[indent] - Эден, мать твою, Кормак! – четкий удар по голове чем-то мягким вырывает меня из мыслей настолько резко, что я едва не вскрикиваю. – Ты какого хрена творишь? – следующий вопрос повисает в воздухе незамедлительно, но я не успеваю на него ответить. Мой агент садится передо мной на диван и, спасибо человеку, который придумал такие большие столы – потому что это единственное, что спасает меня от очередного удара по голове или еще чего похуже. – Ты блять развелся! – кажется, у нее неплохо получается отвечать на свои собственные вопросы. – Да, - успеваю увернуться от очередного удара, который безусловно пришелся бы мне прямо по лицу. – Блять, Скотти! – последняя капля моего терпения падает в этот бурлящий котел и, если бы не общественное место, в котором мы договорились как бы «поговорить, чтобы обсудить наши дальнейшие планы», то скорей всего началась бы драка. – Что «блять, Скотти»? Что? Ты считаешь, что поступаешь разумно, когда вот так просто херишь брак или стал максимально самоуверенным в себе самцом, после того, как...? – я не слышу, что она говорит (и слава Богу), потому что все мое внимание зациклено на выражении ее лица и его цвету, который так стремительно быстро из бледно розового становится буквально пунцовым. Если бы я был максимально самоуверенным, кажется она выразилась именно так, то безусловно уже отпустил какую-нибудь шуточку в ее адрес. Но те, кто знают Скотти Хаус – будут держать язык за зубами в момент такого тотального взрыва эмоций. – Нет, я просто понял, что это не мое, - бумаги, скрученные в трубочку, вновь обрушаются на мою голову. – Блять, - уже буквально рычу и даже слегка привстаю на месте, чтобы что... Что ты сделаешь, Эден? Ударишь ее? Не будь идиотом. – У вас все хорошо? – естественно нет и почему менеджеры настолько пустоголовые? Господи, я что превращаюсь в Скотти? – Все хорошо, спасибо, просто моя подруга очень эмоциональная, - а мой друг конченный идиот, - рычит Скотти в ответ, наконец, откладывая свернутую бумагу в сторону. Руки выкладывает на стол и, кажется весьма безобидной со стороны, но я-то знаю на что способна эта женщина. Откидываюсь на спинку дивана. Пытаюсь успокоиться, но не выходит. Как это не выходит и у Скотти. – Может быть ты когда-нибудь успокоишься, и мы сможем поговорить нормально? – я действительно пытаюсь улыбнуться максимально искренне, но встретившись взглядом со своим агентом понимаю, что максимум что ее сейчас успокоит – один большой кофе и желательно не в стакане, а на моей голове. – Если тебе есть что сказать, я весь во внимании, но что-то мне подсказывает, что говорить ты в таком случае будешь до следующего года и вряд ли начнешь говорить о том, для чего мы здесь собрались на самом деле, - пожимаю плечами, жестом приглашаю к нам официанта. Делаю заказ, не спрашиваю о том, что будет девушка – ее набор стандартный и мне он вполне известен. Мы вновь остаемся один на один, но на этот раз в гробовой тишине. Удивительно, ведь я уже успел привыкнуть к тому, что в мою голову что-то летит. – Я понимаю, что сейчас не лучшие времена, и честно говоря хотел поговорить с тобой и сам, потому что, - выдыхаю, пытаюсь подобрать нужные слова, потому что чувствую, как хожу по краю. По очень тонкому лезвию и меня вот-вот располосует пополам, хотя бы одним взглядом. – После развода у меня ничего не осталось и, как бы сильно я к тебе не привык – мне нечем платить самому лучшему агенту во всей Америке, - любая девушка любит лесть и комплименты – Скотти не исключение – и, наверное, сейчас это была единственная верная фраза, давшая мне шанс на жизнь. – Поэтому я пойму, если после того, что произошло ты прекратишь со мной работать и расторгнешь наш контракт, - сказать это было сложнее, чем казалось на самом деле, но я сделал это. Признал факт своего провала, из-за какой-то долбанной фотографии и своего титанического желания что-нибудь изменить в своей жизни. С той вечеринки прошло несколько недель, и я думал, что то, что выслушал из-за своего неблагоразумного поступка, когда сбежал оттуда с известной Адой Сабателлой буду готов выслушать все, что угодно. Но Скотти, как всегда, меня поразила.
[indent] Не сильнее, чем я поразил сам себя в тот день, когда решил, что нужно прекратить заниматься самообманом, да и просто обманом – единственное, что я не мог себе позволить. Моя, теперь уже бывшая, жена – была осведомлена лишь о том поцелуе, запечатленном на фотографии и гуляющем, кажется, до сих пор на просторах интернета и, если бы не мое упрямство и жажда до справедливости в этом мире – не узнала бы больше ничего из того... что произошло дальше. Я не жалел ни о чем. Ни о том, что сделал это тогда, ни о том, что предложил развестись, не вдаваясь в подробности истинной причины. Этот брак был обречен на провал с самого начала – слишком амбициозный я и бесконечно поверхностная девушка. Нас ничего не связывало и вместе не держало, оторвать гниющую часть себя было легче всего. С физической, да и с моральной точки зрения. А вот с юридической... С момента, когда я объявил о разводе и начался процесс расторжения нашего брака – все пошло по пизде. Все банковские счета были заблокированы, за исключением тех, которые пополнялись за счет рекламы и съемок сюжетов. Основной мой доход превратился в ничто, и теперь я вернулся в изначальную отправную точку. Туда, где все и начиналось – бедный, финансово, Эден, без перспектив на будущее, зато с частично чистой совестью. – И что теперь? Предложишь мне работать с тобой за бесплатно? – сложенные руки на груди как знак о том, что разговор будет строиться максимально сложно и, вряд ли мы сможем прийти к компромиссу, но... я все же попытаюсь. – Нет, - качаю головой, отвожу взгляд, потому что мне стыдно – впервые за долгое время так отчетливо чувствую это и мне хочется принять душ и отмыться от своего собственного восприятия ситуации немедленно. – Но попрошу об одолжении. Найти мне что-нибудь подходящее, для того, чтобы я смог оплачивать и дальше твои услуги, потому что, ну, - пожимаю плечами снова. Чувствую, как слова застревают в горле и говорить становится все сложнее. Под внимательным взглядом Скотти все делать сложнее. – Я без тебя не справлюсь, - куда-то в сторону, отрицая факт того, что вот она – сидит прямо передо мной и, Эден, имей совесть скажи ей это в лицо. – Что? – вскидываю голову, чтобы встретиться взглядом. С тем самым хитрым, выжидающим взглядом. Какая же ты сучка, Скотти. – Я без тебя не справлюсь, - не моргаю, не отвожу взгляда, повторяю отчетливо и так громко, что кажется слышало все кафе. Ну, и безусловно официант, который принес нам наш заказ. Успеваю вовремя закрыть рот, чтобы не начать оправдываться и объяснять истинный смысл своих слов, потому что со стороны это выглядит, наверное, так, что мы на последнем свидании, и Скотти прямо сейчас пытается меня бросить. Господи, какой смысл сейчас думать о подобной ерунде, если меня мнение окружающих волнует в последнюю очередь. Эден, очнись!
[indent] - У меня как раз есть кое-что для тебя, - на стол ложится папка с бумагами, которую я почти сразу переворачиваю к себе лицом, чтобы заинтересованно изучить. Не удивляюсь, что это произошло так скоро, как будто Скотти действительно фея-крестная, или джинн из лампы, который исполняет все твои желания, стоит только заикнуться об этом. – Я, конечно, не в восторге от твоей выходки, ни от одной из них, - неприятное уточнение, на которое я не реагирую, - но тебя заметили на той вечеринке. Что и следовало ожидать после той фотографии, но, - громкое демонстративное фырканье, и ни одной попытки его удержать. – Тебя заметили и предложили работу. Сказали, что ты весьма харизматичный и умеешь приковать к себе внимание, - я не смотрю на нее, но по голосу и интонациям слышу все недовольство от происходящего. Молчу, глазами скольжу по строчкам сценария будущего шоу. Следующий документ – контракт, на несколько месяцев. То, что вижу в конце, там, где мне предстоит его подписать – ставит меня в тупик. Да нет. Даже не в тупик. А переезжает гребаным локомотивом, кидает на мою голову гирю размером в центнер. – Это какая-то шутка? – тычу пальцем в знакомое имя. На губах нервная улыбка, а перед глазами отчетливые картинки того, что мы творили с носительницей этого имени. – Нет, но я тоже не в восторге, - еще чуть-чуть и я закричу, но пока – держусь. И эмоции держу под контролем. – Пока неизвестно точно, мне удалось выбить копию контракта, не думай, что ты подпишешь его сейчас и будешь главной звездочкой на известном канале, - Скотти подтягивает к себе свою кружку с кофе, делает глоток, и отставляет его в сторону с весьма недовольной физиономией. – Не понял, - отвечаю честно, потому что в моей голове полная каша и сейчас в ней нет ничего, кроме имени «Ада», которое так ярко бросается в глаза со страниц контракта. – Прослушивание, - моя собеседница так закатывает глаза, что они вот-вот сделают оборот вокруг собственной оси. – Эден, включи мозги и прекрати думать... не знаю, чем ты там думаешь, кажется, будто вообще ничем! – перед глазами появляется ладошка, которой Скотти машет так быстро, что не просто приводит меня в чувства, а даже доводит до приступа рвоты. – Да, я слышу и думаю, я просто, - в шоке, я тоже, - улавливает мою мысль, откидывается на спинку дивана и теперь мы меняемся ролями. В шоке – я, а Скотти наслаждается моим положением. – Но эта ваша выходка на вечеринке понравилась продюсеру этого шоу, и он хочет увидеть тебя лично. Пообщаться, и, я думаю, что контракт у тебя в кармане. Как бы мне не хотелось это признавать, но вы реально неплохо смотритесь вместе, камера тебя любит, ее тоже, поэтому, сложи сам и подумай, нужно ли тебе еще работать и нужна ли тебе я, - руки возвращаются на грудь в категоричном жесте. Я качаю головой, не скрывая своего удивления от того, что слышу. Откидываюсь назад, отвожу взгляд в сторону, врезаюсь в пейзаж за окном. Жизнь сама подкидывает мне такие интересные варианты, а я что, настолько бестолковый, что буду от них отказываться? – Когда прослушивание и что мне нужно делать?

[indent] - Мы свяжемся с Вами через Вашего агента, но, мистер Кормак, - я останавливаюсь в коридоре, уже находясь под бесконечным обстрелом состоящим из вопросов Скотти, - не уходите далеко. Я думаю, что все получится, лучше Вас мы не найдем, тем более, с мисс Сабателлой не каждый сможет сработаться, - помощница режиссера мне подмигивает (подмигивает???) и исчезает за дверью, откуда я только что вышел.
[indent] - Что тебе сказали? Ты выглядишь потрепанным, надеюсь ты не зашел внутрь вот так? – как ей только удается успеть облить грязью и быть такой внимательной одновременно? Одергивает воротник рубашки, так, словно он мозолит ей глаза, и она не пытается скрыть своего волнения. Это шоу стало невероятным шансом для нас обоих, потому что, если – все получится – Скотти станет свободной от меня и сможет, наконец, заняться своими новыми «проектами» на ножках. – Да, нет, в смысле, я не знаю, - качаю головой, потому что до сих пор не могу собрать мысли в кучу и говорить тоже не получается. Чувствую себя встревоженным и очень нервничаю. Да, до сих пор. – Все вроде неплохо, я показал им пару своих видео, тех, что делал еще до работы с тобой, да и в целом мы довольно мило пообщались, но, не знаю, - пожимаю плечами, вновь встречаюсь с пытающим меня взглядом девушки. – Ты меня так накрутила, что я теперь не уверен даже в собственном имени! – если я могу еще шутить, значит все не так плохо. А может я не шутил? – Ладно, давай выпьем по кофе и, нам вроде сказали подождать, не знаю есть ли в этом смысл, но давай подождем, - Скотти цепляет меня под руку и тянет куда-то в сторону. Но не успеваем мы сделать и пары шагов, как вокруг нас, словно начинается ураган – куча людей, торопящихся, бегающих и снующих, как тараканы. Одного я узнаю, но никак не могу вспомнить где видел его раньше. Скотти упрямо тянет меня за собой, но я не могу сдвинуться с места, потому что продолжаю думать. И думаю так усиленно, что начинает болеть голова. – Эден! – голос агента вырывает меня из воспоминаний, в которых я так отчаянно рылся – все вокруг исчезли, как будто никого и не было, - это агент Ады, она приехала, наверное, поэтому они и попросили тебя подождать, - обрывки ее голоса стучат где-то в районе затылка. Я не понимаю, полная дезориентация. – Пойдем, - куда? – но на свой вопрос не получаю ответа, потому что Хаус тянет меня за собой, дергает ручку двери, ведущей в знакомый кабинет и толкает внутрь.
[indent] - Мистер Кормак, вы быстро, - я оборачиваюсь, чтобы уловить произошедшее и тут же возвращаю взгляд на людей перед собой. – К нам как раз приехала Ада, и я думаю Вы можете пригласить Вашего агента, мы с ней обсудим некоторые детали Вашего контракта, - я киваю в ответ, но не могу выдавить даже слова. Кажется, я только что получил работу своей мечты, и стою, как истукан. – Мистер Кормак? – моргаю, чтобы сфокусировать взгляд на говорящем, - поздравляю Вас, - навстречу мне тянется чужая ладонь, которую я пожимаю в ответ буквально на автомате. – Спасибо, - не понимаю за что благодарю, перевожу пустой взгляд со своей руки, сжимающей ладонь продюсера. – Мисс Хаус, загляните к нам, кажется, у Вашего подопечного удар, - нет, все нормально, - не понимаю, как так быстро оказываюсь в сознании, расцепляю, наконец, чужую руку, и пытаюсь сфокусировать взгляд на присутствующих. Лица мне незнакомые, кроме трех: Скотти, которая весьма нервничает, общаясь с продюсером на прямую, агент Ады, который, кажется, всегда выглядит так, словно только что проснулся и, конечно же, сама Ада. И естественно я замечаю ее ответный весьма внимательный взгляд на себе, от которого мороз по коже и не понимаю от чего больше: от воспоминаний или от осознания происходящего и ближайшего будущего, которое меня ждет в этом проекте.

