[indent] - Мел, ты же понимаешь, что... - Лили склоняется чуть ниже, чтобы следующее слово, имя, которое нельзя называть где бы ты ни находился, произнести крайне тихо, - Айден не твой пассажир, - она отстраняется, а я крепче сжимаю вилку в руке. Гоняю по тарелке единственную клубнику, которая осталась от десерта. Кусок в горло не лезет, да и на кой черт я решила встретиться с Лили? – Спасибо за поддержку, - бормочу себе под нос, но эта фраза не остается незамеченной. – Мелоди, сама подумай, ты же прекрасно знаешь, что он совсем не для тебя, тем более, насколько я знаю, - откидывается на спинку стула, заставляя меня поднять глаза, - у него кто-то есть, - вилка сжимается в руке еще сильнее. Я буквально киплю и сейчас начну крушить и громить все, что попадется под руку. – Ты же знаешь, вся кухня об этом говорит. Я не удивлюсь, если та дамочка, которая вечно ему звонит – и есть тот самый объект обожания, но, послушай, - подруга пытается вернуть меня из состояния агрессии в более-менее спокойное, тянется, чтобы прикоснуться рукой к моей руке, а я чуть вздрагиваю, и готовлюсь убрать руку со стола совсем, но пока не решаюсь. Жду, выжидаю, будто знаю наперед, что она скажет. – Мир не крутится вокруг него, и, мы все через это проходили, - хруст керамики под моей рукой и красное пятно от клубники, которую я проткнула вилкой. Убираю руку со стола, бросаю вилку на тарелку. – Значит я буду первой, кто его размажет по тарелке, так же красиво, как он размазывает гребаные соусы, подавая блюда, - хватаю куртку со спинки стула, - и если вам не хватило ума этого сделать, то я исправлю эту ужасную ошибку, чтобы спустить этого самовлюбленного засранца с небес на землю, - шиплю в ответ и тороплюсь, как можно быстрее исчезнуть из поля зрения Лили и всех тех, чье внимание целиком и полностью приковано к нам.

[indent] - Сегодня важный день, и я хочу, чтобы каждый из вас выложился по полной, или через неделю все мы будем искать себе новую работу, - слышу голос су-шефа, а внутри все кипит и горит от злости и непонимания. Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть, собираю всю имеющуюся внутри меня концентрацию, удерживая в руках крышку от кастрюли, которую никак не могу положить на место, не привлекая лишнего внимания. – Это вы про критика, который должен явиться к нам? Кажется, сегодня, - Микки, как и всегда, занимает роль главного повторюшки, который только и делает, что смотрит в рот своего босса и пытается всячески ему угодить. – Да, - голос Айдена становиться тише, и я в очередной раз глубоко выдыхаю, чтобы заглушить все свое недовольство. – Мел, ты сегодня на десертах, потому что наш достопочтенный гость безусловно решит заказать что-нибудь из этого, а я не хочу ударить в грязь лицом, а так как ты у нас один из поваров – то сегодня можешь побыть на десертной линии, так будет лучше, - молча киваю, подтверждая тот факт, что прекрасно услышала своего... босса, и, наконец, громогласно водворяю крышку на ее законное место. Кухня вздрагивает – я молчу. Поворачиваюсь лицом ко всем остальным, не видя в них разочарования или недоумения – все напуганы, трясутся, потому что каждый держится за работу в этом месте, как за единственную возможность выбиться и стать известными. Лили стоит у самого выхода вместе с дежурными администраторами. Говорит мне что-то одними губами, отрицательно качает головой, будто пытается убедить меня в том, что сегодня – не лучший день для уничтожения местной звезды. Я пожимаю плечами и улыбаюсь в ответ – даю понять, что мне абсолютно плевать на то, какой сегодня день, и что мне за это будет. Я выполню свою работу и только пусть попробует возмутиться он, или его ненавистный критик, которого он так боится. Судя по всему – тот человек, что сегодня явится к нам в ресторан – один из известнейших критиков – имени которого я не знаю, и вряд ли узнаю, потому что не интересуюсь колонками критики – мне ее с детства хватает. А вот наш су-шеф выглядит дерганным и нервным, у него все валится из рук, а повара и даже посудомойщик выглядят как натянутые струны – едва коснешься – лопнут и все пойдет прахом. Работать в напряжении невозможно, каждый из нас это понимает, но пока кто-то из поваров не открыл рот, и не разрядил обстановку очень актуальной шуткой – все так и пребывали в состоянии эмоционального взрыва.
[indent] Я не пыталась следить за происходящим на кухне – целиком и полностью переключила свое внимание на готовку. Старалась успевать везде и помогать остальным, потому что Айден – большую часть времени пропадал за пределами кухни и пустил на самотек управление внутри коллектива. Ему повезло, потому что, грамотно запугав остальных, мог быть уверен в том, что никто не рискнет все испортить – видеть Рамси в гневе не хотелось никому, потому что те, кто видел, не пребывали от этого в пищащем восторге. Мне не приходилось еще, и может быть сегодня настал тот самый день, когда я навсегда отрежу от себя эту больную гниющую часть себя, и, вероятней всего уже завтра буду искать новую работу. Потому что в работе косяки были недопустимы, но кто сказал, что я сделаю что-то на кухне, а не лично?
[indent] Выяснить почему су-шеф так трясется из-за появления критика и почему заранее осведомлен о том, что будет. Мне безусловно льстило его мнение о том, что я лучшая в десертах, безусловно, потому что даже косвенное понимание этого давало заряд эмоций на весь день и даже слегка притупило мое обостренное чувство гнева. Но даже такая мелочь не давала мне возможности успокоиться и выдохнуть. Ничего полезного мне узнать не удалось. Только если тот факт, что Лили не такая уж и главная сплетница из всех здесь присутствующих, потому что даже ей – зная о том, что они с Айденом работают уже не первый год – не была известна истинная причина происходящего волнения в коллективе. Я выяснила только имя критика, и что он буквально несколько назад разнес на щепки не самый лучший, но все же ресторан. Красиво и грамотно разложил все минусы и недостатки. И очень не хотелось бы, чтобы весь наш труд, вкладываемый в кухню – оказался таким же разбитым кораблем, который случайно – или нет – встретился с таким айсбергом.
[indent] Ближе к обеду обстановка стала еще более раскаленной. Я выкроила себе минутку, чтобы выйти на улицу, подышать воздухом и покурить. Волнение передавалось моментально и даже самые крепкие из нас – уже давно оказались тут, в курилке. Включая и самого Айдена, который подобное поведение никогда не позволял себе, будучи на работе – в остальное время с ним никто больше и не общался. Делаю затяжку, за ней еще одну, наслаждаясь тем, как едкий дым щекочет легкие, позволяя отключиться от происходящего и немного расслабиться. Бросаю взгляд куда-то в сторону, не обращая внимания на то, как скрипнула дверь черного выхода и за моей спиной возник су-шеф. – Угостишь огоньком? – бросаю взгляд в его сторону, изучаю с ног до головы. В очередной раз обращая внимания на то какой он... нет, Мел, нет, даже не вздумай. Протягиваю зажигалку, которую, кстати, тоже одолжила. – Маркус сегодня не вышел на работу, говорит, что попал в аварию, - начинает издалека, привлекая мое внимание, - я помню, что попросил тебя побыть на десертах, но, у меня большая просьба... Я думаю, ты слышала о том, что я не горю желанием сегодня выходить в зал, поэтому, пожалуйста, если загруженность заказов позволит – помоги девочкам в зале, - бросаю на него недовольный взгляд. Бегаю глазами по лицу, пытаюсь понять в какой из моментов он скажет, что это была шутка. Делаю затяжку, выпускаю дым в сторону. Он делает тоже самое и молчит, наверное, ждет, когда я расплывусь в улыбке и буду делать вид, будто он все такой же пуп земли для всех на кухне. – Не думаю, что это возможно, - нарушаю гробовую тишину, внезапно повисшую между нами. Не думала, что буду пререкаться с собственным боссом, но, однажды кому-то следовало поставить его на место. А недоумение на его лице – вполне объяснимо. Айден Рамси не привык слышать, когда кто-то ему отказывает или, чего хуже, перечит. – Если наш гость появится в самый час пик – вряд ли я успею отойти от стола, если вы, - поправляюсь, - ты, хочешь, чтобы он остался довольным десертом, то думаю стоит оставить меня в покое, - вышло весьма грубовато, и я вновь вижу это непонимающее ничего лицо. – Я имела ввиду работу официанткой, но, если у меня получится – я безусловно помогу девочкам, - а не тебе, и я даю вполне ясно понять, что не буду плясать под его дудку за пределами кухни. Самое интересное, что мой босс до сих пор не понимает, почему я с ним так разговариваю и почему между нами появилась такая пропасть непонимания – мужчины вообще не очень умные в плане женских чувств и, наверное, он думал, что я забуду о том нашем неприятном разговоре, когда мне указали на мое место и... Встряхиваю головой, чтобы откинуть от себя лишние мысли – они не буду способствовать улучшению моего коэффициента полезной деятельности. Тушу бычок, не поднимаю глаза в сторону шефа, но чувствую определенно его недовольный взгляд на себе.
[indent] Возвращаюсь на кухню, обратно к рабочему месту, где продолжаю, будто на конвейере выпускать десерты один за другим. И даже не обратила внимания как изменилась внутри коллектива атмосфера. Услышала только, как Айден рявкнул на кого-то из поваров и все вокруг изменилось. Обстановка стала еще более наряженной, нежели утром – повара мгновенно замолчали и, кажется, даже сковородки перестали шуршать, а кастрюли кипеть. Жизнь на кухне остановилась – двигались только руки, доведенные до автоматизма, продолжая резать и крошить необходимые ингредиенты. – У нас полный зал, пошевеливайтесь, Мелоди, - поднимаю голову, чтобы взглянуть в сторону су-шефа. – Апельсиновая запеканка, живо, - последнее слово читаю по губам, в ответ успеваю лишь кивнуть. Не слышу происходящего вокруг, заставляю мозг шевелиться и выйти наконец из состояния полного умиротворения. Пытаюсь разбудить внутри себя всю злобу и негатив, вспоминаю его лицо – и не могу сделать ничего, кроме того, чтобы молча подчиниться приказу и делать, мать вашу, свою работу. Ингредиенты вовремя оказываются под рукой – довожу все до совершенства, отправляя маленькую форму прямиком в духовку. Чувствую, как дрожат руки, понимаю, что нахожусь на грани нервного срыва, и даже не обращаю внимания на то, как готовлю блюдо к подаче, еще несколько, которые были заказаны на несколько минут раньше и в обход всех официантов, прихватив с собой, и вовремя выставив на блюдо, соусницу – выхожу в зал. Сегодня я растопчу этого вашего кухонного короля, потому что каждый должен знать, что в этом ресторане – лучшие десерты делаю я.
[indent] - Ваш десерт, мистер... - не знаю на что надеялась, когда выставляла перед гостем его заказ. Наверное, на кивок головы в знак благодарности, какие получила от всех остальных гостей. Но вместо этого – гробовая тишина в ответ, и лицо критика, которое мне что-то напоминает. Пытаюсь вспомнить где его видела и на удивление для самой себя вспоминаю, что в последнем журнале – видела его лицо – точно не могла перепутать, потому что еще долго плевалась увидев знакомую фамилию. И теперь, когда вижу это лицо в живую, а в голове копошатся воспоминания – с легкостью вкладываю два плюс два и понимаю, что передо мной сидит самый известный критик города, и брат моего су-шефа. Теперь все сложилось, и общая картинка, наконец, приобрела не только очертания, но и цвет. Надо было уронить ему запеканку на голову, но думать об этом поздно – первый кусочек моего шедевра отправляется прямо в рот опасного зверя.
[indent] - Надеюсь, Вы всем довольны, - собираю тарелки со стола, совсем забыв о том, что в моих руках нет даже гребаного подноса. Бегаю глазами по залу, пытаясь встретиться взглядами хотя бы с одним официантом, но все они – как завороженные стоят возле входа на кухню, рядом с Хлоей, которая пристально сверлит меня взглядом и где-то мелькает голова Айдена – кажется он напуган до усрачки, а я в ответ могу только улыбнуться. – Могу предложить вам фруктовый чай – он идеально подойдет к запеканке, - предлагаю ненавязчиво, но в ответ очередная тишина. Не думаю о том, что его рот занят и, возможно он просто пытается пережевать то, что сунул минутой ранее. – И вообще-то можно быть немного тактичнее к людям, которые для вас работают, особенно, если это девушка, - кажется, меня несет так далеко, что вряд ли смогу остановиться. Но мне плевать. Пусть хоть сейчас разорвет меня на кусочки. Единственное, что хочу услышать – похвалу своей чертовой запеканке и увидеть своими собственными глазами, как свергается эпоха всемогущего Айдена Рамси.

[indent] Ах ты ж... Сукин сын. Никогда бы не подумала, что позволю себе выражаться подобным образом даже мысленно, но кажется этот парень возомнил себя Богом или... не знаю кем себя можно ещё возомнить, чтобы вести себя вот так вот. Айден на фоне этого засранца просто божий одуванчик, в нем хотя бы нет такой напыщенности, словно он индюк на ферме и все вокруг него, словно курицы носятся, заглядывая в рот и прислушиваясь к каждому слову. Была бы моя воля прямо сейчас на его кудрявой голове оказалась бы не только моя идеальная во всех смыслах запеканка, но и каждая тарелка, которая сейчас есть в зале для гостей. Его лицо выражает сплошное разочарование, будто я принесла ему не апельсиновую запеканку, на которой потрудилась даже рассыпать корицу, она безусловно придаст изюминки даже для вкусовых рецепторов таких гурманов, как этот, а сырую сосиску. Хотя, наверное, для него даже сарая сосиска казалась бы блаженством, в отличии от моего блюда. И каждым последующим словом он вызывает во мне просто невероятный приток ненависти и злобы. Я никогда не испытывала такого чёткого желания ударить клиента, хотя работала в разных местах и знаю много разных людей: от капризных нытиков, желающих видеть идеальный бургер, который безусловно должен красоваться в его ленте, до благодарных интеллигентов, которым говна на лопате дай - будут рады. А этот... Вообще ни на кого не похож. Никогда не встречалась с критиками, и уж тем более с критиками, которые являются братьями моих боссов. Он же так сказал? Я не ослышалась?
[indent] В ушах фонит, словно кто-то включил сломанный телевизор и неприятный треск то и дело сменяется протяжным писком. Я стою на месте, как вкопанная, не могу даже пошевелиться, или обернуться, хотя чувствую, как чей-то взгляд прожигает мою спину буквально насквозь. Сглатываю ком, вставший поперёк горла, чтобы протолкнуть немного кислорода, и вновь вспомнить как дышать. Осознание происходящего приходит в тот момент, когда он отставляет от себя тарелку, и готовится встать, чуть не сбив меня с ног. Потому что я - продолжаю стоять. Не знаю зачем, не знаю, на что надеюсь: на комплимент, или чтобы меня уже окончательно размазали по какой-нибудь ровной поверхности, без дальнейшей возможности вернуться в прежнее состояние. Смотрю ему в глаза, про себя замечаю, что он безумно похож на Айдена и этот глубокий взгляд и тембр голоса - он как будто обволакивает и уносит за собой так далеко, что хочется остановить его и попросить сказать что-нибудь ещё, желательно в той же манере высокомерия и величия. Фу, Мелоди, очнись, что за извращения в твоей голове, как будто ты больная на голову?
