[indent] Если вам хоть раз в жизни говорили, что взрослая жизнь - это круто, интересно и потрясающе познавательно - вам нагло врали. Взрослая жизнь - это ни хрена не так весело и радужно, как об этом говорят. Бестолковые подростки, ещё не успевшие окончить даже девять классов рвутся на свободу, в эту самую взрослую жизнь, подальше от родителей и их опеки, но даже не представляют, как тяжело будет потом. Они, своим крошечным мозгом и таким же скунсы интеллектом не добираются до сути взрослых проблем. Не знают о том, что за квартиру нужно платить, что еду нужно готовить, ведь она сама не появляется на столе на завтрак, обед или ужин. Что в квартире нужно убираться, и не прокатит вариант: потом уберусь в своей комнате или вынесу мусор. Взрослая жизнь целиком и полностью состоит из подобных мелочей, которые не замечаешь до тех пор, пока сам с ними не столкнёшься.
[indent] Это лето выдалось особенно трудным. С разбегом, равному скорости гепарда, меня выкинули во взрослую жизнь не спросив: готов ли я. Я думал, что готов, а на деле, когда остался один на один со своими проблемами - нехило пожалел о том, что был чрезмерно уверен в себе. Более чем. Отец увёз бабушку в деревню, воспользовавшись накопившимся за долгие годы службы в органах отпуск. Он не горел желанием проводить все три месяца в обществе своей матери, но выбора у него не было, как, впрочем ни у кого из нас. Первый курс университета остался позади, сессия, наконец, закончилась, и я уж было подумал, что наконец смогу отдохнуть: вдохнуть полной грудью свободу, расслабиться и хотя бы эти три месяца посвятить себе и своему саморазвитию - чего мне явно не хватало, по моему мнению. Но вместо этого, когда остаешься один на один с пустым холодильником, в кармане последняя сотка - уже нет времени на то, чтобы развлекаться. Найти подработку на летнее время оказалось сложнее, чем я думал, но спустя несколько дней активных поисков - мне все же удалось устроиться, аж сразу в два места, где совмещение графика было просто идеальным, а зарплата позволила бы жить спокойно все эти три месяца. Утром разнести почту, пока все ещё спят, а к десяти в киоск. Так себе работа для молодого парня, но я не из тех людей, что будут кичиться работой, какой бы она ни была особенно в такое тяжелое время. Отец звонил стабильно раз в неделю, а я большую часть времени проводил либо на работе, либо на тренировках, за которые взялся с умом, решив раз и навсегда, во чтобы то ни стало не бросать то, на что потратил большую часть своей жизни.
[indent] После смерти мамы жизнь для меня приобрела какой-то серый оттенок. Редкие яркие моменты жизни были связаны либо с определенными людьми, либо со спортом. В ней - жизни - мало что случалось положительного. Отец стабильно пропадал на работе, а вечером прикладывался к бутылке. Наше общение и до этого было не самым близким, а в последствии и вовсе сошло на нет, ограниченное редкими перебрасываемыми фразами по вечерам, когда я возвращался с занятий или после тренировок. Смотреть на него было больно, но я, воспитываемый в жестком теле - не имел права высказывать ни своё мнение на этот счёт, ни у тем более показывать хоть какие-то эмоции, отдаленно напоминающие жалость или тоску. Единственный человек, с кем я мог пообщаться - была бабушка. Но и ее я видел слишком редко - она все меньше появлялась у нас дома, ссылаясь на плохое самочувствие, но уж я-то знал, видел и прекрасно понимал в чем именно заключалась истинная причина ее такого поведения. Видеть, как твой сын угасает на глазах - не самое лучшее для матери. Наверное, я понимал ее, потому что видел подобный взгляд полного разочарования, больше в себе, чем в ком-либо, в тот день, когда отец поймал меня с наркотой. Я - подающий надежды спортсмен, хорошист и тот самый парень, о котором говорят либо с завистью, либо с восторгом - попался с поличным. Он не сказал ни слова, но я видел все это несказанное у него в глазах, на лице, по эмоциям. Я видел его таким лишь однажды и никогда не думал, что увижу снова. Но вся моя жизнь в один прекрасный момент пошла под откос. Я не знал, зачем и почему делаю это. Возможно, потому что горевал и не имел возможности выплеснуть свое горе. Может быть проблема была в компании, с которой я связался, конкретно, с девушкой, от которой потерял голову и не только ее. Самого себя, без права на возвращение. Так мне казалось. Но мне все же удалось вырвать у судьбы второй шанс и попробовать восстановить все, что было «до», как только понял, что для человека, который стал центром моей вселенной, я оказался очередным дурачком. Никакой взаимности - я толком не услышал ничего путного в свой адрес в тот вечер. Но зато понял, как много потерял и как сложно будет это все восстановить.