[indent] - Я надеюсь, что вернусь уже очень богатым и знаменитым, хотя я буду очень рад если не умудрюсь заболеть, подцепив какую-нибудь неизвестную человечеству заразу, - хлопаю брата по плечу, в какой-то жалкой попытке обнять его, но мы, Кормаки, не приучены к подобному проявлению чувств. Да и о каких чувствах и объятиях может идти речь, если детство с братом состоит из словесных перепалок и, порой даже драк из-за какой-нибудь ерунды. Мне кажется, дай нам волю – мы даже сейчас не удержимся и подеремся. – В общем я очень надеюсь, что больше не помешаю твоему... спокойствию, - понижаю голос до минимума, совсем непрозрачно намекая на присутствие в соседней комнате девушки, о которой Сэм прожужжал мне все уши. – Ладно, не хулигань, - очередной хлопок по плечу, его ответный ободряющий, и я покидаю квартиру младшего брата, закидывая на плечо огромную спортивную сумку. Чемоданы – это конечно удобно, но расскажите это тому человеку, что путешествовал по самым опасным точкам мира буквально с подросткового возраста. Я привык жить в не самых уютных местах, порой даже под обстрелами и взрывами – такова работа военного журналиста, но в этом есть и свои прелести. Весь этот бессмысленный фарс остается по ту сторону, когда главное, о чем ты думаешь – выбраться живым и, естественно, с ахуенным сюжетом.
[indent] По дороге аэропорт несколько раз пытаюсь дозвониться до Скотти, но та, словно ушла в обиженный игнор и это меня, признаться честно, немного удручало. Без ее поддержки я в принципе чувствовал себя некомфортно – она всегда была рядом, всегда в курсе новостей, всегда активная и даже не смотря на тяжесть своего невыносимого характера – полезная и... слишком близкая мне. Не знаю, почему так сильно прикипел к ней. Может, из-за того, что в нашей семье не хватало женского плеча, мягче, чем плечи матери, но с таким же боевым стержнем. А может мне просто нравилась манера ее поведения, потому что только благодаря ей я все еще находился в тонусе. Она – самый главный и безусловно неизменный помощник во всех делах. Знает все обо всех и, наверное, даже больше. Но сейчас – поддержки я от нее не дождусь. Именно поэтому бросаю все свои попытки дозвониться до своего агента. Бывшего агента? Этот вопрос так же остается нерешенным. Подписанный ранее контракт обеспечивал меня работой на год вперед и максимум в чем мне нужна будет помощь – подготовка ко встречам, конференциям и ведение блога, который кажется сейчас придется немного приостановить. Впрочем – кто сказал, что Мексика — это страна наполненная всякими клише, а еще, что я – не смогу найти в ней что-то такое, где захочет побывать любой американец, увидевший мой фото или видеоматериал. И, наверное, я бы так и продолжал мечтать о том, что через какие-то пару часов начну сниматься в одном из многообещающих шоу, сниму кучу полезного материала и стану богатым и знаменитым, если бы не одно «но». Роскошное, безусловно, потрясающее «но», которое будет ждать меня в самолете – ведь сейчас мы на одном уровне и вряд ли Ада Сабателла полетит на отдельном самолете? Не думаю, что продюсер этого шоу будет готов растрачиваться на подобные мелочи, ведь и без этого организация стоит таких денег, что мне не снились даже в самом ахуенном сне. Ход моих мыслей и логика в них имеют место быть, а значит моя нервозность объяснима. По мимо того, что в аэропорт меня вез, наверное, самый ужасный таксист всей страны, а мой агент все еще продолжал игнорировать меня (что даже не дашь слов наставления своему главному проекту? может написать ей письмо и отправить голубиной почтой? да нет, ерунда какая-то), впереди меня ждала грандиозная встреча. Во время последней я вел себя как настоящий идиот, скорей даже, фанат, который встретился со своим кумиром и ничего не смог сказать, потому что нижняя челюсть отвалилась до пола, а глаза еще чуть-чуть и растеклись бы по щекам. Но, есть одна маленькая тайна, которая известная только мне, и, конечно же, ей. А нет, теперь она известна почти всему миру, но то, что происходило за закрытыми дверями, неважно, будь то уборная в клубе или квартира Ады – как ни крути – осталось между нами.
[indent] Открываю ленту, чтобы проверить последние новости. Неоднократно натыкаюсь на рекламный блок, в котором светится знакомое лицо – она и без макияжа очень даже ничего, а когда говорит о косметике и всех этих натуральных ингредиентах... Черт, а почему я так отчетливо слышу и, боже, даже вижу, как ее губы двигаются и произносят мое имя. Моргаю, еще раз, протираю ладонью лицо и глаза, чтобы сбросить настройки себя же самого и прекратить выдавать желаемое за действительность. Меня резко толкает вперед во время неожиданного и такого же резкого торможения. Еле сдерживаюсь, чтобы не ругнуться самым грязным ругательством, которое только есть в моем арсенале, бросаю недовольный взгляд в сторону таксиста. Тот виновато улыбается, и кивает куда-то в сторону. Я следую взглядом за его кивком и только теперь понимаю, что машина остановилась прямо у входа в аэропорт. Бормоча себе под нос весьма неприятные высказывания в адрес водителя, сую ему несколько купюр, вместе с чаевыми – ведь не могу я себе позволить быть немножко правильным в отношении услуг, предоставляемых мне, и даже совсем неважно, что эти услуги – просто смертельно опасные. Вылезаю из машины, вытаскиваю с заднего сидения свою сумку и спокойным шагом двигаюсь в сторону входа в аэропорт. Времени у меня еще полно, поэтому успею еще выпить кофе, снова попробовать дозвониться до Скотти и понервничать, накрутив себя до состояния полной амебы, стоит только Аде Сабателла появиться у меня на глазах.
[indent] - Я очень надеюсь, что ты не забыла обо мне, - говорю без заминки, словно репетировал эту фразу несколько раз, стоит только на том конце провода услышать знакомое «да?». – Где ты находишься? Судя по тому, как ты шепчешь, наверное, в библиотеке, - не могу сдержаться, чтобы не пошутить, и, в принципе, это не моего ума дело где именно она находится и чем занимается в десять утра. – Кормак, я на твоем месте сейчас придержала все свои шуточки до съемок, иначе весь свой потенциал потратишь на своего агента, - оу, она до сих пор считает себя моим агентом? – Я тоже рад тебя слышать, - отвечаю почти сразу же. – Нет, я не забыла про тебя, просто у меня тут небольшая заминка и, Эден, десять утра, ты бы мне еще в полночь набрал и напомнил, что ты улетаешь. Через сколько твой рейс? – я пытаюсь вытянуть шею, чтобы взглядом выцепить табло вылета, но не могу, поэтому кивком головы благодарю бариста за свой кофе, единственный доступный в зоне перед посадкой, и отхожу в сторону. – Через час, - наконец, отвечаю на заданный ею вопрос. – Хорошо, надеюсь, что ты долетишь без происшествий, за которые потом мне будет стыдно, - я ухмыляюсь, и сам не верю в то, что делаю это. Откуда такая уверенность в себе? Может в мой кофе добавили немного оборзина, потому что после первого глотка я будто стал совсем другим человеком. – Хорошо, мам, все будет в лучшем виде, - откровенно юродничаю, слышу в ответ недовольное ворчание, и сбрасываю звонок. После разговора с Хаус мне действительно стало гораздо легче, и даже в момент, когда я встретился со всей съемочной группой и уже готовился к посадке на самолет – чувствовал себя восхитительно. Все страхи будто мгновенно забылись. Мозг расслабился, превратившись в кашу, а назойливые воспоминания о проведенной вместе с Адой ночи – только подливали масла в огонь моего спокойствия.
[indent] В самолете чувство уверенности меня не отпускает. Когда сажусь на свое место – успеваю лишь окинуть взглядом обстановку вокруг себя и сделать заметку о том, что организация – действительно на высшем уровне. Кто-то изрядно потрудился, чтобы выбить нам отдельный самолет и сделать перелет – хотя до Мексики можно было абсолютно спокойно добраться и на машине, автобусе или любом другом наземном транспорте – максимально комфортным. Устраиваюсь поудобнее, стараясь лишний раз не дергаться, чтобы не отпугнуть такое желанное и все-таки иллюзорное чувство превосходства. Пока есть возможность подключаюсь к местной беспроводной сети и занимаюсь тем же, чем и занимался в такси по дороге сюда – листаю ленту. Гребаную ленту, которая кишит завистливыми идиотами и тысячей неинтересный историй, которые люди снимают, словно ополоумевшие. В очередной раз натыкаюсь на рекламный блок с Адой, замечая про себя, что сейчас не чувствую прежней неловкости и все те иллюзии, что подкидывал мой воспаленный, непроснувшийся рассудок больше меня не беспокоят. Удерживаю блок пальцем, чтобы тот не успел перескочить на следующую неинтересную историю. Внимательно изучаю лицо на экране, чувствуя, как начинают гореть губы и места на коже, к которым она так беспардонно прикасалась. Дергаю плечами, чтобы скинуть с себя нахлынувшее возбуждение и едва успевают отпустить пальцем экран, вздрагиваю от неожиданного возгласа. Чувствую, как с ног до головы меня обдает кипятком, тороплюсь максимально быстро смахнуть все лишнее с экрана, который словно завороженный замер, завис и так чертовски не вовремя решил меня подставить. Ада садится напротив меня – естественно выглядит великолепно, словно только что сошла с обложки глянцевого журнала. – Даже если бы ты опоздала вряд ли самолет улетел бы без тебя, - не скрывая иронии в голосе улыбаюсь откровенно нагло, откидываюсь на спинку своего кресла и не поднимаю глаз. Делаю вид, будто не мечтаю прямо сейчас откровенно пялиться на нее, хотя чувствую, как текут слюни от одного только ее аромата. Превращаюсь в какое-то дикое животное, и спешу как можно быстрее изменить свое настроение. Я обещал Скотти долететь без происшествий. Кажется, обещание придется нарушить, во благо всего человечества.
[indent] Откладываю телефон в сторону, складываю руки на груди и чувствую, как уголки губ дергаются в едва заметной улыбке. О, знала бы ты, что сейчас творится в моей голове. Ты даже понятия не имеешь насколько сильно ты застряла в разуме, что едва стоит увидеть тебя хотя бы мельком – отнимается каждая часть моего тела, а внутренние органы танцуют ламбаду без возможности остановиться. И даже тот факт, что мы вот-вот пойдем на взлет, а пилот уже сейчас начал рулевку – меня не беспокоит. Я целиком и полностью во внимании самой потрясающей женщины в моей жизни. Только вот почему-то язык прилип к небу и даже спасительный, как мне показалось, глоток кофе не улучшает моего дурацкого положения. Мы как магнитный конструктор – что хочешь делай, но обязательно будешь притянут к своей противоположности. И, пусть я со стороны кажусь вежливым, скромным, спокойным и умиротворенным – только Аде известно мое настоящее лицо и, кажется, оно ей очень даже понравилось. Или нет? Она же не просто так сейчас пытается быть вежливой и милой. Хотя ей ничего не стоило, зайдя в самолет огорошить меня очередным внезапным поцелуем, с которого вся эта история и началась.
[indent] - Да, я тоже не успел сказать, что тоже очень рад нашему будущему совместному проекту, - отвечаю спокойно, стараюсь сдерживать все те бушующие внутри меня эмоции, которые кажется сейчас начнут прорываться наружу, если я не успею вовремя закрыть рот. Но он упорно не закрывается, а я продолжаю говорить. – Отношусь к чему? К тому, что ты урвешь возможность пожить в роскоши раньше меня? – бровь выгибается, выражая все мое саркастичное любопытство. – Ну, я не уверен, в том, что это будет именно так, но зато знаю точно, что фортуна любит рисковых, а я сегодня еще ничего не сделал такого, о чем можно было бы заявить так же громко, - пожимаю плечами, стараюсь придать себе как можно более безразличный вид, хотя от моего внимательного взгляда невозможно скрыть откровенный факт того, как она нервничает и кажется вот-вот протрет своей роскошной задницей обивку кресла. По привычке касаюсь левой руки, чтобы покрутить обручальное кольцо, и лишь спустя несколько мгновений понимаю, что кольца на руке нет. И пора бы отучить себя от этой дурацкой привычки, но все никак не было времени. А теперь - кажется, я нашел идеальный способ... – Не хочешь немного снять напряжение? – не знаю зачем это говорю, зачем вообще открыл свой рот, потому что в моей голове мысли одна грязнее другой, а на деле... Бросаю взгляд на бутылку с водой, которую она упрямо не выпускает из рук. Рядом ведерко с шампанским – как мило со стороны бортпроводников, очень красивый жест гостеприимства – киваю в его сторону и, не дожидаясь ответа, тянусь за бутылкой. – Нам предстоит перелет, не долгий, но все же весьма напряженный, а ты выглядишь так, будто через час у тебя встреча с президентом, а не работа в одном из самых крутых проектов, - пытаюсь снять напряжение хотя бы с самого себя, потому что даже идиот заметит, как дрожат мои руки и мне стоит большого труда не разбить бокал, который чуть сильнее сжимаю пальцами, пока наполняю игристым. – Не люблю полеты, но из-за своей бурной молодости – вынужден был привыкнуть и просто перестать обращать внимания на все эти зоны турбулентности, и грохот мотора в момент взлета, - чувствую, как каждая мышца сжимается, при одном лишь воспоминании об этом неприятном ощущении. Меня ждет это буквально через пару мгновений. Самолет готов ко взлету, бортпроводники проводят последний инструктаж и проверку всех людей в салоне. Я пристегиваю ремень безопасности – хотя до сих пор не понимаю на кой черт он нужен, если в момент падения – он тебя не спасет, а во время турбулентности от страха будешь держаться за все, что только можно, лишь бы не упасть. Протягиваю Аде ее бокал с шампанским, отставляю бутылку в сторону и тянусь чуть ближе, игнорируя стол между нами, чтобы щелкнуть стеклом своего бокала о стекло ее. Делаю один глоток, наслаждаюсь приятным вкусом напитка, чувствую, как начинает неприятно дрожать кресло подо мной и делаю еще один глоток, чуть больше предыдущего. Пальцы сильнее стискивают стекло бокала, когда Ада соблазнительно перекидывает ногу на ногу, будто показывает неприличный жест всем моим внутренним страхам и машет красной тряпкой перед мордой уже сейчас озверевшего быка желания, которое горит внутри меня словно ебаный огонь.
[indent] Взлет проходит без происшествий. Мы перекидываемся парой фраз, не несущих никакой смысловой нагрузки. Бутылка с шампанским постепенно опустошается – съемки начнутся прямо в аэропорту принимающей страны, но это лишь небольшая формальность. Там же мы и узнаем, кто из нас победил в лотерею жизни, а кто нет, поэтому даже выпитое шампанское вряд ли повлияет на ход событий или качество съемки. Ада профессионал своего дела, я – тоже. И нам ничего не стоит, вылакав еще одну бутылку быть лучшими среди всех остальных ведущих. Кажется, в момент подписания контракта я слышал сказанную кем-то вскользь фразу о том, что мы идеально сочетаемся в паре и гармонируем, как внешне, так и по каким-то еще параметрам. Режиссер и продюсер уверен, что чтобы ни произошло – ни одного из нас не нужно будет заменять, даже если случится какая-то беда или откровенный скандал – любую проблему можно решить.