[indent] Голос разума заставляет меня моргнуть. Снова и снова, чтобы наконец вышло хотя бы частично сфокусировать взгляд на нем снова и больше не думать в том ключе, в котором так активно пытается думать мой мозг. Небрежно брошенные на стол купюры, в моих руках тарелки, которые буквально хрустят под давлением пальцев. А он все продолжает говорить, но на этот раз уже не вызывает больного восторга. Только ненависть. А ещё мысль о том, что я безумно сильно хочу врезать Айдену, который подставил буквально весь ресторан под удар только потому, что повёл себя, как пугливый щенок. Гость уходит, и кажется будто все, даже остальные гости, чьё внимание мы безусловно привлекли, вздохнули с облегчением и каждый теперь занимается своим делом. Я не могу выдавить из себя даже слово, собираю пустые тарелки со стола и ту самую, с остатками запеканки. Этот поступок в очередной раз доказал мне, что я - ничего из себя не представляю. Что моя выпечка такой же отстой, как и я сама. И какого хрена я вообще вылезла на кухню. Все, что слышала от окружающих годами, вся эта похвала - блеф, в попытке меня поддержать или не обидеть. Не знаю, мне плевать. Сейчас я не в состоянии думать потому что вся ненависть в один момент превратилась в обиду. Вижу, как перед глазами появляется лицо другой официантки, она выкладывает счёт, и тут же забирает купюры во вкладыш, в кармашек, уносит на кассу. Я замираю снова, чувствуя, как наступает слабость в руках и буквально через несколько секунд все тарелки окажутся на полу. Делаю шаг в сторону, разворачиваюсь, не смотря в глаза никому из присутствующих, хотя уверена, что на меня сейчас пялится весь ресторан. Давай, Мел, ты сможешь, двигай ножками в сторону кухни и найди укромный уголок, чтобы в очередной раз начать заниматься самокопанием и расплакаться. То, что нужно, безусловно. Любимые эмоциональные качели, от которых нигде нет спасения. Как и жажда во всем быть первой, быть лучшей. Растоптала саму себя под гнётом собственной гордыни. Думала, что смогу проучить Рамси, а в итоге чувствую себя так, будто только что обделалась прямо в штаны. И каждый повар, каждый официант, да что там, даже Лили смотрит на меня так, будто я только что убила младенца или, не знаю, перешла на сторону врага, а не сделала замечание тому, кто этого заслуживал. Мама всегда говорила мне о взаимоуважении. Я прекрасно знаю, как работает этикет, все его нормы и составляющие. Но ни первое, ни второе не помогут в борьбе с человеком, который думает, будто мир крутится вокруг него. Заносчивый засранец, решивший, что раз у него есть право критиковать абсолютно все, то он может критиковать не только область своей работы, но и всех вокруг. Интересно, он такой потому что его в школе обижали или потому, что младший брат стал гораздо успешнее старшего?
[indent] Толкаю от себя дверь, ведущую в кухню. Да, не удивительно, что все внимание внутри приковано ко мне – чувствую себя персоной номер один, а через мгновение персоной нон грата. Все повара, припавшие к двери, в одно мгновение рассыпаются по кухне, словно кегли в боулинге. Бросаю тарелку с запеканкой в мусорное ведро, остальное сваливаю в раковину. – Мелоди, - не знаю, кто сейчас решил пообщаться со мной, мне откровенно говоря насрать, потому что прямо сейчас никому из живых и даже из неживых я не советую подходить ко мне даже на километр. - Non me ne frega un cazzo*, - вульгарно, грязно, вырывается с губ на родном языке, заставляя всех вокруг замереть – я никогда не рассказывала о том, что родом из Италии, хотя, наверное, стоило бы, потому что это определенно помогло бы всем сразу понять, кто перед ними и как со мной разговаривать, точнее, лучше не разговаривать вообще, если не хочешь быть обложен матом на всех известных языках в ту же секунду. Скидываю с себя руку, кажется женскую, которая так неудачно ложится на плечо. Чувствую, как закипаю, как эмоции, которые все это время копились внутри меня вот-вот вырвутся наружу и, черт возьми, никому не поздоровится. – Это что за истеричка? – незнакомый женский голос заставляет мен замереть на месте и, будто в замедленной съемке, повернуться на источник звука. – Что? – вопрос, срывающийся с моих губ, отчетливо читается бешенством и удивлением на моем лице. Замечаю блондинку, кажется, видела ее уже не первый раз на кухне, но не предавала значению. – Что ты сказала? – шаг к ней навстречу, сжимаю кулаки, еле сдерживая бушующий внутри себя тайфун. – Что ты ведешь себя, как истеричка, а не как профессионал. Я вообще не понимаю, почему она до сих пор тут работает? Кажется, тебе нужно поработать над сменой персонала, - обращается к Айдену, который стоит рядом, пребывая в таком же шоке, что и все окружающие. Ох, не стоило ему сейчас попадаться мне под руку – потому что он единственная причина происходящего и проблема, которая не дает мне жить нормально. – Не думала, что ты заведешь себе ручную собачку, которая будет тявкать на твоих людей, - делаю шаг вперед, словно перешагиваю невидимую черту, которую следовало преступить уже давно, чтобы навсегда выкинуть из головы Рамси. Не даю ему воткнуть слово, потому что сейчас у меня появилась, вероятней всего, единственная возможность сказать ему все, что думаю. Не переходя на личности, ну, точнее попытаться. – Мелоди, - выставляю палец перед его лицо, на удивление, заставляю замолчать – видимо он сейчас в таком же шоке, как и все окружающие. – Ты не предупредил нас о том, что этот критик – твой брат. Я думаю всем было бы интересно услышать это от тебя, а не от меня, - облизываю пересохшие от нервов губы. Перевожу взгляд с блондинки, улыбающейся так же нагло, как и критик, который пять минут назад размазал меня по тарелке вместе с моей запеканкой. – Ну, а теперь картинка складывается абсолютно четко, и не только у меня, но и у всех окружающих. Знаешь, что, прежде, чем вставать во главе одного из известнейших ресторанов – нужно проверять нет ли у тебя заклятых врагов среди собственных родственников, и я очень надеюсь, что завтра утром о нас не появится статья, где этот... человек размажет нас всех также, как меня пять минут назад, - не даю себе возможности жаловаться на критику или хоть каким-то образом показать, что меня это задело. Ничего подобного ни он, ни его блондинка-выскочка не увидит от меня. И глядя на них, стоящих рядом, я внезапно вспоминаю слова Лили, которая убеждала меня в том, что у Айдена кто-то есть. Ну, конечно. Как можно было быть такой дурой, Мелоди? Как? Как можно было пропустить мимо себя такую красивую, длинноногую переменную. Явно во вкусе всяких идиотов, таких как Айден. – А ты, - теперь обращаюсь напрямую к блондинке, которая разве что потолок не пробивает высоко задранным носом и жаждой указать всем, что она – в этом помещении – единственная звезда. - Fare pompino**, - выплевываю ей в лицо, не удосуживаясь предоставить перевод или хоть как-то объяснить свою реплику, молча разворачиваюсь и иду в сторону черного выхода.
[indent] Громкий хлопок входной двери заставляет меня вздрогнуть. Ноги несут меня в неизвестном направлении и лишь спустя несколько минут, почувствовав невыносимую слабость, я, наконец, останавливаюсь. Встаю посреди тротуара, опираясь руками о собственные колени, восстанавливаю дыхание и сдерживаю в себе порыв разрыдаться. Сердце стучит так бешено и громко, что вот-вот пробьет грудную клетку и выскочит кровавым пятном на асфальт. Я задыхаюсь, но отчаянно собираюсь с силами, чтобы делать вдох и выдох, раз за разом восстанавливая свое шаткое состояние. Я точно потеряю работу – завтра утром нет смысла даже приходить себя. Я все испортила, и вряд ли Айден будет идиотом настолько, что даже, несмотря на мои фантастические способности – оставит меня на кухне. Кто знает, что я выкину в следующий раз?

[indent] - Открывай, - настойчивый стук в дверь повторяется и теперь я слышу голос подруги. Конечно, мисс «прибегу на помощь, потому что знаю, что тебе хуево» всегда тут как тут. Идеальная настолько, что аж бесит. – Мелоди, - спокойный голос по ту сторону двери заставляет меня прислушаться. Я подхожу к двери ближе. Сердце сбивается с привычного ритма, дышать становится сложнее. – Я знаю, что ты там, потому что больше негде. И я знаю, что тебе дерьмово, я все понимаю, я... - замолкает на мгновение, заставляет меня прислушаться и даже затаить дыхание, - у меня есть вино и твои любимые круассаны, открой эту чертову дверь, - тяжелый вздох, легкий стук в дверь следует буквально сразу же. – Или мне придётся ночевать под дверью, а мне бы этого очень не хотелось, - идеально давит на больную мозоль. Это единственное, что повлияло на мое решение в тот момент, когда я крутанула замок изнутри и надавила на ручку, впуская подругу внутрь. – Это не потому что ты с вином и круассанами, а потому что я не хочу, чтобы ты ночевала в подъезде, - бормочу под нос и получаю буквально сразу, - я знаю, - возвращаюсь в комнату, под одеяло, откуда меня так беспардонно выманила Лили своим приходом. – Я надеюсь, что ты прямо скажешь мне о том, что меня уволили, и уже завтра утром я буду искать новую работу, - говорю чуть громче положенного, вжимаю голову в плечи, будто боюсь неожиданного удара, который непременно последует следом за моей репликой. Но ничего подобного не происходит. Лили копается на кухне и через какое-то время приходит в комнату уже с двумя бокалами и бутылкой в руках. – Никто не рискнул спросить у него прямо, потому что сразу за твоим приходом будто все сговорились и решили доводить друг друга, он был занят. Но все же, я думаю, что если бы он решил тебя уволить или отстранить – он бы сообщил тебе лично, по крайней мере всегда так делал, - заканчивает намеренно тише, но я прекрасно слышу все то, что она говорит. Не успокаивает совсем, но становится чуть легче и на смене неконтролируемой злобе и обиде приходит стыд. Мне хочется спрятаться от всего мира и не показываться до тех пор, пока о том инциденте не забудут. А это произойдет явно нескоро.
[indent] – Ты не говорила о том, что ты итальянка. Научишь паре фразочек, потому что это отличный способ ругаться на всех так, чтобы тебя никто не понимал, и в тоже время звучать весьма эффектно, - садится напротив меня, вручает два бокала, пока сама справляется с пробкой в бутылке. – Обычно я не позволяю себе... подобного, - в ответ на мою фразу Лили отмахивается. – Расскажи мне, что сказал тебе критик и... это что правда его брат?

[indent] Я всегда справлялась со своими проблемами в одиночку. Когда переехала в Штаты – это был единственный способ защиты, и неплохая возможность чувствовать себя способной хоть на что-то. Но после того, как уехала от родителей и приняла решение жить самостоятельно, сперва колледж, потом... взрослая жизнь – пришло понимание, что справиться со всеми проблемами в одиночку просто невозможно. Рано или поздно найдется ситуация, с которой обязательно пойдешь к кому-то более знающему или к тому, у кого есть опыт, на худой конец, деньги и связи. Так устроен гребаный мир – если у тебя нет возможности обратиться к кому-то за помощью – ты просто не выживешь.
[indent] Лили стала первой и, наверное, единственной моей подругой, которой я могла доверить абсолютно все. Она была своеобразной жилеткой, в которую я могла выплакать все, что копилось внутри, которая молча слушала и не пыталась влезть со своими советами. Подобное проскальзывала слишком редко, чтобы успеть надоесть мне, и в тоже время – всегда удачно и четко в цель. Каждый ее совет – безусловно рано или поздно проявлял себя, как единственное верное решение и, естественно, раз за разом я все чаще стала обращать внимания, что прислушиваюсь к ней. Я, черт возьми, к маме так не прислушиваюсь, как к ней. И в этот раз, Лили, оказалась права. Она не заставляла меня с боем выбираться из кровати утром, не пыталась поставить на путь истинный и научить жизни – она просто сказала, как думает и все. Дальнейшую часть вечера, плавно перетекшую в ночь, мы обсуждали все на свете, буквально все, аккуратно обходя стороной самую опасную в настоящее время тему – работу и... мужчин. Поэтому утром, мне казалось, будто ничего и не было. Не могла понять, от чего на душе так спокойно, будто я только что выиграла в лотерею целый миллиард и теперь до конца жизни могу печь свои любимые кексы и ни в чем себе не отказывать. Но мне было спокойно. До тех пор, пока я не появилась на пороге ресторана. Не один странный взгляд чувствовала на себе, на затылке, на спине, глаза в глаза. Все они смотрели на меня так, будто вчера я кого-то облила кислотой или кипятком, взорвала ресторан и красиво ушла. Никто не подумал о моих раненных чувствах, да и зачем. Кто сказал, что они раненные?
[indent] Привычные рабочие установки. Я вновь на своем рабочем месте делаю, кажется, тысячную запеканку, но без прежнего энтузиазма. Внутри меня как будто что-то треснуло и теперь не было жажды совершенствоваться. Мне не хотелось делать что-то вкусное для людей, сидящих в зале, потому что знала наперед – для них – это просто еда, для меня – целая жизнь.
[indent] - Вы не поверите кто сейчас пришел к нам в ресторан, - на пороге появляется Лили, бросая в мою сторону взволнованный взгляд и тут же переводя его на всех окружающих. Кухня замерла, а в воздухе чувствовалось это протяжное «ну, же, не тяни». – Критик, который вчера был у нас. Снова тут. И он снова хочет салат, пасту и запеканку, - вздыхаю на последнем слове так, что все вокруг оборачиваются. Пожимаю плечами, выражая все свое безразличие, пожимаю плечами. Айден исчез с кухни еще минут тридцать назад. Его сучка-подружка снова пыталась качать права и руководить всеми на кухне. Если бы он не увел ее вовремя – скорей всего произошло бы убийство и в роли жертвы эта... мадам. - Где шеф? – Микки в очередной раз пытается угодить всем, я фыркаю и возвращаюсь к работе. – Да, Айден, сейчас, - Лили исчезает за дверью, словно что-то забыла – видимо нашего су-шефа, который был занят совсем другими делами.
[indent] Впрочем, даже его возвращение, не успокоило ни одного из нас. Вся кухня была похожа на воздушный шарик, надутый до предела – еще чуть-чуть и он просто лопнет, а внутри, кто знает, чем он может быть наполнен. Даются прежние установки, кухня вновь возвращается к привычному ритму жизни, когда нет времени на лишние разговоры и обсуждения – каждый выполняет свою работу. А я вновь устраиваю борьбу с самой собой и с этой гребаной запеканкой, которая в этот раз должна получиться еще вкуснее, чем вчера и... может быть... сделать что-нибудь в знак извинения? А если он не оценит подобный жест – окунуть наглеца головой прямо в запеканку. Чтобы навсегда запомнил ее вкус, а главное консистенцию.

* пошло все в жопу
** отсоси

[indent] Кухня в один момент превращается в поле боя. Каждый из поваров, даже посудомойка ведут сами с собой незримую войну, пытаются собраться с силами и эмоциями, чтобы не накосячить, ведь сейчас наша работа, а у кого-то, как следствие вся жизнь висит на волоске. Я упрямо продолжаю замешивать запеканку, одновременно с этим настаиваю тесто для своих фирменных кексов. Мысль летит быстрее меня, мозг не успевает даже за руками, и не успеваю обернуться, как все необходимое в своем идеальном совершенстве оказывается передо мной. Апельсиновая запеканка – от вида которой меня тянет блевать и не потому, что невкусно или не очень аппетитно выглядит и пахнет – а от воспоминаний. И сковывающий каждую клеточку тела страх становится сильнее, когда на кухне появляется всеми нами любимый (нет) су-шеф. Он выглядит уверенней чем вчера. Интересно, а ему вообще сообщили о том, что критик в ресторане или он за одну ночь решил пересмотреть все свои принципы и теперь будет вести себя, как адекватный руководитель, а не как самодур, которого заботит только его личный успех, а не успешность дела, над которым он, между прочим не один, трудится.