[indent] Я никогда не ищу лёгких путей. Чаще всего выбираю самый сложный, почти непроходимый, уровень, который будешь мучить раз за разом до тех пор, пока не добьёшься необходимого результата. У меня не было зависимости от наркотиков - была зависимость от человека, который снял меня с себя так быстро, что я не успел даже понять. Рита была моей всего полгода, а мне казалось, будто целую жизнь. Череда событий утянула в ином направлении. У меня не было времени пересекаться со своей соседкой, я все реже появлялся в старой компании, а после того вопиющего дела, в котором оказался невольным и таким важным свидетелем - оказался затворником собственного разума и в конечном итоге вернулся к привычному образу жизни. Да, я скучал по ней. Да, было больно, обидно и все-такое, в конце концов я думал, что это любовь, пускай первая и не самая удачная, но она была - с моей стороны точно - и я был убежден в этом. А теперь - я убежден только в том, каким круглым идиотом был и как глубоко мог свалиться на дно в конечном итоге. Возможно, я бы сделал это не глядя, с закрытыми глазами, шагнул бы в пропасть и не оглянулся. Если бы ей это было нужно. Но увы. Чем раньше я об этом забуду, тем лучше будет. Так я считал. Так мне казалось. Раз за разом оттачивая удары на несчастных грушах я представлял лицо Риты и то, с каким остервенением выбиваю из нее дурь. Раз за разом, пока не выдохнусь, пока не собьюсь на сотом ударе и не начну все заново, до тех пор, пока не начнут ныть мышцы, а в теле не останется никаких сил, абсолютно ни на что, разве что добраться до дома и упасть лицом в подушку.
[indent] - Ты сегодня превзошел самого себя, - Роман Игоревич хлопает меня по плечу, заставляя как-то неловко улыбнуться, спрятав даже такую эмоцию под запястьем, которым вытираю лоб. Дергаю липучку на правой руке, чтобы освободить ее от перчатки, затем снимаю вторую, таким же рывком липучки. - Такими темпами дорастешь до Саши Кошкина, - я вздрагиваю, услышав знакомую фамилию. Не решаюсь переспросить правильно ли услышал, да и вряд ли бы тренер меня услышал. Он уже ушел в сторону своего маленького кабинета в углу зала. - Завтра можешь отдохнуть, приходи в среду, как раз придут ребята. Тебе нужна практика в спарринге, давно уже пора подниматься на уровень повыше. Кстати, - заставляет меня обернуться, - я записал тебя на окружное соревнование. Начнем с меньшего, думаю, на районные тебе идти смысла нет - тягаться со школьниками не твой уровень. Тем более это уже пройденная для тебя тема. В округе ребята посильнее, опыта больше. Так что, надеюсь, ты не оплошаешь... - киваю в ответ, потому что не имею права отказаться. Он не договорил - я видел, как жует губу, чтобы не позволить словам сорваться и в очередной раз ткнуть меня носом в ошибку прошлого. Вылететь с окружных соревнований из-за недосыпа и потери координации - не этого от меня ждали окружающие. Подающий надежду боксер в среднем весе словил апперкот и чуть не лишился зубов. Прекрасное начало карьеры боксера. То что нужно. В этот раз я просто не имею права облажаться, потому что, кажется, и сам не переживу подобного. Достаточно было всех этих косых взглядов в мою сторону за последний месяц, чтобы понять, как делать не стоит.
