грубо, почти болезненно и эти ощущения усиливаются под холодной водой. Струи бьют по нам сверху вниз, смывают все лишнее с тела, обновляют и возбуждают. Даже на самом холодном материке мира будет жарко, если эта женщина будет стоять хотя бы в метре от меня. От нее пахнет страстью. Ее хочется целовать бесконечно. Пробовать на вкус ее безумие, ее похоть. Она отличается от всех остальных. Вульгарное поведение, под которым скрывается простое женское желание быть кому-то нужной. Такая сильная и независимая на экранах миллионов подписчиков – стонет в моих руках даже сейчас. Подставляет лицо под струи воды, открывая мне доступ к шее. Прикасаюсь к ней аккуратно, будто хочу спросить разрешения, но уже заведомо знаю ответ. Держу на контрасте, не позволяю сорваться в плен возбуждения раньше срока. Кусаю, оставляю заметный след на шее. Зализываю языком, опускаюсь ниже. Прижимаю к себе чуть сильнее, чтобы забрать все ее тепло себе. Душ не помогает. Он только заставляет дрожать, и так и не понимаю от чего больше: от холода или новой волны страсти, которая накрывает нас с головой почти одновременно. Снова хочу обладать ею. Хочу заставить сорваться вниз, хочу слышать каждый стон. Господи, она действительно способна свести с ума любого, даже адекватного человека. Глухими стонами, рычащими внутриутробными звуками, когда отстраняюсь и не даю желаемых прикосновений, таких горячих поцелуев. Не делаю так, как она хочет. Играю не по правилам, не подчиняюсь. Ухмыляюсь, ведь стоило мне понять, где ее слабое место, как управлять ей стало гораздо легче. Мягко и ненавязчиво. Скользить руками по телу, сплетая капли воды в единую линию. Кончиками пальцев по ребрам, по талии, на бедра. Сжимать кожу, заставлять выдыхать в самые губы, так тяжело и горячо, что еле сдерживаюсь, чтобы вновь не коснуться губ в поцелуе. Вижу ее затуманенный взгляд и улыбку на губах. Вряд ли соображает, что происходит, но я-то – прекрасно соображаю. Не достиг нужной кондиции, не сорвался, не потерялся. Просто нахожусь рядом и еле стою на ногах. Срываю стон, когда пальцы вновь соскальзывают ниже, между ног. Касаюсь ее возбуждения. Скольжу плавно, заставляю прикусывать губу от наслаждения. Не даю ей этого сделать. Впиваюсь губами в ее губы. Расправляюсь с преградой, сплетаюсь языком с ее. Нагло, грязно, так влажно и мокро между нами здесь и сейчас, что не хочется, чтобы это заканчивалось. Пальцы впиваются в мои плечи так сильно, что они вот-вот захрустят. Меня заводит ее возбуждение. Заводит ее жар, заводят ее стоны, которыми она глушит мысли в моей голове, выдыхая в самое ухо. По телу ворох мурашек, внизу живота скручивается узел, а я продолжаю пытать ее. Снова и снова вынуждать цепляться пальцами за плечи, впиваться ногтями в кожу, рвать и драть, оставляя такие заметные следы. Не чувствую боли, лишь бешеное наслаждение. – Хочу вылизать тебя всю, - полушепотом в самое ухо, погружаю пальцы внутрь нее, срывая с губ яркий стон. – И чтобы ты стонала также громко, как сейчас, - мысли вырываются наружу такими откровенными фразами. Хочу снова попробовать ее на вкус. Уверен, что сейчас она еще лучше, чем до этого. Сейчас она на грани сумасшествия, когда адреналина в крови так много, что ему с трудом удается выбраться наружу. Позволяю себе вновь облизать пальцы, простонав с наслаждением. – Господи, это просто невозможно, - снова язык работает быстрее, чем мозги и сейчас, это далеко не эвфемизм. И каждый ее стон моим словам такое бессовестное подтверждение. Чем грязнее фразы, тем громче стоны. Женщина любит ушами – Ада полностью подтверждает эту теорию. Хочу привести свои мысли в их грязное исполнение. Но не спешу, потому что знаю, что от нее сейчас могу получить еще больше. Насытить свое эго до конца жизни. И грех не воспользоваться этим. – А ты? – глупый вопрос, который имеет вполне неглупое продолжение. Поцелуями возвращаюсь к ее губам. Отстраняюсь, чтобы поймать стон с губ в момент, когда в очередной раз окажусь пальцами внутри нее. – Чего хочешь ты? – хочу знать, хочу слышать и понимать. Хочу свести ее с ума лишь от осознания того, что мужчина может сделать все, что она захочет, стоит лишь захотеть. Не взять силой и добиться своего, не использовать власть, которой она везде и всюду пытается лавировать. Прийти к компромиссу, быть услышанной. Просто попросить. Женщине не нужного много – лишь то, чтобы ее слышали и слушали. Почему-то уверен, что сегодня, здесь и сейчас, тут с ней, смогу совершить любой поступок, даже самый безбашенный. Пальцами свободной руки окольцовываю ее шею, заставляю выгнуться, подставить лицо под очередной поток ледяной воды. Не задерживаюсь надолго, ловлю момент, когда она в очередном стоне приоткрывает губы. Касаюсь нижней пальцами, встречаюсь с кончиком языка, решаюсь проникнуть