[indent] - Вероятно, сейчас не самое удачное время, но мне хотелось бы сказать, что вы, ребята, большие молодцы и, кто бы ни сидел за этими дверями – я не дам вас в обиду. Если от кого-то из гостей, неважно кто это будет, критик, просто гость или президент Соединенных Штатов – поступит хоть один неудовлетворяющий их, или вас, комментарий – вы сообщаете об этом мне, либо дежурному администратору, - Лили стоит рядом, мнется на месте, но все же кивает в ответ на его комментарий, выражая полную готовность помочь ему. Да уж, толкать мотивирующие речи – это его любимая лошадка, на которую он садится и ведет себя так, будто он топовый наездник, а не мальчишка, который ничего в этой жизни не понимает. – События вчерашнего вечера, и кое-кто из вас, - взгляд стремительно перемещается на меня, чувствую его плечом, поворачиваю голову в ответ и тут же отворачиваюсь – не могу слишком долго смотреть на него, стыд за то, что произошло вчера все еще гложет меня изнутри. – Дали мне понять, что кто бы не был нашем гостем – не позволительно допускать подобное отношение в адрес моей команды, поэтому, чтобы вы в последствии не думали, что я слабохарактерный и могу кому-то позволять вас обижать или как-то принижать, даже если это будет мой брат – я не позволю, - голос становится жестче, как будто последнее предложение дается ему с трудом, а последние слова так вообще причиняют боль. Кухня замирает, не слышно даже как стучит крышка на кастрюле на плите – между прочим стоит обратить на это внимание, иначе суп вот-вот сбежит, что я и делаю. Не обращая внимания на массовое исступление двигаюсь в сторону плиты, дергаю крышку на себя, совсем забыв о том, что она раскаленная, откидываю ее в сторону с грохотом, заставляющим всех в одно мгновение проснуться. – Ну, а теперь, за работу, - Айден кивает, будто в знак подтверждения собственных слов и все как по команде выходят из молчаливого гипноза и возвращаются к своим делам. Также, как и я. Готовлю блюдо к подаче и намеренно избегаю общества су-шефа, которого так успешно перехватывает его неадекватная блондинка, устанавливающая свои правила и встречающаяся с его немым упрямством. Ого, не думала, что наш шеф умеет быть таким упертым. Хотя, нет, я уже не первый день с ним работаю и знаю, чем закачивается молчаливая или... в этом случае орущая война с этим человеком.
[indent] - Скотти, я сам буду разбираться с делами, которые касаются моей кухни, даже если ты будешь самым крутым топовым менеджером этой планеты и всех соседних – ты не суешь носа на мою территорию, - рычит он ей в лицо. Та фыркает и начинает свою любимую тираду «я умнее тебя и знаю, как лучше». Я обхожу их стороной, но блондинка огибает меня быстрее и громко хлопнув входной дверью, исчезает в зале. Дверь закрывается прямо перед моим носом, и я еле сдерживаюсь, чтобы в очередной раз не выругаться также красочно, как вчера. Молчу, кусаю губы, чтобы тупая боль отключила мое сознание от закипающего бешенства внутри и не позволила в очередной раз совершить какую-нибудь нелепую ошибку. Вряд ли Айден, особенно сейчас, пребывая в таком шатком нервном напряжении, простит мне повтор вчерашней выходки. Выдыхаю глубоко, прикрываю глаза, цепляюсь пальцами за поднос так сильно, что сводит кости, толкаю дверь от себя и выхожу в зал.
[indent] Двигаюсь медленно, стараясь не встречаться ни с кем из присутствующих. Сложно не заметить и уж тем более не услышать, как гости хвалят наши блюда, и не умолкая обсуждают это друг с другом, делятся впечатлением. Сейчас бы выпустить каждого повара сюда – дать послушать то, что они говорят – лучшей мотивации просто не существует. Впрочем, сейчас меня мало интересуют остальные. Сейчас я – должна реабилитироваться в глазах тех, кому решила насолить и сдержать в себе порыв не устроить что-нибудь из рук вон. Подхожу к столику, за которым сидит знакомый критик. Прикрываю глаза на мгновение, собираю в легких как можно больше кислорода, чтобы на выдохе сократить расстояние и выставить заказанную запеканку прямо перед ним. Он приветствует меня – чем вызывает откровенный шок – а я в ответ лишь киваю, предпочитая держать язык за зубами, чтобы лишний раз не дать себе возможности огрызнуться. Слова обжигают язык, крутятся с такой скоростью, что стоит мне сделать вдох – на выдохе они все, словно пули, окажутся в его голове. Дайте мне пистолет с полной обоймой – я бы не раздумывая выпустила бы ее в него, а последнюю пулю оставила бы для его братца. Так, чтобы Рамси просто исчезли с лица земли без права на дальнейшее размножение. – Если бы кто-то хотел вас действительно обидеть, думаю вы бы вряд ли вернулись к нам в ресторан, потому что в вашей запеканке или в любом другом блюде оказался бы либо яд, либо слабительное, - улыбаюсь так же неискренне и мерзко, как это делал он. Не скрываю своей неприязни – терять-то уже нечего. Ресторанов в этом городе хоть жопой жуй, тем более у отца слишком много связей и, можно будет переступить через свою гордость и в крайнем случае попросить его о помощи. – Но я очень рада, что вы вернулись снова, потому что только так мы можем решить все возникшие между нами недоразумения, - слишком болтливая для официантки – наверное поэтому никогда бы ей не стала. Он пробует мою запеканку, а у меня язык прилипает к небу и запас всех колкостей внезапно заканчивается. Еле сдерживаюсь, чтобы не скрестить пальцы, как это было в университете, когда проходила итоговый экзамен и боялась попасть под горячую руку своего научного руководителя. Мне досталась одна из самых сложных тем, впрочем, спасибо что не рыба-фугу, иначе весь университет был бы сразу телепортирован на местное кладбище. – Приятно слышать, - отвечаю без какого-либо стеснения, наблюдая за его реакцией. Неужели он настолько бестолковый, что думал будто Айден будет готовить для него абсолютно все. Хочу начать объяснять уместность своей реплики, но не успеваю, потому что самая главная звезда нашего ресторана вновь оказывается внутри, ознаменовав свое присутствие громким хлопком дверей и отказом от какой-либо помощи. Кажется, ей на ужин нужно давать порцию успокоительных, и как только Айден с ней справляется. И что он, черт возьми, в ней нашел?
[indent] Оборачиваюсь на звук, вместе с гостем, которого рискнула обслужить. Скотти проносится по залу, словно тайфун и в местах, где решается притормозить, явно желая сделать замечание даже гостю, топчется и продолжает свой стремительный путь. Прямо до кухни, откуда высовывается Айден. Наблюдаю за происходящим, стискивая пальцами тарелку, в которой был мой восхитительный кекс, ожидающий критики, какой бы она ни была. Да, в этом сложно признаться, но я была готова к критике от этого человека, даже после того, как он размазал меня об стенку. Люди не меняются, он – не изменится, я – тоже. Упрямая и настырная, мне палец в рот не клади и, если кому-то придет в голову попробовать побороть меня в словесной перепалке – я либо откушу голову, либо руку. Но сейчас всеобщее внимание привлечено к Скотти и к Айдену, который кидает взгляд в нашу с критиком сторону. – Примите в качестве извинения, от меня лично, - тянусь к столу, чтобы выставить перед гостем тарелку с кексом, не отрывая взгляда с происходящего возле входа на кухню. Разговор на повышенных тонах заканчивается тем, что выбивает почву из-под моих ног. Он целует ее. У всех на глазах. У меня на глазах. Пальцы стискивают тарелку с такой силой, что керамика начинает неприятно хрустеть, а в следующий момент все ее содержимое оказывается у него на голове.
[indent] Одна секунда на то, чтобы критик подскочил на ноги. Еще одна на то, чтобы привлечь внимание Айдена и оторвать его наконец от своей ебанутой истерички. И еще одна, на то, чтобы собрать всю злость и ненависть в кулак, рыкнув вцепить пальцами в воротник рубашки этого нахального очень злого почти неуправляемого гостя и притянуть его к себе, словно тряпичную куклу – да, с моим ростом мне только высокорослых мужиков к себе притягивать – поднять на цыпочки и поцеловать его. Прямо в губы, злобно, агрессивно, так не похоже на меня. Эмоции рвут на части, вот-вот свернут мне шею и оставят умирать бесполезным телом, которое поставило крест на своей карьере и совершила ошибку такую, о которой даже подумать не могла за всю свою короткую жизнь. Почему короткую? Ну, потому что последствия, которые потянутся за этим безусловно завершат мое никчемное существование и перекроет кислород не только моей жизни, но и работе так, что даже отец не сможет помочь. Не чувствую отдачи, чувствую лишь, как мужские пальцы стискивают мои запястья, но не отталкивают. Сейчас нет времени даже думать об этом – я добилась того, чего хотела, ведь прямо сейчас ошарашенный Айден смотрит в нашу сторону, а я, не отводя взгляда продолжаю целовать его брата у него на глазах. Какой в этом смысл? Не знаю. Мы девушки слишком импульсивные, чтобы соображать дальше происходящих событий. Надо быстро ретироваться с места преступления. Срочно. Прямо сейчас бежать так далеко, насколько позволят мои короткие ноги и хлипкие легкие. Отстраняюсь от мужчины, встречаюсь с ним взглядами, облизываю губы, чувствуя на них вкус апельсиновой запеканки. Воздух пропитан мужским одеколоном, такой яркий аромат, от которого срывает крышу и... это было так неожиданно и приятно, что мне сложно выкинуть из головы жажду продолжения. Но вместо того, чтобы помочь убрать все со стола, бросаю взгляд на испорченный – безусловно один из лучших – кекс, и, буркнув что-то похожее на «извините», цепляю пальцами поднос, сбегаю. Позорно и не оглядываясь, даже не представляя, что меня ждет через минуту.

[indent] Блять. Блять, блять, блять, блять. Одно слово, которое описывает мое состояние прямо сейчас, обозначает всю шаткость моего положения на работе, в обществе и вообще в мире, потому что всему есть свой предел, и, кажется, своего я только что достигла и вот-вот на мою бедную голову падет кара небесная, ну, или администратор ресторана. Как только оказываюсь на кухне, кто-то цепляет меня пальцами и тянет в сторону, словно маленького несмышлёного котёнка. Да, наверное, со стороны так все и выглядит, потому что Лили со своими ногами от ушей на высоченных каблуках выглядит гораздо старше меня, маленькой миниатюрной девушки. Папа называл меня принцессой, а сестра часто добавляла «лягушка». Обидно и смешно, но все-таки больше обидно. Моя тонкая душевная организация могла давать слабину, редко, но очень метко. Как и у любого другого человека моему терпению тоже приходит конец, чаша переполняется, одно слово становится той самой злополучной каплей, которая все портит и доводит состояние и без того эмоционального человека в прогрессирующее и нарастающее безумие.
[indent] Совершаю первую попытку сопротивления. Неудачно, и в ответ на это Лили придавливает меня к стене так, словно она мой обезумевший бывший, от которого я только что решила уйти и, не думая о последствиях, заявила об этом открыто и вслух. - Какого хрена ты творишь? - шипит она мне в лицо, а я вот-вот не выдержу и плюну в неё. - Какого хрена ТЫ творишь? - рычу в ответ, предпринимая вторую попытку вырваться из ее цепких пальцев. Но Лили не так проста, как кажется на первый взгляд и за спокойным нравом скрывается безумная фурия, похлеще чем я сама. - Мелоди, это уже вторая ошибка за два дня и все с тем же человеком, ты понимаешь, в какую задницу ты лезешь? - мне поебать, даже если это задница английской королевы. Я сделала то, что хотела сделать и ни о чем не жалею - так я должна была ответить, но в итоге молчу, уже не предпринимая никаких попыток к побегу. Жду, и надеюсь, что у подруги не хватит терпения и времени отчитывать меня дольше пяти минут. Сдуваю выбившуюся на лоб прядь волос и горю желанием вытереть губы тыльной стороной ладони, но не могу, потому что уверена, что любое мое следующее движение будет воспринято как очередная попытка выбиться из прищученного состояния. - Прекрати вести себя так, будто ты моя старшая сестра или мамочка, я не того поля ягода, чтобы кто-то пытался меня усмирить или убедить в том, что я поступаю неправильно, когда речь идёт о моем личном выборе, моем мнении и моем моральном состоянии. И кому как не тебе об этом знать, - понижаю голос до максимума. Каждым словом привожу подругу в шок, видимо так, потому что в конце концов хватка ослабевает, она делает ошарашено шаг назад, и выдыхает, словно, следующей не репликой будет: мы расстаёмся, дело не в тебе, дело во мне. Мне не впервые терять близких друзей: сначала из-за переезда, потом из-за предательства, после из-за моего тяжёлого характера. Только самый сильный, ну, или такой же на голову отбитый человек будет находиться рядом со мной дольше часа, и не попытается самоубиться. Поэтому, если Лили прямо сейчас сообщит мне о чём-то подобном, честно, я даже не удивлюсь. Мое лицо не изменит своего прежнего невозмутимого выражения. Я буду также стоять, наконец, отлипнув от стены, и ждать, с какой стороны меня ударят в следующий раз. Может лучше сразу в лоб и на поражение? - Вы все знаете, как надо, а что в итоге? Сидите, поджав хвосты, боитесь слово поперек сказать, ради чего? Ради того, чтобы понравиться, угодить? А, Лили? Страшно признаться в глаза, что не устраивает? Проще отмалчиваться? – поэтому принимаю мгновенное решение перейти в контрнаступление. Никогда и никому не советую вставать у меня на пути, и уж тем более вести себя так, будто я – маленький ребенок, который не отдает отчета собственным действиям.
[indent] Лили пытается сократить расстояние между нами – уж не знаю зачем, обнять или успокоить меня, честно – плевать – но я отмахиваюсь от этого действия, оставляю ее в таком же шоковом состоянии, что и до этого, обхожу со стороны и, не обращая внимания на десяток глаз изучающих меня иду в сторону комнаты для персонала. Мне нужно успокоиться, я хочу выдохнуть и... подышать, да, нужно на улицу. До конца рабочего дня еще несколько часов – уйти и оставить кухню без повара-десертника я просто не могу, потому что знаю, такой наглости не потерпит ни один, даже самый слабохарактерный руководитель. Айден сегодня опустился в моих глазах так сильно, что я вряд ли смогу разглядеть его даже под своими ногами – он просто исчез, а чувства, которые я к нему питала: благодарность и в какой-то степени нежность и привязанность теперь растоптаны и испепелены. Достаточно было одного поцелуя, чтобы стереть все хорошее к ему. Какой возмутительный непрофессионализм, сказала бы я, если бы не сделала тоже самое буквально минуту назад. Но мне плевать, сейчас это не имеет никакого значения. Критик ушел, надеюсь, что больше он сюда не вернется – потому что не знаю, что может быть более наглым, чем мое сегодняшнее вопиющее поведение. И завтра, а может через несколько дней – сколько там нужно времени, чтобы написать разгромную статью? – сюда приедет главный босс и, о, нас точно всех уволят. Репутация ресторана, одного из лучших, престижных, да чего уж там, известных в городе и не только, сейчас висит на волоске, а все из-за чего? Из-за необдуманности людей и чьих-то поступков.