[indent] На улице уже давно стемнело, когда я вышел из зала. Общаться с тренером было приятно, когда речь не шла о тренировках или моих спортивных достижениях, точнее, в больше степени - разочарований. Сую наушники в уши, включаю единственную настроенную на телефоне радиоволну и неспеша иду в сторону дома. Я бы мог пробежаться перед сном, но сил не осталось абсолютно никаких - только вот так и плестись, сунув руки в карманы и изредка поправляя сползающую с плеча спортивную сумку. Иду дворами, по почти неосвещенной улице. Единственный фонарь за углом - он последний перед моим подъездом. Заворачиваю за угол, спотыкаюсь, в темноте не увидев неровность на асфальте и только спустя несколько секунд понимаю, что столкнулся с кем-то. Да так лихо, что завтра с утра где-нибудь обязательно появится синяк. Отборный мат, женский голос, такой знакомый, что по телу невольно пробегают мурашки. Наушники не в самый удачный момент решают вылететь из ушей и едва держатся на зажиме, прикрепленном к ветровке. - Рита? - глупо было спрашивать то, что и так уже знаю. Девушка лежит на асфальте, копается и не перестает перебирать весь отборный мат в своем лексиконе. Кажется, не слышит меня, поэтому копается в сумке. Интересно, зачем? Ответ поступает моментально, стоит ей оказаться на ногах и выставить перед собой что-то отдаленно напоминающее перцовый баллончик. Выставляю ладони перед собой, делаю шаг назад. - Эй, ты че, это я, - твой бывший, которого ты бросила, потому что ты та еще сука. И что я в тебе вообще нашел? Окидываю ее взглядом с ног до головы, капюшон слетел, волосы в разные стороны. - Куда-то собралась? В такую темень? Жизнь тебя совсем ничему не учит, - бормочу себе под нос последние слова, ведь баллончик все еще у нее в руках и неизвестно, что ударит в голову: может реально ударит и еще череп проломит. Хоть мне и говорили, что голова у меня крепкая - проверять это мне совсем не хотелось. - А родители в курсе, что ты по ночам тусуешься? - кажется, ударяю в самое больное место, но мне плевать. Включаю зануду и занозу в заднице, показываю всю свою обиду, что так долго копилась внутри и вот-вот разорвет меня на части. Ей нужно было дать выход еще давно, и тренировки, все эти удары и мысленные проекции - мне точно не помогали, если сейчас я так злюсь, что невольно сжимаю пальцы в кулаки. Хотя может быть это в ответ на агрессию, которой Рита не стесняясь пользуется против меня? - Тебя проводить? Или ты идешь туда, где таких как я терпеть не могут? - это риторический вопрос, потому что я прекрасно знаю ответ на каждый свой вопрос. Первое - нет, конечно. Она настолько упрямая, упертая и строптивая, что даже если бы ее собрался провожать весь район, а вокруг была бы толпа маньяков и психически неадекватных людей - она бы отказалась. Инстинкт самосохранения видимо так и не проснулся, ну, разве что только в этом вот баллончике, который она все также продолжает направлять в мою сторону. И второе - конечно, да. Куда она еще могла намылиться в это время суток, еще и сбегая из дома. Наши отцы общались, ведь мой помогал тогда, когда Риту обвиняли в умышленном избиении моего одноклассника. Да, Рита та еще сука, но уж точно не из тех, кто будет злоумышленно причинять вред здоровью человека. За исключением самой себя. - Я могу просто уйти, сделав вид, что тебя не видел, но все же, если ты хоть каплю уважаешь меня и свою собственную безопасность - давай я тебя хотя бы доведу до подъезда. Баллончик тогда точно не пригодится. Мы можем даже не разговаривать, - и это будет лучшим вариантом, потому что разговаривать нам не о чем. О наших прошлых отношениях? О том, что она сука? Да уж, так себе тема для общения двух старых... знакомых? Друзей? Я даже представления не имею кем мы стали друг другу, кем являемся сейчас и кем можем стать. Дерьмовая арифметика получается.
[indent] Замечаю на асфальте ее телефон, который она, видимо, выронила во время падения. Тянусь к нему, чтобы поднять и передать в руки. - Наступишь еще, - бормочу себе под нос, едва не падаю под тяжестью сумки на плече - мышцы не в состоянии держать меня на ногах, но я упрямо делаю вид, что все хорошо. Упрямством я еще дам фору самой Рите, и если она думает, что у нее получится переупрямить меня - то глубоко ошибается. - Ты можешь говорить что угодно, но меня ты не переубедишь, думаю ты знаешь это, - киваю в сторону, туда, куда она и направлялась. Делаю шаг вперед, сохраняя социальную дистанцию и безопасное расстояние для того, чтобы она не думала, будто я собираюсь опекать ее или хоть как-то нарушать ее личное пространство.