внутрь. Чувствую, как дрожь возбуждения пробирает меня до костей, заставляет вздрогнуть, когда губы смыкаются на моих пальцах. Тяжело вздыхаю, почти схожу с ума от того, что вижу. Она прикрывает глаза, а я как обезумевший смотрю, смотрю, смотрю. С каждым прикосновением моих пальцев к ее возбужденному телу – губы сжимают пальцы чуть сильнее. Я готов прямо сейчас прижать ее к стене и посадить на себя. Не знаю, как, не знаю почему и зачем, но так, чтобы все, что происходит прямо сейчас оставалось нетронутым. Я сойду с ума, осталось совсем чуть-чуть. И с каждым мычащим еле слышным стоном скатываюсь вниз по наклонной все сильнее. Никогда не был таким развязным. Не мог позволить себе подобную роскошь ни с одной женщиной, впрочем, наверное, даже и не пытался. Не думал, что способен на подобное, но сейчас ей видимо удалось вытащить из меня самое грязное и откровенное. То, что не спрячешь за личиной приличного человека. То, что сидело глубоко внутри и ждало удачного момента, чтобы выбраться наружу. Сделаю все, что угодно, лишь бы оттянуть этот момент наслаждения. Сделаю все, что попросит. При одном маленьком условии. Все это – останется между нами, даже если, покинув этот клуб – мы станем самой громкой и развратной не__парой этого тысячелетия. Мне плевать. Я живу настоящим, именно этим моментом, когда она под моими ласками горит в адском пламени, мечтая только об одном – долгожданной разрядке, которую я ей, как последний поганец, не даю. Наслаждаюсь этим. Испытываю восторг от стонов и скулящих звуков ее безоговорочного поражения. Хочу еще. И еле держу язык за зубами, чтобы открыто, в голос не признаться в этом. Тем самым подписав себе смертный приговор. Смерть от неземного удовлетворения. То, о чем мечтает каждый мужчина на планете, а получаю это я. Один. Как же ахуенно быть эгоистом. Думать только о себе и своих потребностях. Но, как ни крути, в идеальную картинку эгоиста Эдена врывается такая же эгоистка Ада, которая сходит с ума и сводит с ума меня вслед за собой. Безумие прекрасно. В своем идеальном состоянии. В этом самом состоянии, в котором мы сейчас пребываем вдвоем. Как будто так было задумано сначала. Как будто кто-то так грязно решил подшутить над нами обоими.

[indent] Мы, как актеры из самого грязного порно. Рвём друг друга на части прикосновениями, каждое из которых злее и агрессивнее предыдущего. Ее слова, действуют на меня как-то странно. Я перестаю контролировать себя, перестаю контролировать чертов мир вокруг себя, потому что все это становится похожим на какой-то жестокий розыгрыш. Так просто не бывает. Таких эмоций не бывает. Я совсем не пил сегодня, максимум пару глотков из бокала с виски - все. Тогда почему меня так ахуенно колбасит, словно я попал в центрифугу и теперь испытываю просто бешеное удовольствие от того, что происходит. От того, как она стонет, от того, как плавится в моих руках, не скрывая возбуждения. В ее прикрытых глазах вижу столько огня и столько похоти, что как главный эгоист - хочу забрать все. Целиком и полностью. Каждый вдох. Каждый выдох. Весь кислород, который рвётся наружу, срываясь горячим дыханием с ее губ. Все ее желание, которое чувствую пальцами, и одновременно на языке. Хочу ещё. Хочу забраться под кожу, выгнать из ее головы все и всех, кто там может случайно оказаться. Заполнить ее целиком и полностью. Отдать все, что у меня есть, чтобы получить обратно в сто раз больше. Грязные мысли посещают мой больной, слишком перевозбужденный рассудок, и становится хуже, когда ее пальцы тянутся к моей руке. Она, как змея, скользит по мокрой коже, ниже, лишая себя наслаждения, приносимое ей пальцами, а меня - ахуенной картины женского желания и как будто подсознательного подчинения. Хочет, чтобы я смотрел на неё - я делаю это. Молча, облизываю губы, слежу за тем, как медленно моя рука оказывается на уровне ее губ. Чувствую прикосновение губами, обхватывает пальцы, облизывает их, забирая все, что обещано мне. Прямо сейчас, глядя мне в глаза, лишает меня возможности снова попробовать ее на вкус, растягивая удовольствие, заставляя ее сходить с ума от подобной картины, предстающей перед глазами. Но я сейчас вижу что-то куда более соблазнительное. Что-то такое от чего сносит крышу, окончательно и бесповоротно, стирая меня с лица земли, до самого основания. Хочется кричать во все горло о несправедливости этой жизни, но я нахожу иной выход. Куда более интересный, более интимный. Кусаю за губы, увлекаю за собой в поцелуй, настолько обжигающий, что вот-вот прекращу дышать. Пальцами по бёдрам, цепляю ее, не отделяя спину от стены. Один рывок, сокращающий расстояние между нами до минус бесконечности. Ее стон вскрик прямо мне в губы, в ответ на мое рычание. Не могу сдерживаться, ни секундой больше, будто с каждым толчком отдаю ей всю свою