[indent] Вытаскиваю куртку из своего шкафчика, хлопаю по карманам, удостоверившись, что в этот раз обеспечила себя своей пачкой сигарет и зажигалкой, избегаю всех, кто попадается мне на пути, в том числе и Лили, которая, кажется, так и зависла в прежнем положении на кухне, напрочь забыв о работе. Выхожу на улицу, смотрю себе под ноги, иду, не разбирая дороги. – Блять, - ругаюсь так непривычно громко и некрасиво, в совсем не присущей мне манере, когда понимаю, что кто-то только что возник у меня на пути. Поднимаю глаза, встречаю взглядом со знакомым – теперь – лицом и делаю шаг назад, будто боюсь, что следующее действие будет либо удар, либо что-то похуже. Критик появляется передо мной также неожиданно, как Лили, там на кухне. Да вы что, издеваетесь надо мной? Что за мода загонять меня в угол или у меня на лбу написано – я жертва, поймай меня. – Что это? – прекрасно понимаю, о чем именно он говорит, но строю из себя дурочку. Может прокатит и меня в конце концов оставят в покое? – Лучший кекс в моей жизни, который случайно оказался на вашей голове, - делаю еще шаг назад, не отвожу взгляда. Меня хватает буквально на минуту, потому что он продолжает изучающе смотреть на меня и явно ждет ответа на свой вопрос – нормального ответа, а не ядовитое подобие. Но он этого не получит. Кто он такой, чтобы я перед ним отчитывалась? Впрочем, даже если бы сейчас здесь появился его брат – ответа от меня не последовало бы. Впадаю в состояние защиты, в каждом слове и действии вижу агрессию и не намерена молчать, когда кто-то пытается вырвать из меня, насильно или нет, какую-то информацию. Я даже перед мамой не отчитываюсь, даже перед отцом не объясняюсь, а тут какие-то хрены нарисовались и просят меня объясниться. Ха!
[indent] – Вы что меня преследуете? – тупой вопрос, тупая форма нападения. Нужно было начать с чего-то другого, но пока у меня есть возможность говорить – заставляя его лицо меняться от удивления – я буду говорить. – Какого... - прикрываю глаза снова, стараюсь собраться с силами и вести себя, как профессионал, а не как какая-то продажная девка, изо рта которой ничего приятного не услышишь. – Почему вы вообще здесь? Это территория только для сотрудников ресторана, а вы, насколько мне известно им не являетесь? Поэтому, пожалуйста, покиньте территорию и если вы хотите поужинать, - не скрываю яда на губах в момент, когда говорю это, - то вам следует пройти через главный вход, - развожу руками, тем самым высказывая все свое недовольство. Я говорю вполне очевидные вещи, не понимаю, почему должна объяснять подобное взрослому мужику. – Рада была поболтать, - обхожу его с другой стороны, точнее пытаюсь, потому что он не позволяет это сделать. Он мешает мне, не пропускает вперед, ведет себя, как настоящий мальчишка, задира, которых я терпеть не могу. Они также не умеют держать язык за зубами и используют самые изощренные способы унижения людей, не думая о последствиях. Останавливаюсь, глубоко выдыхаю. Вытаскиваю пачку сигарет из кармана куртки, закуриваю, выпуская дым в сторону.
[indent] – Так и будем устраивать танго? Или вы настолько настырный, что так и будете возникать у меня на пути до тех пор, пока я вам не отвечу. Хорошо, - сдаюсь слишком быстро, но не потому, что признаю его крутость или авторитет – просто хочу, чтобы он не мешал мне. – Это был поцелуй, представляете. Мужчина и женщина, а в современном мире мужчина и мужчина и даже женщина с женщиной могут целоваться. Это когда губы к губам и все такое. Иногда это бывает добровольно, иногда благодаря чувствам, на свидании, во время секса, - чего ему конечно же не понять, но этот момент я опускаю и не рискую произнести вслух, - а бывает вот так неожиданно из-за эмоций, которые вам известны – злость, ненависть, обида, жажда отомстить, все такое. Но это уже информация не для вашего критикующего все разума, впрочем, вы даже сейчас не можете успокоиться. Ищете причину поучить меня жизни снова? Не понравился поцелуй? Или хотите еще? – фыркаю, не отводя взгляда от его удивленного лица. Мне кажется еще слово – и меня порвет на тысячу кусочков и вместо того, чтобы приблизить себя к состоянию покоя – я горю, словно олимпийский огонь. – Я думаю я ответила на ваш вопрос весьма развернуто, а теперь, можно я пройду? – куда, Мелоди? Куда ты пройдешь – твой рабочий день еще не закончился. А ведь и правда. Максимум куда я могу пройти – это соседний угол курилки, лишь бы никто кудрявый и настырный не заполонял мое личное пространство. Делаю еще одну затяжку, выпускаю дым в сторону, планировала в сторону, а вышло прямо ему в лицо. Опять оказывается рядом, словно еще не договорил. Ах да, как я могла забыть – он не из тех людей, что, получив ответ, удовлетворяют свое любопытство. Он из тех, что из кожи вон вылезет и добьется... чего только? Моего самоубийства, наверное. – Что? – вопрос в воздух, метаю искры, злюсь и нервничаю. Но, честно признаюсь, такая настырность мне нравится, а еще больше мне нравится его внимание. Какой девушке это не будет приятно? – Что-то еще? Может мне отсосать вам, чтобы получить два метра личного пространства? Ах да, точно, как я могла забыть, - делаю уверенный шаг к нему навстречу, губы к губам. Еще раз. Но на этот раз не так агрессивно, как в первый. Надеюсь, что, хотя бы после этого он оставит меня в покое. Потому что что ему еще от меня нужно? Поболтать о жизни? Узнать мой внутренний мир? Чушь собачья. Надо быть полной идиоткой чтобы в это поверить. И не меньшей идиоткой, чтобы снова рискнуть его поцеловать. Но на этот раз не на глазах у всего ресторана, а оставшись один на один. И до обозленного, туго соображающего мозга только спустя несколько секунд начинает доходить, что мне блять это нравится. Это... так ни на что не похоже, что хочется, чтобы он пришел сюда еще раз завтра, и послезавтра. И каждый раз заставлял меня беситься и психовать, чтобы каждый последующий поцелуй был таким же отчаянным, как и все предыдущие.

[indent] Это где это видано, чтобы я позволяла себе вести подобным образом хоть раз в своей жизни? Ладно, колледж и его безумные вечеринки не считаются. Никогда Мелоди Шоу не позволяла себе такого бестактного, наглого поведения даже по отношению к тем, кто ее обижал. А что сейчас? Я целую какого-то неизвестного мне человека, того, кто пытается закопать меня заживо каждым словом и ведёт себя так, будто он чертов король этого чертового мира. С чего он взял, что если он критик - все вокруг будут ходить на цырлах и выполнять все его прихоти? Кажется, рабство отменили и живем мы далеко не в эпоху средневековья, когда подобное отношение к людям среди знати было нормой. Как меня вообще угораздило вляпаться в такую проблему под названием Рамси. Что он, что Айден - абсолютные идиоты, которые не видят дальше своего носа, а второй так вообще решил, что он гребаный пуп земли, впрочем первый такого же мнения о себе, как мы уже выяснили.
[indent] Отстраняюсь, не скрывая разочарования на собственном лице. Ладно, возможно это было весьма импульсивно - целовать его дважды за день, даже не сходив на свидание, да чего уж там, даже не спросив его мнения. Но сейчас я даже немного жалею о том, что позволила себе отстраниться, потому что рот этого человека сразу находит себе занятие. Обливает меня грязью с ног до головы, смешивает с дерьмом так искусно, что я теряю дар речи, просто молча впиваясь взглядом в его самодовольное лицо. От возмущения все слова застревают в горле, а каждое его - ударяет по мне, словно кто-то особенно жестокий бьет битой по голове наотмашь. Нет у меня никакой короны! Нет и не было никогда! И что он о себе возомнил? Думает, что вот так просто может унижать людей, потому что у него корочка ресторанного критика? Так пусть идет и критикует рестораны, еду, напитки, обслуживание и все что угодно. Я - не официантка. Я пыталась быть милой, две минуты - мой максимум - а все остальное вина его невероятно наглого поведения и такого же поведения его братца. Впрочем, кому какое дело где кроется истинная причина? Он дальше своего носа не видит, даже сейчас, когда бросает в меня все эти фразочки, будто думает, что я железная и я буду молчать. Будто мне есть дело до того, что он сейчас говорит. Кто он такой, чтобы выражаться подобным образом в мою сторону? Он мне даже не брат. Просто какой-то левый мужик, который живет по своим правилам. Я уверена, что он думает, будто патриархат все еще главенствует в жизни и в отношениях между людьми. Как бы мне хотелось прямо сейчас доказать ему обратное, но не могу. Хватаю губами воздух, чувствуя, как на глазах собираются предательские слезы, а эти эмоции рвутся наружу, но я упрямо блокирую их. Сжимаю пальцы в кулаки так сильно, что чувствую, как ногти впиваются во внутреннюю сторону ладони. Боль отрезвляет, но этого не достаточно. Задетая гордость жаждет отмщения. Но и в этот раз все получается не так, как мне хотелось бы. Каким-то чудом не успеваю его ударить. Ещё секунда и мой кулак абсолютно точно впечатлился бы в его лицо, и я бы от этого получила бы гораздо больше удовольствия, чем от всех этих поцелуев и уж точно больше, чем в момент, когда обслуживала его. Королевское величество, наверное, мне стоило сразу встать на колени и отсосать ему, и то вряд ли мне удалось сменить его гнев - с которым он судя по всему родился - на милость, которой у него и не бывает, а может и бывает, но по расписанию, раз в сто лет. Его удаляющаяся спина все также подогреваете мое желание догнать и врезать ему, но, кажется, я и так уже неплохо встряла, доказывая всему миру, что чего-то стою и меня тоже очень легко обидеть. Легче, чем этого индюка. Эмоции хлещут через край. Бешенство, смешанное с обидой. Все это в гремучем коктейле стучит в моей голове, блокируя напрочь окружающий мир и лишь ярким, подсвечивающим бордовым, пятном отмечая цель, которую мне теперь не догнать.
[indent] С нескрываемым разочарованием оглядываюсь назад. Смотрю на дверь, ведущую на кухню. Пытаюсь собрать всю волю в кулак, но слова критика так резко врезаются в мою память, что я просто не в силах от них избавиться. Стараюсь восстановить дыхание, продолжаю курить, дрожащей рукой подношу к губам сигарету. Делаю затяжку, откашливаюсь от резкого неприятного ощущения в груди, но упрямо не выкидываю остатки сигареты в мусорки. Кручу в пальцах мягкий фильтр, кусаю губы до боли, чтобы не позволить себе расплакаться. Я ведь действительно никто. Вылезла откуда-то, пытаюсь кому-то что-то доказать. Зачем? Кому все это нужно? Мне? Мама всегда говорила, что с моим дурным характером я никогда не выбьюсь в люди и не смогу ничего добиться, потому что я - сплошной конфликт. Со мной всегда были проблемы, в отличии от моей сестры, но мне всегда было плевать на это, как и на эту отличницу Тришу. Так что теперь изменилось? Кто-то смог пробить броню в три пальца и надавить на самые больные места в моей душе? Растеребил старые раны, залез в них по самый локоть? Да, очень похоже на то. И теперь я имею сотню причин на то, чтобы ненавидеть одного его только имя, и уничтожить в момент следующей встречи, которая безусловно случится рано или поздно, ведь ему не даст покоя наш ресторан, как и су-шеф, который непосредственно является его братом, бельмом на глазу, мешающему жить. Как мне это знакомо, кто бы знал, но сейчас пытаться разбираться в их взаимоотношениях, проводить какие-то параллели, почему происходит так, а не иначе - какое мне до этого дело? Плевать я хотела на этих Рамси и их чувство вселенского великолепия, которое они излучают одним своим видом. Напыщенные индюки. Два идиота, которые действительно стоят друг друга и в глубине души я даже рада, что в их взаимоотношениях все также дерьмово и совсем не гладко, как и у нас с Тришей.
[indent] Возвращаюсь на кухню, пытаюсь переключить все свое внимание на работу, чтобы лишний раз не позволять своим мыслям атаковать меня с таким же остервенением, как там, на выходе. Игнорирую все вопросы, пространственно отвечаю «да», «нет» и пространственное пожимание плечами, равное «не знаю». Даю всем своим видом понять, что сейчас не готова не то что к конструктивному диалогу, а вообще ни к какому диалогу. Жду окончания смены, чтобы побыстрее скрыться с глаз настойчивых коллег, которые продолжают донимать меня. Единственное о чем мечтаю: прийти домой, зарыться в плед, включить любимый сериал и открыть огромное ведерко с мороженым, а может даже бутылку вина и не общаться ни с кем до тех пор, пока пробитый нахалом панцирь не зарастет и не станет таким же крепким, как и прежде. Но и в этот раз побыть с собой один на один мне не позволяет единственный человек, которому, как будто было не наплевать на меня. У самого выхода из ресторана меня ловит Лили, утягивая в какой-то абсолютно бесполезный разговор. Избегает острых углов, ведет себя осторожно и аккуратно. Я злюсь, но мысленно благодарю ее за то, что она не пытается выковырнуть из меня все моральные и душевные проблемы и уж тем более не торопится лечить меня, как делала это обычно. В этом одностороннем диалоге мы доходим до моей квартиры, открываем бутылку вина, как я и планировала и уже где-то через час я чувствую себя не такой беспомощной, а выпитые пару бокалов расслабляют и позволяют открыть рот, впервые с того момента, как покинула пределы ресторана. Стараюсь шутить и вести себя, как всегда, но в один момент что-то щелкает. Я начинаю рыдать, словно кто-то случайно нажал какую-то кнопку, выпустив из меня все эти эмоции, накопленные за неделю. Лили молчит, просто обнимает меня и ничего не говорит. Мне нужно время, чтобы успокоиться. Чтобы понять, что этот мир действительно жесток и все то, что я переживала, в основном в одиночку, на протяжении всей своей жизни - лишь цветочки, по сравнению с тем, какие меня еще ждут ягодки. - Если ты не перестанешь реветь, то завтра утром проснешься с отекшим лицом, и кто по твоему будет поражать всех своей красотой и настойчивостью? - я хмыкаю, стараюсь вдохнуть побольше воздуха и наконец покидаю уютный плен ее рук. - Спасибо, - без лишних комментариев, слово благодарности, которое стоит говорить почаще, а не выпускать острые иголки, угрожающие и опасные. - На, выпей, - протягивает мне бокал, делаю глоток, морщусь, потому что ожидала ощутить вкус воды, а не вина. - Это лучше, чем всякие антидепрессанты и походы к психологу, - да, особенно для меня, такой упрямой и не желающей ни с кем ничем делиться, - киваю в ответ на ее слова, делаю еще один глоток и, наконец, возвращаюсь в состояние безмятежного спокойствия. Было бы лучше, если бы в подобные минуты слабости я была одна - так мне казалось до тех пор, пока рядом не оказалась подруга. И так все-таки гораздо легче. Справляться со стрессом и проблемами, когда ты не один, а с кем-то.
[indent] Несколько рабочих смен проходят без инцидентов. От критика нет никакой информации - статья так и не вышла, хотя все ждали ее так сильно, будто от этого зависела жизнь не только ресторана, но и целой вселенной. Удивительно, как из-за какой-то сраной газетенки, из-за какого-то самовлюбленного засранца и его мнения на уши поднимался весь ресторан. Слава богу журнал выходил лишь раз в неделю, но даже из-за этого дежурные администраторы дежурили не только в ресторане, но и возле газетного ларька, чтобы одними из первых купить свежий выпуск и в случае грандиозного провала скупить все журналы сразу же. Вряд ли это уберегло бы нас от испорченной репутации, но было желание сделать хоть что-то. Да и я сама, откровенно говоря, каждое утро заходила за кофе и мониторила взглядом ларек напротив. Глянцевая обложка с одним и тем же лицом неизменно стояла на второй полке уличной стойки, а я с облегчением выдыхала и шла дальше, уверенная в том, что ничто не испортит сегодняшний рабочий день. Потому что подрабатывать официанткой я больше не собиралась, а выполнять свою работу - когда она приносит столько удовольствия - кажется, именно за это мне и платили. И все было так гладко, что к концу одной из смен стала закрадываться мысль, что безусловно кто-нибудь испортит настроение или случится что-то такое, что не даст мне спокойно жить и спать. Я даже перестала думать о том критике, если не считать того, что все ждали его статью - слова постепенно стирались из памяти, а может прятались где-то на задворках памяти, а я так отчаянно пыталась их заблокировать, что в силу своей внушаемости смогла убедить себя в том, что это было очень давно и не несло в себе никакой смысловой нагрузки.