[indent] Наверное, узнай мой отец, что я вновь начал общаться с Ритой, он бы ничего не сказал. Он бы просто качнул головой, в немом несогласии, махнул рукой, подавив в себе попытку что-то сказать и ушёл бы к себе. Ему не нравилась Рита. После всего того, что она сделала, точнее, отец думал, что виной всему была именно она - он не вдохновлялся нашим общением и уж тем более отношениями, которые тянули на дно. Все знали об этом. Кроме меня. Но я упорно продолжал верить, что раз мне доступны такие способности как, всепрощение и вселенское упрямство, то я смогу помочь Рите перестать гробить свою жизнь и может быть когда-нибудь, если мы не будем вместе - впрочем такой вариант в призме моих розовых очков не рассматривался вовсе - она сможет жить хорошо, ну, или хотя бы скажет мне спасибо. Я не преследовал эту цель. Просто отдавал ей все, что у меня было и почти ничего не требовал взамен. Только однажды я задал неуместный вопрос. Жалею ли я об этом? Возможно. Но что было бы, если бы не спросил? Как далеко она утянула бы меня? Смог бы я помочь ей? Вряд ли.
[indent] Сказать подобное вслух я не решился. Просто смотрел на неё, изредка бросая взгляд в ее сторону, и молчал. Потому что слова были лишними. Потому что нечего было сказать. Открой я рот - оттуда посыпались сплошные обвинения и слова разочарования. А портить и без того натянутые отношения я совсем не хотел. Рита и сама с этим отлично справлялась. Впрочем, даже при моем немом присутствии, в качестве местного телохранителя, я оставался самим собой. Затормозили, увидев, что Рита остановилась. Обернулся и в момент, когда увидел, как вспыхнула зажигалка - выдернул из ее рта сигарету. Естественно она не оставила это без внимания. Естественно, начала возмущаться в свойственной ей манере. Когда же ты уже запомнишь, что на меня эти твои слова никак не действуют? Когда поймёшь, что твои действия имеют последствия? Почему вижу их только я один. Чтобы делала ты, будь ты на моем месте? Чтобы чувствовала? Ах да, ничего. Ты же ничего ко мне не испытывала. Ничего не испытываешь и сейчас. Я делаю на это неплохую скидку, потому что понимаю: в ее словах нет умысла, только живые эмоции, которые она никогда не умела держать под контролем. Вспышки гнева, могла укусить просто потому что ей так захотелось. Я позволял все это, потому что знал, думал и был уверен в собственных мыслях - все взаимно, есть отдача. Мне так казалось. А потом остался ни с чем, как бабка у Пушкина, с разбитым корытом.
[indent] - Рискни, - с вызовом, задираю подбородок так высоко, что он едва ли не встаёт на один уровень с моей макушкой. Рита не сдерживается и сейчас, когда замахивается на меня. Сумка летит на пол, я делаю выпад вперед. - Очень опрометчиво, - бурчу под нос в тот момент, когда перехватываю ее руку в воздухе, но Рита не оставляет последнюю попытку повторить незаконченное дело. Вторая рука тоже попадает в мой плен, сжимаю запястья, рывком прижимая девушку к стене. Она метит коленом между ног, но и здесь удачно подставленное бедро не позволяет нанести решающий удар. - Какого хрена ты делаешь? - рычу в ответ на ее неразборчивое бормотание. Секунда гробовой тишины, в следующий момент слышу рваное дыхание, чувствую, как меня кидает в холодный пот, потому что до меня только сейчас очень запоздало доходит, что именно я сделал и какую грубую ошибку - очередную за вечер - я допустил. Рита начинает задыхаться, моя хватка ослабевает, и я вижу, как она сползает вниз по стене. Ловлю на лету, цепляю под руки, чтобы не дать шлепнуться на землю. - Эй, эй, все хорошо, это я, Рита, эй, - пытаюсь привлечь ее внимание. Она смотрит на меня, но взгляд не фокусируется, не то из-за навернувшихся слез, которые градом стекают прищепкам вместе с накрывающей с головой истерикой, не то потому что волна воспоминаний встает прямо перед ней. Становится огромной стеной между нами, сквозь которую я не могу достучаться до неё. Злюсь на самого себя, буквально рычу, но сейчас, единственное что осознаю - нужно держать эмоции под контролем. Нельзя позволить ей испугаться, уж тем более меня, и привести ее в чувства быстрее, чем истерика разбудит весь дом. Вряд ли я смог объяснить соседям, которые повылезают из окон, почему она плачет, а я тащу ее в сторону лавочки. Хорошо, что хоть не брыкается, а то точно кто увидит подумает что-то неладное.