ярость и злость на такое откровенное и наглое воровство. Отдаст мне все, до последнего стона, все, до хрипа в лёгких, до слез, до состояния полного анабиоза. Будет кричать и извиваться подо мной чувствуя мое бешенство всем телом, следами зубов и влажными отпечатками губ на коже. Потому что хочу попробовать каждый ее миллиметр, забрать все. От начала и до конца. Слышу ее голос, в районе уха, который проклинает Бога и одновременно вспоминает обо мне. Раз за разом, наращиваю темп, ведомый лишь одним маниакальным желанием - быть с ней единым целым постоянно. Не отрываясь ни на секунду, снова и снова впечатывать ее в стену, не обращая внимания на полное напряжение всех мышц на теле от приближающейся разрядки. Рычать, разрывать на атомы воздух рядом с ней, впиваясь губами в шею и оставляя отметки такие откровенные, что кто-нибудь, обязательно заметив, скажет, что это выглядит слишком вульгарно. Совсем не подходит ей - внешне такой красивой, сексуальной. Нет, идеально подходит, как и следы моих пальцев на ее бёдрах, которые я оставляю прямо сейчас, впиваясь в них в момент нового толчка. Раз за разом, довожу ее до скулящего крика, ещё чуть-чуть и проломлю стену. И дело уже не в моей ярости от жажды мести. Теперь эта ярость от обиды, что все закончится. И стоило бы не противоречить самому себе, притормозить, стать медленнее, доводя до потери рассудка и себя и ее. Но я не могу. Не могу остановиться, потому что каждый ее стон услащает слух, вынуждая продолжать. Лишь бы не замолчала. Ее голос звучит как сахарный сироп, тянется, обволакивает, заставляя достигать каких-то невероятных высот наслаждения. В ответ на ее крик - рычу ещё громче, словно умирающий зверь в последний раз даёт знать всем, что он не такой слабак, каким мог показаться на первый взгляд. Но я не могу. Я сдаюсь и вместе с последним хриплым стоном разрываюсь на сотню кусочков, ориентируясь лишь на рваное дыхание и острые ногти, впившиеся в мои плечи.
[indent] Дышу тяжело, и холодная вода сейчас совсем не помогает. Мне кажется будто я попал в адский котёл, а эта женщина только и делает, что подкидывает дров. Сейчас, когда она снова кусает меня за губу, тянет к себе, чтобы поцеловать, словно в знак благодарности, а может в попытке меня взбодрить или успокоить? Она пробуждает во мне совсем иные эмоции. Я черт возьми не понимаю, как, но она словно залезла внутрь меня, под кожу, проникла в разум и все перевернула там с ног на голову. Отстраняется, чтобы дать время. Так мне казалось. А на деле - мягкими скользящими прикосновениями очерчивает мое лицо, подбираясь пальцами к губам. Отвечаю на ее желание без зазрения совести, без задней мысли - возвращаю те же влажные прикосновения языком и губами. Только на этот раз - зритель она. Чувствую новую волну возбуждения. Сердце вновь срывается на сумасшедший бег, а я не могу поймать момент, чтобы сглотнуть, потому что все чувства обострились, а внутренние органы отключились, будто вообще никогда не были в состоянии работы. Мозг отключился совсем, потерял связь с космосом и реальностью. Не могу сказать даже слово, поэтому молча киваю в ответ на ее предложение. Слышу лишь отголоски фраз, но даже так понимаю – сделал все правильно, когда согласился. Потому что дольше часа не смогу прожить без этих губ. Без этих прикосновений и страсти, на которую, кажется, подсел, как на самый тяжёлый наркотик. Забыл о том, кем являюсь, забыл о том, что все еще женат, а за порогом этой комнаты – злые языки и холодные взгляды. Там – Скотти, которая оторвет мне голову при любой удобной возможности. Нужно включить мозги хотя бы на секунду, чтобы найти пути отступления и не попасться на глаза всем этим зевакам, которые сейчас, находясь в состоянии алкогольного опьянения, могут навыдумывать себе гораздо больше, чем было на самом деле, и будут не правы. Потому что все, что было здесь сейчас, на протяжении всего времени нашего уединения – не сравнится ни с одной даже самой грязной фантазией. И спасибо ледяному душу – ему чудом удается привести меня в чувства буквально на несколько минут. Судорожно соображаю, двигаюсь, как в тумане, в который попал случайно и единственный ориентир во всей этой непроглядной дымке – одно единственное лицо, которое идет за мной по пятам, словно тень. Одеться нормально не получается, руки не слушаются, и, повезло Аде имея такие большие пуговицы на пиджаке, потому что мои на рубашке – не поддаются от слова совсем. Застегиваю лишь несколько нижних, и одну посередине, кажется, не попав в нужные прорези. Плевать. Мы выглядим так, словно попали под ливень – и вряд ли кто-то будет изучать, как именно у меня застегнуты пуговицы. Они будут смотреть на нас, прямо сейчас, не отводя взглядов, изучать жадно, как голодный человек смотрит на огромный кусок жаренного мяса.