[indent] Но как известно, в жизни не бывает все гладко слишком долго, особенно в моей. Постоянные эмоциональные качели стали моих естественным атрибутом не только в работе, но и в жизни и без них все казалось каким-то неполноценным. Спасибо мистеру Рамси, старшему, конечно же, который ловит меня у самого выхода из ресторана. Как он меня назвал? Возмущения на моем лице так много, что его хватило бы на целый штат, и я даже не пытаюсь его скрывать. Ладно, его обращение было действительно милым, если только не вспоминать о том, как этот самый кекс оказался на его голове совсем недавно. Смотрю на него внимательно, изучаю взглядом с ног до головы, будто пытаюсь принять решение за какую из частей его тела мне стоит ухватиться зубами и оторвать, залив все кровью. - С миром? Серьезно? - выгибаю бровь, складываю руки на груди, упрямо игнорируя сваливающуюся с плеча сумку, которая сейчас придает мне какой-то нелепый вид. Игнорирую его шутку про откусанную вместе с мизинцем руку или что он там еще говорил - не стоит со мной шутить прямо сейчас, видишь как я недовольна? Не видишь? Сейчас покажу иначе. Пытаюсь изобразить гнев, но не могу, потому что его попытки извиниться выглядят также нелепо, как и мое желание выдавить из себя ненужную эмоцию. Ладно, у нас есть еще пара незакрытых вопросов, именно этим я и займусь. - Кажется, все что вы сказали в тот момент было весьма к месту, - сложно в этом признаться, но спустя несколько дней раздумий я готова была признать, что отчасти он был прав, и я вела себя совсем не как профессионал, а как импульсивная истеричка. Но признаваться в этом вслух я конечно же не стану. - А что у нас критике должны подвергаться только мужчины? Какое-то странное разделение. Спешу заметить, что патриархат уже давно не в моде и те, кто считают, что это до сих пор так, просто... - не хочу его оскорблять, в конце концов он пришел с миром, так ведь? Ладно, прекрати пушить хвост Мелоди, все и так поняли, что ты обижена, не обязательно продолжать это доказывать. Забираю из его рук протянутый стаканчик с кофе, прищуриваюсь, с недоверием подношу к губам крышечку, делаю глоток. - У меня отличные детективные способности, и если вдруг там пурген - я найду тебя и не знаю, что сделаю, - как-то быстро перескакиваю с «вы» на «ты», но в конце концов мы не на работе сейчас. Имею право говорить с ним как угодно, тем более, он же с первого момента мне «тыкал». - Спасибо, вкусный кофе, - делаю еще глоток, пытаюсь распробовать его получше, - раф, - делаю вывод моментально, - мой любимый. Не думаю, что ты знал об этом, наверное, взял то, что любишь сам. Интересно, а ты просчитывал вариант того, что и он может оказаться на твоей голове? Надеюсь, именно поэтому ты выбрал именно этот кофе, - с серьезностью в голосе, изучаю эмоции на его лице. Он напрягся, кажется, даже немного обиделся. - Я шучу, - улыбаюсь, не скрывая на этот раз искренней эмоции на лице. - Я принимаю мир, только если подобное больше не повторится, и в свою очередь, обещаю больше не портить эту шевелюру, - кручу пальцем где-то в районе его лица, потому что в силу своего маленького роста чисто физически не смогу дотянуться до макушки, - едой и напитками, - добавляю и делаю еще один глоток. Повисает какая-то странная неловкость, будто кто-то что-то не договорил. Его предложение насчет мизинца показалось мне весьма... милым. Тяну руку, тот самый мизинец, в знак закрепления нашей договоренности и будто таким образом обещаю действительно не откусить ему голову и все остальное, что порой ему явно мешает. - Мир, - цепляюсь пальцем за его мизинец, слегка сжимаю и отстраняюсь, потому что чувствую себя еще более неловко. - Проводишь меня? Или, наверное, у тебя какие-то дела, да? - еле сдерживаюсь, чтобы не подколоть его, ведь он вечно весь такой занятой, что это трудно не заметить. Даже тогда ушел, не дав мне высказаться. - Ну, или можем пройтись, попробовать пообщаться, наладить контакт, так сказать, - бормочу себе под нос и лишь спустя несколько мгновений решаюсь поднять на него глаза. Киваю, будто в ответ на собственное предложение, затем куда-то в сторону, наверное, таким образом пытаюсь показать наше будущее направление. - Или туда, - абсолютно точно не знаю в какую из сторон нам пойти, потому что понятия не имею куда ему будет удобнее.
[indent] Начинаю двигаться прямо, надеясь, что он поменяет наш путь сам, туда, куда нужно. - Весь ресторан на ушах, все ждут ту... статью. И, нет, я не пытаюсь сейчас выяснить, что ты там про нас написал, хотя не скрою, мне очень интересно, но, может из первых уст мне удастся узнать хотя бы когда нам стоит собирать вещички? - да, двузначные вопросы - мой конек, и я очень надеюсь, что ему не удастся меня просчитать. Сворачиваем куда-то в сторону набережной, где все так же людно, как и всегда. Кажется, сегодня пятница, вспоминаю об этом лишь спустя время, путем нехитрых умозаключений - телефон достать и посмотреть слишком сложно для меня, да. - И честно говоря, очень будет обидно, если твое мнение о ресторане испортилось именно из-за меня, - добавляю спустя какое-то время, задумчиво изучая тротуар под ногами. - Ребята реально стараются, а из-за того, что им досталась такая коллега, как я, ну, никто в этом не виноват. Зато я профессионал в своем деле! И мои кексы реально лучшие в штате, - да, пусть думает, что я зазнайка и выскочка, но это действительно так. - Жаль, что ты так и не попробовал его, это была моя попытка пойти на примирение, которая закончилась... неудачно, - пытаюсь улыбнуться, даже при условии, что прямо сейчас чувствую себя самой большой идиоткой на планете.

[indent] Я, конечно, сталкивалась за свою жизнь с очень большим количеством людей, которые, безусловно, отличались друг от друга. Но я никогда не встречала настолько самовлюбленных, заносчивых засранцев. В мою личную копилку упал плюсик Рамси за то, что он первым проявил инициативу и пошел на перемирие. Не думаю, что у него обостренное чувство совести, и что сделал он это потому, что ночами спать не мог, но все же что-то человечное внутри него все-таки есть. Жаль только, что скрыто это под буквально непробиваемым панцирем. Тут не помогут алкоголь или вкусный ужин, здесь не сработает даже мое любимое кружевное белье - как бы я ни старалась пробиться внутрь будет просто невозможно. Поэтому, желание прощупать его и узнать поближе истинную натуру рассеивается, как дым. Будем знакомиться с истинным Рамси, тем, кого я вижу прямо сейчас перед собой.
[indent] Его близость заставляет вздрогнуть, потому что неожиданностью было его приближение и его слова, звучащие буквально так, будто он только что искусил Еву в Эдемском саду. Но, откровенно говоря, меня слегка задело, что мои действительно искренние слова - не желание защитить ресторан и работающих в них людей, особенно своего начальника - были обращены в какую-то издевку, будто я всеми правдами и неправда и пытаюсь выяснить: что же там такого в этой дурацкой статье. Да, возможно, отчасти это так. Но я тоже своего рода эгоистка и терять своё место из-за каких-то напечатанных буковок в очередной газете или журнале, или где он там работает - мне не хотелось. Поэтому дергаю плечами, стараясь скинуть с себя шлейф его одеколона и тембр голоса, который до сих пор стоит в ушах, заставляя кровь буквально бурлить в жилах. Какой-то животных инстинкт, сработавший на сущую ерунду. Наверное, мне стоит меньше углубляться в детали и плавать на поверхности. - Ничего подобного. Я просто пытаюсь быть милой, - широко улыбаюсь, обнажая зубы. - Достаточно мило? - на мой вопрос не поступает ответа, зато он упрямо тянет меня в сторону, по своему маршруту. - Надеюсь ты не один из тех извращенцев, о которых потом рассказывают в шоу. Впрочем, если так, предупреди, чтобы я приготовилась умереть красиво, - бросаю в его сторону, не переводя взгляда. Мне неважно, что он сейчас подумает: любая его эмоция вероятней всего будет фальшивой. Наш путь продолжается и все это время продолжается словесный бадминтон. В этом я была лучшая. Чтобы он ни спросил - ответ всегда был наиболее скользким, так, чтобы вынуждал задать наводящие вопросы, и пока он это будет делать - я поймаю его и раскушу. Это также просто, как отобрать у ребёнка конфетку, но подобными вещами я не занимаюсь, а Патрик, видимо успел просчитать меня, потому что иначе ответы вопросом на вопрос объяснить очень сложно.
[indent] Мы благополучно добираемся до места назначения, на удивление не успев бросить в адрес друг друга ни одного колкого замечания. Я чувствовал себя спокойно и расслабленно. Это была игра на интерес: в основном на мой к нему, возможно ответный, потому что вряд ли человек с таким чувством собственного достоинства стал бы проводить время в обществе девушки, которая дважды испортила ему трапезу. Это выше его достоинства, но, судя по всему, выше сейчас все же я. Это льстит. Он ведет себя галантно, что не может удивить и открывает дверь, приглашая меня пройти внутрь. Маленький мексиканский ресторанчик, таких я нигде не видела и, честно говоря, ни разу не была. Триша часто заказывала подобную еду на дом - я пробовала, вроде было вкусно, но чересчур остро. Но, думаю, что изобилие напитков поможет мне не выглядеть глупой дурочкой в его глазах, впрочем, куда уже хуже? Оказываюсь внутри первой, ориентируюсь на маршрут, проложенный моим спутником до самого столика - отличный выбор, потому что сразу бросается в глаза роскошный, очень колоритный, вид. Люблю обращать внимания на подобные мелочи, да и, буду откровенна, места возле окон - мои любимые: здесь непременно можно понаблюдать за бешеным ритмом жизни по ту сторону прозрачного стекла, пока сама наслаждаюсь любимой едой или пробую что-то новое, да даже если просто решила посидеть и выпить кофе, как человек, а не как торопящийся куда-то робот. - Тут атмосферно, - оглядываюсь по сторонам, без стеснения изучаю обстановку. Сложно не обратить внимания на пряные ароматы, стоящие в воздухе. Чувствую их так отчетливо, будто участвовала в мировых соревнованиях «угадай, что за специя». Но даже абсолютно неподкованный в готовке человек безусловно узнал бы каждую из них. - У тебя отличный вкус на места, в которые хочется возвращаться, и я не имею ввиду наш ресторан, - хотя он возвращался туда явно чаще, чем сюда. Делаю комплимент, не чувствуя какой-то напряженности - просто говорю то, то думаю и не хочу задумываться ни о каких подтекстах и двойных днищах.
[indent] Учтивый официант приносит нам меню, которое с жадностью изучаю, прыгая с люда на блюдо. Абсолютно не понимаю, чего хочу больше, поэтому тычу в какое-то блюдо наугад. - Я никогда не была в таких местах, но сестра пару раз заказывала мексиканскую кухню, не думаю, что эта сильно отличается от того, что я ела когда-то, - пожимаю плечами, откладывая меню в сторону. - Я, пожалуй, выпью вина, если ты не против, - я бы все равно его заказала, потому что после такого безумного дня хочется выпить. И не газировку. Ему же заказываю какой-то местный напиток, созвучный с колой. Надеюсь, что ему понравится, потому что иначе он скорей всего сожрет меня прямо тут на столе, вместе со всей моей одеждой и аксессуарами. Но его мало волнует то, что я заказала. В его голове безусловно есть вопросы, до которых мне невозможно добраться. Так внимательно изучает меня взглядом, что становится немного неловко, поэтому опускаю глаза и в конечном итоге вовсе пытаюсь перевести взгляд куда-то в сторону. По плечам пробегает неприятная дрожь, от чего дергаю ими, в надежде избавиться от этого ощущения и выпрямляюсь. Тело приятно ломит и подобный вид растяжки сейчас очень уместен. Выжидаю, когда насладится своим наглым изучением меня и сделает уже то, что хочет. То, для чего так подается вперед, заставляя меня впиться в него взглядом. Жду. Выжидаю. Готовлюсь к нападению. Предупрежден, значит вооружен. И я вооружена по самый не балуй, можешь не сомневаться. И Рамси не заставляет себя долго ждать. - Что? - приподнимаю бровь, всем своим видом показываю, что не ожидала его вопроса и вообще понятия не имела, что он будет что-то спрашивать, как и всю дорогу до этого ресторана. Начинает издалека, будто пытается прощупать почву. А может специально пудрит мне мозги, чтобы потом ударить исподтишка. Не знаю. Уже ни в чем не уверена, поэтому просто слушаю.
[indent] То, как он ловко лавирует с наших поцелуев до статей, которые ему явно не нравятся. Он не скрывает своего презрения ни на лице, ни в выражениях. - Кому-то эта хрень нравится, - пожимаю плечами, ковыряя пальцем тонкую скатерть на столе. Под «кому-то» подразумеваю себя, потому что... да кто не грешил читать подобные журналы в школе или университете, когда голова забита мальчиками, а гормоны плещут через край? Но ему я, естественно, об этом не скажу. Безусловно он подумает, что я глупая пустышка, потому что только такие читают подобные статьи, а там же между прочим есть немало интересной информации, которая в тот или иной момент кажется супер важной. Но я слишком увлеклась собственными мыслями, потому что Патрик уходит куда-то абсолютно совсем в другую сторону, заставляя меня откинуться на спинку стула и возмущенно фыркнуть. Складываю руки на груди, изучаю его взглядом точно также, как совсем недавно он изучал меня. - Ты действительно настолько самоуверен в себе, что думаешь, будто я настолько легкомысленная и... не знаю, что ты там думаешь, ради работы или спасения коллектива прыгну к тебе в койку? - ну, вообще я бы не отказалась просто куда-нибудь прыгнуть, куда-нибудь - значит в койку и да, возможно к нему, потому что его темные дебри затягивают все сильнее и я, кажется, сдаю позиции, уверяя себя в том, что меня это не прельщает... Не заводит. Черт, что со мной такое??