[indent] - Мне кажется, что ты все еще напряжена, - взгляд скользит по красивым коленям, выше, чтобы не задерживаться на соблазнительных изгибах и в конце концов добраться до ее глаз, не споткнувшись о шею, подбородок или губы, которые она облизывает чаще, чем хотелось бы. Мы уже достаточно времени находимся в воздухе, чтобы набрать необходимую высоту, поэтому индикаторы пристегнутых ремней погасли, а нам предоставили свободу действий и движений. – Нельзя находиться в напряжении так долго, Ада, - о, мой, Бог, что я прямо сейчас творю? Не знаю и вряд ли отвечу на этот вопрос, но пальцы как-то раскованно дергают верхнюю пуговицу на рубашке – и на кой черт я вообще ее надел, как будто заведомо знал, чем все это закончится – и замирают на следующей. Я вижу, как она смотрит на меня, вижу, как следит взглядом за каждым моим неловким или наоборот очень откровенным движением. Нога опускается на пол, а затем вновь оказывается перекинутой на другой ноге. – Это явно тебе не поможет, ты же понимаешь? А вот я могу... помочь, – если бы сейчас меня видела Скотти – я бы уже точно раз десять получил бы по затылку первым попавшимся ей в руку предметом. Но меня уже не остановить, а Скотти здесь нет.
[indent] Встаю со своего места, чувствую взгляд, который впивается мне в спину. Обхожу кресло с другой стороны, вскидываю голову, чтобы понять направление уборной в этом гребаном самолете, оборачиваюсь лишь один раз, чтобы бросить очередной взгляд в сторону Ады и исчезаю в коридоре, прекрасно понимая, что только что захлопнул ловушку для нас обоих.

[indent] Если бы в мире пользовалась популярностью идиотские титулы, то я определённо точно был бы королем самых тупых поступков на планете. Трахнуть незнакомку в туалете? Выполнено. Трахнуть незнакомку в клубе? Ого, тоже выполнено. В душе. У нее дома. Развестись с женой? Выполнено. Идеальный долбаеб, который всю свою жизнь жил по чужой указке, а как только почувствовал слабину – перевернул весь привычный мир, даже для самого себя, с ног на голову. И знаете, ни о чем не жалею. Даже сейчас, когда встал со своего места и уверенной походкой двинулся в сторону туалета. На что я рассчитывал? Ответ очевиден, как и то, что мы летим сейчас на съемки нового проекта, а Ада – моя коллега. Та, с которой непринято спать ни до съемок, ни уж тем более на них. Когда я садился на самолет – в моих мыслях был страх и некоторая смущенность – как я смогу смотреть ей в глаза после того, что мы вытворяли, что лично я вытворял – мысленно думая, что никогда в жизни не позволял себе подобного, а тут – и как вообще смогу смотреть ей в глаза? Очень много вопросов и мало ответов – так мне казалось, а что теперь?
[indent] Дергаю на себя дверь уборной. Оказываюсь внутри и следующие несколько секунд нахожусь в некотором шоке и удивлении. Я никогда не летал на таких самолетах. Обычно это были общие рейсы, с двумя или тремя рядами сидений, недовольными лицами и кучей детей, норовящих толкнуть мое сиденье в спину или, верх наглости, залезть на спинку и дергать за волосы. С содроганием вспоминаю подобные моменты, слишком частые в моей жизни, чтобы вот так просто выкинуть их из жизни. Но сейчас – все на высшем уровне, будто я не просто какой-то там блоггер, а президент Соединенных штатов и лечу не меньше чем на всемирную конференцию, или куда они там постоянно летают. На переговоры? Ну, раз так, то скорей всего моя коллега по переговорам вот-вот скользнет внутрь уборной за мной следом. И эта мысль заставляет меня выйти из состояния оцепенения мгновенно. Бросаю взгляд на окружающую меня обстановку, делаю шаг в сторону, чтобы оказаться за дверью и не привлекать лишнего внимания своей не маленькой фигурой на проходе. Сердце стучит будто под лошадиной дозой адреналина. Я облизываю губы, чувствуя, как начинают дрожать пальцы. Считаю про себя до десяти, но уже на пятом – Ада появляется в моем поле зрения. Не оглядывается, наверное, рассчитывала столкнуться со мной прямо так у входа, но я оказался умнее. Хитрее. Продуманней.
[indent] Дергаю на себя, заставляя вскрикнуть. Чувствую, как в этот момент сердце пропускает еще один удар, но это уже не имеет никакого значения – все окружающее меня превращается в пустой звук, теряет вес и смысл – просто исчезает по щелчку чьих-то пальцев. Я вновь возвращаюсь в такое потрясающее чувство, какое испытывал лишь один раз – тогда в клубе, в туалете, в такси, у нее дома. С ней. Фантастическая уверенность в себе, в правильности принятого решения и пульсирующая в голове мысль о том, как сильно я хотел этого. Как сходил с ума ночами, представляя каждую минуту, проведенную вместе и мечтая, грезя о том, чтобы увидеть ее снова и прочувствовать все это еще раз. Хотя бы один гребаный раз в жизни. А потом судьба подкинула мне выигрышный, по всем параметрам, лотерейный билет. И вот. Туалет. Мы снова вдвоем, и я вот-вот сойду с ума от ощущения ее рук на своих плечах и ее губах, так страстно желающих украсть с моих губ еще один поцелуй. Отрицать тот факт, что она хотела этого также сильно, как и я – глупо и нелепо. Потому что каждое прикосновение, дразнящее медленное или наоборот резкое и несдержанное – самое лучшее, что могло произойти за сегодня. Шампанское вряд ли с такой силой могло ударить в голову, а вот желание, сбивающее с ног и заставляющее думать только об одном человеке – безусловно.
[indent] - О, ты очень напряжена, - руками скольжу по спине, мягко перемещаюсь на талию, чтобы в следующий момент прижать к себе ближе. Тихий вздох от моих действий заставляет мое лицо растянуться в довольной улыбке. – Просто словами не описать как сильно, - рука спускается ниже на бедро. Я делаю шаг в сторону, не глядя закрываю ногой дверь, а Аду прижимаю к длинной поверхности раковин. Мне уже знакома эта система перемещений, но я ни разу не видел таких огромных зеркал и... В голове вспыхивает идея почти моментально. Мое предложение снять напряжение не звучало, как попытка заманить, чтобы непременно получить свое. Я желал совсем другого. Я хотел свести ее с ума. Каждым своим прикосновениями, такими же дразнящими, какими она сводит с ума меня. Не лишаю ее подобного удовольствия и сам наслаждаюсь каждой секундой. Но в тоже время, действую по появившемуся в голове безумному плану. Не позволяю ей отстраниться даже на жалкие миллиметр. Впиваюсь губами в ее губы желая получить еще один, или не один, а сотню, тысячу – столько, насколько хватит губ и кислорода – поцелуев. Мягких и ненавязчивых, или грубых и требовательных. Не сопротивляюсь тому, как ее пальцы разбираются с пуговицами. Хочет быть ближе, чувствовать меня полноценно. Так же сильно хочу этого сам, но черт возьми, сделать это просто невозможно. Цепляюсь за ее запястье в тот момент, когда руки намеренно опускаются ниже к пряжке ремня. Опускаю взгляд, чтобы запечатлеть этот момент и в следующий с невероятно надменным, таким наглым лицом – что сам бы себе, наверное, врезал бы сейчас – посмотреть на нее. – Не так быстро, - даю понять, что не дам нарушить собственные планы, поэтому следующим движением отстраняю ее руку, считывая с лица недовольство и удивление. Да, я тоже умею удивлять и не быть типичным мужиком, который хочет только одного. Я тоже умею играть в игры, тоже могу быть хитрым и продуманным, выдерживать момент и бороться с собственными желаниями, ради достижения такой цели, которая сорвет башню не только мне, но и ей.
[indent] Разворачиваю к себе спиной, в очередной раз вырывая наружу вздох неожиданности. Изучаю ее лицо в отражении, скольжу пальцами по губам, ниже по подбородку, задирая так, чтобы придать ей вид полной надменности. Облизывает губы, пока я медленно опускаюсь ниже. По шее, еще ниже по ключицам, очерчивая каждую с таким удовольствием, что вот-вот не сдержусь и начну стонать во весь голос. Она настолько потрясающе красивая, что до сих пор с трудом вериться, что она настоящая, из плоти и крови, горит от желания, также, как и я и чувствует все тоже, что и я. – Честно говоря, я очень скучал, - говорю едва слышно, заставляя темные глаза впиться в мое лицо с прежним удивлением. Пожимаю плечами, продолжая вычерчивать контур ключиц и опускаясь ниже. – А зеркала каждый божий день напоминали о том, что мы творили. И вот, смотри какое совпадение, мы снова в том же положении, что и тогда, только пока что ты не стонешь, как сумасшедшая. Но, о, я чувствую, как ты желаешь этого, - рука продолжает намеренно опускаться все ниже и ниже, на бедра, приподнимая ткань юбки. Не позволяю себе опуститься еще ниже. Прикрываю глаза, наслаждаясь тем, что чувствую. Полностью отдаюсь на волю собственных тактильных ощущений, но вспомнив о том, что пропускаю самое главное – ее эмоции – вновь открываю глаза и улыбаюсь, но на этот раз улыбкой человека, задумавшего какую-то гадость. Или сладость? Юбка поднимается еще выше, оголяя бедра полноценно. Нащупываю пальцами ткань нижнего белья, но вместо того, что ощутить ее жар уже сейчас – растягиваю момент. Назло ее огненным взглядам, летящим в мою сторону всякий раз, стоит мне лишь взглянуть в наше общее отражение в зеркале стягиваю ткань белья ниже, по бедрам. – Ахуенный вид, согласись? – не дожидаюсь ее ответа, пускаю в ход уже обе руки, чтобы лишить ее нижнего белья совсем. – Но я думаю, тебе будет любопытно посмотреть на еще более ахуенный вид, - заговорчески тихо, прямо на ухо. Разворачиваю к себе аккуратно и медленно, хочу попробовать ее губы на вкус снова. Она так соблазнительно облизывает их, что закрадывается мысль о том, что они – все такие же потрясающие, как и минуту назад. Тянусь за поцелуем, скольжу рукой по бедрам, глубже, уже нагло изучаю их со внутренней стороны. Выше, чтобы следующим прикосновением заставить вцепить уже зубами в мою нижнюю губу. Недовольно цыкаю от неприятных ощущений, но то, что чувствую сразу после покрывает все мои физические страдания и недовольства. – Господи, - на выдохе, с наслаждением, запечатываю слово поцелуем, чувствуя, как впиваются пальцы и ногти в мои плечи. Каждая клеточка тела напрягается до состояния мгновенного взрыва – стоит надавать чуть сильнее, и я безусловно умру. И эти ахуенные качели продолжаются вместе со скольжением моих пальцев по влажной коже и аккомпанемент этих невероятных стонов, срывающихся с ее губ каждый раз следом.
[indent] Очередной укус взрывает меня окончательно. Разворачиваю к себе спиной снова, заставляю нагнуться так, чтобы предоставить мне восхитительный вид сзади, а ей – отражение собственного лица в зеркале. Опускаюсь ниже, на это раз не руками, а губами. По мягкой коже ягодиц, намеренно кусаю кожу, заставляя ее вскрикнуть, и поддерживая все эти эмоции возмущения и злобы в свой адрес опускаюсь еще ниже, касаясь языком влажной кожи. Развязный стон служит мне отличным ориентиром. Я не представляю, какой потрясающий вид открывается сейчас перед ней в отражении зеркала. Не представляю, но могу прочувствовать. По тому, как сжимает пальцами поверхность раковины. По каждому стону, которые все четче и ярче надрывают воздух сейчас, намереваясь поставить в известность весь самолет о том, чем мы тут занимаемся. Кажется, я забыл закрыть дверь на задвижку, да и какая к черту разница? Сейчас живу на одном адреналине, на эмоциях, которые она мне дарит прям сейчас, мысленно – для начала тоже неплохо – признаваясь самому себе в том, что и по этому скучал тоже. По ней – скучал. По тому, как она заводится – господи, как скучал. По тому, какая она вкус – скучал бесконечно. И чем громче она стонет, тем сильнее убеждаюсь в том, что она испытывает тоже самое. Убеждаю себя в этом, потому что по тому, как она вела себя в салоне самолета – подобное даже подумать казалось невозможным. А теперь – все изменилось. Теперь пальцы сжимают кожу бедер, не позволяя отстраняться, притягивая к себе еще ближе. Настолько, насколько это возможно. Под каждым стоном и моим, безусловно, довольным лицом, которое ей не видно. И по тому, какое свое сходящее с ума от желания лицо она видит сейчас в отражении. Одна только эта мысль заставляет меня сводить ее с ума, чтобы растянуть момент такого фееричного поражения как можно дольше. Но чем дальше, тем сильнее напрягается ее тело. Не могу не почувствовать это, а стоны, яркие и развязные, становятся все более частыми. Боже я так хочу ее сейчас, что готов остановиться прямо сейчас. Но не делаю этого. Борюсь с самим собой, снова, затыкаю в себе свои животные желания и такие же инстинкты, надеясь, что ее сознание и разум покинут тело раньше, чем я сдамся. Хочу, чтобы это сделала она. Хочу, чтобы умоляла меня войти в нее и повторить то, что оставило неизгладимый отпечаток на нас двоих еще тогда. Сделало нас озабоченными и такими откровенно живыми и настоящими. Такими ахуенными, что об этом не то что озвучивать вслух, а даже думать страшно.

[indent] Наверное, все это было спланировано заранее, в моей голове, естественно. На протяжении всего этого времени, начиная с того момента, как я покинул квартиру Ады - я только и делал, что думал о ней. Она засела в моей голове так крепко, что невозможно было оторвать, проникла в каждую клеточку моего головного мозга и абсолютно точно не собиралась ослаблять хватку. Я позволил ей сделать это - овладеть мной, моим разумом, кажется, даже тело полностью подчинила себе, потому что я не испытывал никакого возбуждения ни к кому, кроме нее. Интересно, может правду говорят, и она ведьма? Может в ее сумочке был пузырёк с приворотным зельем, которым она не моргнув воспользовалась, пока я отвлекся на какую-нибудь несущественную ерунду? Все возможно. Сейчас я поверю в даже самую абсурдную версию: почему все происходит именно так, потому что ничего логического, ничего естественного в происходящем не вижу и не могу найти. Она сводит меня с ума, подчиняет себе не делая абсолютно ничего. Только смотрит на меня своим обезумевшим взглядом, в котором только слепой не прочитает животное желание и безумный восторг. Она тщательно пытается все это спрятать от меня, но не выходит. С каждым стоном сдаётся мне, идёт в мои руки добровольно, будто жертва, одурманенная и привороженная. Прямо также, как и я сам. И никто сейчас меня не остановит. О совести я забыл сразу же, как только пересек рукав, ведущий в самолет и оказался в салоне внутри. О чести не забываю, но теряю ее по грамму с каждым движением языка. Впиваюсь пальцами в не бедра сильнее, слышу что-то абсолютно нечленораздельное. То, что раньше называлось человеческой речью теперь превратилось в развязные стоны. Каждый из них без слов признает мое превосходство, мою власть и контроль над ситуацией, которым владею сейчас целиком и полностью. Да, я спятил. Да, тронулся умом и потерял его из виду стоило только встретиться с ней взглядом. Интересно, наши беседы теперь всегда будут так заканчиваться? Когда наступит чувство насыщения? Когда я смогу найти в себе силы и остановиться? Никогда. И да, с вероятностью в девяносто процентов все наши беседы будут заканчиваться также. Возможно через пару часов, когда под ногами снова будет твёрдая земля, а мы наденем на себя маски веселых ведущих все изменится. Но мысли и желания останутся неизменными. Я также буду думать о ней, облизываться украдкой от всех представляя этот момент своей голове и отчетливо чувствуя ее вкус на кончике языка. Это ощущение не покинет меня ночью, не отпустит на следующее утро. Меня будет ломать и колотить, как во время тяжёлой болезни, и как жаль, что от подобного заболевания никто так и не нашел лекарство. Точнее, никто даже и не пытался.