[indent] Тяну ее за собой на выход, игнорируя собственные желания снова поцеловать ее, будто боюсь, что она передумает и исчезнет, как только мы пересечем порог. Звук басов раздается теперь куда более отчетливо, а в тот момент, когда я открываю дверь – бьет по мозгам. Глаза быстро привыкают к приглушенному свету. Мы держимся стены, остаемся в тени, пока мой взгляд не ложится на ведерко с шампанским. В один момент я осознал, что так сильно хочу пить, что готов вылакать всю бутылку до последней капли. Но не позволяю себе подобной роскоши, лишь тяну девушку за собой, чтобы вырвать из ведерка бутылку и теперь, под взглядами людей вокруг (на которые мы безусловно не обращаем никакого внимания) покидать эту скучную вечеринку. Скотти сказала, что мне нужно познакомиться с нужными людьми, наработать себе базу известности, кажется прямо сейчас, когда какой-то зевака достает телефон – я добился того, ради чего сюда пришел. Плевать.
[indent] Вообще плевать, что будет завтра. Меня интересует лишь обнаженное настоящее, которое снова и снова будет плавиться под моими руками, пока я сгорая дотла поджигаю ее снова и снова. В такси, на заднем сидении, горячими прикосновениями по бедрам, сохраняя гробовое молчание, и лишь изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Таксисту плевать – он занят дорогой. А я – занят Адой. Обжигаю прикосновениями, выше от оголенных коленей, под полы пиджака. Бросаю взгляд, чтобы увидеть такой же голодный взгляд в свою сторону и как томно она прикусывает губу в момент, когда моя рука скользит глубже. Слышу хриплый всхлип, приоткрытые губы, которые вот-вот выдадут нашу маленькую интимную тайну. Прикладываю палец свободной руки к губам, почти вынуждая ее замолчать, а сам ругаю и проклинаю себя за это. Потому что хочу слышать ее. Потому что именно это сводит меня с ума, откидывая страх и волнение. Меня сегодня вечером почти что сняли, ведь едем мы – к ней, а не ко мне. С другой стороны – это глупость и идиотское клише, что снимает тот, к кому едешь. Если мы сейчас развернем такси в сторону моего дома – вряд ли кто-то выберется оттуда живым. Поэтому решение всех вопросов по факту – оставляю на завтра, полностью переключаясь на уже горящую и изнывающую под моими ласками спутницу. Подсаживаюсь к ней еще ближе, чтобы чувствовать горячее дыхание на собственной шее. Забираю такой невыносимо желанный для нас обоих стон с ее губ влажным поцелуем. Почти полностью перекрываю обзор водителю, ведь в кромешной тьме – видны лишь наши очертания, а то, что происходит на самом деле подвластно лишь нашим рукам, мыслям и бушующему воображению. Хочу попробовать все. Прямо сейчас, прямо тут. Чувствую, как плещется в крови адреналин, подталкивая на безумные идеи и мысли. Сдерживаю их, ведь сейчас – есть вариант куда более заманчивый. Знаю себя – не дам ей кончить до тех пор, пока не доедем до пункта назначения. Бросаю взгляд в сторону водительского сидения, выхватывая глазами время пути, светящееся на навигаторе. – У тебя есть шесть минут, - возвращаюсь к ней, губами к губам, в новом поцелуе, избавляю ее от прикосновений собственных рук, чтобы в дальнейшем, оторвать ее руку, скребущую обивку сидения ногтями. Облизать пальцы, не разрывая взгляда, направить ниже, изучая реакцию. Горячее дыхание и тихий выдох в момент, когда я довожу ее руку до ее же возбужденного тела. Сокращаю расстояние еще сильнее, чтобы чувствовать, как она жарко дышит мне прямо в губы. – Чтобы кончить, - шепотом, чтобы слышно было только ей, глупо и бессмысленно, ведь она и сама все понимает, без дополнительных комментариев, ну, а я просто не могу сдержаться, чтобы не произнести это вслух. Не отпускаю ее запястье, чувствую, как рука ходит под моей рукой, и не хочу лишать себя такого удовольствия. Могу лишь глушить ее вздохи поцелуями, снова и снова воровать с губ это безумие, контролируемое и от того еще более желанное. Скользить влажной дорожкой ниже по шее, освобождая ее губы из плена моих губ и заменяя их ладонью. Не позволяю ей раскрыть наше маленькое прикрытие, и получаю ощущения еще более интересные, когда горячий язык скользит по внутренней стороне ладони. Отрываюсь от нее, чтобы скользнуть взглядом по лицу, расслабить хватку ладони, почти повторяя ее прежние действия очертить пальцами контур челюсти, оттянуть пальцем нижнюю губу и вновь оказаться в их плену. Чувствую, как по телу волной проходит холод, перемешанный с жаром от того, что вижу. Она сжимает палец губами сильнее, закидывает голову в момент, когда получает долгожданную разрядку, а я лишь нервно облизываю губы, чувствуя, как рука и вся она дрожит рядом со мной. Перестаю дышать от того что вижу, буквально задыхаюсь, забыв как