[indent] Она узнаёт меня. Чувствую это по тому, как сжимает пальцами ветровку, находя в ней опору покосившимся ногам. Ничего не могу сделать, просто замираю, дав ей возможность вернуться на землю и хотя бы сориентироваться в пространстве. Веду аккуратно в сторону лавочки, ногой подталкиваю сумку, потому что в ней вода - а она сейчас куда нужней Рите, чем мне. С трудом сажаю девушку на ровную поверхность, держу за руку, наспех вытаскиваю из сумки бутылку, откручиваю крышку и сую ей в свободную руку. - Пей, - почти приказываю, но все же помогаю, когда несмело берет бутылку и делает первый глоток. Захлебывается в слезах, поэтому не тороплю и не мешаю, даю ей возможность хотя бы немного успокоиться, чтобы потом подталкивать бутылку, которую она убирает от себя, чтобы продолжала пить. Я раньше не сталкивался с подобными ситуациями, действую сейчас на каких-то внутренних инстинктах, абсолютно не понимая, правильно ли я делаю или только ухудшаю положение. Она вроде успокаивается. Это даёт мне возможность выдохнуть, вытерев невидимы под со лба рукавом ветровки. Только спустя несколько секунд понимаю, что моя бывшая отодвигается от меня, видимо поняв, что сидит рядом. Небось хочет слинять побыстрее, чтобы я не видел ее в таком состоянии. Слова застревают в горле, не могу ничего сказать. И слава богу, потому что вместо того, чтобы уйти, Рита делает то, чего я от неё ожидал меньше всего. Она ложится ко мне на колени, так просто, будто мы запланировали эту прогулку и собирались провести так сегодняшний вечер. Как будто не было истерики, не было невидимой ссоры и откровенной язвы между нами. Молча продолжаю сидеть на месте, никак не комментируя ее просьбу. Она слишком гордая, чтобы просить о подобном, тем более меня. Не нужно лишний раз на этом акцентировать.
[indent] Глубоко выдыхаю, расслабляюсь, наконец, удостоверившись в том, что ей стало гораздо легче. Провожу пальцами по волосам, упираюсь в резинку, туго стягивающую хвост на голове, тяну ее вниз, чтобы расслабить и снять совсем. Я помню о ее слабостях, помню, как говорила, что ее это успокаивает. Она не сопротивляется, доказывая мне свое доверие, что ей совсем не свойственно. Перебираю волосы, аккуратно глажу по голове, смахивая невидимые пылинки с кончика ее носа, заставив поежиться. Впервые улыбаюсь и то, только потому, что она не видит этого. Я очень скучал по ней, но все еще боюсь довериться, потому что повторения прошлого раза я не переживу. Не решаюсь обсуждать с ней прошедшее. Хочу поговорить о чем-то другом, и не придумываю ничего лучше. Говорю о семье, спрашиваю о родителях, аккуратно прощупываю почву, пытаясь понять стоит ли спрашивать о ее побеге - видимо домашний арест, поставленный ее мамой, до сих пор действует. - Отец уехал с бабушкой в деревню. Я один, шёл себе с тренировки никого не трогал, и тут ты, Кошкина, как обычно встреваешь в какую-то историю, - говорю куда-то в сторону, выдыхая, потому что говорить подобное тяжело, а когда все мысли застряли на моменте ее истерики - сложить даже слова в предложения кажется невероятно трудным заданием. - Тебе лучше? - спрашиваю и думаю, что, наверное, сейчас это вопрос выглядел так, будто я хочу уйти, оставив ее. Но этого мне хотелось меньше всего. - У меня дома есть жареная картошка, твоя любимая, - да уж, Волков, лучше этого ты придумать не мог. Ты бы ей ещё жвачку предложил одну на двоих разжевать и джинсы показать. Тупица. - Если тебе хочется идти тусить после этого, то я провожу тебя туда, а если все же... Картошечка, ммм, - она точно не откажется, хотя вижу, как встает с моих коленей и, наверное, готовится ударить снова. На этот раз препятствовать не буду, пусть ударит - останется на ее совести. - И сладкий чай с молоком, ну, или просто молока тёплого, - пожимаю