[indent] Беспардонно кусаю ее в ответ на такое откровенное желание управлять процессом. Ухмыляюсь в ответ на собственные действия и не успеваю даже моргнуть, как ситуация меняется координатно и абсолютно точно не в мою пользу. Захлебываясь от восторга в собственных эмоциях, пробуя на вкус чувство власти и невероятное чувство контроля - теряю все в одночасье, оказавшись на коленях перед ней. Впиваюсь взглядом в ее лицо, в надменные глаза, которые обещают жестокую расправу. Злюсь и рычу, потому что не хотел, чтобы все получилось именно так и уж точно не рассчитывал на то, что обстоятельства обернутся против меня. Эта дьяволица решила меня обхитрить. Решила, что сможет воспользоваться моим желанием и... черт, а ведь это был гениальный, возможно не расчетливый, но действенный способ. Она ведь действительно добивается всего, что захочет. Наверное, поэтому я не сопротивляюсь, когда оказываюсь прижатым к полу, буквально. Ада оказывается сверху быстрее, чем я успею рыкнуть от возмущения. О, она в бешенстве. Такая злая и такая сексуальная, что сложно скрыть еще больше распаляющее меня возбуждение, которое она так откровенно обнажает и позволяет себе дотронуться, сырая с моих губ стон. Тело расслабляется, я пытаюсь собраться с силами и с мыслями, но вместо них лишь пустой череп и повышающееся возбуждение. Его становится непростительно много, оно овладевает моим мозгом полностью и лишь одна живая извилина продолжает тормошить меня и умолять не сдаваться. Скручивает низ живота, блокирует язык, с которого уже несколько раз должна была сорваться просьба не останавливаться - такая же жаждущая, как и вся Ада, представшая сейчас передо мной во всем своем роскошном величии. Но я не сдамся. Я доведу свой план до конца, а он сейчас идёт совсем не в пользу Сабателлы.
[indent] Первый развязный стон, такой громкий, что его наверняка слышал весь самолёт, но зато в унисон с Адой, срывается с губ в момент, когда я чувствую ее изнутри. Пользуется всем, до чего сейчас может дотянуться или добраться. Тянется ко мне, чтобы поцеловать, наверное, жаждет получить ещё один стон, прямо в губы, попробовать его на вкус, пропустить через себя. Стараюсь сдерживаться, но тело, испытывающее сейчас невероятный восторг и абсолютно не подчиняющееся моему мозгу ведет себя иначе, а голос хрипит и срывается на ещё один стон, стоит ей дернуться. Делает это уже специально. Поэтому задаёт такие странные вопросы. Насмехается надо мной, дразнит и очень сильно злит. Пробуждает в душе какого-то дикого зверя, обиженного мужчину, которому не дали довести дело до конца. - Нет, просто решил прилечь, - отвечаю едко, не скрывая злобы в голосе. Цепляюсь пальцами за ее бедра. Хотелось также сильно впиться в кожу ногтями, но в силу их отсутствия я не могу. А вот Ада может и продолжает это делать, оставляя на коже даже через тонкую ткань рубашки бордовые следы, уже сейчас отзывающиеся неприятной, тупой болью. Дергаю ее на себя снова, заставляю застонать громко и грязно. На этот раз - она захлебнется от ощущений. Сейчас мне ещё проще контролировать ситуацию, главное понять с какой стороны подойти. Я предложил ей снять напряжение, естественно подразумевая под этим свой способ. Она решила сделать все по-своему, воспользоваться мной, словно я какой-то безвольный член на ножках, попавший в ее распоряжение. Как бы не так.
[indent] Пытаюсь сбить с себя возбуждение всеми возможными способами, о которых знаю или хоть раз где-то видел или читал. Ни черта не выходит, и не удивительно, когда сверху на мне такая роскошная женщина. Хорошо. Будем действовать иначе. Позволю себе ещё пару мгновений подобного наслаждения, буду из последних сил удерживать самоконтроль, хоть у меня это совсем и не получается. Каждый ее стон сопровождаю своим, представляю разъяренное лицо Скотти, но на удивление хочется делать все назло, вопреки ее словам и просьбам. Так не выйдет. пытаюсь представить самую ужасную женщину в своей жизни, внешне отвратительную, такую же по характеру, но сквозь эту иллюзию пробивается лицо Ады, с ее приоткрытыми губами, которые хочется коснуться, даже несмотря на волну злости за обломанную игру. Растрепанные волосы, потрясающая кожа, вся она сама словно сотканная из иллюзий, но прямо сейчас сидит на мне настоящая, живая и еще более красивая, чем в моих фантазиях, красивее, чем кто-либо.
[indent] Дергаю ее на себя снова. Заставляю прижаться губами к моим губам, отдавая ещё один поцелуй, который сейчас, при условии недостатка кислорода кажется таким неуместным, но от того ещё более желанным. Скольжу руками по бедрам, выше по пояснице, притягиваю к себе, отвлекаю, потому что пытаюсь прямо сейчас вступить в сговор с собственным организмом, который отказывается мне подчиняться и уж тем более не соглашается даже прислушаться. Меня приводит в какой-то дикий восторг ее желание, то, как она пытается добраться до самой высокой точки наслаждения, словно не испытывала этого с того момента, как мы расстались той ночью. Сомневаюсь в этом, ведь у такой женщины наверняка сотня мужчин, она не обделена их внимание и из этой сотни по щелчку пальцев может выбрать себе любого, руководствуясь настроением и собственными желаниями. Но сейчас она со мной. Уже во второй раз выбирает меня и это не может мне не льстить. Ох, она, наверное, очень пожалеет об этом, потому что я прямо сейчас сделаю что-то такое невообразимое, чего и сам от себя не ожидаю, но готовлю, и то, от чего она взорвется от возмущения.
[indent] Всего одно мгновение, чтобы отвлечь ее: точно также, как она отвлекла меня. Дёрнуть на себя, впиться пальцами одной руки в бедра, второй в талию, перевернуть на спину, не позволяя себе увеличить расстояние между нами. Да, у меня не получается договориться с самим собой так быстро. Ещё бы. Никто не смог бы. Но... - Я вроде хотел помочь снять напряжение с тебя, а что сейчас...? - на выдохе в момент, когда она подаётся вперёд, чтобы оказаться еще ближе ко мне. Рваный стон с моих губ звучит как признание ее превосходства, но в тоже время дразнит мое титаническое упрямство. - Ты сама решила сделать все по своему, я с этим не согласен, - ухмыляюсь, считывая с ее лица искреннее недоумение. Наверное, совсем не понимает, о чем я говорю. Безусловно не привыкла, когда ей отказывают, также как я не люблю, когда портят мои планы. Упираюсь руками в пол, чтобы найти хоть какую-то опору. Двигаюсь в обратном направлении, вырываю с ее губ недовольство, когда оказываюсь на категорически далеком расстоянии от нее. - К сожалению, придется научить тебя одному важному уроку - в жизни будет все не так, как хочешь ты, - тянусь к ней, чтобы поцеловать, будто пытаясь извиниться. Не встречаю никакого сопротивления, наверное, думает, что я пытаюсь развести ее или обмануть. Пытаюсь встать - удаётся с трудом, но я все же встаю, натягивая обратно джинсы, которые она так бессовестно стянула с меня. Протягиваю руку, как ни в чем не бывало и, сейчас, наверное, произойдет, что-то невероятное, если я не получу кулаком в лицо или не подвернусь хоть какому-то физическому насилию, потому что знаю точно - подделать ее удивление просто невозможно. Ее никто не обламывал. Никто не позволял себе вести себя так, как веду себя я по отношению к Аде Сабателле. Что же, все когда-то бывает впервые.
[indent] Мы оказываемся на ногах весьма вовремя, потому что самолёт начинает дрожать, видимо попав в зону турбулентности. Я цепляю Аду за руку, чтобы она не умудрилась пострадать при подобных обстоятельствах. Тяну на себя, в сторону выхода, не обращая внимания на ее едкие комментарии - безусловно сдержать себя она не могла - перед выходом из туалета придавливаю ее к стене. На самом деле совсем не специально, а потому что не смог удержать равновесие, и видимо очень кстати, потому что прямо сейчас оказываюсь лицом к лицу с девушкой, от которого меня трясёт ещё круче, чем сейчас трясет самолет. - У тебя еще будет возможность отыграться, - бросаю куда-то в сторону, а сам тянусь к ее губам, как будто это единственное, что меня сейчас волнует. - Но сейчас нам нужно вернуться обратно, или обслуживающий персонал забеспокоится и начнёт наши поиски, а мне не хотелось бы, чтобы нас обнаружили при подобных обстоятельствах, - еще один поцелуй куда-то в щеку, промазываю, потому что определённо точно хотел попасть в губы.
[indent] Осознание того, что мы действительно нарвались на турбулентность, приходит не сразу, а лишь спустя время, когда мы оказываемся вновь на своих местах. Мои попытки встретиться с Адой взглядами не увенчались успехом, и остаток пути мне приходиться пялиться в окно иллюминатора и мысленно молить Бога, если он вообще есть и слышит меня, чтобы наш перелет обошелся без неприятных инцидентов. Возможно это помогло, а может и нет, но все к счастью обернулось весьма неплохо для всех, кто был в самолете. При посадке успеваю отправить Скотти сообщение, что добрался, ответа не получаю - наверное, занята - но с чувством выполненного долга перед родиной и матерью в лице одной невыносимой блондинки, выполняющей функцию моего агента, прячу телефон в кармане джинс. Благодаря договоренностям продюсеров нам удаётся избежать момента ожидания выдачи багажа, да и зачем его ждать если основная его часть сложена в моем рюкзаке - ведь никто не знает, кому выпадет возможность спать сегодня в пятизвездочном отеле.
[indent] Но мы узнаём это слишком скоро. Под прицелами камер Ада меняется, как по волшебству. Я же стараюсь придерживаться самого себя, не менять привычки и поведение. - Предлагаю сделать так: монетку подкину я, а тебе достанется возможность испытать свою удачу, выбрав, какая из сторон будет твоя, - протягиваю ей ладонь с монеткой, заранее врученной мне режиссёром. Ребята операторы уже готовы к работе, как будто не было переплёта и жизнь как была, так и осталась в прежнем ритме. Да, наверное, подобные чувства есть только у меня, который допустил одну из главных ошибок в своей жизни. Нет, не развёлся. Я отказал в желаемом Аде Сабателле.

[indent] Возможно моя выходка в самолете была глупой. Да, определённо точно все именно так, потому что все, что происходило потом - прямое тому доказательство. Весь день съемок я старался не думать о произошедшем, да и, честно говоря, времени на это просто не было. Колоритный город позволял отвлекаться от мыслей, которые буквально атаковали меня, стоило нам с Адой разделиться. Меня не заботило то, что сегодня вечером я буду ночевать в какой-то лачуге, потому что, кажется, мне удалось найти отличную семью, готовую за полтинник принять не только меня, но и оператора. Я очень надеюсь, что это действительно просто стечение обстоятельств, а не подставная семья, потому что главное условие для съемок в этом шоу - лично для меня - была открытость и честность. Какой смысл показывать аудитории, где и как ты можешь жить на крошечную сумму, если в сухом остатке все предопределено заранее? Ладно, предопределение было: маршруты и места, которые необходимо было показать, но все остальное - дело чистой импровизации. По крайней мере я на это надеюсь. В любом случае отель, в котором остановилась Ада был определен заранее, да и не особо большой выбор в этой... бедной стране. Дорогим сервисом похвастаться может только один единственный отель, в котором ночь проживания хватило оплатить, наверное, даже мне. Но в данном случае выставлять себя дураком мне совсем не хотелось. Плюс хозяйка, так любезно предоставившая нам крышу над головой этой ночью выглядела довольно дружелюбной, а ее четверо детей не создавали впечатление сводящих с ума маленьких засранцев. Приятная беседа о жизни и быте за ужином, который мы готовили вместе - мне предоставили такую возможность, хотя я был более, чем уверен, что подобное просто непозволительно - и приятная тяжесть в ногах и в голове, тянула меня в сторону спальни. Как бы мне не хотелось посидеть еще пять, десять минут - завтра ранний подъем и еще один день съемок, по итогу которых мы, наконец, встретимся с Адой. Эта мысль не давала мне покоя и, удивительно, но я не думал о том, что будет какое-то недопонимание, как будто я вообще забыл о том, что выкинул сегодня утром. Я хотел ее увидеть, но признаваться в этом, естественно не буду.
[indent] Поднимаюсь наверх, закрываюсь в спальне, с облегчением падаю на кровать, которая так предательски скрипит подо мной, словно я не спать лег, а... не знаю что делаю. Возможно то, что мог бы сделать с Адой, но она за весь день ни разу не объявилась. Наверное, в ее роскошном номере ей хорошо и без какого-то неизвестного Эдена Кормака. Да и на кой черт я вообще ей сдался, если по щелчку пальцев у нее в ногах будет валяться любой. Да, будет. Но не будет того, кто откажет ей. Не будет того, кто заставит ее рассвирепеть буквально за секунду потому что она не получила желаемое. Наверное, это было очень глупо - вести себя подобным образом - и вряд ли мое поведение можно хоть как-то оправдать. Надежда, что мой импровизационный план сработает - угасала с каждой секундой, пока экран мобильника не зажегся, уведомляя меня о новом непрочитанном сообщении так неожиданно, что я невольно вздрагиваю. Тянусь рукой к телефону, бегаю глазами по экрану, читая сообщение. Вижу вложение. Фото. Ну, конечно. Надеюсь, что она там как минимум в нижнем белье, ну, или в милом халатике. Эй, Эден, может прекратишь тешить себя какими-то идиотскими эротическими фантазиями и откроешь гребаное сообщение? Дергаю головой, смахиваю уведомление, заставляя экран сменить на сообщение. «Отличный вид», набираю бегло, но тут же стираю. Вид на что? На твой диагноз умственно отсталого? Делаю встречное селфи на своей кровати - лицо мученика не меньше. Нет, так не пойдет.