это вообще - дышать, чувствую, как все лицо и тело обдает жаром, от самой макушки до пяток. Руки теряют прежний контроль, потому что я почти сразу забираю ее пальцы, которыми она снова и снова доводит себя до состояния полной истерии. Облизываю их, пробуя на вкус ее животное наслаждение. Прохожусь языком по каждому пальцу, не отводя взгляда, потому что хочу видеть ее лицо, хочу смотреть на него в момент, когда снова и снова улетаю нахуй с этой планеты, и жажду ее так сильно, как никогда и никого не жаждал прежде. Свет фонарей лишь изредка показывает мне ее лицо отчетливо – в основном вижу только очертания, и ориентируюсь лишь на прикосновения и дыхание. Еле слышные слова, которые доступны только мне и никому больше.
[indent] Таксист тормозит, заставляя меня отстраниться, поправив полы ее пиджака так, чтобы никто не увидел лишнего, в том числе – я сам. Потому что вряд ли смогу выдержать еще хотя бы минуту, а уж дорогу до квартиры – тем более. Спасает ледяное стекло бутылки шампанского, которую хватают следом, выходя из машины. Плечом к плечу двигаемся в сторону многоэтажного дома, а я, больше не стесняясь и не чувствуя прежней скованности позволяю себе проникнуть рукой под пиджак и с силой сжать ее задницу. Шумно выдыхаю. Падают все ограничения, все страхи – все отправляется далеко от меня, освобождая и выпуская на волю того Эдена, который даже мне – был очень смутно знаком. От него веяло безумием и похотью. И такой я – нравился даже мне гораздо больше, чем скучный и нудный нытик Эден, ищущий справедливости в этом абсолютно несправедливом мире. Добиваться собственных целей, идя по головам. Срывать пломбы и рвать на части тех, кто мешает. Брать и владеть тем, что предлагает судьба. Брать и владеть Адой, которая облизывает губы, вставая ко мне лицом к лицу в тот момент, когда за моей спиной закрываются створки лифта.

[indent] Двери лифта закрываются за моей спиной с характерным механическим звуком. Закрывает нас от внешнего мира, который так жадно и голодно смотрит на нас широко распахнутыми глазами, готовясь вот-вот собрать свежую сплетню, всю грязь, которую можно только найди между мной и Адой. Но мне настолько насрать, что уверен, почему-то, что, если моя жена стояла бы прямо за моей спиной – я бы сделал все тоже самое. Меня тянет к ней. Как будто кто-то подсыпал в мой стакан не только лошадиную дозу Виагры, но и какую-то дурь, от которой меня торкает так сильно, что я не могу остановится. Наверное, мет или фен, штормит не по-детски. Кровь в венах почти закипает, когда скольжу взглядом снизу-вверх, по обнаженным длинным ногам, по коленям. Закрываю глаза, облизываюсь, еле заметно качаю головой просто позволяя своей фантазии скользнуть выше, под пиджак, который так бессовестно скрывает от меня все остальное и такое соблазнительное, что я еле сдерживаюсь. Сейчас бы рвануть пряжку ремня и посадить ее на себя. Снова. Снова и снова, как загнанный в колесо хомячок, который испытывает удовольствие от того, что делает. Хочу ее. Сейчас. Здесь. Вот так вот откровенно и нагло, несмотря на ее слова о камерах и лишних глазах, моет быть даже ушах, которые все фиксируют. Пусть ребята из службы безопасности захлебнутся в собственных слюнях, потому что прямо сейчас делаю широкий шаг к ней навстречу и целую так жадно, что еще чуть-чуть и убью ее. Избавлю легкие от кислорода и тело от души. Потому что хочу просунуть руку ей в грудь и вырвать сердце, чтобы насладиться его бешенным ритмом полноценно. Она срывает крышу так сильно, что я теряю счет времени. Не соображаю. Не понимаю, что делаю. Превратился в один сплошной инстинкт. Каждое прикосновение следует по пятам за стонами. Горячие губы, влажные поцелуи. Поглощающие, рвущие на куски душу и тело. Ничего не осталось. Я – оголенный нерв. Не подходи - убьет. И это бесконтрольное желание не пугает меня, не заставляет остановиться или задуматься над тем, что делаю прямо сейчас. Потому что я отключил разум. Отключил логику и вряд ли смогу ответить на самый элементарный вопрос сейчас. Ничего кроме еле слышного, почти невнятного «хочу тебя» произнести не могу. Мычу, рычу, издаю какие-то животные звуи, совсем на меня не похожие. Не знал, что умею так. Но, ведь не зря говорят, что с правильной девушкой – потенциал мужчины может открыться совсем, с другой стороны. Будь то бизнес, секс, элементарные вещи, на которые никто не обращает внимание. Но тут, сейчас – я превратился в нечто подобное бога. Я – чувствую себя богом, потому что рядом со мной либо Богиня, либо ебаное исчадие Ада, которое хочется поставить на место одним взглядом и трахать так, чтобы минимум звуки. И лишь одна мелодия – стонов, вновь и вновь срывающая башню мне и ей.