[indent] Отрываю спину от спинки стула. Опираюсь руками о стол, подпираю голову, оказавшись максимально близко к нему - это реально, ведь столик не такой большой, каким кажется на первый взгляд. Шальная мысль снять туфлю и скользнуть ногой по его колену заводит еще сильнее. Так сильно, что сводит ноги, а упершись взглядом в его губы начинаю облизывать свои, как сумасшедшая. Просто если на секунду задуматься - я помню его губы на вкус и... они не такие ужасные, как тот, кто является их обладателем. - Кажется это мне нужно уточнить программу на сегодня у тебя, потому что ты уже озвучил вероятней всего, одно из твоих тайных желаний вслух. Я не привередливая, но есть пара нюансов, - читаю на его лице удивление, которое он отчаянно пытается спрятать под каменной маской. Давай-давай, пытайся, все равно ничего не получится. Я уже прочитала тебя, как открытую книгу и ты ничего с этим не можешь сделать. Это тебя так раздражает? Или то, что это сделала именно я? Задетое самолюбие? Возможно. - Не буду скрывать, ты весьма интересный молодой человек, со своей стойкой верой в то, что ты делаешь и главное, что делаешь все правильно, - пан или пропал, мне терять нечего. Импульсивная мысль сводит с ума и заставляет меня сделать то, о чем я, вероятней всего пожалею уже через час. Но адреналина в крови так много, что я просто не могу ему сопротивляться. Скидываю туфлю с ноги. Подаюсь вперед еще чуть-чуть, почти незаметно, упираясь мыском в его ногу. Наклоняю голову слегка, чтобы изучить реакцию, под другим углом, так сказать. - Но знаешь, что меня поражает больше всего? - нога скользит выше по ноге, благодаря тонкому капрону сделать это оказывается легче простого, поэтому основная моя задача не подняться выше намеченного плана. - Что ты уверен, будто можешь просчитать всех и все. Ты был бы отличным математиком, статистом, не знаю, не пробовал поиграть на бирже? Ты пытаешься просчитать, но, увы... Это ты просчитать не смог, - нога скользит еще выше. Слежу за его реакцией, за тем, как он опускает взгляд вниз, как раз туда, где сейчас замирает мысок моей ноги. - Интересно, а ты себя считаешь великолепным абсолютно во всем? Непревзойденным, идеальным, единственным и неповторимым? - уголки губ ползут вверх, голос становится еще тише, стоит мне подняться чуть выше и заметить, как тяжело он вздохнул. Интересная складывается ситуация. - В постели ты также хорош? Такой же великолепный и непревзойденный? - нога соскальзывает на внутреннюю сторону бедра и еще секунда - упираюсь в сидушку стула, на котором он сидит. Нахожусь в критической близости от желания двинуть ногу чуть глубже, чтобы убедиться в своих догадках, найти им доказательства и буквально сунуть их ему под нос. Но я не сделаю это. И последняя причина - единственное, что меня останавливает. - Хочешь в уборную? А может сразу ко мне? - пытаюсь шутить, а сама в глубине души понимаю - если он согласится, я вряд ли откажусь. Я не из тех, кто дают заднюю, а раз уж я начала эту дурацкую игру, мне ее и продолжать. И вариант закончить, почему-то никак не вписывается в сценарий развития событий. Меня буквально распирает от восторга, ведь я пробралась так глубоко, что лавина его возмущения через секунду собьет меня с ног. Да и плевать. Я слишком азартная, чтобы не дать себе возможность поразвлечься. И этот месяц был максимально ущербным, поэтому, может мне удастся затащить в постель хотя бы одного Рамси. Он действительно хорош, но мой последний вопрос все еще висит в воздухе без ответа, а я буквально достигаю точки кипения и готова накинуться на него уже сейчас. Как доказательство тому, что могу сделать то, что хочу. Хочу и делаю. Какая же я идиотка. Что я делаю и зачем? Как много вопросов и почему они, чет возьми, появились в моей голове только сейчас? Но, пути назад уже нет.
[indent] Официант приносит наш заказ, вынуждая меня выпрямиться, но я упрямо держу ногу там, где она и была. Меня не смущает официант и люди, сидящие вокруг: под длинной скатертью ничего не видно, да и кому какое до нас дело. Тянусь рукой к бокалу с вином, делаю один маленький глоток. Не отвожу взгляда, буквально начинаю новую игру «гляделки» только с естественно летальным исходом. Скорей всего для меня. - Что, Патрик? Боишься оказаться не таким классным, каким себя считаешь? Я бы пыталась тебя переубедить, будь я в этом уверена. А уверенности мне придадут только доказательства, - отставляю бокал в сторону, беру вилку и нож и переключаюсь на еду. Совсем чуть-чуть, чтобы перебить ноющую боль в желудке - с утра не было ни крошки и эти запахи - они сводят с ума. Но запах мужчины, сидящего напротив, действует на меня куда более серьезно. Вырывает наружу всех моих демонов, едва ему стоит прикоснуться свободной рукой к моей ноге. - Вы находитесь на линии поражения, мистер Рамси, - толкаю ногу чуть вперед, облизываю губы. Меня так заводит эта игра, что я готова играть в нее вечно. - Не боитесь оказаться в плену?

[indent] Козел. Самовлюбленный засранец. Подлец. Урод. Козел. Стоп, кажется я повторяюсь. Да и плевать! Потому что человеку, что прямо сейчас сидит напротив меня с таким самодовольным выражением лица очень сложно подобрать подходящее имя нарицательное. Наверное, теперь у меня появилось такое сочетание имени и фамилии, которую я буду называть в момент, когда буду сталкиваться с тем, кто взбесит меня за секунду. Как в моменты, когда вспоминаешь какого-то урода из старших классов, что задирал тебя, потому что ты слишком мелкого роста для девятиклассницы. Теперь даже не помню имя этого урода, зато Патрик - это имя отчетливо выбивается под коркой моего мозга, а вена на виске вот-вот лопнет от перенапряжения. Его лицо даже не дрогнуло, стоило моей ноге подняться выше. Он сидит так, будто ничего не произошло. Может он мертв не только в душе, но и ниже пояса? Потому что даже я, сидя в подобном положении чувствую, как скручивается тугой узел внизу живота и как сильно хочется поерзать на стуле, чтобы избавить себя от этого отвратительного чувства. Нет, на самом деле чувство потрясающее, но не при тех обстоятельствах, что сейчас явно настроены против меня.
[indent] Он придвигается ближе, заставляет меня сделать тоже самое и даже не задуматься о последствиях или, например, о том, что вокруг нас люди и наши, точнее мои, подобные шалости можно спалить за секунду. Оглядываюсь по сторонам, упираюсь локтями в поверхность стола, чтобы оказаться еще ближе. Вздыхаю, когда чувствую, как мой мысок упирается уже не в стул. Чувствую, как лицо заливает краской, а в висках начинает стучать еще сильнее и на этот раз не злость по отношению к этому человеку. Во рту все пересохло, тянусь к бокалу с вином, делаю глоток, но не могу. Вино вот-вот пойдет носом и мне приходится приложить все - оставшиеся - усилия, чтобы завершить глоток. Не помогает. Пить хочется еще больше, а эта жалкая капля алкоголя сейчас совсем выбьет меня из состояния, в котором я могу контролировать хоть что-то. Я упущу момент и контроль перейдет в его руки и тогда... нет, я точно не переживу, потому что он будет насмехаться и издеваться, будет чувствовать себя на гребаной вершине и бесить меня еще больше. Злость перерастет в агрессию и тогда - неизбежна драка. Однажды я уже сорвалась, повторять подобное не хочется. Но и отступать я не намерена. Впрочем, какая разница, если мистер Рамси сравнял меня с землей буквально несколькими предложениями. Я не почувствовала подвоха, когда его нога скользнула вверх по моей. Мне показалось это забавным, я даже неловко улыбнулась - потому что подобной реакции ожидала в последнюю очередь. А потом... Он просто обломал меня, щелкнул по носу, забрал возможность рулить, сводить с ума и... Он так грамотно играет на моих нервах, что злость не находит способа выйти наружу. - Блефу... чего? - мое лицо выражает вселенское разочарование, потому что... я не блефовала. Это обижает, задевает и заставляет мое настроение из возбужденного переключиться на возмущенно-обиженное буквально за секунду. - Если бы я хотела поиграть в блеф, ты бы сейчас стоял в туалете без трусов и со связанными руками. И поверь, после этого ты вряд ли пришел бы в это место еще хоть раз, - мило улыбаюсь и совсем не хочу скрывать тонну язвительности в голосе. Он вывел меня. Вынудил. А может, именно этого и добивался, а я как глупая идиотка повелась? Тонкая игра, абсолютно невозможно просчитать его манипуляции, потому что... Он ходит по краю, и вот-вот сбросит меня вниз, окажется в очередной раз на вершине, а я что... Так что я там говорила? Козел? Подлец? Урод? Нет. Он самый настоящий уебок, нет, не так. Нет, все же нет слова, подходящего для него со стопроцентным попаданием. И, Господи, как же он меня бесит.
[indent] И в тоже время понимаю, что попадаю в эту необычную ловушку. Знаю, что мышеловка вот-вот захлопнется и этот самодовольный кот по имени Патрик обязательно сожрет меня и даже не подавится, но со всей наивностью и женской глупостью продолжаю свой путь, прямиком на смерть. Его попытка отвлечь меня, это отзеркаленное движение ноги по моей ноге интригует до тех пор, пока этот засранец не начнет щекотать меня. Я что, похожа на какую-то собачку из цирка, что он позволяет себе вот это... вот это, вопиющее, абсолютно отвратительное поведение! - Ах ты... - еле сдерживаюсь, чтобы не облить его самым отборным матом, который только знаю. Возмущенно фыркаю. Возбуждение, как рукой сняло, а мои эмоциональные качели вот-вот сделают «солнышко». Но самое обидное, что ему, этому... человеку, вообще все нипочем. Ведет себя так, будто не я только что надавила на его слабое место во всех смыслах этого слова. Умудрился перевернуть все в свою сторону. Ну, хорошо. Будь по-твоему. Я еще отыграюсь и, поверь, тебе не понравится.
[indent] Возвращаю ноги в прежнее состояние. Цепляю пальцами туфлю, сую ногу внутрь, наклоняюсь, чтобы застегнуть застежку на щиколотке. Мое лицо сейчас будет краснее помидора, ведь я все еще злюсь и никак не могу успокоиться. Вино дает по голове, совсем чуть-чуть, а ощущается так, будто мне со всей дури ударили битой по голове. Все гудит, мир рябит, и передо мной только одно лицо - это вот, этого засранца, который считает, будто сможет вот так просто поставить меня на колени перед собой. Может тебе еще отсосать? Потешить твое самолюбие? Водрузить на голову корону и, взяв опахало, крутиться вокруг тебя, будто ты единственный, мать твою, мужик на планете. Я думала Айден козел. И, о Боже, как же я ошибалась. Но этому мнению есть логичное оправдание - я просто не была знакома с Патриком Рамси. Засранцем, каких не видел еще белый свет. Скрещиваю руки на груди, сижу и думаю, как буду издеваться над ним, вынуждая умолять меня прекратить. В моей голове все это выглядит куда более агрессивно и по животному, но почему-то упрямо переводит нас обоих в горизонтальное положение, или в любое другое, где основная особенность это: мы без одежды. Ну, или он без одежды, а я на нем. Или... или... Так все, стоп, хватит. Встряхиваю головой, продолжаю наблюдать за ним и за тем, что он делает, абсолютно потеряв связь с происходящим. Его манерность в действиях бесит так сильно, что хочется откусить пальцы, в тот момент, когда он подзывает официанта и просит чек. Что? Чек? Моргаю, чтобы зацепиться за реальность, которая пролетает так стремительно быстро, что я просто не успеваю сообразить, что именно сейчас произошло. Не понимаю и в тот момент, когда он встает, даже когда протягивает мне руку, говоря что-то про уборную. О чем он вообще говорит, что черт возьми несет? Не понимаю, потому что не хочу или потому что он действительно несет какую-то чушь?
[indent] Послушно встаю на ноги, чуть не падаю, едва не запутавшись в собственных ногах, но вовремя успеваю сообразить, что ими нужно ходить, а не перебирать, словно разучилась. Он забирает пакеты и говорить фразу, от которой я вспыхиваю с новой силой. Достаточно лишь одной фразы, чтобы смутить и завести меня, как новенький Бентли, с утробным звуком и большой вероятностью, что тебя размажет на повороте. Прищуриваюсь, еле удерживая язык за зубами. Спасибо, что выводит меня на улицу, свежий воздух должен помочь, хотя бы частично, освежить голову и привести затуманенный рассудок в норму. Не помогает. Сверлю его кудрявый затылок, замечаю едва уловимую улыбку на губах, которую воспринимаю как издевку и уже жалею о том, что вот так спокойно пошла за ним, да еще и под руку. Такое грубое «че лыбишься» рвется с губ, но вместо языка предпочитаю действовать, когда начинает смеяться. Надо мной. Глядя мне в глаза. Так нагло. Так отвратительно, некрасиво. Какой он... самовлюбленный ублюдок. Думает, что может действительно просчитать меня, вот так просто? Даже сейчас, когда ловит мою руку в воздухе, в момент, когда я готовлюсь нанести ему сокрушительный физический ущерб. Рука у меня тяжелая, все об этом говорили и очень странно, как я до сих пор не оказалась в боксе или в какой-нибудь борьбе? Это не имеет значения, потому что сейчас на костяшках моих пальцев остается поцелуй, который приводит меня в нескрываемый восторг. Я выдыхаю, пораженная подобной сменой собственного, да и его, настроения. Жую нижнюю губу, потому что не знаю, что могу выкинуть в следующий момент. Молчу, продолжаю наблюдать за тем, что он делает. Смотрит так, словно пытается добраться до самой души. Только, на секундочку, это была моя цель. Тогда какого хрена ты забираешь у меня мой хлеб? Козлина. Самовлюбленный... козел... Он... просто... невыносимый, такой наглый, самоуверенный, такой... такой... Ах как же хочется врезать ему прямо сейчас и стереть эту довольную улыбку с его довольной рожи. И хочется занести руку во второй раз, но я не делаю этого. Замираю, как вкопанная. Потому что не для этого мама цветочек растила...
[indent] И точно не для этого засранца, который подталкивает меня к дверям, заставляя выдохнуть, когда упираю лопатками в ровную поверхность металлической двери. Слышу кнопки домофона, хочу посмотреть, сама не знаю зачем. Готова сделать что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза. Но не успеваю, потому что в следующий момент его губы накрывают мои, и я теряю голову окончательно. Эмоции, которые так отчаянно искали выхода - нашли его. В жадных поцелуях. В том, как кусаю его за нижнюю губу, не позволяя отстраниться даже в тот момент, когда оказываемся в кабине лифта. Он не распускает руки, а мне так хочется, черт возьми... Распусти, сделай хоть что-нибудь, чтобы снести мне голову окончательно и не дать даже жалкую возможность на то, чтобы жалеть о том, что я делаю это прямо сейчас. Кормлю собственную гордость и женское достоинство. Тешу самолюбие, ведь я - сношу ему крышу не меньше, ведь не просто так он не может оторваться от меня. Держит близко к себе, прижимает за талию, тянет на выход, едва двери лифта открываются. Держится хорошо, как будто боится споткнуться о собственное желание и упасть... в грязь лицом, конечно же. Не стесняюсь собственных желаний - пусть думает что угодно, плевать - когда помогаю стянуть с него куртку. Выдыхаю, чувствуя холодные пальцы под свитером, впиваясь в его губы еще сильнее. Не позволяю ему отстраниться, потому что знаю - стоит ему это сделать - его рот точно не закроется и тогда он все испортит. А еще - все могу испортить я, ведь я тоже не намерена молчать, стоит его губам отлипнуть от моих. До тех пор, пока не придумаю гениальный план мести - буду целовать. Пока не оставлю его без рубашки, так ловко расстегивая пуговицу за пуговицей, в конце концов дернув полы в разные стороны и, кажется, лишив его одной пуговицы совсем. Скольжу пальцами по коже, выше к груди, чтобы зацепиться руками за его шею и уже через секунду оказаться на руках. Кожа к коже, потому что в жопу эту одежду. Я так сильно хочу его, что, если он не даст мне желаемое - я заберу это сама и спрашивать не буду. Я не блефовала, когда заигрывала с ним, когда устроила эту странную игру в домогательства - ни разу не блефовала, и сейчас не блефую. Когда оказываюсь спиной на кровати, когда чувствую его руки наспех стягивающие мои джинсы. С туфлями придется не сладко, но я не даю ему их расстегнуть. Сопротивляюсь, в конце концов щелкаю по пальцам, и в момент, когда слышу его вдох, чтобы следом выпустить сотню слов возмущения, цепляюсь пальцами за шею и притягиваю к себе. Заткнись, Патрик, тебе идет молчать так же сильно, как и мне. Надеюсь, ты это понимаешь.