[indent] Встаю с кровати, начинаю бродить по своей крошечной комнате. Бросаю взгляд в окно - делаю фото, потому что вид, пусть и не очень презентабельный, в отличии от роскошного номера моей коллеги, но пейзаж отличный, а пытаться скрыть убогие крыши домов и развешанное на веревках белье - ну, она же прекрасно знает где мы находимся. Отправляю фотку с комментарием «у меня тут вид тоже вроде ничего, но не хватает какой-то эстетики», с абсолютно непрозрачным намеком на то, что эстетически красивое во всем этом безумии может быть только одно - она сама. Ответ поступает мгновение, а переписка приводит к тому, что я абсолютно напрочь забываю о том, что планировал морозить ее до тех пор, пока она не взвоет. Судя по всему, совсем скоро взвою я, потому что чем дольше мы общаемся, тем сильнее я хочу оказаться с ней рядом и пообщаться уже лично. Не понимаю, как это происходит, но чувствую, как стремительно быстро подсаживаюсь на иглу нашего общения: непринужденному, такому обычному, будто мы знаем друг друга очень давно и не было между нами ничего такого, о чем было бы стыдно вспоминать. Мне не было бы, но все же вспоминать тяжело, ведь с каждой всплывающей в голове картинкой - листаю чат выше, чтобы посмотреть на ее селфи еще раз и облизываюсь, буквально, как дикий.
[indent] «А ты приглашаешь?» - отправляю сообщение дрогнувшим пальцем, потому что вряд ли смог бы набраться смелости и отправить подобное сейчас просто так. Только по воле случая. Даже если это ловушка - мои мозги больше не в состоянии рассуждать и взвешивать все «за» и «против». Все становится абсолютно простым и понятным, когда в следующем сообщении получаю адрес. «Я прекрасно знаю где ты находишься» - ведь было бы странно не знать этого, работая в одном проекте. «Там сегодня мог быть я, но удача любит рисковых». Она рискует, я поддаюсь ее порыву и уже через несколько минут стою возле двери, чтобы переступить ее порог. Судорожно вспоминаю, что там комната оператора и есть вероятность нарваться на него, если он также страдает от бессонницы или общается с красивой коллегой, как и я. - Ладно, рисковать так по полной, - высовываю голову из окна - вроде невысоко. Очень надеюсь, что я не переломаю ноги от неудачно сгруппированного прыжка. Перекидываю ногу через окно, упираюсь в горшок, висящий внизу. Снова высовываю голову, чтобы рассчитать сколько цветов переломаю, прежде чем спущусь вниз. - Очень надеюсь, Ада, что мой риск оправдан, - бормочу себе под нос. Чувствую вибрацию телефона в заднем кармане, но сейчас полностью занят своим «побегом» и не смею отвлекаться, чтобы прочитать что там. Когда обе ноги устойчиво стоят на горшках, бросаю взгляд назад, потом вниз, чтобы оценить будущую площадку для приземления. Зажмуриваюсь.
[indent] - Черт, вот же... дерьмо, черт, - глухой удар сопровождается моим бесконечным бормотанием. Нога неприятно ноет, но главное, что нет перелома. Двигаться могу - отлично, значит сегодня меня больше ничто не остановит. Это стоило сделать, для того, чтобы чувствовать себя героем сегодняшнего дня - иначе просто быть не может, потому что прямо сейчас тороплюсь в сторону отеля, в который получил приглашение неслучайно. Это не выбитые Скотти пригласительные на вечеринку - это еще круче, потому что вечеринка все еще продолжается, а два главных героя, по классическому сценарию вот-вот должны оказаться рядом.
[indent] В отель пробираюсь также, как и уходил со своего ночлега. Стою под окнами, изучаю балконы. Ни черта не видно - слишком высоко, но отходить назад, чтобы посмотреть внимательней я точно не буду. «Да, я уже... пришел, а не приехал. Я же не мажор, у меня нет лишних денег на машину или такси», - ухмыляясь, отправляю сообщение. Жду, когда в гробовой тишине раздастся хоть один звук, похожий на пришедшее сообщение и очень надеюсь, что Ада не решила пойти прогуляться. Фортуна благоволит мне. Бросаю взгляд в сторону настежь распахнутой балконной двери. Там нет света, но это меня не пугает. Если я ошибся - ничего, в крайнем случае прыгну обратно, ведь прыгать из окон мне теперь не впервой.
[indent] На помощь приходит пожарная лестница. Забираюсь на второй этаж, крайний угловой балкон - как удачно все расположено. Видимо дорогие номера так и должны располагаться рядом с пожарной лестницей, чтобы в случае чего богатый клиент мог сбежать первым. Цепляюсь пальцами за перила, поднимаюсь на несколько ступеней выше уровня балкона Ады. Упираюсь ногой теперь уже в перила балкона, перекидываю ногу, сначала одну, затем вторую. Ровная поверхность позволяет расслабиться и не впиваться пальцами в стены, будто они меня уберегут. Оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться в том, что меня точно никто не увидит. А если увидят, то пусть завидуют. Цепляюсь пальцами за шторы, выскользнувшие наружу из-за сквозняка. Оказываюсь внутри, складываю руки на груди - выгляжу как настоящий вор, в момент, когда опираюсь плечом о косяк двери. Ада не видит меня - лежит спиной, нырнув глазами в телефон - вижу, как он подсвечивается в ее руках. Не хочу пугать, поэтому не буду стоять и ждать момента, когда она, наконец, обернется. Делаю шаг вперед, так тихо и аккуратно, что может показаться, будто делаю это специально. - Мне казалось по этикету гостей положено встречать не так, - вздрагиваю от звука собственного голоса, заставляю Аду вздрогнуть в ответ. Делаю шаг вперед, но на это раз уже к ней навстречу. Хочу сказать что-то еще, но звук пощечины заглушает все вокруг, а в следующий момент, когда ее рука уже стремится ударить меня куда-то еще, цепляюсь пальцами и задерживаю ее в воздухе. Не пытаюсь проучить, получил то заслуженно, знаю, поэтому делаю вид, будто ничего не произошло. Тяну ее к себе, не позволяю вырваться. Свободная рука ложится на талию, а в следующий момент мои губы накрывают ее в поцелуе - этим заниматься гораздо приятней, нежели отбиваться от обиженной женщины. Хватка ослабевает, поэтому перекидываю ее руку к себе на шею, а сам позволяю чуть больше, чем стоять истуканом посреди такого роскошного номер. Пальцы сползают с талии ниже, под кромку халата, к мягкой коже, так нахально спрятанной под ненавистной тканью. Кислорода катастрофически не хватает, но я упрямо продолжаю поцелуй, умудрившись лишь на секунду оторваться, глотнув воздуха, утянуть ее в более глубокий поцелуй, показывающий все мое сожаление о своем поведении утром и то, как сильно я хочу загладить свою вину перед ней. Надеюсь, что она не воспользуется этим безнаказанно нахально, ведь даже моим извинениям есть предел. Но, Боже, за эти губы можно убить, а за тихие стоны, срывающиеся с губ, в момент, когда мои пальцы скользят по внутренней стороне бедра - перерезать половину планеты. - Может покажешь мне все тут? - двузначное предложение. И нет, говорю я совсем не о номере - мне абсолютно плевать что здесь есть - главное, что для меня сейчас существует это ее горячее тело, которое желает получить заслуженную разрядку и отомстить мне по всем параметрам. Дерзай, Ада, я готов принять это наказание через удовольствие в полной мере.

[indent] Говорить о том, что я соскучился, при условии, что мы весь день с самого утра, находимся вдалеке друг от друга - это не сказать ничего. Не знаю, что произошло со мной в тот момент, когда мы впервые переспали, когда я оказался у нее дома и проснулся утром с полной уверенностью, что так и должно быть и мне не нужно сбегать под утро, собирая в охапку все свои вещи, лишь бы не встречаться с ней взглядом. Ничего из этого мне не хотелось делать, кроме того, что растянуть гребаную ночь и утро, проведенное вместе, как можно дольше. Но время и работа внесли свои коррективы, и мы остались оторванные друг от друга на слишком долгий срок. Неделя, две? Ощущение, будто я не видел ее около года, словно опять оказался в качестве военного корреспондента где-то далеко за пределами страны и никак не мог вернуться. А теперь - она рядом со мной, дышит так горячо мне в губы и крадет каждый поцелуй, доказывая, что ощущение какой-то эмоциональной тоски испытывал не я один. Даже при условии пощечины, полученной заслуженно. Уже не вспоминаю об этом, надеюсь, этого было достаточно, чтобы она чувствовать себя в равной доле со мной, а главное в моральной безопасности, защищенной от очередного облома, которому я не дам свершиться, чего бы мне это не стоило. Говорит про номер, а я стою и смотрю на нее, как завороженный и молю всех святых, чтобы она не поняла меня буквально. Вряд ли, потому что под моими руками все еще ее тело, которое горит от каждого прикосновения, и я не собираюсь отказывать себе в таком удовольствии.
[indent] Чувствую пальцы на своих плечах, чувствую, как опирается о них, чтобы в следующий момент, в едином порыве оказаться на моих руках, вцепившись мертвой хваткой. Поцелуев все больше и каждый из них жадный, голодный, доказывающий серьезность всех моих намерений. Хочу сказать о том, что больше не посмею ее «обломать», потому что вряд ли переживу повторения, но этого не нужно. Жар ее тела сбивает мысли с оправдывающегося курса, переключает меня и ставит на путь полной потери контроля над собой и тем, что делаю. Действую на инстинктах, едва чувствую привкус собственной крови, и боль в районе губ. Кусает так жадно, не скрывает своих эмоций. Такая же дикая и безумная, как я сам, когда в несколько шагов пересекаю комнату, чтобы бросить ее на кровать. Тихий вскрик, мой безумный взгляд, изучающий ее вдоль и поперек без тени стеснения. Она отползает дальше, ближе к стене, пока мои руки с остервенением расправляются с пряжкой ремня, избавляя меня от него окончательно. Стягиваю футболку, бросаю ее на пол не глядя, продвигаюсь дальше, чтобы оказаться к ней как можно ближе в максимально короткие сроки. В висках стучит, я облизываюсь в ответ на ее такое же откровенное действие. Медленным продвижением вперед, словно хищник, готовящийся к нападению, не отвожу взгляда, к ней, ближе и ближе, не стесняясь следить за каждым ее действием. За тем, как она развязывает пояс халата. Медленно, будто в следующий момент перейдет в наступление и придушит меня этим же поясом. Но мне все равно. Пусть сделает это, ведь в любом случае на моей коже останется след ее аромата, будь то аромат тела или духов, которыми пропитан воздух вокруг нас. Жадно вдыхаю побольше воздуха, выдыхаю, не скрывая восхищения, стоит полам халата распахнуться. - Человечество еще не придумало такое слово, чтобы в полной мере описать тот вид, что я сейчас вижу, - на выдохе, скольжу взглядом снизу-вверх, пока не упрусь в ее глаза, в хитром прищуре. Снова облизываюсь, оказываясь критично близко к ней. Склоняюсь ниже к ней, чтобы в полной мере почувствовать горячее дыхание на губах. Подается вперед - не сопротивляюсь, потому что сам того хочу. Почувствовать ее губы, попробовать их на вкус и смаковать как можно дольше. Лучше десерта в жизни не пробовал, разве что...
[indent] Руки скользят по ее полуобнаженному телу, ниже, изучая каждый изгиб. К бедрам, к горячей коже, которая начинает полыхать, стоит мне опуститься еще ниже. Не успеваю. План срывается, все меняется за одну секунду. Спускаю на тормоза собственное желание, позволяю ей управлять процессом хотя бы отчасти. Не думаю о последствиях, просто не хочу, потому что уверен, что каждое из них в любом случае окупиться, сейчас или потом. Даю возможность Адае перехватить инициативу, меняя нас местами. Наслаждаюсь ее поцелуями, каждым прикосновением, неважно, намеренно дразнит или нет. Я расслаблен, я чувствую себя королем этого мира и рядом со мной, на мне сверху буквально, самая роскошная женщина, о которой мечтает любой мужчина. Но сейчас она со мной, такая ласковая, что сложно сразу поверить в ее такое поведение. Но я верю. Усыпляю собственную бдительность, не сопротивляюсь, когда вытягивает мои руки над головой. Замирает сверху, заставляет впиться в нее взглядом и едва не зарычать, какого хрена она замерла? Молчу, прищуриваюсь, стоит ей заговорить со мной откровенно. В лоб, прямо, о своих желаниях. Задираю голову, чтобы посмотреть туда, куда она указывает. Не соврала, действительно хотела устроить что-то подобное, но не стала. - Тогда что тебя остановило сделать это? - хриплым голосом, совсем не похожий на мой собственный. Возбуждение уже почти достигло своего апогея, и возможно, я был бы готов пойти на подобные условия: быть пристегнутым и попасть в томный плен ее рук, губ, ее всей, если бы она только попросила. Но Ада меняет правила игры, не давая ответа на мой вопрос. Слезает с меня, срывая с губ стон разочарования. Выпрямляюсь на руках, меняемся местами, и теперь я слежу за тем, как она собственноручно лишает себя сначала халата, а затем свободы. Частично, да, но меня не нужно просить дважды, чтобы я сам пошел на подобный шаг. Изящные запястья в плену холодного металла. Откровения летят в меня, словно пули, поражая и вызывая на моем лице откровенный восторг. Мне кажется я влюбился, потому что иначе это объяснить просто не могу. Всю эту нечеловеческую тягу к девушке напротив, которая одурманивает не просто своим внешним видом и телом, а одним только голосом.