[indent] Наощупь наружу из гребаного лифта. Тормозим возле дверей, потому что в порывах такой страсти сложно руководствоваться памятью и здравым смыслом. Ищет ключи, просит остановиться, немного попридержать коней, а я – делаю с точностью наоборот. Поцелуй на шее, легкий укус и вот моя рука скользит между бедер, туда, куда тянет сейчас словно магнитом. Господи, хочу ее прямо сейчас, где эти ебаные ключи? Почему так медленно? Проходит от силы минута, а мне кажется будто ебаная вечность. Она тянет меня к себе снова, не позволяет отстраниться. Находит эти ебучие ключи, толкает дверь от себя, затягивая меня за собой. Щелчок дверей, я не ориентируюсь в обстановке, тянусь за ней следом. Слышу хруст ткани и рвущиеся на рубашке пуговицы, рассыпающиеся по полу. Одежда летит к чертям. Моя. Ее. Убрать все лишнее. Хочу касаться ее кожи. Сейчас. Вот так яростно и жадно, чтобы ни один миллиметр не остался нетронутым. Оставляю бутылку с шампанским возле входа в комнату. Заходим абсолютно голые, не смущенные собственным положением. Следую за ней по пятам, не отрываюсь от губ ни на секунду, до тех пор, пока не толкнет на кровать. Тяну за собой, потому что расстояние между нами сейчас просто неприемлемо. Ни на ебаный миллиметр. Прижимает мои руки к кровати, я рычу, но не сопротивляюсь. Ее голос держит меня на этой ебаной планете и не позволяет улететь далеко за пределы. Да. Я в полной ее власти. Сдаюсь на волю ее желаний и такого откровенного «хочу». Знаю, что мне будет ахуенно в любом случае, даже если сейчас она доведет меня до сумасшествия не даст кончить и вообще выгонит взашей. Я все равно буду чувствовать себя ебаным Богом. Я все равно буду стонать также рвано, подчиняясь ее губам. Потому что хочу чувствовать ее на себе, каждое прикосновение губ и языка, скользящие ниже до тех пор, пока с губ не сорвется рваный стон. Откидываю голову, еле сдерживаюсь, чтобы как подросток не впиться пальцами в простыню или одеяло, или что там подо мной сейчас находится? Вообще насрать. Ее губы дают ориентир, а мои руки направляют. Потому что могу. Потому что хочу. Пусть весь мир сейчас схлопнется от моего желания – мне будет все равно. Лишь бы не останавливалась. Стоны на грани безумия. Я не помню, чтобы вообще издавал подобные звуки хоть раз в своей жизни. Наверное, я реально под такой дозой чего-то запрещенного, что даже не вспомню об этом наутро. Господи, только не останавливайся. – Я сейчас откинусь прямо здесь, - на выдохе, снова откидываю голову, продолжаю направлять ее. Не знаю зачем, потому что и без моего такого участия она отлично справилась бы. Но чувствовать толику власти в подобный момент – не просто необходимость, а какое-то ебанутое желание, с которым не поспоришь. Не смогу привести ни одного контраргумента, все лишь «за». Кроме того, как она отстраняется. Еще чуть-чуть и я взвою, потому что нельзя делать так. Нельзя обрывать кайф, который почти подвел меня к грани. – Господи, что ты творишь? – скользит языком словно напоминает о том, что могу получить. Если бы что?
