s h e' s   t h e   b e a s t   i n   m y
[indent]  [indent]  [indent] bones
s h e   g e t s   e v e r y t h i n g   s h e   w a n t s
when she gets me
alone

[indent] Возможно и пожалею. Возможно и умру под ее тонкими пальцами. Возможно будет все, как она говорит, но не сейчас. Сейчас она в моей власти, и меня сводит с ума каждое ее движение. Каждое прикосновение к горячей коже, каждый вздох, который шепотом разрывает барабанные перепонки. Я забываю дышать в момент, когда целую ее, жадно хватают воздух рядом с ней. Мое сердце пропускает удар за ударом, а тело кажется вот-вот превратится в металл. Я теряю счет времени, и уже, кажется, не понимаю где именно нахожусь. Вокруг стираются жалкие границы, разделяющие иллюзию и реальность. Мне кажется, словно я в очередном сне, но на этот раз – не в кошмаре. Она тянет меня к себе, словно боится, что я уйду. Но я не даю повода сомневаться в себе, и в доказательство лишь продолжаю сокращать томительное расстояние между нами. Касаюсь пальцами горячей кожи бедра, ненароком, как будто случайно задевая самые разгоряченные точки. Я снова перестаю дышать, когда слышу стон. Одними губами она просит прекратить это, но я не даю продолжить, накрываю губами ее губы, чтобы почувствовать это умоляющее желание остановиться, чтобы забрать его себе, как первый долгожданный трофей. Сдерживаю бушующие внутри меня чувства, граничащие с безумием. Делаю вид, будто не замечаю этого, продолжаю растягивать такую сладкую пытку, которую устроил не только себе, но и ей. Я чувствую, как ее пальцы надрывают кожу на моей спине, накаляя градус между нами. Она не знает, что играет с огнем, и каждое ее движение, продуманное или нет, лишь сильнее будит во мне сумасшедшего зверя. Я не сдерживаю очередного рыка, рвущегося из груди наружу, высказывая все мое недовольство. Я не знаю зачем, не понимаю почему так делаю, зачем продолжаю пытать себя и ее ведь в моей власти прекратить все прямо сейчас, но зачем. Зачем лишать себя такого удовольствия, если можно продолжать его, тянуть с уверенностью, зная, что эта струна не лопнет. Я смогу совладать с собственными эмоциями, с собственными потребностями и желаниями, лишь бы с каждой секундой срывать с ее губ все более настойчивый стон. Между нами стираются все грани приличия и некогда сидевшие за одном столом существа, принимающие безусловно важные решения теперь ведут себя как голодные звери, надрывая кожу, откусывая огромные куски с каждого, утопающие в крови и желании друг друга.
[indent] Она заставляет меня тяжело выдохнуть в момент, когда спина касается прохладной постели. Этот бой не закончен, но она упрямо и настойчиво принимает бразды правления в свои руки. Я не сопротивляюсь, ведь отсюда мне раскрывается вид еще лучше прежнего. Я чувствую ее желание быть выше и главнее, но как бы она ни старалась – этому не суждено случиться априори. Там же в зале Советов может быть, но здесь. Я поддаюсь ей, разрешаю взять верх, передаю в руки власть, такую пьянящую, дурманящую голову мне сильнее, чем ей самой. Мне остается лишь ласково касаться ее кожи, перебираясь пальцами выше, по талии, очерчивать ее силуэт, еле различимый при тусклом свете, падающему из центра комнаты, где мы совсем недавно занимались довольно интеллектуальными вещами. А теперь плавимся, как на сковороде, сходим с ума, показываем свои самые темные уголки души, поддаемся этой пьянящей похоти, страсти, которая не может опошлить ту химию, что происходит с нами. Ей нельзя противиться. Она сведет с ума быстрее, чем мы успеем опомниться. И поэтому повинуясь воле случая и собственным желаниям мы плывем вверх по течению. Она касается моей шеи, и от томительного ожидания этого прикосновения я испускаю рычащий стон, сильнее впиваясь пальцами в ее талию, так сильно, что возможно оставляю синяки на белоснежной коже. Губы дразнят, кончиком языка обжигает мою кожу, словно надрезает ее ножом. Я не сопротивляюсь, потому что готовлюсь к ответному удару. Ведь она допустила главную ошибку в этом бое, заставив меня показать собственную слабость даже при таких соблазнительных обстоятельствах, да и даже при условии, если я и сам был не против. Внутри меня все кипит, а ее желание притянуть меня ближе к себе, сократить расстояние таким неловким для нее движением я использую в свою пользу.