[indent] - Это было не обязательно, - приближаюсь к ней максимально близко, опускаюсь к шее, чтобы втянуть носом аромат кожи. Оставляю поцелуй, еще один выше, к контуру челюсти. Еще один на щеке, на скуле. Продвигаюсь выше, чтобы спустя мгновение вновь оказаться возле шеи, вычерчивая кончиком языком влажную дорожку. Слышу ее рваное дыхание, слышу, как вздыхает, стоит мне коснуться ее губами снова, запечатывая влажный маршрут языка. - Но я тебя не обижу, - шепчу в самые губы, отстраняюсь, чтобы взглянуть в глаза, но не могу удержаться, чтобы не опуститься ниже, упершись в губы, которые она так соблазнительно облизывает. Главное сейчас - во всей этой агонии не забыть про утро и ключи на тумбочке иначе завтра главную звезду нашего шоу найти смогу только я. Но об этом я тоже подумаю позже. Сейчас главное - ее губы, притягивающие к себе, словно магнитом. Опускаюсь, чтобы поцеловать ее, рукой раздвигаю ноги, не встречаясь с сопротивлением. О каком сопротивлении может быть речь, если тихий стон сорвался с губ уже в тот момент, когда я только коснулся коленей. Не тело, а сплошная эрогенная зона, горящая под моими прикосновениями и сводящая с ума меня самого. Пальцы скользят по внутренней стороне бедра, без доли стеснения, огибают горящую, умоляющую прикоснуться к ней кожу, дальше по бедрам, пока не сдамся сам и не прикоснусь к влажной коже. Рычу ей в губы, даю возможность стону надорвать воздух, чтобы в следующий момент скользнуть языком по губам и попробовать его на вкус. - Я не буду тебя пытать, обещаю, - дыхание сбивается, стоит ей выгнуться навстречу мне и моим пальцам, не отпускающие ее из тисков бешеного возбуждения. Еще один стон, вместе с моим, перемешанные с рваным дыханием и звуками поцелуев, потому что не могу остановиться ни на секунду, чтобы не целовать ее. Губы, ниже по шее, заставляя повернуть голову так, чтобы открыть мне полный доступ к бьющейся бешеной вене на шее. Аккуратно прикусываю кожу, запечатываю поцелуем. На контрасте подобных прикосновений опускаюсь ниже, к ключицам, по груди, еще ниже, по коже живота. Свободной рукой скольжу по талии, чувствуя, как горит под пальцами кожа, а стоны призывают опуститься ниже, сдержать обещание не мучить, не дать ей возможности сойти с ума от того, что не прикоснусь к ней так, как хочет она. И чем ниже оказываюсь, тем сильнее начинает стучать в висках. Перед глазами искры, как будто все возбуждение превратилось в ток и теперь искрит так, что не спрятаться, не скрыться. А она ничего не может сделать: не направить меня, не подогнать. Только стонать так громко, местами даже жалобно. Загнала себя в ловушку, из которой нет выхода. Я не буду издеваться, не буду пользоваться ее беспомощностью настолько, чтобы она сошла с ума и умоляла меня сделать что-то быстрее или наоборот медленнее. Впрочем, сейчас расчетливо медленно опускаюсь по коже живота ниже, оставляя поцелуи на каждом участке тела, которое уже дрожит от ожидания и предвкушения моего следующего шага. Не будет ничего странного или не поддающегося логике. Я просто соскальзываю ниже, чтобы коснуться языком влажной кожи. - Какая же ты вкусная, с ума сойти, - возвращаю ей ее же слова, и готов подписаться под каждым из них прямо сейчас, собственной кровью. Потому что не лгу, потому что действительно вкусная, настолько, что у меня сносит крышу без возможности вернуть ее на место. Не признаюсь в том, что мечтал отлизать ей с момента выхода из самолета, что жалею о том, что не дал ей кончить и повел себя, как настоящий козел. Но сейчас приношу свои извинения настолько изощренно, насколько смог придумать.
[indent] Пальцы ложатся на бедра, упрощая мне задачу и не позволяя ей увильнуть от меня, когда возбуждение хлынет через край. Не знаю, куда еще больше, как еще сильнее и быстрее можно расстаться с рассудком, если сейчас - у нее его не осталось. От каждого скольжения языком стоны становятся ярче и громче, заглушая мысли в моей голове, предательски шепчущие о том, что я могу воспользоваться ей сейчас как захочу. Мне достаточно того, как она течет под каждым моим действием, но недостаточно стонов. Хочу, чтобы они заполнили комнату, хочу, чтобы стучали в моих висках сильнее самых тяжелых молотков. Хочу, чтобы превысили норму всех возможных децибелов, а ее тело расслабилось и полностью обмякло, сдавая позиции и оборону. Потому что иначе не будет. Иначе мне придется взять свои слова назад и заставить ее умолять меня продолжить, заставить ее изнывать и вариться в этих ощущениях заживо, сгорая на костре собственных чувств и эмоций, которых сейчас более чем достаточно. Забираю каждую каплю ее возбуждения, чувствую, как отползает дальше, как сдается и снова пытается отползти, но я упрямо не даю ей этого сделать. Напряжение в теле растет, пальцы сжимают бедра еще сильнее, удерживая ее на кровати и не позволяя соскочить, чтобы в следующий момент выбить ее с земной орбиты как можно дальше. Услышать частые стоны, срывающиеся на крик. Не может заткнуть себе рот, полностью обездвижена, разве что ноги предпринимают жалкие попытки вырваться, но и они в конце концов заканчиваются разгромной капитуляцией.
[indent] Выпрямляюсь насколько это возможно сейчас. Слежу за тем, как она прячет лицо, задыхаясь от накрывшего с головой оргазма, позволяю себе насладиться этой картиной сполна, и даю ей возможность переключиться. Пусть поймает секунду спокойствия, наладит все свои фибры на меня, потому что я не намерен отступать, не доведя ее до состояния полного отключения разума и потери рассудка. Пользуюсь ее отвлечением, тянусь рукой к тумбочке, где, как мне сообщили раньше должны лежать ключи от наручников. Найти их не так сложно, главное не потерять, пока буду перемещать их между тумбочкой и запястьями Ады своими дрожащими руками. Но с этой миссией я справляюсь куда более успешно, нежели с миссией «попади маленьким ключиком в такую же маленькую замочную скважину». Надеюсь, Ада не видит моего грандиозного провала, а когда одно из ее запястий оказывается на свободе - ей уже абсолютно неважно, что было «до». Потому что я цепляю ее за талию, ниже за бедра, приподнимаю так, чтобы было удобно и мне и ей. Закидываю ее освобожденную руку к себе на шею, не давай возможности заниматься самовольничеством. Контролирую процесс даже сейчас. Она дала мне полное право на это – делать с ней все, что захочу – поэтому пользуюсь этим и не чувствую ни вины, ни стыда. Чувствую только, как она впивается ногтями в кожу, будто ждала этого больше всего на свете. - Хочу, чтобы хотя бы одна твоя рука была на мне, - хриплю ей в губы и со следующим поцелуем оказываюсь в ней. Пропускаю стон, срывающийся с губ, через себя. Он смешивается с моим, теряется где-то в груди и не желает возвращаться обратно. Ногти лишь сильнее дерут кожу на шее и спине, я в ответ двигаюсь вперед, подпирая ее к изголовью кровати так, чтобы дать возможность заключенной в металлические тиски руке впиться в холодный металл. И уже не останавливаюсь. Потому что быть в ней, как сейчас - это то, о чем я действительно думал и о чем мечтал и грезил с момента, как увидел сегодня. А тонкий халат и полное отсутствие белья сейчас - только подводили к этому желанию, превращая его из естественного в животное и абсолютно неконтролируемое.

[indent] Тело напряжено так сильно, что вот-вот лопнет, каждый нерв натягивается с невероятной силой - ни разу не испытывал такого бешеного возбуждения, точнее, ни с одной женщиной в своей жизни, только с Адой. Она будто забирается на подкорку моего мозга, устраивается там поудобнее, вышвыривая все лишнее и не дает даже жалкой возможности на то, чтобы поныть о том, что я нахожусь на грани развода, что живу у брата, потому что меня выгнали из дома, а на свою квартиру за все это время я не успел отложить ни цента. Всю жизнь мечтал добраться до вершины, стать самым лучшим, успешным и узнаваемым блоггером интернета, благодаря занятию, которое любил также сильно, как и свободу. В ней всегда прослеживался дух путешествия, новые горизонты, бесконечный простор для любой задумки и мечты. А теперь все это я нашел в одном человеке. Вот так просто - в моих глазах, в моей голове, да что уж там говорить, прямо перед моими глазами мир перевернулся с ног на голову и оказалось, что таким он мне нравится гораздо больше. И если сейчас мои руки не сковывает прохладный металл наручников, и мое положение совершенно точно не похоже на положение подневольного человека - я чувствую, как моя свобода ускользает, будто вода сквозь пальцы. И не сопротивляюсь этому. Осознаю, каким идиотом был, решив, что могу управлять Адой Сабателла, устанавливать свои правила в отношении ее. Впрочем, судя по тому, как спокойно она вручила мне ключи от собственной физической свободы сейчас - наверное, я совсем ничего не понимаю в женщинах, а для того, чтобы разобраться в ней мне потребуется еще немало времени. Впрочем, думать об этом сейчас не хочу. Мы нашли общую волну, на которой летим вдвоем и не желаем останавливаться ни на секунду. Сносим преграды, в виде одежды и стеснения - хотя, кажется, последнего в Аде нет совсем, но, я уверен, это всего лишь временное предположение, ничем не подкрепленное и обязательно развеется, как миф. Как и тот, который возник стоило мне впервые на нее взглянуть. Я был уверен, что Ада - неприступная и настолько далекая от меня звезда, что никогда не спустится до моего уровня и не позволит себе даже взглянуть на меня. Но за одну секунду она выбила из меня эти мысли и снова и снова переворачивала мой мир, показывая мне меня же совсем, с другой стороны.
[indent] Не могу расслабиться ни на секунду, сильнее сжимая пальцами ее бедра. Буквально вдалбливаю ее в спинку кровати, с каждым разом прижимая все сильнее к себе. Движения рваные и быстрые, словно тороплюсь куда-то или опаздываю, но по факту, просто не могу остановиться и позволить себе отстраниться от нее хотя бы на миллиметр. Хочу быть в ней постоянно, безостановочно, в таком же возбужденном состоянии, граничащим с безумием и чем дольше пребываю сейчас, тем больше хочу. Брать и отдавать. Вторить стонам, таким же рваным и громким, которыми она заполняет все свободное пространство между нами. Хочу слышать, как выкрикивает мое имя, как умоляет меня, сама не зная, о чем. А я отдаю ей. Все, что у меня есть, все, что могу найти и отдать ей, не глядя, молча. Рычу в шею, когда чувствую, как зубы смыкаются на моем плече. Не чувствую боли, только легкое покалывание, начинаю двигаться еще быстрее, заставляя зубы впиваться в плечо сильнее, в надежде, что это хотя бы на секунду приведет меня в чувства. Но не помогает. Ничто не поможет, кроме оргазма, который получаем одновременно, разрываясь на части от восторга и наслаждения. Вена на виске сейчас лопнет или вырвется наружу. Тело дрожит и пульсирует. Я весь похож на одно огромную эрогенную зону, которую невозможно остудить и успокоить, а под ее прикосновениями в сопровождении невнятного бормотания - теряюсь в пространстве и в самом себе окончательно. Это похоже на утоление жажды после долгой прогулки под палящим солнцем. Я мечтал об этом с самого утра. Грезил, видел ее обнаженную в своей голове слишком долго и слишком часто, чтобы отказать ей снова или поступить как мудак, не позволив себе и ей, наконец, кончить. Собрав оставшиеся силы, естественно не с первого раза, но мне все же удается освободить ее запястье от кольца наручников. Падаю на кровать, с особым наслаждением замечая то, как Ада ложится рядом и чувствую от этого какое-то моральное удовлетворение. Мне не нужно уходить, испытывать неприятное чувство, будто меня использовали и выкинули за дверь за ненадобностью, как... какую-то вещь. Я не хочу этого делать, но Ада и не требует. Уверен, для нее это чувство тоже в новинку, поэтому не решаюсь спросить почему происходит так, а не иначе. Да и сил, честно говоря на это совсем нет. - Если это будет так, то это будет самая лучшая смерть, какую только могу себе представить, - слабо улыбаюсь, притягиваю ее к себе, чтобы обнять и оставить поцелуй на макушке. Если я сейчас скажу, что все было ахуенно, что хочется продолжения, как она меня воспримет? Не уверен, что подобные комментарии сейчас будут уместны, поэтому молчу, продолжаю обнимать ее, выводя на плече какой-то неизвестный узор. Так спокойно дышит, что начинаю засыпать следом, едва вижу, как ее глаза закрылись. Облизываю губы, вспоминая вкус ее поцелуев и хочу приподнять ее, чтобы поцеловать, но снова не решаюсь. Хочу остаться здесь, не на ночь, а на недели или месяцы - вот так просто лежать рядом с ней, слушать ее дыхание и наслаждаться тишиной, которая наступила слишком внезапно. Кажется, будто все должно быть не так: обязательно должен быть еще один заход, и еще один, ведь ночь длинная, и больше всего на свете я не хочу, чтобы она заканчивалась.
[indent] Но в жизни все и так идет не так гладко, как нам хотелось бы. Предательское утро наступает слишком быстро. И все было бы лучше, если бы я проснулся сам, а не от того, как кто-то особенно нервно барабанит в дверь. Сначала тихо, что дает мне фору в несколько секунд. Мне удается беспрепятственно выскользнуть из-под Ады, одеться, чтобы словно вор, которого застукали на месте преступления, выскользнуть на балкон, под усиливающийся стук в дверь. Бросаю взгляд вниз - понимаю, что рядом никого нет и нужно воспользоваться этой возможностью сейчас или потом объясняться перед персоналом и, как следствие, всей съемочной группой, почему я оказался в отеле - что запрещено правилами шоу - так еще и слезая с балкона Ады. Вопросов будет немало, а мне сейчас нужен кофе и завтрак, чтобы начать соображать хотя бы отчасти. Мой воспаленный мозг не помогает в попытках придумать пути отступления, поэтому спускаюсь вниз также, как и поднимался - по пожарной лестнице, создавая грохот и шум - слишком тороплюсь, чтобы думать об этом. Спрыгиваю с последней ступеньки, оказываюсь ногами на ровном асфальте и срываюсь на бег, чтобы как можно быстрее покинуть территорию. Если группа уже сейчас долбилась в дверь к Аде, то вероятней всего моя - тоже уже проснулась и готовятся ворваться ко мне в комнату. Как я объясню свое отсутствие? Идея приходит моментально, стоит зацепиться взглядом за пробегающую мимо меня парочку мексиканцев. Утренняя пробежка? Я не похож на того, кто занимается такими вещами, но, кажется, моим коллегам придется в это поверить. Иного выбора у них нет, как и у меня.
[indent] Остаток дня провожу как на иголках. Отказываюсь надевать майку, потому что уверен, что следы от зубов Ады будут заметны даже слепому. Царапины на шее еще можно как-то объяснить, а вот отметку челюсти на плече - точно нет. Съемочный день подходит к концу, встреча с Адой на финальном моменте съёмок в Мексике приводит меня в дикий восторг, потому что видеть ее воочию лучше, чем тешить себя воспоминаниями в короткие перерывы между сменами дислокаций. Сегодня их слишком много, а может просто я подсел на Сабателлу как на самый тяжелый наркотик и теперь не могу слезть? Плевать, мне так ахуенно еще никогда не было. Впрочем, создавать вид, будто ничего между нами не было, что мы просто коллеги, и мне не хочется трахнуть ее во всех позах прямо сейчас, когда мы вновь оказываемся один на один друг с другом в самолете - оказывается сложнее, чем я думал, и портит общую концепцию ощущений. Но я наслаждаюсь ее обществом даже, когда мы молчим. Изучаю вид из окна, уже гораздо спокойней относясь к перелету - ко всему привыкаешь, особенно если это - потрясающая коллега, от которой сводит каждую клеточку тела.