[indent] Как и понимаешь то, что мне сверху на тебе будет лучше, чем наоборот. Что я тоже хочу касаться губами твоей кожи, обжигать ее миллиметр за миллиметром, целовать так, как никто и никогда не поцелует, уж поверь. Такую как я - ты на всей планете искать будешь - не найдешь. И твой тихий вдох, срывающийся с губ, едва мне стоит потянуть кончик ремня на себя - говорит гораздо красноречивее любых твоих слов. Смотрю ему в глаза, облизываюсь, когда вижу это животное желание, от которого сносит крышу. Сажусь сверху, выпрямляюсь, не стесняясь своего тела в нижнем белье, которое целиком и полностью сейчас предстало перед ним. Я хорошенькая, это я точно знаю, была уверена, а сейчас убедилась еще сильнее, когда вижу на себе этот голодный взгляд. Облизывайся, Патрик, ты все равно не получишь больше, чем я захочу тебе дать. Сначала я сниму ремень. Затем поцелую тебя, отвлекая внимание, скользну рукой по груди, ниже, к поясу брюк, чтобы в следующий момент опуститься еще ниже и убедиться в том, что по возбуждению мы с тобой наравне. Что ты там говорил? Что я блефую? Ты связался не с той девочкой, Кудряш. Оставляю дорожку поцелуями ниже по коже, заставляю его дрожать под собственными действиями: контраст губ и языка на горячей коже дают о себе знать и чем ниже я оказываюсь, тем сильнее чувствуется напряжение в воздухе. Его руки торопят, но я не даю желаемого. Следующую попытку пресекаю жестко, успеваю перехватить руки, чтобы прижать их к подушке над головой. Опускаюсь, чтобы поцеловать, скольжу языком по губам, вынуждая ответить мне также горячо и влажно, как делаю сама. Улыбаюсь, едва отстраняюсь от него. - Как думаешь, сейчас я тоже блефую? - облизываюсь, склоняю голову в бок, пресекая его попытку заговорить. Оставляю на губах поцелуй, наполненный какой-то глубинной нежностью. - Теперь что будешь делать? - руки над его головой перетянуты ремнем. - Даже если захочешь меня ударить, не получится, - оставляю поцелуй на шее, ниже по ключицам, ровной дорожкой по солнечному сплетению. Скольжу пальцами по тому же маршруту, как только выпрямляюсь. Смотрю на него сверху вниз, и на каждую попытку открыть рот - улыбаюсь, как сумасшедшая. Мои руки все еще свободны, и я могу делать ими все, что захочу. Например, наконец, расстегнуть пуговицу на брюках. Или стянуть их, вот так просто, опуститься губами к горячей коже, оставить поцелуй на животе, еще один совсем рядом. Стянуть рукой белье, облизать ладонь так, чтобы он видел это - нагло и беспардонно прямо у него на глазах, коснуться напряженной кожи и скользнуть рукой медленно вверх и еще медленней вниз. Облизываю губы, понимая, что хочу услышать и получить больше, чем он мне дает. Еще больше. Поэтому не стесняюсь опуститься ниже. Облизываюсь, заменяю собственную руку губами, срывая долгожданный стон с его губ. Он звучит, как символ моей победы, а мой стон - как обоюдное согласие на то, что я кайфую с происходящего не меньше его. И его связанные руки ничто иное, как простой показатель того, что ему больше никогда не стоит даже заикаться мне о блефе или вранье. Потому что я - никогда не блефую. Надеюсь, Рамси, этот урок ты запомнишь и впредь, в будущем, будешь умнее.

[indent] Идеальное совпадение событий. Стечение обстоятельств. Как угодно это назови - суть не изменится. Он связан и молчит, может только стонать, от чего мой рассудок мутнеет и все реже всплывают какие-то едкие замечания и уж точно нет желания открыть, точнее освободить, рот и высказать это вслух. Потому что начинается другая игра, почти соревнования, кто быстрее съедет с катушек и потеряет связь с внешним миром окончательно. Я пока лидирую - мне это и на руку. Я могу контролировать происходящее, пока что, но главное - могу контролировать его. Власть целиком и полностью в моих руках, он не может сопротивляться ни морально, ни физически, потому что - сложно сопротивляться, когда связаны руки, а самое ценное находится в критической опасности. Кто знает, что у меня в голове? Вдруг через две секунды я захочу отомстить так, что он навсегда запомнит меня, потому что лишится самого дорогого? Хотя, тут я бы тоже поспорила. Патрик Рамси не похож на человека, у которого самое ценное - член. Скорей гордость, которая сейчас смиренно опускается передо мной на колени, почти что, копируя мои действия. Кольцо губ сжимает кожу сильнее, Сопутствующий этому стон, который так позорно срывается с его губ, заставляет меня делать это чаще, вместе со сменой темпа движения. Если ты думаешь, что твои мучения закончатся вот так быстро - ты очень ошибаешься. Если нужно будет я буду пытать тебя так долго, что ты буквально начнешь умолять меня дать тебе кончить. И может быть тогда я подумаю, позволить тебе или нет. Если в моей голове останется хоть капля разума и я смогу соображать. Чем чаще стоны, тем сильнее теряю контроль, теряя контроль над собой. Давай, Кудряш, выбей из меня все мысли: плохие или хорошие, неважно, напрочь выбей и заставь находиться в твоей власти. Ведь как бы сильно я ни старалась - взяв тебя под контроль, я отдала верховенство над собой тебе прямо в руки. Глупая игра, в которой обычно проигрывают оба.
[indent] Прямо как он сейчас, когда первая волна оргазма накрывает с головой. Не отстраняюсь, позволяю ему чувствовать мои губы до конца, чтобы запомнил, чтобы оставались воспоминания, как метки от раскаленного железа. Рычит, хрипит, с трудом складывает слова в предложения, а я как обезумевшая наслаждаюсь этим. Поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом. Слышу приказ? - О, ты что мне приказываешь? - может тебе стоило с этого начать сразу, а не пытаться поразить меня своей повышенной язвительностью, которая уже сейчас сидит в печенках. С грацией кошки, слишком медленно, раздражая его терпение и жажду получить желаемое незамедлительно - поднимаюсь выше. Царапаю ногтями кожу, заставляя вздрагивать от прикосновений, оказываюсь на уровне его глаз. Чувствую взбешенный взгляд, цепляющийся за мое лицо, но я упрямо игнорирую эту игру в «гляделки». Не смотрю, потому что знаю - окончательно пропаду и потеряюсь в омуте этих глаз, в его тьме, которая тянет к себе, поглощает и затягивает за собой на самое дно. И самое страшное, что я не хочу останавливаться. И сопротивляться ему тоже не хочу. Облизываю губы, на выдохе приподнимаюсь выше, чувствуя, как поднимает голову следом, наблюдая за мной, за моими действиями. Развязываю его руки, до последнего оттягивая момент полного освобождения, потому что уже знаю, что будет дальше. Трепещу в каком-то больном ожидании. Возбуждение сковывает тело, заставляет каждую мышцу напрячься так сильно, что еще чуть-чуть и они порвутся без возможности на восстановление.
[indent] Его жадность захлестывает меня и едва ли не заставляет закричать от восторга. То, как он меняет нас местами, оказывается сверху. Впивается в мои губы, забирая каждый поцелуй и не позволяет мне спрятать от него самое потаенное. Главное связующее звено, которое сейчас так крепко держит нас рядом друг с другом - мое возбуждение, вызванное им. Его стонами, его желанием, его таким же ответным возбуждением, вспыхивающее с еще большей силой. Кажется, я раздразнила дикого зверя и сейчас, не стесняясь, он покажет мне все, что прятал так глубоко внутри себя под маской заносчивого ублюдка, которому нет дела ни до кого, кроме него самого. Его руки никак не успокоятся, стараясь изучить каждый миллиметр моего тела. Ну, же, давай. Я хочу тебя, так сильно, что могла бы умолять тебя, но я слишком гордая для этого. Кому как ни тебе знать об этом. Встать на колени перед ним, что отсосать совсем не одно и тоже, когда встаешь на колени и признаешь полноценную власть над собой, разумом... телом. Но обманывать саму себя не получается. Белье теряется где-то в стороне, с губ срывается стон, стоит ему оказаться во мне. Впиваюсь пальцами в его плечи, ногтями царапаю кожу, сильнее, чтобы разозлить - намеренно - потому что хочу больше. Больше жадности, больше желания обладать мной. Наверное, этого мне всегда не хватало - мужчины, который будет способен управлять мной, а не наоборот. Мягкотелые, бестолковые, не умеющие ответить колкостью на колкость - сразу мимо. С ними скучно. Патрик цеплял и, наверное, первое на что я обратила внимание - не его внешний вид, а его хорошо подвешенный язык, который, я уверена, может не только это. Впивается в губы поцелуем, намертво, не дает дышать, не дает произнести ни звука. Все забирает, отдает еще больше. Резкий в движениях, толчок за толчком, выбивает из меня последние мысли о постороннем - переключает на него полностью. Расслабляюсь в его руках, отдаю контроль над собой и своим телом полностью - забирай, не жалко. Я знаю, что он может сделать, знаю, что не будет сдерживаться. Голодный, будто не был с женщиной слишком долго, а сейчас - наслаждается этим, как блуждающий по пустыне без воды и еды человек, оказавшийся на большом пиру. Ну, же, срывай пломбы со своей нерешительности и сделай то, что хочешь. Ногтями впиваюсь в кожу сильнее, веду неровную линию вниз по спине, оставляя такой же неровный бордовый след. Он рычит, когда повторяю это еще раз, сплетая линии между собой. Подставляю шею, даю ему возможность отыграться на мне, буквально подталкиваю к тому, чтобы оставил на мне свои метки. Как будто не пожалею об этом завтра. Плевать. Хочу чувствовать его не только внутри, хочу, чтобы он заполнил все пространство собой, чтобы не были ни одного миллиметра в этой комнате, не занятого им, как и в мыслях - ни одного уголка в который смогу нырнуть, чтобы не встретить его там. Обвиваю ногами его талию, буквально вынуждаю оказаться еще ближе. Со следующим толчком рычу, ищу его губы, чтобы сцеловать с них его стоны. Горячее дыхание, испарина на спине, которую чувствую пальцами, обводя царапины, будто пытаюсь залечить их. Его пальцы впиваются в бедра сильнее, приподнимает, чтобы со следующим, мучительно медленным, расчетливым толчком свести меня с ума окончательно. - Блять... Патрик, - на выдохе, цепляюсь пальцами за его волосы, тяну к себе, чтобы обманным поцелуем укусить за нижнюю губу. Оттягиваю ее, не позволяю ему отстраниться, получая долгожданную обратную реакцию - еще более злой Патрик предстает передо мной. Недовольным обманом, недовольный тем, что позволяю себе наглость руководить им даже сейчас. - Еще..., - я умею залечивать и душевные раны, поэтому позволяю своему рту снова открыться, чтобы рваным стоном выдохнуть свою мольбу ему прямо на ухо. Резкое движение вперед заставляет меня захныкать от удовольствия. Облизываю его губы, вынуждая их приоткрыться, чтобы скользнуть внутрь. Прижимаюсь к нему ближе, чувствуя, как вот-вот волна оргазма накроет меня с головой. Тело напрягается, готовое взорваться со следующим толчком. Еще, еще, еще. Больше. Глубже. Сильнее. - Не сдерживайся, - шепчу безо всякого стеснения, смахиваю пальцами с его лба выбившиеся пряди волос. Встречаюсь с ним взглядом. Выгибаюсь навстречу, к его губам, оставляющим еще один засос на шее, выше, на челюсти, чтобы в конце концов подманить его к губам и кончить, вцепившись мертвой хваткой в нижнюю. Чувствую, как пальцы еще сильнее сжимают бедра, оставляя на нежной коже отметины так похожие на его отпечатки.
[indent] Мягкая кровать принимает в свои объятия, стоит кольцу его рук отпустить меня. Патрик падает рядом, обессиленный. Ты же не думаешь, что я сдамся так просто и отпущу ахуенный секс от себя если ночь еще не закончилась, а ты лежишь обнаженный прямо возле меня? Я бы сказала, что я охотница, а ты моя добыча, если бы в сухом остатке - все было бы именно так, а не наоборот. Поворачиваюсь на бок, наглядно демонстрируя изгибы тела, подбираюсь ближе, выводя пальцем непонятный даже мне узор на его коже. Вверх по вздымающейся груди, к ключицам, выше на шею, к подбородку. Очерчиваю контур его губ, оттягивая пострадавшую нижнюю. Расслабленно наблюдаю за ним. Пытаюсь успокоить свое бешеное сердце, потому что - Тебе не кажется, что ты забыл кое-что сделать? - встречаюсь с его удивленным взглядом с немым вопросом в глазах. - Ты так торопился, что не сделал кое-что еще, - да, я люблю говорить загадками, а его удивление веселит меня и, кажется начинает подбешивать самого Патрика. - Где у тебя кухня? Я очень хочу пить, - провожу ладонью по его телу, будто невзначай. Осталось только похлопать его по плечу - и все сразу станет понятно. Но мой план более изощренный. Поэтому встаю с кровати, не стесняясь своей половинчатой наготы. Поворачиваюсь к нему спиной, с трудом вспоминаю, что я все еще на гребанных каблуках, и с разочарованием осознаю, что даже они не помогли мне быть ахуенной. По шкале ахуенности дотянулась едва ли до восьми по десятибалльной шкале, но я не из тех, кто сдается и бежит в слезах оплакивать свой проигрыш. Щелкаю замок бюстгальтера на спине, демонстративно снимаю его, оборачиваясь полубоком. - Кажется, это лишнее, согласен? - бросаю его на пол, не отводя взгляда от его лица. Какой дикий взгляд, как жаль, что я не увижу выражение его лица, когда буду уходить. - Надеюсь, что кухню я найду сама, а ты пока отдохни, наберись сил, ну, и все такое, - да, подначиваю, намеренно, задеваю его самое главное уязвимое место. Что бы он ни говорил о гордости - мужское достоинство для него гораздо важнее. Выхожу из комнаты, иду по наитию вперед, сворачиваю налево, не ошибившись с планировкой. Почти, как моя квартира, только в два раза меньше. С видом хозяйки - хотя, скрывать сложно, чувствую я себя совсем не так - подхожу к фильтру и наливаю в первую попавшуюся кружку воды. Смотрю в окно - отличный вид, должно быть открывается соседям - а я выжидаю. Знаю, что зверь в соседней комнате проснется и тогда мне возможно не поздоровится, а может... Все может быть.
[indent] Но я все же предпочитаю действовать наверняка. Делаю глоток из кружки, стучу пальцами по керамике. Перевожу взгляд на неё и в моей голове возникает идея, которая наверняка вызовет хозяина квартиры ко мне. Действую наверняка, оправдываю свою действия именно этим. Последний глоток из кружки, расслабляю кисть и она с соответствующим громким звуком, звуком разбитой керамики, падает на пол. Упс - сказала бы я, но зрителя рядом нет, зачем лишний раз сотрясать воздух. Выжидаю несколько секунд, пока не услышу его поспешные шаги из комнаты. - Ой, я такая неуклюжая, - нагибаюсь, намеренно выставляю зад во всей своей красе перед ним, - я сейчас все уберу, - поднимаю крупный осколок с пола, оборачиваюсь к нему, - где тут у тебя мусорное ведро?