[indent] Вопрос исчезает из головы со следующим ее поцелуем. Сердце делает еще один гулкий удар, заставляет почувствовать его грудной клеткой, в тот момент, когда она устраивается на мне сверху. Выдох, словно на последнем издыхании, стон, который не могу сдерживать, потому что чувствую ее изнутри снова. Она выпрямляется, а я снова выдыхаю. Скольжу взглядом снизу-вверх. Чувствую, как жжет кончик языка от того, как сильно хочу скользнуть по этому идеальному телу. Не могу оторвать взгляд от этой ахуенной картины. Мягкое движение, вынуждает меня вцепиться пальцами в ее бедра так сильно, что ноют суставы. Скриплю зубами, срываюсь на рык, когда она находит такой извращенный темп. Хочу порвать ее на кусочки, заставить страдать так же, как она сейчас заставляет меня. Хочу крикнуть, чтобы прекратила. Хочу крикнуть, чтобы придвинулась ближе, поэтому тяну к себе, чтобы скользнуть языком по губам и поцеловать ее. Хочу чувствовать вкус ее губ. Хочу, чтобы все смешалось, особенно наши тела. Также, как сейчас. Она находит в моих плечах опору. Продолжает двигаться намеренно медленно, будто дразнит, будто жаждет, чтобы выпустил наружу зверя и свел с ума также, как она сводит с ума меня. Чувствую ногти, впивающиеся в плечи, когда обхватываю пальцами ее бедра сильнее, задавая свой темп. Срывается на стоны, такие развязные и громкие, что сейчас точно кто-нибудь вызовет копов. Подумают, что убивают. Жалкие идиоты только и могут думать о плохом. А вдруг здесь кому-то хорошо? Точнее, просто ахуенно. Потому что я вот-вот сломаю какую-нибудь ее кость, а она продавит мне пальцами плечи. С каждым движением, дышать становится сложнее. Я хочу, чтобы она кричала, чтобы ее эмоции нашли выход, чтобы все слышали, как нам ахуенно вдвоем и совсем неважно, какие за этим будут последствия. Живое доказательства тому, что что нужно пользоваться моментом и думать о том, что будет дальше в последнюю очередь. Темп увеличивается. Я теряюсь в пространстве окончательно, чувствуя, как она сжимает меня изнутри, чтобы через мгновение разорваться на крик, чтобы разорвать меня на миллион кусков без возможности собраться обратно воедино. Последний хриплый стон срывается с губ. А я срываюсь в бездну, из которой точно никогда не найду выхода.
[indent] Ада опускается на меня сверху. Наверняка слышит, как бешено стучит мое сердце, и восстанавливается дыхание, потому что не могу с этим бороться. Дышать не могу. Думать не могу. Могу лишь убрать волосы с ее лица в каком-то странно жесте проявления нежности. О какой нежности сейчас идет речь, если минуту назад мы обещались порвать друг друга на куски и сделали это даже не моргнув. Вялая благодарность – я же не могу даже поворачивать языком. Прикрываю глаза, веду ладонью по спине, вновь чувствуя, как кончики пальцев загораются от прикосновений. Но сейчас – мне нужно передохнуть. Просто. Подышать. Немножко подыхать. Вдохнуть воздуха побольше, продрать легкие. Выпить. Воды или шампанского – неважно. Она тянется ко мне за следующим поцелуем – не отказываю ей в этом, потому что и сам хочу того же. Скользит ногой по моей ноге, обхватывает, забирая в плен все еще горячих бедер. Я не чувствую собственного тела. Мне так ахуенно хорошо, что я просто умру, если двинусь. Ну, разве что...
[indent] Ладонью скольжу по ягодице, изучаю мягкую кожу, словно хочу запомнить ее наощупь и вспоминать эти ощущения до конца своих дней. Не могу сделать больше ничего. Так сильно хочу пить, что сдохну и не встану больше. – Мне кажется у меня сейчас начнется обезвоживание, - не могу сказать ничего лучше, кроме того, что говорю. Поворачиваю голову в ее сторону. Вижу, еле заметный кивок и понимаю, что нашел союзника в собственных ощущениях. – Если ты скажешь мне где лед и бокалы – я смогу угостить тебя честно... украденным с вечеринки шампанским, - фильтрую то, что говорю, хотя, кому это нужно? Мы остались один на один. Никто на нас не будет таращиться, никто не будет говорить о нас или шептаться за спиной, ну, по крайней мере в пределах этих стен. Разве что мы друг о друге, но это, как минимум глупо. Поэтому под чутким руководством Ады, собрав последние силы, потому что я должен, и я могу, и я вообще-то мужчина и, неважно, что я в чужом доме и ориентируюсь тут, как слепой в газетном киоске, мне удается найти лед и два бокала под шампанское. Умудряюсь не разбить небольшую конструкцию, из бутылки, ведерка и бокалов, оставляю все на прикроватном столике. У него такие острые углы, что на секунду ловлю себя на мысли, а что было бы, если бы он оказался на нашем пути в коридоре? Глупые, какие-то идиотские мысли в голове у человека, который вообще сейчас не способен ни на какую мозговую деятельность. Избавляю бутылку от пробки, с хлопком выкручиваю ее из горлышка. Разливаю шампанское по бокал, мы успеваем на секунду коснуться стеклом бокалов, будто мы все еще на светском приеме или на вечеринке, чтобы потом с жадностью почти залпом выпить все содержимое. Голова мутнеет буквально в считанные минуты. Лед не успел остудить бутылку даже на пять процентов, зато привлекает мое внимание даже больше, чем жажда пить. Шальная мысль приходит в голову почти мгновенно, и вот я уже тянусь рукой к ведерку, чтобы вытащить один единственный кубик льда. Он морозит кожу, обжигает холодом такие горячие пальцы и начинает плавиться в моих руках почти моментально. Вода стекает по руке одинокой каплей, но я об этом даже не думаю. Мне так жарко. Ей так жарко, что, если бы мы оказались в Арктике – она бы растаяла за пару часов.