[indent] Ада привлекает мое внимание снова. Кто бы мог подумать, хах, да? Ее вопрос о кольце ставит в тупик. Чувствую неловкую паузу, но вспоминаю, что именно такой реакции от нее и ждал. Ведь я снял его специально, чтобы привлечь ее внимание, надеясь, что подобное действие не то что привлечет ее внимание, а заставит наброситься на меня в ту же секунду. - Я развожусь. Документы на развод, кажется, уже пришли. Мой агент написала вчера вечером смс, обещала отправить их ко мне на квартиру, - осекаюсь тут же, - точнее, на квартиру к брату, у которого я пока что живу. Так что да, - пожимаю плечами, перевожу, наконец, взгляд с видов из окна на Аду, будто переключаю все свое внимание на нее. Как и положено делать с девушками такого сорта, как Ада. - Оно меня смущало изначально, потому что было как бельмо на глазу. Пятно в биографии, от которого я хотел избавиться как можно скорее. И нет, дело не в том, как я отношусь к браку, - стараюсь быстрее зацепить ее внимание, чтобы она не успела подумать что-то, что будет неправильным или не точным интерпретированием моих предыдущих слов, - дело в том, как я отношусь именно к этому браку, - делаю непрозрачный намек на тот факт, что этот самый брак - не самое лучшее, что было со мной в жизни. - Этот брак строился на обмане и мне не хотелось продолжать обманывать человека, у которого ко мне ничего нет, так же, как и у меня к этому человеку. И если говорить откровенно - ты стала той самой причиной, по которой я это сделал, - цепляю пальцами свою бутылку с водой, откидываюсь на спинку кресла, чувствуя, как тяжелеет голова из-за наших перемещений в воздухе. Напряжение в воздухе тоже нарастает и тут дело уже не в перелете. - Когда я с тобой познакомился, я понял, что мой брак - жалкая пародия на жизнь, к которой я стремился. С тобой я увидел себя с иной стороны и... мне нравлюсь я такой, рядом с тобой. И, если честно я хотел бы, чтобы ты продолжала помогать мне... быть самим собой, настоящим, а не бестолковой марионеткой, готовой на все ради собственной выгоды, - говорить такие вещи в лоб и прямо весьма сложно, но я успешно справляюсь с этой миссией. Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда, потому что буквально проваливаюсь и не желаю выбираться из этой потрясающей приятной душе и телу трясины. - Надеюсь у нас общие ориентиры, и я смогу удовлетворить твои потребности... во всем, - облизываю губы, когда перед глазами вновь вспыхивают воспоминания прошлой ночи. Чувствую, как начинаю гореть изнутри, как обдает холодом с ног до головы и тут же бросает в жар, что хочется выйти из самолета и почувствовать ледяной ветер, пока буду лететь вниз на бешеной скорости. - Я дам тебе время подумать, но надеюсь, что твой ответ будет положительным. Не хочу вешать ярлыки, но хочу появляться с тобой в кадре не просто как коллеги. Нет, в пределах шоу - да, а за его пределами хочу гораздо больше. И... я не хочу прятаться, - пожимаю плечами, просто в очередной раз подтверждая насколько нелепо и глупо звучит это «прятаться». В любом контексте, будь то папарацци, желающие собрать как можно больше грязного белья и найти самые стремные скелеты в шкафу. Плевать кто что скажет - я озвучил вслух собственные желания и мечтаю, что они, как и ориентиры - у нас с Адой были общими. Она кивает, соглашаясь подумать, делает глоток из своей бутылки, чем заставляет мое горло тут же пересохнуть. Облизывает губы, смотрит так, будто уже сейчас раздевает глазами. Я не стесняюсь делать тоже самое, но никто из нас так и не рискнул сейчас, пребывая в каком-то нелепом подвешенном состоянии попытаться выйти в туалет и сделать то, что мы хотели сделать при нашем первом совместном перелете.
[indent] Индонезия встречает нас проливным дождем, но никого из съемочной группы это, конечно же не смутило. И в конце концов - это же Бали, как можно быть недовольным здесь хоть чем-то? Первые дубли снимаем прямо в аэропорту. Подброс монетки в этот раз оказывается куда более нервным событием, чем в прошлый раз. А когда я побеждаю - до меня слишком долго доходит тот факт, что сегодня вечером я буду ночевать в роскошной вилле и пить коктейли, а не Ада. Этот факт меня слегка расстраивает, но в правилах четко сказано - переиграть, передать или передарить свой выигрыш никак нельзя. Поэтому мне приходится вручить Аде наш походный рюкзак, едва заметно коснувшись ее рук. Цепляюсь взглядом за ее глаза, которые вспыхивают моментально: в них и злость и азарт от сложившихся обстоятельств. Меня ждет роскошный день. - Надеюсь ты успеешь соскучиться по мне и может мне удастся показать тебе роскошный вид на океан из своего бассейна, в своем номере, - шепчу на ухо в момент, когда в прощающемся жесте целую ее в щеку. Подмигиваю, отстраняясь. Меня уже ждут на парковке, а я никак не могу оторваться от нее. В последний момент вспоминаю, что все происходящее сейчас фиксируется на камеру, что мы до сих пор под ее прицелом, поэтому тороплюсь ретироваться, уже сейчас пребывая в возбужденном ожидании того, что Ада выкинет вечером. А главное: каким все же будет ее окончательное решение насчет «нас» двоих.

[indent] С этой женщиной сложно оставаться победителем и оставлять правильна последнее слово за собой, потому что даже сейчас она умудряется окликнуть меня. С видом победителя оборачиваюсь, упираясь рукой о дверцу роскошного автомобиля премиум класса. Но стоит ей только открыто свой потрясающий рот, как эмоции на моем лице, да что уж там, на лицах всех людей, окружающих нас, включая весь состав съёмочной группы - меняются на глазах. Не могу контролировать собственный рот, который от удивления едва не оказывается на асфальте. Она в очередной раз повергает меня в шок и заставляет восторгаться смелостью и такой откровенностью. Но ведь это же Ада - чему я удивляюсь? Каждый раз поражает меня до глубины души, а я все также удивляюсь, будто вижу ее впервые и только сейчас постепенно знакомлюсь с теми действиями и тем колоритом, с которым она их может совершить.
[indent] Подмигиваю в ответ на ее заявление, заставляя самого себя залезть в чертову машину. Рядом садится оператор, спереди водитель арендованного автомобиля и парень со звуком. Мы трогаемся с места, прямо по маршруту, который, конечно же отчасти проложен заранее. Естественно чем будет заниматься тот счастливчик, кому достанется золотая карта - решали заранее, вместе, впрочем Ада, уверенная в своей победе принимала в этом непосредственное, самое что ни на есть активное участие. Наверное, поэтому я испытываю какое-то повышенное удовольствие от того, что именно я победил в этом небольшом противостоянии. Не потому, что мне сильно хотелось насолить ей, а просто... Просто потому что сегодня в шоу сверху я, а вечером - позволю верховодить уже ей. Только есть одно «но» - то, что произойдет вечером пока призрачно и туманно. У меня нет ни малейшего представления где именно я буду ночевать, смогу ли сбежать или вырваться из-под контроля съемочной группы хотя бы на пару часов, чтобы встретиться с Адой. Просто увидеться, на большее, кажется, рассчитывать уже не могу, потому что парни странно себя ведут, каждый раз упираясь в тему вечера и нашей дальнейшей дислокации. Спросить прямо мне не хватает духа, плюс, если новость меня расстроит - я непременно сорву съемки своим недовольным лицом, а это хотелось делать в последний момент.
[indent] Но к счастью вечером я остался один на роскошной вилле, с таким же роскошным балконом с бассейном и видом на океан. Дождь давно закончился, принес за собой повышенную влажность и потрясающий закат, так откровенно прямо сейчас ознаменовавший завтрашнюю жару, что здесь такая же частая, как и проливные дожди. Ничто не может испортить этот вечер, но кое что может только улучшить. Например смс от Ады, которое прилетает точно по расписанию - стоит съемочной группе захлопнуть за собой дверь, оставив меня в гордом одиночестве. «Я не сомневался в способностях Скотти, и знал, что у вас получится сделать то, что нужно. А твой бывший агент - просто отвратителен» - без доли сарказма отвечаю, нажимаю кнопку «отправить», бросаю телефон на кровать и направляюсь прямиком в сторону душевой. Хочу смыть ощущение липкости после перелета и после того, как несколько часов стоял под дождем, потому что ни один зонт не спасает от таких ливней. Я не любитель роскоши, могу жить в любых условиях и обстоятельствах, поэтому это - скорей желание организма, нежели моя манерность или любовь к комфорту. После душа думаю остаться обмотанным полотенцем, но, наверное, это будет не очень красиво, если вдруг кто-то из команды зайдет - что маловероятно, но все же - ко мне, а я тут изображаю непонятно кого, так еще и в одном полотенце. Поэтому накидываю халат - в конце концов стоило хоть раз почувствовать, что значит жить в роскоши настолько, что даже ткань махрового халата кажется, будто сделана из шелка или любого другого дорогого материала, не стандартный вафельный, которых в отелях просто бесконечное множество, а мягкая, приятная телу ткань. Со вздохом облегчения выхожу из ванной комнаты, прямиком к телефону, отчаянно вибрирующий уже, видимо, не первый раз. Отвечаю на смс Ады бегло, хочу извиниться в следующем сообщении, но слышу странный звук по ту сторону двери. Ее следующее сообщение не заставляет долго ждать, а я в этот момент уже уверенной походкой направляюсь к двери. Пересекаю большую комнату в несколько шагов, едва не срываясь на бег, дергаю ручку двери. Что? У меня же не галлюцинации, верно? Для полной уверенности протираю глаза, смотрю внимательно, не могу избавиться от удивления на своем лице, потому что... - Ты правда тут или мне попались не очень свежие улитки на ужине? - омерзительный ужин, надеюсь, что у меня действительно глюки, потому что ее появление - лучшее, что было за сегодняшний день. И даже роскошная вилла не спасла бы ситуацию. Ведь зачем она нужна, если ее не с кем разделить?
[indent] Цепляю ее за запястье, тяну на себя, попутно высовываю голову в коридор, чтобы убедиться в том, что нас никто не увидит и за нами точно никто не проследит. Впрочем, Ада достаточно умная для того, чтобы убедиться в этом прежде, чем подняться сюда. Уверен в этом, поэтому переключаю свое внимание с проверки окружения на девушку, которая интересует меня гораздо больше всего остального. На тысячу по десятибалльной шкале. - Итак, твои потребности значит? - цепляюсь пальцами за подбородок, тянусь к ней, чтобы поцеловать, чувствуя, как она тянется ко мне навстречу не раздумывая. - Я считаю, что будет честным, если сегодня главной побудешь ты, потому что я тут, на вилле, с золотой картой, ты... - задумываюсь на секунду, - технически тоже тут, но... в общем, это будет честно. Предлагаю начать с бассейна на балконе, и насколько я помню, кто-то сказал, что моя девушка, - подчеркиваю это намеренно, - любит красивые виды. У меня есть один, правда далеко не на картинке, но думаю ей понравится... - пожимаю плечами, улыбаюсь, как будто задумал какую-то грандиозную гадость. Но на деле все совсем иначе. Хочу чтобы знала, хочу дать понять: я все прекрасно понял, более чем и мне не нужно по два раза объяснять скрытый подтекст ее слов. Это было так же просто, как понять, где ее эрогенная зона и как именно она любит целоваться или чтобы ее целовали - слишком легко, но, видимо только для меня. Раз до меня подобное никому еще не удавалось. А может просто мне так хочется, чтобы было? Оставляю на ее губах еще один поцелуй, не в состоянии оторваться от нее ни на миллиметр. Еще один и еще, чувствую, как пальцы скользят под воротник халата, к шее, к коже, как скребет ее ногтями, выражая все свое нетерпение. А я упрямлюсь, не давая ей желаемое. Тяну на себя за талию, делаю слепой шаг назад, ориентируясь буквально наощупь и по доступной мне частичке памяти, в которой хранилось примерное расположение дверей и мебели в комнате, в которой мы находимся и через которую можно было выйти на нужный нам балкон. Хотел бы подхватить ее на руки и донести туда самостоятельно, но есть что-то в том, как она снимает туфли, как пальцы нервно пробегают по пуговицам на платье, прерывая ее попытки расстегнуть их самостоятельно. Платье снимается через голову и остается на полу в виде смятой тряпки. Тяну руки к ее горячей коже, утыкаюсь носом в шею, жадно вдыхая ее аромат и чувствуя, как внутри скручивается тугой узел, а по телу пробегает волна мурашек. Хотя это, скорей всего от того, что Ада продолжает царапать ногтями кожу, в ответ на мои поцелуи. Не могу остановиться, чтобы не оставить еще один на ее шее, ниже по ключицам, держа ее за руки тянуть на себя, заставляя идти вперед, и помогать мне ориентироваться в пространстве, потому что именно она уберегла меня от травмы, разбитой вазы и еще какой-то ерунды из предметов интерьера.
[indent] Чувствую поток свежего воздуха, подсказывающий где именно находится выход на балкон. Плотные шторы не позволяют ей увидеть вид на той стороне, поэтому пользуюсь этим безо всякого стеснения. - Закрой глаза, - шепотом в губы со следующим поцелуем. Слушается, закрывает глаза, улыбается, бормочет что-то неразборчивое, потому что каждая ее попытка прерывается еще одним поцелуем. Веду за собой, минуя плотную стену штор. Свежий поток ветра заставляет нас качнуться в сторону, но совсем немного. - Открывай, - все также стою напротив, отнимая руку, под которой она прятала глаза, для надежности. - Вид тут потрясающий, думаю ты, как ценитель, обратишь на это внимание, - делаю шаг в сторону, чтобы позволить ей насладиться видом полноценно. Бассейн не огорожен никаким забором - гладкая поверхность пола буквально заканчивается границами этого самого бассейна, а вниз идет поток воды, импровизированного водопада. - Я думаю, что ты должна была увидеть это вживую, ведь на картинках в журнале и в интернете - все было совсем не так, согласись? - она кивает, завороженно продолжая любоваться окружающим нас видом, пока я - наслаждаюсь ею.