плечами, просто закидывая удочку за удочкой. Где-то на подсознательном уровне я хотел бы чтобы она согласилась, но обида внутри все еще рвёт душу на части и будет рвать до тех пор, пока мы не поговорим. А сейчас, увы не самое лучшее для этого время. - Наверное, зануда Миша — это не тот человек с кем бы ты хотела потусить сегодня вечером, но я останусь занудой до последнего: я думаю, что после случившегося максимум куда тебе нужно это домой. Но точно не... - осекаюсь, чтобы в очередной раз не сморозить какую-нибудь чушь. Жую нижнюю губу, сейчас сам бы закурил, даже при условии, что не курил уже очень давно. Как раз с того момента, как расстался с Ритой. Да и с девушками толком не общался с того же самого момента. Какое-то негласное табу в голове и льёт молчания, которому не следовало бы придерживаться, чтобы добиться первоначальной цели - как можно быстрее забыть девушку, в омут которой сейчас ныряю снова. Зачем? Не знаю. Но меня всегда тянуло к ней, как будто вселенная просто издевалась или бросала мне вызов, пытаясь доказать, что я не способен ни на что большее, кроме того, что злиться и психовать из-за собственных неудач и ошибок. - Знаешь, да, мы так и сделаем, - не уточняю что именно, просто встаю с лавочки, цепляю пальцами свою сумку, закидываю не на плечо и только после этого протягиваю руку Рите. Она упрямо игнорирует мой подобный жест, поэтому беру инициативу в свои руки. Беру за руку сам, тяну за собой, в сторону дома. Она особо то и не сопротивляется, только бурчит что-то себе под нос, перебирая слова, какие больше всего подойдут мне сейчас. Пусть перебирает. Это не право. Мешать не буду, если только не решит, что все это можно действительно адресовать в мой адрес. И если в прошлый раз я смолчал, упустив свой шанс разобраться в происходящем, то сейчас не сделаю этого.
[indent] В положении: я веду, Рита сопротивляется, но не очень - мы доходим до нужного подъезда. Набираю код домофона, дергаю дверь, приглашая Риту войти первой. Поднимаемся по небольшой лестнице, к лифтам, Рита вперед меня - как и всегда - нажимает кнопку вызова. - Я надеюсь это не выглядит как-то... странно, - бормочу себе под нос, упрямо не смотря в ее сторону, а вместо этого нахожу глазам занятие - слежу за лифтом, невидимый глазу, где-то в районе потолка, вслушиваясь, как он гремит, опускаясь вниз. Дверь открывается, Рита заходит первой, а я нажимаю кнопку нужного этажа. В гробовом молчании поднимаемся наверх - я не решаюсь повернуться к ней спиной, не знаю почему, но что-то в этом действии кажется мне весьма неуважительным. Бренчу ключами во внутреннем кармане ветровки, достаю их в тот момент, когда лифт замирает, создавая эффект опускания, и в конце концов открывает перед нами свои двери. Иду прямиком к своей квартире, сую ключ в замочную скважину. Да, руки совсем не дрожат, потому что не хватает сил и эмоций на это. Дергаю ручку входной двери, сую руку внутрь квартиры, чтобы включить свет, толкаю ногой обувь и входа и делаю шаг назад, приглашая Риту войти. Она уже не первый раз у меня, наверное, помнит где-то что, ну, а если нет - я подскажу. Захожу следом, закрываю дверь и попутно скидываю в коридоре кроссовки. Следом сбрасываю с плеча сумку, снимаю ветровку и тут же вешаю ее на крючок. Действую на каком-то автопилоте. - Пойдем на кухню, - машу ей, чтобы шла следом. Сам направлюсь к холодильнику, достаю кастрюлю с картошкой, которую почистил и нарезал перед выходом. Знал же, что приду домой поздно и наверняка буду голодным, как собака. Надо было и пожарить, наверное, заранее, но лучше есть свежую, с пылу и с жару. Сливаю воду из кастрюли, ставлю сковородку на плиту, наливаю масла. - Чай будешь? Кофе, кстати, тоже есть, - спрашиваю куда-то за спину, абсолютно потеряв Риту из виду.