[indent] Мы снова меняемся местами, я чувствую свое превосходство и сейчас оно как никогда сильно мешает мне мыслить рационально. К черту рациональность и логику. Сейчас есть только мы, и никаких правил. Потому я снова целую ее, горячо, заставляю потерять бдительность. Чувствую, как ее пальцы вновь тянутся к моей спине, сперва проходятся по ребрам, вызывая на теле неконтролируемую дрожь. Я перехватываю ее руки, цепляюсь за запястья и прижимаю их словно в наручниках в кровати прямо над ее головой. Она сопротивляется. Как загнанная в ловушку ищет пути решения проблемы, задирает голову, открывая передо мной свое тело под еще более соблазнительным углом. Я облизываю губы от нетерпения. В голове мысль: «и это все мое, принадлежит мне без остатка», от чего я снова теряю самоконтроль. Я опускаюсь ниже, не расцепляя замка из пальцев на ее запястьях. Пользуюсь ее беззащитным положением, касаюсь губами груди в районе солнечного сплетения, оставляя свой отпечаток. Свободной рукой продолжаю обжигать линию талии, сдавливая сильнее, словно проверяя настоящая ли она. Ее это бесит, как и сам факт того, что она ничего не может сделать. Просто лежать и безропотно подчиняться моей воле. И это лишь сильнее подзадоривает меня, тешит самолюбие, и пусть я никогда не считал себя повернутым на власти эгоистом и тираном, но прямо сейчас был готов принять эти ярлыки на себя. Я готов на все, лишь бы заставить ее томиться в ожидании как можно дольше, а себе давать такие жизненно необходимые передышки. Но расстояние между нами слишком мучительное. Поэтому пользуясь ее беззащитностью, я опускаю свои губы на участок возле губ, такой критично близкий, что она задыхается, не получив желаемого. Следующий ниже на подбородок. Ниже по шее, влажная дорожка языка, к ключицам. Горячее дыхание вновь заставляет ее кожу покрыться мурашками, я дрожит и не от холода, а от сводимого с ума желания. Я замираю, когда слышу ее голос. Он надрывает воздух, словно она кричит, а я внезапно выныриваю из своего состояния полного отчуждения. Я смотрю на нее, оцениваю положение дел, и понимаю, что как бы она ни умоляла – не могу себе позволить выпустить ее. Потому что не хочу. Потому что могу позволить себе сделать это. Возвращаюсь к ней, не скрывая дикой улыбки на губах. Приближаюсь критично низко к губам, полушепотом обжигаю их каждым словом, - и что мне за это будет? – снова улыбаюсь. В моих глазах танцуют черти всего Ада, в моей душе горит огонь, в моих руках плавится ее тело. И я не позволю ей сгореть раньше положенного срока. Я знаю, как сильно ей хочется вести, а не быть ведомой. Но не могу позволить этого себе. Но могу делать все, что захочу, пока ее руки все также в моих оковах. Как и продолжать опускаться ниже, по коже, изучая каждую клеточку ее тела, горящую в агонии. Касаюсь губами груди, опускаюсь ниже, чтобы вдохнуть аромат ее тела, который кажется впитался в меня, словно я всю жизнь был с ней в таком соблазнительном «родстве». Она снова не сдерживается, изгибаясь под моими губами, как змея. Новый стон, уже неконтролируемый, призывает меня взять заслуженные трофеи. Она готова, а я больше не могу позволить себе быть с ней не единым целым. Не могу принимать тот факт, что она стонет просто от моих губ. Этого недостаточно, мне нужно больше. Это какая-то нелепая титаномахия, где ни один из нас не позволяет другому победить. Мы продолжаем тянуть канат, каждый в свою сторону. Она использует свои приемы, я свои. На мгновение я вообще забываю о том, кто мы. Забываю о том, что за нашими спинами крылья, и нам надо бы заниматься совсем другими делами. Но пока судьба предоставляет возможность благоговейной тишины – нельзя ей не воспользоваться. Здесь не будет сладких историй про мальчика в сандалиях и с кадуцей в руках. Здесь будет история про высшее божественное создание, ставшее личным Цербером в руках демона. Я полностью покорён ею, поддаюсь ее воле и, если она скажет убить – я убью. Но сейчас, здесь и сейчас, я не позволю собой управлять. Здесь – борьба на равных. Здесь нет разделения на «высших» и «низших», нет разделения на «сильных» и «слабых». Мы равносильны. Мы так похожи. Мы стоим на одном уровне, и позволяем себе то, что позволяет каждый смертный. Мы предаемся сладкому греху, за который ни один Бог не накажет нас. Я – Бог, и я стираю правила для всех, ведь как можно не поддаваться греху, когда даже боги – грешат. На земле, весну и лето сменяют осень и зима, радость и веселье сменяются несчастьем и горем, а на Небесах – Боги творят все, что им захочется: меняют погоду, стирают одним взмахом руки все правила, вершат собственные судьбы, позволяют себе все. Ведь они – Боги.