[indent] - Мне кажется, для начала этого достаточно, что думаешь? - а еще мне кажется, что я веду себя как подросток, который влюбился в самую красивую девчонку в школе, и от меня за версту воняет романтикой, от которой уже изрядно подташнивает. Поэтому делаю то, чего не ожидаю от себя сам. Скидываю халат, вижу ее удивление на лице, которое застывает в страхе в тот момент, когда я цепляюсь за ее запястья и делаю шаг назад, утягивая за собой в бассейн. Принимаю удар о воду на собственную спину, оказываюсь под водой вместе с ней, уже не думая ни о последствиях, ни о том, что она будет недовольная испорченной прической или мокрым бельем - к черту его. Здесь так жарко, что оно ей не пригодится, и, в конце концов, это же моя девушка - а значит теперь я имею право удивлять ее в любой момент и так, как захочу. Не отпускаю ее рук, тяну на себя, чтобы прижаться губами к губам и, оттолкнувшись пальцами ног от дна, поднять нас наверх. Обратно в душный воздух, так потрясающе приятно контрастирующего с прохладной водой бассейна. Теперь могу с легкостью - от части - избавить ее от белья, наконец, выравнивая нас обоих в положении обнаженных тел. Кончиками пальцев изучаю кожу, вспыхивающие под каждым моим прикосновением. Так остро ее чувствую, что кажется будто изучил уже полностью, вдоль и поперек, но каждый раз, во время каждой встрече, во время каждого подобного близкого контраста - изучаю ее и дальше, наслаждаясь этим, словно безумец, нашедший то, что искал слишком давно.

[indent] Если бы я спланировал наше «свидание» заранее, то оно точно проходило бы не в отеле, пусть даже это отель суперкласса и номер у меня не просто люкс, а люкс, от которого даже у меня раздвигаются ноги... в переносном смысле, конечно, а может и нет. Я не люблю планировать, наверное, потому что у меня совсем это не получается. Импровизация - мой любимый конек, и именно на нем и езжу, с момента, как познакомился с Адой. Ее поцелуй - стал толчком для того, чтобы позволить самому себе делать что-то безрассудное и незапланированное, что-то такое, что может не пройти ни по одному общественному критерию приличия, но, главное, что пройдет по моим критериям и что еще более важное - по критериям Ады. Она сама по себе девушка, состоящая из импровизации и безрассудства. Сводит с ума тем, что делает, и безусловно удивляет каждый раз, потому что просчитать ее практически невозможно, но даже если бы мне удалось - не стал бы. Эта изюминка мне нравится, и я хочу, чтобы это таким и оставалось в наших отношениях. Странно говорить подобными терминами, думать еще более странно, но, когда смотрю на нее понимаю, что словом «отношения» здесь не обойтись. Это что-то на внутреннем уровне, а может на уровне химии и реакций, которые вызывает она у меня и наоборот. Мысли полностью расфокусируются, сливаются воедино и тянутся в ее сторону, как намагниченные. Она становится центром притяжения всего того, что есть у меня внутри, в голове, в теле, в душе. Овладела и разумом, и сердцем, подчинила чувства и логику, все, что только можно подчинить во мне - все забрала, даже не спросив. А я не проявил сопротивления, потому что мне нравится то, что я чувствую. Я стал свободным благодаря ей, до сих пор свободен, потому что не обязан делать что-то конкретное, потому что так надо, так положено. Делаю все, что хочу и что нужно делать и при этом не ощущаю оков, сжимающие до мозолей руки и ноги. Она подарила мне четкое ощущение свободы, забрав всю волю и подчинив себе целиком и полностью. Именно этого я и хотел - оказаться в чьей-то власти самостоятельно, а не потому что так вынудили обстоятельства или воля случая. Потому что я так захотел. И от этого мое мнение, моя значимость и вес именно в этих отношениях чувствуется как никогда сильно. Именно поэтому я позволяю ей все, отдаю бразды правления, потому что знаю - через день, а может и через час, верховодить снова буду я. Потому что мы так устроены и передавать эту эстафету приятно тому, кому уже однажды доверился. И не ошибся.
[indent] - В условиях нашей кочевой жизни спланировать что-то просто невозможно, - улыбаюсь в ответ на ее замечание, игривое без намека на то, что она действительно так думает. Поддерживаю эту маленькую эмоциональную игру, тянусь к ней снова, чтобы поцеловать потому что она слишком соблазнительно слизывает эти капли воды со своих губ. Так соблазнительно, что ловлю себя на мысли - завидую им. Тоже хочу стать этой водой и оказаться на кончике ее языка. Потеряться окончательно и исчезнуть, стать одним большим ничем, ради того, чтобы оказаться на ее губах. Она отплывает от меня к противоположной стороне ограждения, делает какой-то едва заметный жест рукой, будто приглашая меня пойти следом. И я иду, безвольно и безропотно, не сопротивляясь. Перебираю ногами под водой, по большей степени иду, потому что плыть сейчас смогу вряд ли. Скольжу взглядом по ее загорелому телу, по плечам. Не вижу ничего под слоем воды, но в таких случаях у меня есть воображение и отчетливое представление, что именно меня там ждет. Сокращаю расстояние между нами достаточно медленно для того, чтобы дать ей возможность насладиться видом, открывающимся перед глазами и оценить его по достоинству, без моей помощи в виде присутствия рядом. Не могу отказать себе в рассматривании ее и дальше. Двигаюсь еще медленнее, как будто что-то под водой мешает мне ускориться. на самом деле проблема только в одном - в моем желании, которое оттягиваю как можно дальше, стараясь выждать чуть больше времени и распалить себя настолько, чтобы потом не оставить ни себе, ни ей ни единого шанса на спасение или побег. Впрочем, вряд ли подобное вообще входило в мои или ее планы. - Правда? Я увидел это и понял, что ты обязательно оценишь, но дразнить фотографиями не стал, - говорю в ответ, облизываю губы и чувствую, как сердце пропускает удар, стоит мне только прикоснуться к ней. Обнимаю за талию, сзади, не успеваю уловить момент, когда она оказывается ко мне лицом к лицу. Приподнимает шею, а я продолжаю со всем своим упрямством задерживать себя. Изучаю взглядом, сжимаю пальцами ее талию чуть сильнее. Такая красивая, будто сошла не с обложки модного журнала или подиума, а прямиком с какой-нибудь широко известной картины. Впрочем, не хотелось бы мне, чтобы Ада стала картиной, ведь в таком случае смириться с тем, что на нее смотрят все - а так и будет - без исключения, а не только я - не дает мне покоя.
[indent] В голове что-то щелкает, и в этот момент, отбросив все игры в выдержку с самим собой - я накрываю ее губы поцелуем. Мучительно долго смотреть на то, как ты облизываешь губы и не коснуться их, ты же знаешь это? По улыбке на ее губах понимаю, что она прекрасно оценивала риски оказаться в ловушке из моих рук и в плену моих губ. Именно этого и добивалась, а может, хотела как-то иначе? Цепляется пальцами за мою шею, прижимается ближе, обвивая ногами талию. Рычу ей в губы, когда чувствую, как ногтя карябают кожу, и от этого только сильнее завожусь. Возвращаю нас в состояние вспышки, страсти, которая сжигает все до самого основания, включая нас самих. Еще чуть-чуть и меня снесет собственное желание. Я уже готов к тому, чтобы свести ее с ума - руки по памяти ищут дорогу к коже, запоздало вспоминаю, что мы в воде и кайфа, подобного тому, что испытываю всегда рядом с ней в такие моменты возможно получить не выйдет. Сомневаюсь, поэтому торможу. И даю Аде возможность перехватить инициативу и взять все под свой контроль. Я же говорил ей, что хочу, чтобы сегодня главной была она? Зря. Потому что будь все иначе - я бы уже взял ее, оказался внутри, потому что мечтаю об этом, мечтал с самого утра, видя ее перед глазами и чувствуя аромат кожи. Нов ее планах видимо мучить меня до конца времен, и я не имею права сопротивляться. Толкает в сторону другого бортика, того, что гораздо шире. Не понимаю, что делает, зачем и почему, и когда я упустил момент радикальной смены ее настроения. Пячусь назад, пытаясь сделать то, что она говорит, но слишком медленно, заставляя ее зарычать и толкнуть меня. Сдерживаю похабную шуточку, которая так и норовит сорваться с губ, подчиняюсь ее желанию, сажусь на бортик, наблюдая неотрывно за тем, что она делает. Вижу, как блестят ее глаза и не могу не ответить взаимностью, потому что кажется догадываюсь что именно она хочет сделать. И мне это нравится. Предвкушение управляет мной. Ему удалось совладать с моим желанием - любопытство взяло верх, а я как обезумевший смотрю, смотрю, смотрю без остановки. Хочу поцеловать ее, когда тянется к губам, но это обманный маневр - кто бы мог подумать - и вот Ада уже целенаправленно спускается губами вниз по моей коже, оказавшись аккурат между ног. Кусает, заставляя зарычать недовольно. Больно, слишком больно. Пытаюсь оторвать ее от себя, но не могу - боль становится сильнее, отрезвляет лишь на секунду, а волна мурашек, пробегающих следом по всему телу и жар, такой сильный, от которого сжимается все внутри возвращают меня обратно в состояние анабиоза. Я горю и чувствую, как волна холода, но далеко не от порыва ветра, обдает с ног до головы. Я вот-вот взорвусь, если не почувствую ее губы на себе, не вот в этих обманных действиях, а буквально. Странный вопрос озвученный вслух, ее подмигивание - я чувствую себя полным идиотом потому что не понимаю, что происходит и хочу разобраться в этом, задать вполне логичный вопрос, но вместо этого опускаю голову вниз, прослеживая за ее перемещением.
[indent] Ждать ответы на мои не озвученные вопросы долго не приходится - Ада действует по своему намеченному плану, и он, как я выясняю в следующую секунду, полностью соответствует моему желанию. Когда чувствую ее губы на себе - не могу удержаться, укладывая руку на ее макушку. Пытается стряхнуть, но безуспешно - пальцы запутались в мокрых волосах, и я даже не буду пытаться их вытащить. Не давлю, не направляю, просто держу ее вот так, создавая для самого себя видимость контроля и управления ситуацией. Мне не нужно это сейчас, потому что я полностью доверяю ей и своим собственным ощущениям, от которых теряю контроль, самообладание, но главное - разум. Точнее те опаленные кусочки, что от него остались с приходом в мою жизнь Ады Сабателла. Ее предложение сразу приобретает смысл, только вот черт, а где этот ебаный телефон? Идея воплотить задуманное в реальность становится маниакальной. Бросаю взгляды по сторонам - не вижу ничего. Перед глазами туман, дыхание сбито окончательно, потому что ее губы в купе с языком - это то сочетание, что отключает мозг и волю полностью. - Я думаю... - я не думаю - это пиздежь, потому что думать нечем - мозг вылетел через затылок пару минут назад, - я... может, - рваный выдох, пальцы цепляются за макушку сильнее, а я откидываюсь назад, едва не падая спиной на кафель. Нет, нельзя, надо... Надо... - как-нибудь позже, потому что, о боже... - зачем я вообще открыл рот, это сейчас было лишнее, потому что я израсходовал весь свой лимит слов, не сказав буквально ничего вразумительного, - потом, - стон, еще один, опускаю взгляд вниз, видя, как двигается ее макушка, насаживаясь на меня. Облизываю губы, которые пересохли моментально, даже при условии того, что вода с мокрых волос все еще стекает по лицу вниз. - Боже, Ада... - рычу, шиплю, мямлю себе под нос, не имея возможности говорить членораздельно, хотя мой рот свободен. Мысли сбились в кучу, превратились в кашу или пюре - что-то бесформенное и несущественное. Сжимаю ее макушку еще сильнее, чувствую, как дерет ногтями кожу на ногах и сразу же ослабляю хватку. Я понял, не нужно повторять дважды. Она ускоряется, выбивая остатки всего живого во мне за пределы вселенной, вместе со мной, летящего мячиком куда-то далеко в пизду. Это даже не девятка, это какой-то пиздец, удар через все поле. И я мертвый, потому что оргазм невероятной силы накрывает с головой, вырывается из груди вместе со стоном, срывающимся с губ, и пальцами, которые сжимают голову Ады так сильно, что вот-вот раздавят. Вижу ее довольное лицо то, как она облизывает губы с видом победительницы или королевы, а у меня даже нет сил и желания сопротивляться. Отдаю корону, собственноручно возложил ее ей на голову. Возьми, она твоя по праву, потому что ты королева буквально во всем. Тебе ни в чем нет равных. Но она прекрасно знает это. Оценивает себя, свои возможности и умения и, вероятней всего, да нет, я точно уверен, знает, как всем этим пользоваться. Подаю ей руку, из последних сил тяну на себя, чтобы помочь выбраться из бассейна. На искусственную траву, а так хотелось бы сейчас оказаться на мягкой постели. Но нет сил даже встать. Есть силы только притягивать ее к себе. Поцеловать, вкладывая в поцелуй свою благодарность и обещание отплатить тем же, как только смогу двигаться или говорить. Мысль приходит моментально, и я уже тороплюсь привести ее в исполнение, потому что загорелся - хочу, никак иначе. Ложусь на спину, подтягивая Аду к себе, ближе к своему лицу. Дергаю за руку, чтобы вынудить поцеловать снова. - Хочу отлизать тебе, - озвучиваю собственное желание вслух, ведь между нами нет никаких тайн и попыток «сгладить» то о чем можно во всей красе сказать прямо в лоб. - Сядь на меня, - удивление на ее лице тоже могу понять. Наверное, с таким же лицом я и сам сидел совсем недавно, не понимая, чего она от меня хочет. - Сядь мне на лицо, - произношу это и сам чувствую, как в тысячу раз возрастает уровень возбуждения и напряжения в воздухе. Начинаю плавиться, хотя жара уже давно спала, а вокруг приятная прохлада и сильная влажность. Хочу оценить уровень влажности между ног Ады, а не вот это вот все. Облизываю губы, будто подсознательно даю намек, но она не понимает. А может просто не верит в то, что это происходит именно с ней. - Да, бля, сядь уже, - возвращаю ей ее же слова, когда дергаю на себя, к своему лицу, подставляя его и держа за руки, чтобы не отстранилась. Отрезаю все пути к отступлению, пробую ее на вкус, чувствуя, как напрягается тело, как приподнимается со стоном. Тяну обратно, на себя, к себе, ближе, показывая, что все, что происходит сейчас вполне реально и, если она перестанет сопротивляться и пытаться слезть, мне не удастся подключить пальцы, потому что они будут заняты удерживание непослушной Ады на себе. Решаю вопрос иначе, когда выпускаю ее руки и цепляюсь за бедра, сажая на свое лицо полностью и, как и представлял себе все это время, в своих грязных фантазиях, отлизываю ей, заставляя стонать и извиваться, садясь на меня все более уверенно. Скажи, что тебе не нравится, и я точно рассмеюсь, потому что - нельзя быть такой мокрой, нельзя так громко стонать от удовольствия, если его не испытываешь. Надеюсь ты достаточно развратная, чтобы не скрывать это. Особенно от своего парня.