[indent] Ада не замечает моих движений. Она бросает пустой взгляд куда-то в сторону окна, как будто изучает происходящее снаружи, хотя там так темно, что я не увидел бы даже собственной тени. Аккуратное прикосновение холодными пальцами вынуждает ее обернуться. Свободной рукой толкаю ее от себя, заставляю выровняться на кровати, оказавшись ровно на спине. Нависаю, внимательно изучаю взглядом черты лица, тонкую кожу шеи, на которых сейчас едва просматриваются отпечатки моих жадных губ. - Закрой глаза, - не приказываю, прошу и не нужно даже повторять дважды, чтобы она сделала то, что мне нужно. Закрывает глаза, а я оставляю на ее губах поцелуй. Опережаю ее руки, тянущиеся ко мне, укладываю их над головой так, чтобы не мешали мне, а ей с непрозрачным намеком, что сейчас не стоит делать ничего подобного. Потому что управляю процессом я, и я хочу, чтобы она получила как можно больше удовольствия от того, что почувствует.
[indent] Первое ледяное прикосновение вызывает тихий вздох. Она дергается, а я спешу коснуться горячими губами, чтобы заменить такой соблазнительный холод на ее коже. Веду холодную дорожку ниже, касаюсь кожи лишь одним ребром, чтобы уменьшить площадь соприкосновения. Аккуратно, сам почти не дышу. Успеваю лишь снова и снова запечатывает поцелуем каждое предыдущее движение, которое хоть как-то может... не понравится ей? Судя по рваному дыханию с губ, и ее покорности сейчас – ей пиздец как нравится, а я просто пользуюсь этим так, как могу. Хочу довести ее не просто до инфаркта, до полного отказа чувств и эмоций, хочу, чтобы под моими руками извивалась, как змея и умоляла прикоснуться к ней еще раз. Чтобы не отстранялся. Языком слизываю влажную дорожку, оставленную кубиком льда. Скольжу еще ниже, возвращаюсь обратно тем же путем, снова и снова доводя ее до скулящих стонов от каждого касания. Лед плавится в моих руках, я плавлюсь прямо здесь и сейчас без права на возвращение в прежнее состояние и уж тем более без права на хоть одну ошибку. Мог бы связать ей руки и завязать глаза, но хочу верить в то, что могу доверять ей всецело и пока, женщина, которая никогда не играет честно – ведет себя действительно благородно. Я вижу, как ей хочется подтянуть меня рукой поближе к себе. Вижу, как она борется с этим желанием и сделай она что-нибудь подобное, ни разу не осудил бы. Но каждый раз опускаясь ниже, намеренно или нет, хотя скорей да, вижу, как тело напрягается, словно в предвкушении и ожидании чего-то более... влажного. Она горит в моих руках снова, а я не могу не насладиться этим. Это так сильно сводит с ума, что не замечаю, как лед в руках превращается в ничто. Как мои губы и язык уже не стесняясь скользят ниже по одному мне известному маршруту. Торможу у такой очевидной цели. Замираю, вызываю ее недовольный стон. – Что-то не так? – с иронией в голосе, веду пальцем ниже. Вычерчиваю ровную линию между бедер, вызываю стон, ухожу в сторону, чтобы сделать круг и вернуться обратно. – Ммм, да нет, кажется все так, как и должно быть, - умоляю самого себя закрыть рот, но не могу. Слова рвутся с губ почти бесконтрольно, как и то, что я произношу почти сразу. – Хочешь, чтобы я тебе отлизал? – о, естественно хочет, потому что на следующее мое дразнящее прикосновение выгибается навстречу, показывая все свое безграничное нетерпение. – Ну, может быть... я подумаю, - скольжу пальцами вновь, проникаю внутрь нее, получаю еще один стон в подтверждении своего какого-то нездорового величия. Господи, сбейте с моей головы корону, или она вышибет мне мозги буквально со следующим ее стоном. Кто-нибудь, дайте мне сил не сорваться прежде, чем ее губы произнесут такое очевидное желание вслух. Потому что я уже хожу по краю и вот-вот сорвусь вниз, разобьюсь насмерть. И знаете. Это был бы лучший финал для моей не самой лучшей жизни.