[indent] Хорошо, я сдаюсь. Возвращаюсь к ее лицу, вижу этот огонь в глазах, который сейчас спалит меня и все вокруг дотла. Как же она злится, как бесится от того, что я не послушал ее, не пошел на поводу, в очередной раз сделал все по-своему. Провожу пальцем по приоткрытым губам, в небрежном жесте слегка оттягиваю нижнюю, пропускаю мимо себя тот факт, что она пытается укусить меня, словно обозленный котенок. Нагло ползу ниже, цепляя кольцо руки на ее шее, не сдавливаю, но даю понять, что смогу эта сделать, стоит мне только захотеть. Страсть граничащая с безумием. Она пугает, она манит. Наклоняюсь, чтобы вновь почувствовать запах ее тела, который кажется смешался с воздухом во всей комнате. Опять эти прикосновения, вниз по телу, еле ощутимые. Рисую странные узоры пальцами на ее коже, добираюсь до бедер, почти ледяной ладонью касаюсь внутренней части. Она обжигает меня, но я не отвлекаюсь от главного. Снова выбиваю землю из-под ног ее сознания, заставляю переключиться с гнева на истинно удовольствие, потеряться в нем. Пользуюсь минутной слабостью, отвлекаю, чтобы она и не заметила, как легко я закинул обе ее руки на свою шею. Сорвать с ее губ собственное имя, впитать его в поцелуе, сразить наповал и быть сраженным. Стать с ней единым целым, обжечь горячим дыханием шею. Срываться на рык, каждый раз, когда ногти в нетерпении рвут мою кожу на спине. Наращивать темп и снова замедляться, продолжая эту борьбу, в которой она вряд ли сможет управлять. Приподнимаю ее, чтобы приблизить тело к телу, чтобы почувствовать ее жар, чтобы слышать ее и каждый звук, неконтролируемо срываемый с губ. Мне хочется обнять ее, хочется держать как можно ближе к себе, не отпускать ни на один чертом миллиметр. Не позволять ей отстраняться, не останавливаться. Я снова касаюсь губами ее шеи, вдыхаю полной грудью этот ее новый аромат, покорной, но такой сильной женщины. – Я люблю тебя, - шепчу, обжигая ухо, продолжаю движение, как будто опаздываю куда-то. Но слова срываются с моих губ снова и снова, как в предсмертной молитве. – Люблю тебя, Мими, - я не понимаю, что происходит. Мне кажется, будто здесь и сейчас совсем не я. Не тот я, что был несколько лет назад главный антагонистом Небес. Забываю о своем истиной предназначении, находя его здесь, рядом с ней, вместе с ней. – Люблю, - выдыхаю на кожу, перемешанное со стонами, слово. В бесконечной гонке за главным призом я не остаюсь в стороне, целую ее, кусаю губы, срывая все свое остервенение на них. Как будто она в этом виновата. Как будто специально сделала так, чтобы я в ее руках превратился в безропотное покорное существо. Она приручила Бога, но не знает об этом.

[nick]Malbonte[/nick][status]твой краш[/status][icon]https://i.imgur.com/aOmKZUG.png[/icon][lz]<alz><a>мальбонте</a></alz><br>все умрут, а я <b>останусь</b>.[/lz]