[indent] До момента, пока мы не оказались в стенах квартиры - я чувствовала от него угрозу. Что-то глубоко внутри меня кричало и требовалось прекратить все это сию секунду, но вторая, более упрямая и любопытная часть меня - требовала продолжения. Это как пробовать воду ногой, аккуратно, медленно, а потом рискнуть и кинуться в воду, не думая о том, холодная она или теплая. Чувствовать, как внутри все дрожит и трепещет от переизбытка эмоций, от предвкушения чего-то невероятного, безумного. Сейчас - нет никакой угрозы. Кажется, будто мне удалось понять его, разгадать эту, казалось бы, весьма сложную головоломку под названием Патрик Рамси. Ничего сложного, надавить в одном месте, затем в другом. Вуаля. Раскрывается, показывает все свои неприкрытые эмоции видимо даже не догадываясь, что как раз бешенство, злость, буквально ярость, выраженная в венах на руках и шее, которые вздуваются и вот-вот лопнут. Облизываю губы, чувствуя вкус его кожи. Облизываю снова и едва не теряю равновесие, потому что мысль уводит меня настолько далеко от реальности, что кажется, будто вернуться назад будет практически невозможно. Разве что только с чьей-то помощью. Только если мне не поможет кто-то очень разъяренный, буквально источающий негатив. Он словно черная дыра, затягивает и приманивает к себе, поглощает все вокруг, начиная с воздуха и заканчивая моей собственной душой. Давай, Патрик, сделай шаг вперед, и ты окажешься пойманным на мой крючок. Планировала ли я это? Абсолютно точно нет. Нравится мне результат моих незапланированных провокаций - о да.
[indent] Особенно, когда двигается навстречу. Сжимаю пальцами столешницу, так удачно оказавшуюся рядом и так вовремя, потому что буквально через секунду оказываюсь прижатой к ней, но уже в противоположном направлении. Я бы легла сверху, но что-то мне подсказывает, что он на этом не остановится. Чувствую, как давит на поясницу - прогибаюсь сильнее, будто подсознательно делаю все так, чтобы бесить его еще больше. Будто мне недостаточно озвученного вслух. Будто звонкий шлепок, отпечатавшийся размытым силуэтом его ладони на моей заднице - недостаточно весомый аргумент, чтобы закрыть рот и перестать провоцировать. Действую с точностью да наоборот. С губ едва не срывается нервный смешок и какая-нибудь гадость, которая вынудит его шлепнуть меня еще раз. Это все, на что ты способен? Все, Патрик? Уверена, что нет. Следующий шлепок оправдывает мои ожидания. Боже, если я сейчас не свихнусь, то это произойдет очень скоро и тогда, пиши-пропало. Провалюсь в бездну ощущений и вряд ли смогу выбраться из них наружу, потому что от таких ощущений становишься зависимым. Давай, Патрик. Сделай что-нибудь еще. Удиви меня. Кусаю щеки изнутри, кусаю губы и кончик языка, лишь бы не позволить рту открыться. Даю ему возможность показать себя со всех сторон. Меня ты не просчитаешь, по крайней мере вне этих стен. Сейчас - разложена перед ним, как открытая книга. Если быть чуть внимательней, можно заметить, как я откровенно кайфую с происходящего. А может мне нужно было посопротивляться, чтобы роль охотника дала ему хоть каплю удовлетворения. - О, уверена ты и сам бы этого хотел, - не могу удержать рот закрытым, бросаю ему в ответ и, наверное, зря, потому что он звереет окончательно. Напряжение возрастает, чувствую вес его тела на себе, горячий шепот обжигает, а укус заставляет прийти в себя, как после продолжительного сна. Делаю вдох, выдох, еще один вдох. Он отстраняется. Я не чувствую привычное тепло его тела на себе и начинаю злиться. Если ты думаешь, что ты будешь придумывать правила и играть в игры, не ставя меня в известность, то ты нарвался не на ту девочку, мой кудрявый принц. Тебе еще придется повозиться со мной, потому что ты даже не представляешь, как сильно я люблю ставить себе цели и как долго могу двигаться по направлению к ним, выбирая самые заковыристые и длинные пути, чем изощренней, тем лучше. Думаешь я слишком поверхностная? Потому что я девушка, а твое эго размером со вселенную? Я могу быть разной, Патрик, и, если ты соизволишь спуститься со своих сахарных облаков ко мне на землю - я обязательно покажу тебе каждую из своих сторон. Дерзких, способных связать мужчине руки и отсосать ему, бросить вызов и делать это постоянно. А могу быть покладистой, почти ручной, только вряд ли это тебе будет интересно. Как и любой другой вариант.
[indent] Разворачиваюсь к нему лицом, возмущенная максимально сильно. Это можно прочитать на моем лице, я даже не буду скрывать этого. - Ах ты... - слова прерываются, потому что в следующий момент делаю выпад вперед, словно змея, готовая впиться в шею, затянуть ее и задушить. Моя рука зависает в воздухе, в глазах танцуют черти, а возмущение все еще не проходит. Мне нужно сделать хоть что-то, чтобы импульсом эмоций выкинуть лишнее из своей головы и переключиться на что-то абсолютно другое. Дикое, неподконтрольное. Он не дает. Насмехается, издевается. Сдуваю прядь волос, выбившихся на лицо, от этого, наверное, выгляжу еще более безобидно, хотя посыл был совсем другой! - Ручной песик? Не держи меня за идиотку, которая думает, что ты хоть когда-нибудь сможешь стать таким, - потому что такие козлы, как ты не меняются. Никогда не меняются. В этом их козлиный шарм, харизма, от которой ноги подкашиваются, а мозги стекают в трусы и еще ниже, до самых коленок. Был бы ты поумнее, то не стал бы терять время на эту болтовню и попытку показать мне, кто тут главный. Я не претендую на звание королевы вечера, не буду подминать тебя под себя и уж тем более делать тебя ручным песиком. Дикая, обозленная жизнью собака куда интересней для приручения. Стандартный синдром девушки - выберу себе самого плохого парня, потому что мне хватит сил его исправить. Самое большое разочарование и, если вы встречаетесь с таким парнем - либо примите его таким, какой он есть, либо бегите нахер, потому что изменить его будет невозможно. Люди не меняются. Как жаль, что все мы осознаем эту истину слишком поздно. А иногда весьма не вовремя, как, например, сейчас. Пока сверлю его недовольным взглядом - теряю контроль над ситуацией и уже не могу сопротивляться, когда полотенце стягивает руки. - Ты... ах ты... - моя задница оказывается на столе, а Патрик слишком близко ко мне, чтобы я могла выдавить из себя хоть слово. Вцепилась бы ему в волосы и дернула на себя, но... руки не позволяют сделать ничего подобного. Ломаю что-то внутри себя, пытаюсь расслабиться, вынужденно, буквально заставляю себя перестать думать о происходящем в негативном свете. Мне же нравится это. Нравится, как решительно он действует, как не стесняется показывать мне мое место - хотя этот вопрос я, как свободолюбивая женщина и тот самый последний человек, которого стоило бы связывать, еще обсудила бы, но позже. Чувствую его пальцы, скользящие по коже. Не замечаю, как выгибаюсь навстречу, как дыхание становится более частым и мозги плавно покидают череп, опустошая меня окончательно. Расслабляюсь теперь по-настоящему. Вздрагиваю от предвкушения, когда чувствую его руку, скользящие ниже, по бедрам, по внутренней стороне, разводя ноги в сторону. Мысли вылетают через затылок, стоит ему коснуться меня. Смущаюсь своего такого откровенного возбуждения, потому что..., наверное, с точки зрения психологии мое поведение неадекватное. Как можно возбудиться от... Боже, его пальцы сейчас сведут меня с ума, и мне абсолютно плевать, кто что подумает, и главное, что я буду думать об этом сама завтра, послезавтра или через час. Подаюсь вперед, губы приоткрываются непроизвольно, потому что кислорода не хватает, а мне нужно хоть чем-то дышать, пока он так аккуратно изучает меня. Хочу еще, ближе, не отстраняйся. Поднимаю взгляд снизу-вверх, упираюсь в его глаза, смотрящие на меня слишком внимательно, будто ему недостаточно меня обнаженной и сейчас он своим встроенным рентгеном пытается добраться до самых моих костей, а может до клеток и атомов из которых состою. Чувствую напряжение во всем теле, хочу ощущать его еще больше, ближе. Едва не умоляю подойти и поцеловать меня, потому что каждый раз, когда он облизывает губы - мое сердце замирает и просто перестает стучать. Он просит лечь - не сопротивляюсь, если в ответ на мое безропотное подчинение он сделает то, что выбьет меня за пределы не только орбит и вселенных, но и галактик. Куда-то, где нет абсолютно ничего и в тоже время есть все. Лечь оказывается не так просто, но я ложусь. Смотрю в потолок, закрываю глаза, чувствуя приятное тепло разливающееся внизу живота - то самое неконтролируемое возбуждение, от которого сводит каждую мышцу в теле. Хочу, чтобы все чувства обострились, хочу все, что даст и в трехкратном размере.
[indent] Прикосновение губ к колену, по внутренней стороне бедра. Хочу поддаться вперед, дать понять, где жажду ощутить его сильнее всего и даже если он из тех мужчин, что не работают языком, поработай хотя бы руками, потому что я свихнусь буквально, если ты не сделаешь с моим телом хоть что-то. И чем дольше он оттягивает этот момент, тем сильнее нервничаю. Ерзаю на столе, вздрагиваю и перестаю дышать, когда губы исчезают с моего тела. Секунда. Грязный стон с моих губ срывается громче, чем положено, как только чувствую его язык на себе. - Боже... - начинаю дрожать, кусать губы, чтобы не позволять стонам быть такими непростительно громкими. Он цепляется пальцами за мои бедра, не давая возможности отстраниться или сдвинуться. Спасибо, иначе я бы уже давно уползла в сторону стены и билась бы головой - в лучшем случае - в худшем - стекла бы лужицей на пол. Поднимаю руки над головой, отрезая себе возможность воспользоваться ими, как угодно, мне плевать что они связаны - я нашла бы лазейку, изловчилась и сделала бы что-нибудь. Не хочу. Хочу отдать ему контроль над собой полностью, хотя бы сейчас, когда готова стонать его имя без перерыва, без возможности вдохнуть порцию воздуха, без остановки. Шептать, стонать, умолять не останавливаться. Сжимать бедрами его голову, чтобы ощутить его еще более остро, чтобы насладиться тем, что он делает, какие буквы и символы вылизывает сейчас на мне - понятия не имею, но отчетливо в своей голове считываю: тебе пиздец, Мелоди, и, если ты не признаешь это сейчас - дальше будет хуже. Руки, вытянутые над головой, позволяют телу выпрямиться и выгнуться, показывая все свое ответное желание. - ... не останавливайся, - шепчу, как в бреду, себе под нос, чуть слышно, но он - обязательно это услышит. Чувствую приближающуюся разрядку и невольно дергаюсь от него дальше. Не позволяет, держит крепко и не позволяет отстраниться. Тело скручивает в тугой узел. Начинаю дрожать, как при сильной лихорадке. Стонов становится слишком много, голос срывается и тихнет, заглушая стоны на несколько тонов, а затем делая их такими же яркими и громкими. Я никогда не испытывала ничего подобного. Страшно признаться в том, что он действительно умеет работать языком и не только в моменты, когда пытается унизить какого-нибудь бедолагу ресторатора или поставить на место глупую девицу. Умеет работать во всех отношениях, по всем фронтам и функциям. Тело напрягается, будто в последний раз. Мышцы сводит до боли, я не стесняюсь кончить с его именем на губах и теперь действительно растечься по столу безжизненной массой. - После этого, ты можешь делать со мной все что захочешь, - думала, что думаю, и не заметила, как произнесла это вслух. Наверное, корона на его голове сейчас увеличится еще раз в сто и еще в сто и так до бесконечности, потому что я буквально надела ее ему на голову. Плевать. Пусть так. Я не отдаю отчета своим действиям, словам и мыслям. Не хочу контролировать себя, хочу отдать ему все, потому что уверена - он отдаст все взамен и в тот момент размер его короны не будет играть никакой роли.
[indent] Чувствую, как сползаю со стола, не чувствую его прохладную поверхность под собой, зато чувствую руки, и губы, жадно изучающие кожу. - Поцелуй меня, - шепчу ему в шею, оставляю влажный поцелуй на коже, в ответ на все то, что он делал мгновение назад. - ... поцелуй, - почти умоляю, потому что больше всего на свете хочу почувствовать его губы на своих, но у меня нет ни грамма сил, чтобы найти их самостоятельно. Оставляю еще один поцелуй на шее, прикусываю, потому что хочу, чтобы очнулся и услышал меня, вышел из состояния анабиоза, в котором оказался со мной на пару. Поцелуй, как глоток свежего воздуха. Отвечаю незамедлительно, будто кто-то открыл мне второе дыхание. Скольжу по губам, проникаю в рот, схлестываясь с его языком в ожесточенном бою, в котором непременно хочу проиграть. Не прошу развязать мне руки - полотенце достаточно расслаблено, чтобы чувствовать себя комфортно. И мне нравится в таком положении. Нравится держать руки ниже, потому что так удобней работать ладонями. Чувствовать его возбуждение, абсолютно такое же дикое, как и мое. Отрываюсь от его губ, скольжу ладонями вверх и плавно вниз, следя за тем, как меняются эмоции на его лице. Как затуманивается взгляд - уверена точно так же было со мной. - Я хочу... - еще одно медленное движение, аккуратно провожу пальцами по возбужденной коже, заставляя его податься вперед. О, я отлично знаю, как доставить мужчине удовольствие, можешь не сомневаться. - ... отсосать тебе прямо сейчас, - откровенное признание срывается с губ вместе с его следующим стоном. Я сказала это, вслух. Озвучила собственное желание и именно это подталкивает меня воплотить его в реальность. Не разжимая рук, дернуться вперед, чтобы оказаться на ногах. Ватные, непослушные, едва не падаю, но в последний момент успеваю упереться ими в пол и задницей прижаться к столу. Равновесие найдено, а значит могу действовать дальше. Поменять нас местами, позволив теперь ему упереться спиной в столешницу. Смотрю в глаза и не отвожу взгляда, когда опускаюсь на колени. Взгляд снизу-вверх, открываю рот, чтобы наглядно, делаю все максимально медленно, на случай, если он вдруг не увидит, не поверит или подумает, что ему показалось. Языком касаюсь возбужденной кожи. Взгляд глаза в глаза, ладонь ходит вверх и вниз, язык - в противоположном направлении. Не отвлекаюсь, не отвожу взгляда, хотя знаю, слышу, как скрипит древесина под пальцами. Как его голодный взгляд сверлит меня, но он не может сказать ни слова. Только застонать, когда заканчиваю пытку и беру в рот. Медленно, без резких движений. Хочу прочувствовать все сама и дать ему насладиться этими ощущениями. Он сорвется, не сдержится, непременно попытается перенять инициативу в свои руки. Пусть так, но в таком случае я уберу руки уже сейчас. Пусть наблюдает за тем, как плавно двигается моя макушка, сталкиваясь со мной взглядом каждый раз, когда покорно буду смотреть на него снизу-вверх. Плавно двигаюсь вперед, максимально близко к нему, открываю рот шире, чувствуя, как упирается мне в горло, и как вместе с этим подкашиваются его ноги, как дрожат колени. Скольжу языком, отстраняюсь. Повторяю все тоже самое, испытывая какое-то больное наслаждение от того, что сама делаю. Чувствую полную власть над ним, над его ощущениями, целый букет, который дарю ему безо всякого стеснения. Такая картинка тебе нравится больше? Так - тебя не бесит?